Запах роз

Неделя после расставания с Чунмёном (Чонину это слово не нравилось совершенно, но другого он подобрать не мог) прошла как в тумане. Чунмён забрал все вещи. Оставил только апельсиновое дерево, потому что физически не мог его утащить, и синюю безрукавку, потому что она завалялась в стирке – и всё. Даже зубную щётку не забыл, молодец какой! А Чонин… ему отчего-то плохо было находиться в квартире, и он начал исправно посещать университет, танцы, ночевать у Сехуна, а иногда и у Лэя или Тао – всё, лишь бы не быть дома, где его красная с жёсткой щетиной зубная щётка загиналась от одиночества в белом стакане, скучая по соседу - зелёной щётке средней жёсткости. Запах черёмухи выветрился даже из чунмёновой подушки – так, будто и не было его никогда, а полки в шкафу всё ещё пустовали в надежде, что Чунмён вот-вот вернёт туда свитера и джинсы. Да, запах черёмухи исчез без следа. Вместо него появился проклятущий и уже давно забытый запах роз. Особенно сильно Чонин его ощущал, когда говорил друзьям, родителям, сёстрам, Кёнсу: «Со мной всё в порядке». В такие моменты Чонину казалось, он задохнётся. Потому что нихрена не в порядке, но об этом – никому и ни за что! Это всего лишь его любимые адидасы соскучились по чунмёновым лакостам. Всего лишь желудок истосковался по нормальной пище. Всего лишь… а Чонин, он не скучал. Вот ни капельки! Честно-пречестно! А голубая безрукавка, по правде, смотрелась на Чонине совсем и не awesome, но он упрямо надевал её каждый раз, как приходил домой. Зачем? А назло! Кому? Ну ясно, кому! Пусть даже этому кое-кому плевать было, что Чонин может безрукавку растянуть. Он же сам её оставил, и Чонина оставил, так какое ему было тогда дело? В выходные Чонин впервые за долгое время напился. Сехун еле дотащил его до квартиры, потом – до дивана. Убедившись, что друг в безопасности, он уехал к себе, а Чонин ещё долго не мог уснуть. Алкоголь приносит забвение? Чушь это собачья, вот что! Он только обостряет, вскрывает то, что трезвый ум был способен запрятать поглубже и удержать. Чонин лежал пластом и глядел, как кружился перед глазами потолок. Долго глядел, пока видимость совсем не ухудшилась из-за непрошеных слёз. Тогда он был благодарен Сехуну за то, что тот уехал. Чонин не выдержал бы такого унижения. Потому что никто не должен знать, что это не зубная щётка, не адидасы и даже не апельсиновое дерево по Чунмёну скучало. Это он, он один – и больше всех. Но об этом нельзя признаваться даже себе. Наутро Чонин проснулся с тяжёлой головой, жутким похмельем и опухшими глазами. И это было не так уж и плохо, потому что когда тебе горло сжимает тошнота, тут не до всяческих страданий по Чунмёну. К обеду он оправился, и даже есть захотелось. Но в холодильнике – такая привычная пустота. Чонину не хотелось идти в магазин, но есть хотелось сильнее, чем не хотелось идти, поэтому он влез в джинсы и уже собирался было достать из шкафа футболку, как впервые за неделю его взгляд зацепился за апельсиновое дерево. Некогда глянцевые зелёные листья пожухли – все до единого! - Нет, - прошептал Чонин и схватился за голову. Он совсем забыл о нём, совсем не поливал – и вот результат. Чонин обрывал мёртвые листья и чуть не плакал – так ему было горько. - Прости, пожалуйста, прости меня! – сокрушался он, поливая голое, безжизненное дерево. – Ты же оправишься? Сможешь же? Чонин провёл пальцами по шершавому стволу и вздохнул. Может, и хорошо, что Чунмён от него ушёл? Чонин ведь даже о любимом растении позаботиться не смог, что уж говорить о любимом человеке? Наверное, такие, как он, должны всю жизнь прожить в одиночестве, чтобы не заморить кого-нибудь ненароком.

