Сказание о чёрном вороне и белом змее

      Такэнака Хамбэй растрачивал гнев в быстрой ходьбе. Последнее слово осталось за ним, но потеря контроля над эмоциями больно ударяло по самолюбию, и он считал, что это худшее из поражений. Проносились коридоры… Мелькали сёдзи… Такэнака и сам не понимал, куда шёл, но ноги упорно вели вперёд. Наконец стратег обрывает бег – и когда успел на него перейти? – резко раздвигает сёдзи и врывается внутрь. Отдышавшись, Такэнака понимает, что оказался в своей комнате.       Голова идёт кругом – результат нехватки сна и бурных эмоций, – стратег, шатаясь, добирается до центра комнаты и падает на колени. Глубокие вдохи не сразу помогают снять пелену с глаз. Только через пять минут Такэнака приходит в норму. Он решает отвлечься от пленника и его слов и тянется к шкафчику с бумагами. Но за сёдзи кто-то появляется.       – Хамбэй-сама, Вы позволите войти?       Голос принадлежит Токугаве Иэясу. Такэнака морщится, но, взвесив все «за» и «против», разрешает тому войти. Всё же тип объекта, на который можно переключить внимание, не имеет значения.       Токугава входит, как и подобает, с поклоном, и только, когда он оказывается внутри, стратег замечает, что тот пришёл не с пустыми руками. Снова лекарственные травы.       – Как раз кстати! – говорит Такэнака, протягивая руки.       Молодой человек спешно передаёт курильницу для благовоний. Такэнака Хамбэй, не поднимаясь с места, быстро проводит операцию: сняв крышку, ставит курильницу перед собой, поворачивается и роется в шкафчике, а, что-то достав, принимает исходное положение и поджигает травы. Токугава Иэясу всё это время смотрел за действиями стратега как заворожённый.       – Мицунари-кун тебя на этот раз не принял за моего убийцу? – накрывая курильницу для благовоний крышкой, интересуется Такэнака.       Токугава не сразу приходит в себя: перед ним всё ещё мелькали одновременно быстрые и плавные движения стратега. Зажмурив глаза, он отходит от наваждения и замечает, что на него смотрят в ожидании. Молодой человек на миг тушуется, но вспоминает вопрос.       – Ах, нет! В этот раз он ограничился злобным взглядом, – смеётся Токугава, и Такэнака, поддерживая атмосферу, улыбается.       – Ожидаемо. Но ты, кажется, не просто хотел мне лечебные травы принести.       Токугава Иэясу смутился от такой проницательности. Но внимающий взгляд фиолетовых глаз успокаивает, и он решается задать вопрос:       – Когда мы отправляемся?       Быстрая смена настроения молодого человека забавляет Такэнаку: улыбка появляется сама собой, и он не противится этому. К тому же, простота и короткость вопроса не могла не веселить. Стратег отметил, что добродушному Токугаве удаётся совмещать в себе две стороны, а Ишида это чувствует.       – Думаю… – протянул Такэнака, переводя взгляд с собеседника на курильницу. – Что уже на этой неделе тебе придётся отправляться, – он вновь смотрит на собеседника. – Мы разобрались с Тёсокабэ, поэтому необходимо закрепить позиции на Западе.       Токугава медленно кивает. Взгляд его рассеян, а лицо отражает терзания от раздумий. Такэнака замечает это и подбадривает молодого человека:       – Можешь спрашивать всё, что интересует.       Глаза Токугавы Иэясу загораются, и он благодарно улыбается стратегу. Нужные слова приходят не сразу. Минуту Такэнака Хамбэй со скучающим выражением лица наблюдает за напряжённым молодым человеком.       – В общем… – наконец нарушает молчание Токугава. – В прошлый раз, когда я приносил лекарственные травы, а Мицунари пытался меня остановить, Вы сказали, что запах этих трав успокаивает и вызывает сонливость. Почему Вы зажгли их сейчас? И почему они никак не влияют на моё состояние?       – Всё очень просто, и ты сам почти ответил на свой вопрос, – стратег начал отвечать, еле дослушав. – Он сейчас именно успокаивает. Для вызывания сонливости воздействие должно быть куда более продолжительным.       Во взгляде молодого человека мелькнуло сомнение, но спрашивать он больше не стал. Молчание затянулось, и с каждой новой секундой возрастало напряжение. Такэнаке не нравилась эта ситуация. Недоверие Токугавы было опасным, а его смекалка и вовсе усложняла положение дел. Отпускать подчинённого с подозрениями нельзя, но и затягивать разговор малоубедительными аргументами бесполезно. Единственный выход – выпроводить молодого человека так, чтобы все сомнения по поводу сказанного у него развеялись, – и Такэнака поймал момент, чтобы сделать это. Заметив, что Токугава устал от напряжения – особенность организма молодого человека, – стратег атаковал:       – Видишь, ты начинаешь чувствовать усталость. Моя агрессия, вызванная… В прочем, неважно, чем. Агрессия мобилизует организм до такой степени, что действие лекарственных трав ослабляется. Мне понадобится ещё время. А вот тебе, Иэясу-кун, лучше прекратить эту процедуру.       Это подействовало. Молодой человек на секунду удивился, но, посмотрев в глаза Такэнаки, улыбнулся и поклонился.       – В таком случае с Вашего разрешения удаляюсь.       Когда сёдзи задвинулись за посетителем, Такэнака Хамбэй выдохнул. Теперь он был полностью уверен, что Токугава Иэясу страшный человек и его сейчас сдерживает лишь неуверенность в собственных методах. Такэнака сделал глубокий вдох, чтобы больше лекарства попало в лёгкие. Ему предстоит подумать над тем, что делать с Токугавой. Но эта проблема второго плана: сейчас важнее разобраться со следующим этапом покорения страны.       Посидев некоторое время в своей комнате, Такэнака отправился в кабинет: приближалось обговоренное время для совета.       Оказалось, что так торопиться не стоило – Тоётоми Хидэёши ещё не было. Стратег решил погрузиться в мысли, как в прошлый раз, но от этого было мало толку. В голову лезли ненужные, а хуже того – неприятные мысли. Виной тому был Катакура Кодзюро, догадка которого поколебала уверенность Такэнаки в своём положении и в своих умозаключениях. Почему обязанности между ним и Тоётоми жёстко разделены? Почему Датэ Масамунэ до ужаса везучий и живучий? Можно ли было понять, что тот жив, только смотря на сломанную катану? Такие вопросы терзали ум стратега, и чтобы заглушить их бредовое содержание, он решил отвлечься с помощью чтения.       В шкафах было много книг, но взгляд Такэнаки зацепился за «Искусство войны» Сунь Цзы. Решив, что совпадение очень удачное, а содержание этой книги действительно полезное, стратег улыбнулся и достал её. Как он и ожидал, с начала чтения все мысли затихли.       Тоётоми Хидэёши появился через полчаса, но к тому времени Такэнака был так увлечён книгой, что не заметил его. Тоётоми же, обратив внимание на название книги, не стал отрывать стратега. Однако долго так продолжаться не могло. Когда терпение Тоётоми закончилось – случилось это минут через десять, – тот кашлянул, обращая на себя внимание. Такэнака Хамбэй вздрогнул от неожиданности, повернул голову в сторону своего господина и кивнул тому, обозначая свою готовность вести беседу. «Искусство войны» же он пока не убрал.       – Похоже, что Датэ не отказался от атаки на Осаку, даже после того, что с ним случилось при Суриагахаре, – отметил стратег, не отрываясь от книги. – Впервые вижу, чтобы кто-то заходил так далеко.       