Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра

      Мои кошели были под завязку забиты лечебными зельями, в рюкзаке лежало несколько книг по исцелению женских недугов и советы по уходу за роженицами. Пока тряслась в повозке, следующей до Виндхельма, я внимательно прочла, ужаснулась и лишний раз поблагодарила богов, что целители в Легионе занимаются в основном ранами и лихорадками. Роды никогда не принимала, доводилось только помогать повитухе в качестве ассистентки. Приносила воду, слушала вопли женщин, перерезала пуповины младенцам и мыла их. Иными словами, старалась не лезть под руку повитухе. Да и в женских недугах понимала не так много. И зачем только вызвалась? Неужели Малакат награждает кого-то артефактами за глупость и поспешность в принятии решений?!       Когда днём первого числа месяца Руки Дождя мы, наконец, добрались до Виндхельма и отправились по дороге до Рощи Кин, я решилась поинтересоваться у Эрандура, лечил ли он когда-нибудь женщин от особенных, исключительно женских, недугов.       – Я был целителем в одном форте в Сиродиле, где располагалось святилище Вермины, – признался он, ничуть не смутившись.       – Ты жил в Сиродиле? – удивлённо воззрилась на него, позабыв всё, что прочитала по дороге. Даже подробные анатомические картинки из головы выветрились. Новая дорога – новые факты о друге, которого я почти не знаю. Но иногда он делится откровениями, приподнимает завесу над своей жизнью, позволяет недолго посмотреть в его прошлое и отступает, осознавая, что воспоминания возрождают в нём осколки тьмы.       – Да, недолго, всего пару десятков лет... – удивительно, но в этот раз, Эрандур не прервал рассказа на самом интересном месте.       – Пара десятков лет это почти вся моя жизнь! То же мне, недолго! А где находился тот форт?       – В лесу, недалеко от Чейдинхола. Там ещё есть озеро.       – И в чем заключалась твоя работа? – я не отставала. Надо ловить момент, пока он начал делиться увлекательными историями о загадочном прошлом.       – А ты чем занималась, когда была целителем в Бруме? – он обернулся, а у меня задергалось веко. Почему всегда вопросом на вопрос?!       – Были раненые, просто больные. Припарки, мази, перевязки и зелья... Я лечила легионеров. И иногда местных.       – Ну вот, добавь к этому отравления от неверно изготовленных снадобий и получишь то, что тебя интересует. Единственное, что могу сказать – женщины, поклоняющиеся даэдра, обычно не стремятся выйти замуж и нарожать побольше детей... – добавил жрец, отвернувшись с кислым выражением лица.       Поняв, что откровения на сегодня закончились, я не стала продолжать расспросы и погрузилась в глубокие думы о тяжёлой жизни женщин-даэдропоклонниц. И сразу поняла, чем именно Эрандур занимался. Выходило так, что в прошлом году мне не обязательно было ехать к Ботеле. Рядом со мной был специалист, который мог всё сделать сам. С другой стороны, он бы ни за что не стал, да и я бы со стыда сгорела.       Мысли о собственном прошлом уволокли меня в другое русло, и я встряхнулась, продолжая переставлять ноги по обледеневшей, припорошенной снегом дороге, ведущей от Виндхельма вверх по склону. Слева высились острые отвесные скалы, справа открывался захватывающий дух вид на горы вдалеке и блеклые очертания форта, построенного прямо на склоне. Внизу гремел поток русла Чёрной Реки, соединяющейся с Белой около Виндхельма. Туманы Альто висели впереди, размазывая линию горизонта стелющейся дымкой.       К вечеру мы дошли до Рощи Кин. Сквозь плотный слой облаков, сулящих скорый снегопад, проглянул оранжевый круг закатного солнца.       Если Ураг дал нам верную информацию, крепость Нарзулбур располагалась выше, в горах, и лезть туда в темноте, мы не рискнули. Знающий повадки саблезубых тигров, Эрандур поспешил напомнить, что ночью они более активны и поэтому опаснее, чем в любое другое время суток. Поэтому мы решили переночевать в «Деревянном кружеве». Пришлось занять одну комнату из-за наплыва паломников богини Кинарет, направляющихся к Великому Древу, что по слухам росло где-то неподалёку. Кажется, Златолист в Вайтране после попадания молнии больше никого не привлекал.       Утром путь продолжился. Почти заметенная тропа, огибающая поселок, повела нас вверх по склону, на поиски орочьей крепости.       