***

- Привет, Бэкхён, я свитер принёс, - сообщил Чонин с порога. - Раз принёс, проходи. Чонин впервые был в гостях у братьев и Лилии. Не сказать, что ему особенно хотелось ходить по гостям, но, во-первых, это была отличная возможность сбежать из дома хоть на пару часов, во-вторых, он должен был вернуть Бэкхёну свитер, ну, и в-третьих, нет, не то чтобы эти двое ему нравились, а хотя, да, они ему нравились. Квартира была довольно просторной – примерно такой же по размерам, как квартира Чунмёна. Только двое братьев и сестра жили вместе, а Чунмён один. Чонин снял обувь и прошёл в кухню. Чанёль сидел за столом и с аппетитом поглощал лапшу. - А где… - Чонин было хотел спросить, почему дома не было Лилии, но Бэкхён его опередил: - Сестрёнка наша? Она на свидании. Не смотри так, она у нас красавица, нашла себе парня получше, чем ты, - как всегда, предельно честно и не заботясь о чужих чувствах, выложил Бэкхён. - И чем же я был так плох? – насупился Чонин. - Ну, я даже не знаю… Может, тем, что ты девушкам предпочитаешь всяких там преподавателей? - Не всяких там, а конкретно Чунмёна! – горячо возразил Чонин. - Ну, как скажешь. Садись, я чай поставлю. - Чанёль, как рука? – спросил Чонин, занимая соседний стул. - ммм… мм… на, - промычал он что-то невнятное, не переставая жевать. - В порядке его рука. А ты вот что-то дерьмово выглядишь. Что у тебя опять с Чунмёном стряслось? – спросил Бэкхён, доставая чашки из навесного шкафа. - Ничего не стряслось. Уехал он от меня. - И это по-твоему «ничего»?! – выпалил Чанёль, наконец-то прожевав. Электронный чайник с громким щелчком выключился, и Бэкхён налил кипятка в три кружки. - У вас, я смотрю, ни дня без приключения, - Бэкхён поставил кружки на стол. - Только спаслись от психа, только воссоединились – и снова ссора. Спокойно жить никогда не пробовали? - А это не я, это Чунмён и его грёбаное чувство вины! - возмутился Чонин. - Помните, когда мы в засаде сидели, псих говорил, что убил кого-то? – Чонин дождался, пока оба парня кивнут, и продолжил. - Я тогда не совсем понял, о ком речь. Оказалось, это был бывший парень Чунмёна, Чен. С тех пор Чунмён вбил себе в голову, что Чен погиб из-за него. Но мне он ничего не рассказывал, всё в себе держал. - Тогда откуда ты узнал? – недоумевал Чанёль (о лапше он и думать забыл, ведь тут такой интересный разговор!) - Я к нему в ноутбук заглянул. Там и прочёл про Чена. - И? Ты попытался поговорить с ним начистоту? – спросил Бэкхён, делая глоток чая. - Ну… не то, что бы… - замялся Чонин, пытаясь подобрать слова. - То есть, мы поговорили, а потом Чунмён ушёл. - Боюсь предположить, что ты ему наплёл, - Бэкхён закатил глаза. - И где Чунмён сейчас? – Чанёль заёрзал на стуле (лапша уже давно замёрзла). - Он сказал, что поехал к родителям и друзьям. Когда вернётся, не знаю. Да и неважно это, - Чонин уткнулся в чашку, пытаясь сосчитать количество кружащих у самого дна чаинок. - Ко мне уж точно не вернётся, - пробурчал он едва слышно, но Бэкхён услышал. - Значит, прав я был – ты всё-таки ляпнул ему что-то не то? Чонин не спешил с ответом. Сначала ему хотелось представить всё так, будто бы это Чунмён виноват, а он сам не при чём, но потом Чонин подумал хорошенько и решил, что себя выгораживать – последнее дело. Тем более, если Чунмён и был виноват, то сам Чонин был виноват не меньше. Или больше. Многим больше. - Я сказал, что… что он мной пользуется. А потом… потом… Сказал, что если он уйдёт, то может больше не возвращаться, - признался Чонин и торопливо добавил. - Но это я сгоряча сказал, не взаправду! - Ясное дело, не взаправду, - кивнул Чанёль. - Ой, тебя если всерьёз воспринимать, никаких нервов не хватит! – Бэкхён махнул рукой. - Тебе его поддержать надо было, понимаешь? Выслушать и поддержать, а не истерику закатывать. - Но он такие обидные вещи говорил! - Думаю, ты в долгу не остался, - съязвил Бэкхён. Чонин потупился, признавая, что Бэк и в этот раз оказался прав. - А раз так, вы оба виноваты. Поэтому не упрямься, прими его, когда он вернётся, - посоветовал Бэкхён, убирая со стола чашки с допитым чаем. - Если он вернётся, - возразил Чонин. - Когда он вернётся, - настоял Бэкхён. - Я знаю Чунмёна совсем ничего, но насколько я могу судить, так просто он от тебя не откажется. Уж не понимаю, что он в тебе нашёл… Чонин пропустил мимо ушей последнюю фразу, заострив внимание на предыдущей. - Но он уже от меня отказался, - ответил он с долей раздражения. Бэкхён тяжело вздохнул, прежде чем ответить. Словно этот разговор забрал все силы. А Чонин почувствовал себя проблемным подростком на приёме у психолога. - Ты ещё такой глупый! Ну подумай ты головой! Тебе бы легче стало, если бы он просто забыл Чена? Человека, которого любил когда-то? А если вы с Чунмёном расстанетесь, и он так же легко забудет тебя? С тобой случится что-нибудь, а он скажет: это не моё дело, ведь мы расстались. Ну что, нравится? Чего молчишь? Просто дай Чунмёну время отпустить прошлое. Он обязательно вернётся. К тебе, идиоту, вернётся, потому что его будущее – это ты, Чонин. Бэкхён замолчал, переводя дыхание, а Чонин открыл от удивления рот, не зная, что на это ответить. - Вау, Бэкки, ты такие романтичные вещи говоришь! Я сейчас растаю! – заулыбался Чанёль, а Бэкхён покраснел. - Просто ешь свою лапшу! – замахнулся он на брата кухонным полотенцем. - Но она холодная! - А уши не надо было развешивать, бестолочь!

***

Это случилось в тот день, когда весна всё ощутимей проглядывала сквозь талый снег, а на некогда безжизненных ветках апельсинового дерева появились слабые, почти прозрачные листики. Чунмён приехал в Сеул. Бэкхён и тут не ошибся, потому что Чунмён приехал, чтобы вернуться. К Чонину, идиоту, вернуться.