***
Ещё когда Такэнака Хамбэй отправился в Аки, Катакура Кодзюро напрягся. События развивались слишком быстро, а он всё не мог найти выход из своего положения. К тому же в замке тоже не всё было ладно. Стража о чём-то перешёптывалась, но Катакуре никак не удавалось расслышать тему разговоров. «Прошу… Хотя бы обрывки слов…» – молил он, всё сильнее прислушиваясь. Правый Глаз Дракона не так давно пришёл в себя, и это ещё сильнее мешало пониманию ситуации. Он винил себя за то, что так долго пробыл без сознания, мысленно раскаивался перед своим господином за все промахи, а опомнившись, вновь вслушивался в шёпот. Наконец удача ему улыбнулась. Один стражник был явно молод и оттого эмоционален, а что более важно – впервые слышал эту информацию. Благодаря ему, отдельные слова стали различимыми. – Как?! … Сам он! … Один! … Нельзя же ему… – восклицал юноша, пока на него не шикнули. Когда до Катакуры Кодзюро дошёл смысл отрывочных фраз, его сердце на мгновение замерло, забыв, как биться. Беспокойство нарастало, превращаясь в тревогу. На лбу выступили капельки холодного пота. – Хоть бы я ошибся… – прошептал Катакура и закрыл глаза в безмолвной мольбе. План змея поэтапно осуществляется. Кажется, что ситуация вернулась под его контроль, но сомнения ещё живут где-то глубоко в сердце. Ворон не знает, что делать. Его терзает чувство тревожного беспокойства и неспособность что-либо сделать. Обоих сущностей одолевает скованность. Змей не может выйти за рамки логического мышления, ворон – за пределы клетки. Из-за своей неспособности освободиться кто-то один может потерпеть поражение. Но пока никто не знает, чем всё кончится…Встреча с отражением
11 декабря 2019 г. в 20:38
Когда Такэнака Хамбэй продумал разговор с правителем Аки – даже прописал его на бумаге, – на него напало тревожное беспокойство. И дело было не в переговорах – лист с речью уже был смят. Стратега беспокоило что-то другое. Что-то новое для него, и потому неясное. Оно захватывало всё внимание, когда мозг был свободен от прогнозирования событий, и могло отвлечь в самый ответственный момент.
Прошла минута, пока Такэнака вспомнил, что ещё собирался сделать. Он вскочил на ноги и вылетел из покоев, чуть не забыв задвинуть сёдзи. Беспокойство начало уходить. Обрадованный этим стратег чуть не пропустил нужную комнату – это был кабинет Тоётоми Хидэёши.
– Прошу прощения, – раздвинув сёдзи, отвлёк Тоётоми от бумаг Такэнака. – Понимаю, что отвлекаю, но постараюсь быть кратким.
Глава клана Тоётоми прекрасно знал, что стратег не будет беспокоить попусту. Он кивнул, разрешая войти, и, закончив подписывать прошение, отложил бумаги. К тому времени, когда Тоётоми Хидэёши оторвался от работы, его подчинённый уже сидел напротив в явном напряжении.
– Ты забыл сказать что-то на совете? – предположил Тоётоми.
Но Такэнака вопреки своему заверению не стал отвечать сразу. Он осмотрелся по сторонам и прислушался, хотя знал, что ни в комнате, ни поблизости никого больше быть не может. Успокоившись, стратег наконец начал:
– Не совсем. Скорее, дело касается одного пункта.
Тоётоми Хидэёши был не по душе такой ответ. Кажется, это был третий раз, когда Такэнака увиливал от прямого высказывания.
– Хватит увиливать. Говори, если считаешь, что есть трудности, – нахмурившись, припечатал Тоётоми, но после сменил тон. – Я доверяю тебе в плане стратегии, поэтому готов оказать любую помощь, если тебя что-то тревожит.
Эти слова придали уверенности Такэнаки Хамбэю.
– Хорошо, – он на секунду прикрыл глаза, формулируя мысль, и продолжил. – Я намеренно столкнулся с Одноглазым Драконом в битве, чтобы проверить его, и пришёл к выводу, что у армии Датэ есть шанс выдержать атаку Ашины, Намбу, Цугару и Собэ.
Выслушав подозрение, Тоётоми Хидэёши изумлённо изогнул бровь, но выражение лица стратега заставило его поверить во всю серьёзность ситуации.
