Сказание о чёрном вороне и белом змее

      Очнулся Катакура Кодзюро в полумраке. После долгого пребывания в бессознательном состоянии усталость накатывала с новой силой. Борясь с приступом сонливости, из-за которого голова по ощущениям напоминала чугунный котёл, Катакура силился понять, где он находится. Времени на это ушло немного, но понимание, к сожалению, пришло не мгновенно – он в темнице!       «Такэнака, скорее всего, дал знак окружающим наши земли армиям нападать. Знать бы, сколько времени прошло с того момента, как я потерял сознание…» – размышлял Правый Глаз Дракона, принимая сидячее положение.       Попытку увидеть ситуацию прервал скрежет замка. После недолгой возни у решётки послышался тонкий скрип, и в комнату вошёл довольный собой Такэнака Хамбэй.       – Вижу, ты уже очнулся… – вместо приветствия произнёс стратег Тоётоми. – Как ты себя чувствуешь?       Вопрос казался неуместным, хоть интонация была… Участливой? Катакура решил не обращать внимания на посетителя вовсе. Он считал, что тот раскроет больше информации о себе и своих планах, стараясь разговорить собеседника, но были и другие основания верить в словоохотливость незваного гостя. Эти основания исходили из наблюдения: Такэнака Хамбэй высоко себя оценивает и верит в то, что у пленника выбора нет.       Молчание затянулось, но Такэнаку оно не напрягало. Он лишь ухмыльнулся, сложил руки за спиной и неспешно зашагал в сторону маленького окна под потолком, так же лениво растягивая слова:       – Без сознания… Семь часов… Это серьёзно…       Это заявление удивило Катакуру Кодзюро, но тот с виду оставался спокойным: лишь на долю секунды его зрачки расширились, но стратег Тоётоми этого не мог заметить, так как с умиротворённой улыбкой смотрел на слабо струящийся из окна свет. То, как беспечно вёл себя Такэнака Хамбэй, наталкивало на мысль, что охрана в замке Осака хорошая.       – Может быть, всё-таки поделишься своими ощущениями? – всё же решил прервать тишину Такэнака. – Или ты не хочешь говорить, тревожась раскрыть какую-то информацию? – предположил он, но пленник даже не шелохнулся. – Такое долгое пребывание в бессознательном состоянии не могло остаться бесследным – по крайней мере, сонливость у тебя должна быть. Может, тебя так загнало безрассудство Масамунэ-куна?       Стратег Тоётоми резко повернулся лицом к собеседнику, сложив руки уже на груди и оперевшись о стену позади. Выражение лица из умиротворённого превратилось в хищное. Однако Катакура внешне никак не отреагировал на выпад: он всё так же смотрел в стену.       – Знаю, что ты сейчас не присоединишься к Тоётоми, но после итогов сражения… – продолжал давить Такэнака, и это возымело действие: кулаки Правого Глаза Дракона сжались. – Не думаю, что армия Датэ выдержит атаку с трёх направлений, но на всякий случай отправлюсь с отрядом в Суриагахару. Сейчас я просто пришёл поинтересоваться твоим состоянием.       Катакура Кодзюро всё же посмотрел на стратега Тоётоми. Взгляды зелёно-серых и фиолетовых глаз встретились в своеобразном поединке. Это было похоже на стычку двух хищников: когда они встречаются и начинают пронзительно смотреть друг на друга в попытке определить, кто сильнее. Часто реальное сражение заканчивается, так и не начавшись. Вот и сейчас Такэнака Хамбэй первым прерывает зрительный контакт, несмотря на то, что находится на своей территории.       Он медленно направился к выходу. Когда дошёл до проёма и охранник посторонился, почему-то замер на секунду и наконец повернул голову, желая попрощаться с молчаливым пленником:       – Ты ведь прекрасно понимаешь, что вариантов всего два? – не дождавшись хоть какой-нибудь реакции Катакуры, Такэнака покинул темницу. – А! Ты можешь попросить что-нибудь, чтобы скрасить своё пребывание здесь, – опомнившись, крикнул он, когда решётка за ним закрылась.       Как только звук шагов стал еле различим на фоне тяжелого дыхания охранника, Катакура Кодзюро глубоко вдохнул и резко выдохнул. Нужно было взять себя в руки и собраться с мыслями после неприятной встречи. Принятие ситуации произошло быстро. Катакура решил внимательнее осмотреть комнату, в которой пробудет длительное время: он не верил, что выберется скоро.       Комната довольно просторная. Окно слишком узкое, чтобы протиснуться, да и находится высоко – если забыть про решётку. Другой выход – дверь. Опять же ломать решётку нечем, а охранник просто смотреть на это не будет. Однако была ещё одна вещь, которая волновала Правого Глаза Дракона помимо поиска выхода.       «Странно… Обычно пленников держат в условиях куда худших, чем эти. За этой комнатой хорошо следили. И воздух… Какой-то он сухой. В чём дело?» – спрашивал себя Катакура, но ответа так и не находил.       Вместо того, чтобы тратить время на поиск чего-то, проясняющего этот интересный вопрос, Катакура переключился на более важные вещи. Его зрение в прошлый год стало чуть хуже – предметы, находящиеся в пяти метрах, слегка плыли – зато всегда замечательный тренированный слух из-за этого стал ещё лучше. Поэтому он стал сосредотачиваться на отдалённых звуках в надежде, что в зоне слышимости кто-то заговорит о смене патруля или следующем нападении. Ничего другого ему не оставалось.       Тем временем стратег Тоётоми направлялся отдавать приказ о сборе. Он как раз проходил мимо своей комнаты, как вдруг крик заполнил коридор:       – Как смеешь ты заходить сюда!       