***
Дни, похожие на нирвану. От заката до рассвета. Наслаждаться близостью друг друга - нет ничего дороже. Чем нежные прикосновения. Чем голос, звучащий не только вокруг, но и в сердце. И любой пустяк, сделанный вместе с тем, кого любишь, может стать частью самого дорогого воспоминания. Как безумно-безумный мир, пролетающий перед их глазами. Сакура накинула плед на плечи Учихи. Уже как два часа он сидел, читая какие-то документы, и делал заметки в блокноте. - Спасибо. - Всегда к вашим услугам, - улыбнулась Харуно, делая шутливый реверанс. Ей было чудно. С ударением на букву "о". И чем больше она бродила по квартире Учихи, тем чуднее становилось. Она отрывками читала книги, что находились в стеллаже. Заваривала чай, включала и выключала телевизор. И даже умудрилась тщательно полить (затопить) единственное растение в этих стенах - старый фикус, который когда-то притащил Узумаки под предлогом "тебе всё равно не за кем ухаживать, так что тренируйся". Сакура иногда валялась на диване, наблюдая за брюнетом. Иногда резко подскакивала и начинала что-то делать. Но ей вовсе не было скучно. Саске был до того сосредоточен на бумажках, которые ему недавно вручил Фугаку, что совершенно забыл о неугомонном хомячке, предоставляя ей полную свободу действий. - А что тут? - внезапно спросила она, указывая на какой-то выдвижной ящик. - Не знаю, - отмахнулся Учиха, продолжая читать. Получив законное разрешение узнать, что же скрыто в этом таинственном шкафчике, Харуно быстро его открыла. На дне этой деревянной коробки среди других бесполезных бумажек лежал авиабилет на имя Учихи Саске. Рейс Осака-Токио. Через четыре дня, в семь вечера. Сакура так и не поняла, почему, но отчего-то внутри неё что-то скрутилось и словно сжалось. Захотелось тут же расспросить Учиху об этом. Но что-то заставляло её молчать. Лёгкое настроение моментально пропало. - Саске? - М? - снова, не отводя взгляда от бумаг, откликнулся брюнет. - Н-ничего... - с некой заминкой в голосе опомнилась зеленоглазая, быстро возвращая билет на место и резко задвигая ящик. Что бы там ни было, если бы это было действительно что-то важное, Учиха бы точно ей об этом рассказал. Наверное. Харуно в последнее время очень пугалась своего счастья. Ей казалось, что оно вот-вот исчезнет. Ей казалось, что Саске не воспринимает её всерьёз. Хотя он уделял ей уйму внимания, всегда извинялся, если случайно мог обидеть, и дьявольски нежно её обнимал. У неё не было причин для волнения, но она волновалась. В сердце её поселились смутные сомнения. Потому она даже не заметила, что замерла на месте и не двигалась минуты три. Почувствовав, что вокруг ничего не хлопает, не стучит и не падает, Саске оглянулся: не ушла ли часом Сакура? Нет, она стояла на месте, но была скорее похожа на статую, нежели на живого человека. Поднявшись с места, он подошёл к ней. - Что-то случилось? - коснувшись прядей розовых волос, спросил парень, улыбаясь краешками губ. - Да, - снова несколько чудно отозвалась она, внезапно обнаруживая брюнета перед собой. - Да? - Хочу апельсин. И ты похож на героя какой-то сёдзе манги, - совершенно спокойно провозгласила Харуно, немного вздёргивая брови. От прикосновений Учихи по её телу растекалось тепло, снова превращающееся в эйфорию. - Разве хомяки питаются апельсинами? Может, тебе семечек или корма для зверьков? Сразу видно, от недостатка правильной пищи крыша поехала, - усмехнулся Саске. - Нарываешься? - Да. Я весь в нетерпении, - в шутку прошептал Учиха, скользя рукой по её талии. - Т-т-так! Снова? Снова твои похотливые штучки? Отвяжись, - Сакура попыталась вырваться из плена, но все пути к отступлению были закрыты сильными объятиями брюнета. - Ты уже успела увидеть? - внезапно спросил он. - Что увидеть? - Билеты на самолёт. Ты не ошиблась, я действительно улетаю. Его спокойный голос приводил Харуно в недоумение. Её сердце снова сжалось в комок. И она всё никак не могла заставить себя вымолвить хоть слово. Поддавшись объятиям Учихи, Сакура расслабилась и уткнулась носом в его грудь. Его равномерное сердцебиение успокаивало. - Возможно, меня не будет очень долго. - Месяц? Немного наивно взглянув в его глаза, Сакура не увидела ничего утешающего. Лишь тёмную глубину, в которой она утопала, словно в солёных волнах океана. Саске отрицательно покачал головой. - Очень. Долго.***