– Хочешь, чтобы я лично удостоверился, пал ли Дракон, и если нет, добил его? – понимая, к чему всё идёт, заключил Тоётоми.
– Не уверен, что это нужно, – скинул груз ответственности с себя Такэнака. – Шансы Датэ столь малы, что их победа кажется чудом. Я лишь хотел сообщить о своих сомнениях, а как поступить, решать тебе.
Глава клана Тоётоми прикрыл глаза, решая, как поступить. Наконец он ответил:
– Ты ещё ни разу не ошибся. Это всё, о чём ты хотел сообщить?
– Да, – облегчённо выдохнул Такэнака и склонил голову. – С твоего позволения я удалюсь.
Не дожидаясь ответа со стороны господина, стратег встал и направился к выходу. На пороге он застыл в нерешительности и даже оглянулся, но Тоётоми уже вернулся к работе и не обратил на застывшего подчинённого внимания. Такэнака тихо раздвинул сёдзи и, покинув кабинет, так же тихо их задвинул. Задержавшись у кабинета, словно ожидая чего-то, он всё же пошёл сообщать сопровождающему отряду, что готов выступать.
Тревожное беспокойство полностью покинуло Такэнаку Хамбэя, но состояние покоя не продержалось долго. Его стали захватывать тоскливые мысли. Мысли о том, что он просто полезен и только поэтому нужен. К ним прибавилось и чувство зависти, направленное на пленника, которого ценили как человека. Такэнака вспомнил, что хотел осведомиться о состоянии Катакуры Кодзюро, но времени не хватало, чтобы нанести ему визит, а со слов слуг он мало что вынес бы. Да и навещать Правого Глаза Дракона сейчас было почти бесполезным: его позиция останется той же, пока живёт Одноглазый Дракон. Понимающий это Такэнака переключился на дело.
К слову, это дело связало его с единственным человеком, которого он скрыто ненавидел. Мори Мотонари и Такэнака Хамбэй были слишком похожи, чтобы действовать сообща, не подумывая о том, как избавиться друг от друга. Однако кое в чём они всё-таки различались: Такэнака презирал лишь тех, кто был, по его мнению, глуп и одновременно с этим шёл против Тоётоми, в то время, как Мори считал, что все люди не достойны его внимания.
И Такэнака Хамбэй просчитывал, сколько потратит нервных клеток, стараясь удержать беседу со своим отражением в нужном русле. Конечно, у него была информация на правителя Аки, но тот, скорее всего, тоже знал некоторые детали, с помощью которых при беседе мог выяснить что-нибудь лишнее.
Находясь в таких раздумьях, Такэнака обошёл солдат, входящих в состав сопровождения, и сообщил о том, что отправляться нужно сейчас. Солдаты были готовы к выходу, так как подобное случалось часто. Даже конюх был предупреждён о составе отряда, и подготовил лошадей заранее. Поэтому сборы не заняли много времени, и отряд во главе с Такэнакой Хамбэем отправился в Аки через пятнадцать минут.
В дороге мысли стратега вновь вернулись к пленнику. Он старался посмотреть на ситуацию со стороны Катакуры, чтобы понять, присоединится ли тот к Тоётоми и если да, то что для этого нужно сделать. Сколько бы Такэнака мысленно ни прокручивал эту ситуацию, всё время приходил к выводу, что Катакура Кодзюро присоединится к Тоётоми или после смерти своего господина, или после падения и покорения всех кланов: тогда у него просто не останется выбора. Но вывод этот был продиктован логикой. А после ранения, что он получил в битве при Суриагахаре из-за недооценки противника, стратег Тоётоми сомневался в ней. Он уже знал, что в войске Датэ поступки продиктованы далеко не всегда логикой. Однако как можно решать не умом, Такэнака не мог понять, а тем более принять.
Когда была пересечена граница Аки, Такэнака Хамбэй наконец пришёл к возможности неподчинения Катакуры Кодзюро Тоётоми ни при каких обстоятельствах: даже падения всего мира будет не достаточно для этого. Но эта возможность была отброшена как невозможная, едва она успела проникнуть в сознание.
Стратег Тоётоми оторвался от раздумий и посмотрел на слуг, что встречали отряд. Его сразу же поразили их лица, похожие на посмертные маски. Даже у солдат Тоётоми, которые тренировались по особой программе, лица были куда более живыми и походили, скорее, на суровые.