Ситуация озадачивала Такэнаку, но тот пытался придать небрежность своей интонации голоса. План на этот счёт был, но стратег не знал, пройдёт ли всё удачно.       – Считаешь, что Тигр из Каи предложил ему сражаться вместе?       Тоётоми Хидэёши оглянулся. Он уже давно ждал Такэнаку у карты, но нежелающий признаваться в том, что не заметил присутствия другого человека, стратег упорно тянул время. Однако после такого жеста Такэнака Хамбэй не мог не подчиниться.       – Разумеется! – ответил стратег и захлопнул книгу.       Он вернул произведение Сунь Цзы на место и неспешно подошёл к столу, с лежащей на нём картой. Тоётоми Хидэёши полностью развернулся к карте, готовясь слушать.       – Правитель Шингэн хорошо знает характер Датэ, но… – Такэнака сделал многозначительную паузу и сменил подход к этой теме. – Было понятно, что их разговор при встрече приведёт к образованию союза.       Положения войск, их передвижения были указаны на карте. Стратег в тайне гордился собой, но своим видом говорил «я всего лишь выполняю свои обязанности».       – Такэда пока будет оставаться в Каи для того, чтобы Датэ захватил замок Одавара, – продолжал он, указывая на местоположение замка рукой. – Масамунэ-кун, увидев возможность усилить их оборону, примет решение… Нет, – передумал стратег и изменил последнюю часть фразы. – Просто побежит прямо туда. На нас не нападут так же решительно, как на Оду. Вместо этого наши враги построят линию обороны от Этиго до Одавары и будут ждать армию, что они собирают в Кюсю. Это бы сыграло нам на руку…       Тоётоми Хидэёши внимательно слушает и не собирается подгонять Такэнаку, хотя тот и рассказывает о провалившемся плане. Стратег всегда относился к своим обязанностям с особой серьёзностью и привязывался к каждому разработанному этапу стратегии, будто мать к своему ребёнку. Его господин понимал это и давал возможность проговорить утрату.       – Армия Тоётоми всегда проявляла себя в решающих битвах лучше, чем в подавлении врагов. Скорее всего, это стало понятно Такэде в битве при Каванакадзиме, – переключился на объяснение мотивов Тигра из Каи Такэнака. – Я подумал, что если подстроить всё так, будто мы хотим их союза, то они попадут в нашу ловушку. Тогда, пока они бы укрепляли свои позиции, прибыло бы наше новое оружие. А с твоей силой и мощью нового оружия, даже против надвое разделяющей Страну Восходящего Солнца линии обороны, даже при атаке с двух сторон, нам было бы нечего бояться…       На этом закончилась первая часть обсуждения. Хоть Такэнака Хамбэй и был огорчён провалом этого этапа плана, но нить рассуждения не терял. Он переходит к настоящему стечению обстоятельств, кладя ещё одну карту поверх той, что хранила неподтвердившийся вариант развития событий:       – Но благодаря Датэ весь план летит к чертям. Как же он нервирует… Но и теперь ход войны предрешён.       Такэнака заранее рассматривал все варианты. Второй план включает небольшие правки, но в целом действия армии Тоётоми остались теми же. Стратег хищно улыбается, ожидая реакции своего господина, который уже поднял на него взгляд.       – Впечатляюще, – сухо похвалил Тоётоми.       Он и обычно был немногословен, поэтому Такэнака Хамбэй был доволен таким ответом.       – Скоро все земли будут принадлежать Тоётоми… – не без радости заключает стратег.       Но в коридоре послышались спешно приближающиеся шаги. Почти тут же слуга раздвигает сёдзи и просит прощения. Такэнака меняется в лице и переводит недовольный взгляд на возмутителя спокойствия – он терпеть не мог, когда его прерывают, и не выносил, когда мешают обсуждению. Слуге вдвойне не повезло, но пока ему позволяют доложить.       – У ворот человек, который заявляет, что он Маэда Тошиэ из Каги. Он требует встречи с Хидэёши-самой! – нервничая, бегло произносит слуга.       Причина действительно серьёзная. Такэнака уверен, что у ворот ожидает другой представитель клана Маэда – сведения о ранении правителя Каги поступили тогда же, когда и информация о битве Маэды с Уэсуги при Тэдоригаве. Стратег взглянул на своего господина. Вид того не выдаёт какого-либо беспокойства по поводу неожиданного гостя. Такэнака Хамбэй незаметно прикусывает губу – он в любом случае не может присутствовать при встрече. С тяжестью на сердце он решает положиться на своего господина и, испросив разрешения, удаляется.       Вот только скрылся Такэнака за ближайшим поворотом почти безлюдного крыла. Дождавшись, когда слуга спустится к воротам, он сделал вид, что шёл в другом направлении. Тоётоми Хидэёши находился уже в комнате для переговоров, как и рассчитывал стратег, а значит, оставалось попасть в соседнюю комнату, не вызывая подозрений. Уверенный вид с твёрдым шагом выручали. Видя, что Такэнака Хамбэй куда-то спешит, встречающиеся на его пути слуги уступали дорогу и кланялись. Стратег отвечал каждому кивком головы. Так миновал коридор, затем ещё один… Когда Такэнака наконец достиг цели, он так ловко скользнул в комнату, что ему могли бы позавидовать некоторые шиноби: на это никто не обратил внимания.       Стратег огляделся, затем прислушался и, только когда удостоверился, что никто не собирается заглядывать, бесшумно подошёл к стене и сел, прислоняясь к ней спиной. Он прикрыл глаза и повернул голову, чтобы проще было разбирать слова. И как раз вовремя. Гость уже был на месте.       Сбылись все ожидания Такэнаки: прибыл Маэда Кэйдзи, от лица правителя Каги бродяга расторг союз, бывший друг попытался воззвать к чувствам и воспоминаниям главы клана Тоётоми. Вдохновённую речь бродяги из клана Маэда стратег слушал с горькой усмешкой. Ему было жаль этого человека. Однако в то же время Такэнака радовался, что его господин никак не реагирует на слова Маэды: это означало, что решение принято и оно непреклонно. И всё же вместе с жалостью к неспособному достучаться до сердца бродяге и с радостью за Тоётоми Хидэёши на стратега накатывала горечь. То была горечь по тем временам, когда Тоётоми, Маэда и он были друзьями.       После окончания разговора главой клана Тоётоми Маэда Кэйдзи стремительно направился к выходу, из-за чего Такэнака встрепенулся и чуть себя не выдал. Выждав нужное время, он бесшумно раздвинул сёдзи и, задвигая их, выскользнул, как только понял, что поблизости никого нет. Дальше легче – идти к воротам. Скрываться более не имело смысла. Кто станет расспрашивать, куда спешит такой занятой человек, как стратег Тоётоми?       Оказалось, что Такэнака Хамбэй зря беспокоился – Маэда только покинул комнату стремительно. Дальше бродяга шёл медленно, смотря себе в ноги, и поэтому стратег Тоётоми достиг ворот значительно быстрее. Такэнака даже сделал вид, будто только что выполнил поручение неподалёку.       – Хамбэй… – наконец заметил идущего ему навстречу Маэда Кэйдзи.       Стратег Тоётоми даже не смотрит на бродягу. Он продолжает молча идти, держа руки за спиной, пока не равняется с Маэдой. Не поворачивая головы к собеседнику, стратег начинает разговор:       – Ты не в состоянии понять Хидэёши.       – Верно… Я даже не хочу понимать его, пока он такой, – отзывается бродяга из клана Маэда, потупив взор.       