Среди согнувшихся под тяжестью налипшего снега кустарников шныряли обнаглевшие снежные лисы. Звери совсем нас не пугались, то и дело выскакивали на тропу и продолжали охоту за скрывшимися под сугробами мышами и шустрыми белыми кроликами. Кругом раздавались шорохи ветвей и фырканье.       Мы шли не один час. Только после полудня подлесок начал редеть и ели расступились, открывая перед нами вид на отвесную скалу и прижавшийся к ней, высокий плотный частокол орочьей крепости. Перед поселением возвышалась грубо сколоченная сторожевая вышка, на которой почему-то никого не было.       – Стойте! – прогремел грубый женский голос.       Я присмотрелась и разглядела над неровными зубьями частокола высунувшуюся наполовину орчанку с луком в руках. Наконечник стрелы уже смотрел на нас, а пальцы защитницы крепости готовились отпустить тетиву.       Мы с Эрандуром замерли, и я закричала, придавая голосу как можно больше твёрдости:       – Мы не враги! Мы пришли к Болар! Шаманке!       Орчанка нехотя опустила лук.       – Ждите! – рявкнула она и скрылась позади частокола.       Я сразу скинула на землю рюкзак, устав тащить наверх увесистую ношу, да ещё и с книгами. Эрандур быстро отвязал от пояса ножны и положил перед собой.       – Сделай так же, – сказал он мне.       – Зачем?       – Орки должны видеть, что мы безоружны.       Я спешно отвязала Сияние Рассвета и положила сверху на рюкзак. Ваббаджек воткнула в сугроб у тропы.       Ожидание продлилось совсем недолго – ворота крепости, которые я сначала приняла за часть забора, приоткрылись, и к нам вышла шаманка, закутанная в плащ из волчьих шкур. За ней следовали двое рослых молодых орков в орихалковой броне. Женщина на их фоне выглядела очень хрупкой, хотя ростом ничуть не уступала Мьол. Но она была стара. Её лицо наряду с белой боевой раскраской покрывали глубокие морщины, один клык стёрт настолько, что стал заметно меньше другого. Пучок белоснежно-седых волос, заплетенных в подобие косы на обритой голове, показался мне похожим на облезлый кошачий хвост.       – Я – Болар, – гордо представилась шаманка. – Вы из Коллегии Винтерхолда?       – Да, – подтвердил жрец и назвал наши имена. – Ваше письмо дошло несколько дней назад.       – Вы опоздали, – вздохнула Болар. – Горат умирает. Но всё равно идите за мной. Только учтите, что Махулак не будет рад вам.       Я подобрала вещи и под конвоем орочьих воинов прошла через ворота Нарзулбура. Внутри крепость чем-то мне напомнила обстановку Форта Треснувшего Бивня, где обитал наш старый знакомый, тан Гунзул. Огромный длинный дом со сводчатой крышей занимал примерно четверть территории крепости. Вдоль частокола стояли растяжки с тушами добытых охотниками оленей и волков, дубильные станки с растянутыми шкурами и несколько отдельных круглых домиков.       Во дворе около набитого сеном манекена размахивала изогнутым топором юная орчанка в кожаной броне, и кроме нее больше никого не было.       – Так пустынно… – вполголоса проронил Эрандур.       – Днём все работают в шахте, – у Болар оказался очень хороший слух. – Махулак вместе с умирающей женой...       Шаманка поманила нас к длинному дому и потянула на себя добротную деревянную дверь. Мы вошли за ней, столкнувшись на пороге с огромным клыкастым жутким орком, лицо которого ещё суровее делала боевая раскраска. Он был уже немолод, но выглядел внушительно – мы с Эрандуром потерялись на фоне его широченных плеч, закованных в орихалковые наплечники. Чёрные глаза оценивающе и неприязненно осматривали нас, изо рта, приоткрытого в угрожающем оскале, торчали огромные клыки.       «Интересно, а этот Махулак, вообще знал, что мы придем? Или его воины нас топорами порубят?» – пролетело у меня в голове. Я отступила на шаг назад, неловко столкнувшись с одним из провожающих нас орков и пробормотала неуверенное:       – Здрасьте...       – Чужаки! – шумно втянул носом гигант.       – Махулак, выслушай меня! – заговорила Болар. – Это я позвала их. Твои жены страдают! Ты мечтаешь иметь сильных сыновей, но этого не случится, если ты позволишь своим женам умирать! Моя магия не принесла спасения, Малакат глух к моим мольбам, но, быть может, эти целители смогут выяснить, в чём дело!       