Слуги Мори никак не отреагировали на замешательство гостей и лишь отворили ворота. Далее на всём пути следования отряд сопровождали те же безжизненные лица, хотя слуги пару раз менялись.
Такэнака Хамбэй старался принять обычный вид, чтобы не выдавать своей обеспокоенности: Мори Мотонари оказался ещё более подозрительным и надменным, чем предполагалось раньше. Надевать маску с определённой эмоцией Такэнаке и раньше приходилось, поэтому и в этот раз получилось быстро. К моменту, когда комната, предназначенная для подписания договора, оказалась перед ним, стратег Тоётоми хитро улыбался и лукаво прищуривал глаза.
Сёдзи раздвинулись, и Такэнака увидел Мори, по выражению лица и позе которого сразу понял, что гостям тот не рад и задерживать их не собирается. Такое положение дел нравилось стратегу Тоётоми. Не нужно участвовать в чайной церемонии, так любимой правителем Аки, или составлять стихи – ещё одно его любимое занятие, которое могло затянуться на несколько часов. Хоть и сам Такэнака прекрасно владел искусством чайной церемонии и любил сочинять изящные стихи, времени на это он тратить не желал. По крайней мере – сейчас и с данным человеком.
Подписание договора не затянулось: Мори Мотонари всё обдумал и решил давно, как от него и ожидал стратег Тоётоми. Молчаливый процесс перешёл в обсуждение деталей созданного союза.
– Теперь запад Страны Восходящего Солнца неприступен, – подытожил Такэнака Хамбэй, пристально смотря на собеседника.
– Я получил информацию о войсках, собирающихся в Сацуме. Сколько бы армия Тоётоми не нападала на них, они отбивались от атак, – отстранённо заметил Мори.
Стратег Тоётоми нисколько не удивился осведомлённости правителя Аки.
– Теперь, когда Вы отказались от политики невмешательства и заключили союз с нами, падение Сацумы – вопрос времени, – тут же парировал он.
– Почему Вы так спешите?
Бесстрастный вопрос Мори Мотонари привёл Такэнаку в замешательство. Он не знал, что сказать для сокрытия своих истинных намерений, поэтому сделал вид, будто не понимает, о чём идёт речь. Мори, не выразив сомнений и вообще каких-либо эмоций, холодно продолжил:
– Сразу после недавней атаки на Каванакадзиму Вы последовали за Датэ Масамунэ до Осю и похитили его стратега, Катакуру Кодзюро. И это после стольких подготовок…
Позволять взять верх правителю Аки в разговоре Такэнака не мог. К тому же ситуация почти вышла из-под контроля, и собеседник мог докопаться до вещей, которые так отчаянно скрывает стратег Тоётоми. Поэтому последний бесцеремонно прервал Мори:
– Мы просто использовали возможность.
Останавливаться на этом Такэнака не собирался. То ли захотел пресечь все возможные нападки со стороны Мори, то ли взыграло тщеславие.
– Вы поступили умно, – продолжил он. – Тайно собирали войска и не высовывались, пока не пал Ода. Почти так же, как и мы. Вы же ждали именно этого момента, верно?
Мори Мотонари разозлил такой переход, но говорить что-либо в ответ он не собирался. Только прожигал собеседника взглядом. Стратег Тоётоми же, чувствуя своё превосходство, поднялся, чтобы показать, кто вправе завершить разговор.
– Сперва нужно разобраться с этими назойливыми пиратами, что досаждают Вам уже долгое время, и захватить крепость Фугаку. Тогда мы очистим Внутреннее Море, – завершил обсуждение договора Такэнака.
Задерживаться Такэнака Хамбэй не стал. Бросив пару предписанных этикетом фраз, он, сопровождаемый слугами, удалился, оставив Мори Мотонари в раздражении и с информацией для размышлений. А правитель Аки был из тех людей, что хорошо запоминают даже незначительные детали и могут по ним докопаться до истины…
Беспокойство по этому поводу не захватывало стратега Тоётоми: он считал, что Мори если и догадается, то ничего не сможет сделать с этой информацией. Вместо этого его охватило чувство удовлетворения от прекрасно выполненной работы. Всё шло по плану. Такэнака ждал в предвкушении, когда сможет предоставить пленнику неоспоримое доказательство гибели Датэ, так как был уверен, что его господин справится.