Карин вернулась из Токио без Суйгецу. Не столько ради того, чтобы поддержать свою любимую группу, сколько из-за звонка Сакуры. После того, как ей в два часа ночи позвонила рыдающая подруга, будущая Хозуки сразу же помчалась ей на помощь. И вот, Сакура уже сидела с ней в каком-то кафе, смешивая вино с солёными слезами и кофе. Как не пыталась развеселить её Карин, Харуно даже не слушала её, продолжая размазывать макияж и пугать других посетителей. Увы, она ничего не могла с собой поделать. Её сердце просто разрывалось на куски. Огромные и тяжёлые. - Он сказал, что даже не сможет разговаривать со мной. Знаешь его отца? - продолжала, всхлипывая, лепетать Сакура. - Он не разрешит мне его видеть и слышать. Когда я у них была, они поссорились. Ненавижу себя. Почему Саске согласился на это? - Ты дура!? Хватит уже ныть. Он всего лишь уезжает. И вообще, что тебе мешает поехать в Токио? - Карин, конечно, хотела утешить её, но слушать уже битый час это нытьё ей надоело. Сакура посмотрела на Хозуки, словно на сумасшедшую. - В Токио? - переспросила она. - Я всё равно не смогу.***
- Сакура, ты в порядке? - Учиха несколько раз моргнул, широко распахнув глаза. Харуно, стоявшая перед его порогом и до сих пор нажимавшая на звонок, выглядела ничуть не лучше, чем сбежавший пациент психиатрической лечебницы. Её шатало из стороны в сторону, она глупо смеялась и периодически икала. Тщательно выговаривая слова, она попросила парня разрешить ей войти. Саске, конечно же, не был против. Вот только, где она успела так напиться? - Ты такой славный, - снова нечленораздельно пропела она, внезапно хватая Учиху за щёки и начиная их теребить. - Вай, какие мягонькие, - на лице девушки промелькнул румянец, сопровождаемый детской радостью и очередным иканием. - Шакура, шебе нушфо ошохфуть, - Саске было весьма трудно это сказать, потому что его щёки девушка даже не собиралась отпускать. Кое-как убрав руки Харуно от своего лица, брюнет вздохнул. Видеть такую Сакуру ему ещё не доводилось. Она смеялась, пыталась залезть на него и вытворяла такие вещи, которые в нормальном состоянии даже представить не могла бы. - И где ты так надралась? - недовольно прошипел он, проталкивая зеленоглазую в глубь квартиры. Сакура упиралась ногами и руками, никак не хотела идти в гостиную, снова смеялась и пыталась обнять Саске. Он хмурился, что-то бурчал и, окончательно взбесившись, резко поднял её на руки. Харуно охнула, её мир внезапно перевернулся с ног на голову, в буквальном смысле. И носом она постоянно стукалась о спину Учихи. Сейчас она остро чувствовала его сердцебиение. Даже будучи опьянённой. Она чувствовала его запах. Наверное, он устал, а тут ещё и она свалилась на его голову. - Саске, я тебя так люблю, - шмыгая носом вдруг начала она. - Ты бываешь таким идиотом. Противный. От тебя приятно пахнет. - Она снова всхлипнула, пытаясь вверх ногами обнять парня. Но было уже поздно, брюнет осторожно скинул её на диван. - Хомячок, обещай не двигаться, хорошо? - улыбнувшись, поинтересовался парень, на что получил ответ в виде кивка. В квартире было темно. Только слабо горела настольная лампа. Её жёлтый свет отражался от стеклянной поверхности журнального столика и задевал волосы Харуно, окрашивая их в рыжий оттенок. Когда Саске вернулся из кухни со стаканом чего-то подозрительного, Сакура сидела на диване в том же положении, в котором её оставил там парень. - Выпей. Он протянул ей стакан, но девушка так и не пошевелилась. Только сейчас брюнет почувствовал, как сильно его прожигает взгляд зелёных глаз Харуно. - Ты никуда от меня не сбежишь, - немного сумасшедше с угрозой прошептала она, медленно касаясь губами губ Саске. Он вздрогнул. Стакан полетел вниз, звонко разбиваясь. Осколки стекла смешались с жидкостью, расползаясь по полу. Брюнет чувствовал на её губах привкус алкоголя. От Сакуры приятно пахло, кажется, это были какие-то новые духи. Её гладкая кожа, запах, тёплые губы - всё так дурманило Учиху. И сперва неуклюжий и пьяный поцелуй Харуно перерос в более наглую и порочную игру брюнета. Он скользил руками по её телу, иногда задевая ледяным кольцом тёплую кожу, чем вызывал у зеленоглазой мурашки от холода. Целовал в ключицу, плечи, подбородок. Затем снова в губы, нарушая и без того сбивчивое дыхание девушки. Именно сейчас он знал: Сакура принадлежала только ему и никому больше. Никому.