Лицо Такэнаки приняло выражение досады: голос он узнал сразу, и такая гневная интонация требовала немедленного вмешательства. Благо далеко идти не пришлось – эпицентром была комната стратега. Такэнака бы не обратил внимания на отодвинутые сёдзи, если бы не крик – его комнату часто навещали слуги, а все важные записи и карты хранились в другом месте. Но теперь это место рисковало превратиться в поле боя, чего стратегу хотелось бы избежать. Вздохнув, Такэнака Хамбэй прошёл внутрь.       – Мицунари-кун, пожалуйста, потише, – раздражённо бросил он, смотря худощавому блондину в глаза. – Объясни, что вызвало у тебя такое негодование.       – Прошу прощения за столь неучтивое поведение, Хамбэй-сама… – искренне извинился юноша и поклонился. – Дело в том, что он…       – Достаточно, – прервал подчинённого Такэнака, заметив стоящего в углу брюнета, что держал в руках курильницу для благовоний. – Иэясу-кун, назови причину, по которой ты пришёл в мою комнату.       Причину стратег Тоётоми знал без объяснений. Она нужна была Ишиде Мицунари, громогласному блондину, до фанатизма преданного Тоётоми Хидэёши и его приближённому. Этот юноша был готов пойти на крайние меры и совсем не слушал, что пытался сказать Токугава Иэясу. Однако страх куда более крепкого брюнета перед блондином выглядел бы комичным, если не учитывать способности второго и миролюбивый характер первого.       – Прошу простить за вторжение, – извинился и Токугава, чуть склонив голову. – Меня попросили принести в Вашу комнату это, – он указал взглядом на вещицу, непонятную для него своим назначением. – Благодарю, Иэясу-кун. Поставь это на пол и можешь идти. – Но Хамбэй-сама! Он скрытно проник в Ваши покои с непонятной вещью! – снова перешёл на крик Ишида.       Такэнака Хамбэй напряжённо потёр переносицу: урок, призванный пояснить несостоятельность поспешных выводов, был напрасен. Заметив недовольство стратега, Ишида Мицунари тут же виновато уставился в пол.       – Мицунари-кун, ты не думал о том, что, если бы я не знал назначения этой вещи, Иэясу-кун так просто бы отсюда не ушёл? – видя, что Ишида приоткрыл рот, Такэнака остановил его жестом. – Не извиняйся. Ты талантлив в сражении, и мы с Хидэёши ценим это. Но было бы лучше, если бы ты ещё не принимал решения так поспешно. В такой ситуации послушай, что скажет другой человек, а если сомневаешься, спроси у меня.       – Хамбэй-сама! Обещаю Вам, что буду стараться полностью соответствовать требованиям! – уверил Ишида, поклонившись в пояс.       На этом бы всё и закончилось, если бы кое-кто не был любопытным.       – Прошу прощение за возможную бестактность, но можно поинтересоваться, что это? – смущённо произнёс Токугава, всё ещё стоящий в углу с курильницей для благовоний в руках.       – Как ты… – осадил было союзника вспыльчивый юноша, но его вновь остановил Такэнака.       – То, что Иэясу-кун держит в руках, не составляет большой тайны. Если вам так интересно, я расскажу. Но для начала… – стратег Тоётоми перевёл взгляд на молодого человека в углу. – Поставь его. Спасибо. Иэясу-кун, ты ведь знаешь человека, что передал эту вещицу тебе?       – Кажется, это был лекарь…       – Именно. И в этой курильнице для благовоний травы. Они успокаивают разум и способствуют быстрому засыпанию, но при этом не одурманивают и не снижают умственной активности. Правда из-за их запаха при горении воздух кажется сухим. Но с этим легко справиться обычным проветриванием. Как видите, ничего опасного нет. Можете и сами попробовать этот метод для засыпания. Мицунари-кун, тебе он бы особенно подошёл.       Всю просветительскую речь Такэнаки Хамбэя Ишида и Токугава слушали затаив дыхание. Первый даже не сразу понял, что последняя фраза была адресована ему.       – Я не достоин пользоваться тем же, чем и Вы!       Стратег только устало вздохнул и попросил Ишиду Мицунари выпрямиться. Этот юноша был слишком преданным, и его поведение порой утомляло Такэнаку. Хотя добродушие Токугавы могло посоревноваться с чрезмерной преданностью Ишиды в принесении проблем, с которыми приходилось разбираться чаще всего стратегу. Такэнака вновь потёр переносицу и спросил:       – Вы двое не забыли, насколько важны ваши роли в предстоящей масштабной войне? Оба молодых человека разом посерьёзнели и кивнули.       – Это хорошо. Теперь, когда вы удовлетворили своё любопытство, идите и займитесь приготовлениями. Вы выступите позже, но обязаны быть готовы отправляться в любую минуту.       Ишида и Токугава поклонились и поспешно удалились. Такэнака Хамбэй переставил курильницу для благовоний к окну и также покинул комнату. Задержавшись в коридоре, он двинулся дальше. Времени на промедление не было: по расчётам он должен быть уже в пути к Суриагахаре. Этот небольшой инцидент задержал стратега, и сейчас тот стремился нагнать упущенные минуты, хотя и понимал, что раньше заката добраться не получится.       Ловушка захлопнулась – ворон в клетке. Змей вьётся, оползает кругами, тихо шипит, стараясь найти слабое место и переманить гордую птицу на свою сторону. Пока это не удаётся – ворон нем. Но в воздухе уже чувствуется напряжение, говорящее о том, что надвигается буря. Ворон скован в движениях, но не сломлен духом. Он старается использовать все возможности своего положения и выведать нужную информацию. Змей стремится совладать с бурей. Он отправляется в гущу сражения ради осуществления грандиозного плана. Колесо судьбы делает новый оборот.