После официальной встречи с Тоётоми Хидэёши Маэда Кэйдзи потерял свою обычную жизнерадостность, и каждое напоминание об изменениях в старом друге переносило его на эту аудиенцию. Эта боль притупится, но останется с ним на всю жизнь. Но сейчас, когда встреча только прошла, слова Такэнаки задевают Маэду за живое. Он бы пустился в бесконечное мысленное прокручивание этой сцены, но почти сразу осознаёт кое-что. Взгляд бродяги становится более сосредоточенным. Он смотрит на Такэнаку.       – А кто ты для Хидэёши? – с нажимом спрашивает Маэда.       – Я его стратег, – тут же отвечает Такэнака Хамбэй. На Маэду Кэйдзи он так и не посмотрел.       – Разве вы не были раньше друзьями? – голос бродяги погас.       Последний вопрос Маэды заставляет Такэнаку усмехнуться. Конечно, раньше они были ближе. Но после одного случая Тоётоми Хидэёши осознал одну простую истину, и она привела его к нынешним методам. Такэнака в душе оплакивал прошлое, но не мог в этом признаться даже себе. А сейчас на него пристально смотрит бродяга.       – Хидэёши силён. Он в любой момент готов потерять меня, – отвечает стратег. Ни один его мускул не содрогается.       Поверив в то, что стратег Тоётоми принял ситуацию, Маэда Кэйдзи отвернулся и уставился в землю. Он не может понять, как такое могло случиться. Тоётоми Хидэёши отказался от близких отношений, а хуже того: тот, кто раньше был его другом, смирился со своим новым положением. Для бродяги такое отношение немыслимо.       – Как ты можешь так спокойно говорить об этом? – почти воскликнул Маэда.       – Сильную армию можно создать только на здравом смысле, – объясняет Такэнака, и, похоже, не только бродяге. – Будущим владеют сильные. Это единственная правда.       – Не в таком будущем хотят жить люди! – возражает Маэда Кэйдзи. Больше он не может слышать это мнение. – Я во что бы то ни стало остановлю его! И если он всё ещё не такой, как Князь Тьмы из Овари, то потеряв тебя, сможет заплакать.       Порыв ветра скользит между спинами разговаривающих. Такэнака молчит, и Маэда оглядывается. Наконец, пропустив часть про желание бродяги из клана Маэда остановить Тоётоми Хидэёши, стратег отвечает:       – Будь Хидэёши таким уязвимым, он бы никогда не добился всего этого, ведь так?       Такэнака Хамбэй поворачивает голову и встречается взглядом с Маэдой Кэйдзи. Тот ничего не отвечает, отворачивается и начинает медленно удаляться. Бродяга смотрит вдаль, не позволяя себе впадать в уныние и терять гордость, а Такэнака провожает его взглядом, пока ворота не закрываются.       Стратег разворачивается и делает несколько шагов к замку, прежде чем сгибается в приступе кашля.       – Такэнака-сама! – кричит обеспокоенный солдат.       Начавшего подходить и желающего оказать помощь солдата стратег останавливает жестом. Приступ прекратился, и Такэнака принимает нормальное положение. Он отнимает ладонь ото рта и видит несколько пятен крови, впитавшихся в перчатку. Удивление отражается на его лице, но суженные зрачки мгновенно становятся обычными, хотя взгляд ожесточается. Времени оставалось ещё меньше, чем изначально предполагал стратег.       – Да, Хидэёши сильный… – чуть слышно произносит Такэнака и переводит взгляд на замок. – «Вот только наша с ним мечта не так хрупка, как твоя, Кэйдзи-кун…» - мысленно заканчивает фразу он и продолжает путь.       Змей убегает от неприятных мыслей. Слова ворона всё ещё крутятся у него в голове, и только работа возвращает спокойствие и уверенность. Но прибытие яркого гостя вновь поселяет в сердце змея сомнения. Попытки забыть прошлое безуспешны. Утратив веру в этот способ, змей раз за разом объясняет себе, почему взаимоотношения не важны. Он убеждает себя, что мечта того, кому он служит, – его, и нестойкое спокойствие возвращается к нему. Но время начинает играть против него…