Вождь что-то неразборчиво прорычал, потом снова выдохнул и рявкнул:       – Ладно! Только ради тебя, сестра. Пусть осмотрят её, но после уходят! Они не орки и не братья по крови!       Он отошел в сторону, открывая моему обзору потрескивающий очаг, над которым висели пучки пряных трав, тушки кроликов и фазанов. На разделочном столе лежало несколько кочанов капусты. Пахло на этой кухне весьма приятно, но атмосфера вокруг меня сгустилась до отталкивающих запахов страха и смерти, которые не перебить травами.       Понятно было, что у этого очага нас с данмером никто видеть не желает. Но раз уж мы пришли, то разворачиваться у порога и спешно удирать, мне показалось неприличным. Особенно учитывая габариты хозяина этого дома и суровые взгляды его воинов.       – Она здесь, – Махулак развернулся и пошел направо. Неторопливо, будто не хотел, чтобы мы увидели его жену.       Хрупкое печальное безмолвие просторной спальни разрушали тихие болезненные стоны. Укрытая волчьими шкурами орчанка тряслась от лихорадки.       – О, Мара, надеюсь это не заразно... – пробубнила я и, подойдя ближе, положила руку на лоб несчастной. Она вся пылала, а моя ладонь прилипла к потному лицу.       – И вот так почти с каждой женой... – вздохнула Болар. – Обычно за несколько суток умирают. Я полностью осматривала их, но... ничего не заметила. И ни одно лекарство не помогло.       – Отравление? – Эрандур скинул шкуру со страдающей орчанки. Полуголое, лишь в нижнем белье, мускулистое тело жены вождя было сплошь покрыто испариной. Оставшись без покрывала, она затряслась сильнее и заметалась по кровати.       Махулак с рыком дернулся вперёд, но Болар удержала брата от скорой расправы над жрецом, встав между ним и постелью Горат. Я, пристально осмотрев орчанку, заметила несколько синяков на ногах и животе и ссадины на руках. Никаких серьёзных ран, только белесые тонкие полоски давно заживших шрамов.       Горат вдруг закашлялась, и на её губах выступила кровь.       Я скинула вещи в углу, возложив руки на живот несчастной, начала призывать целительный свет. Эрандур, шепча молитву богине, наклонился, чтобы помогать мне.       Горат задышала чуть ровнее и приоткрыла глаза. Взгляд её был ясен и в то же время абсолютно пуст. А я чувствовала, что исцеление идет неправильно, словно внутри неё нечто впитывает мои чары и вновь начинает пожирать женщину.       – Малакат не принял меня, – прошептала орчанка. – Не старайтесь, я не достойна...       – Продолжай! – заметив моё смятение, негромко приказал Эрандур. Именно приказал, потому что с таким твердым тоном я не посмела спорить и продолжила держать целительный свет.       Орчанка закрыла глаза.       – Но теперь не так больно... – последний вздох сорвался с её губ. – Спасибо. Поняв, что она умерла, я опустила руки. Даже отравленному Эрандуру после моих чар становилось лучше тогда в Виндхельме, а с Горат всё было не так. Совсем не так.       Жрец накинул на тело покрывало и отошел на шаг от постели.       – Пусть Малакат примет тебя, – прошептала Болар, склонив голову.       – А что она имела в виду, говоря, что Малакат её не принял? – задумалась я.       – Это уже не ваше дело, чужаки, – прогремел вождь. – Убирайтесь!       – Подожди, Махулак, – вновь остудила его шаманка. – Пусть останутся до завтра. Я хочу поговорить с ними.       Орк глухо рыкнул и исторг недовольное согласие.       – Только не в этом доме. Посели их в хижине. Им не место у нашего очага.       Я про себя отметила, что слова Болар очень эффективно действуют на вождя. Он к ней не просто прислушивался. Он её слушался!       – Идемте, – сказала Болар. – Я провожу вас в хижину.       На выходе мы столкнулись с вооруженной луком орчанкой, лицо которой было почти неразличимо за слоем белой краски. Я узнала в ней ту самую стражницу крепости, что целилась в нас.       – Она умерла? – спросила стражница у шаманки.       – Да, Йатул. Мы не успели, – пространно ответила Болар.       – Так и знала, – фыркнула она, обходя громил, замерших в дверях спальни, и устремляясь к вождю.       На пороге я обернулась, но столкнулась взглядом с орками и спешно покинула дом, облегченно вдохнув холодный горный воздух.       – Сюда, – окликнула шаманка, проходя вдоль длинного дома направо и подводя нас к небольшому круглому домику с конусообразной крышей. – До завтра вас никто не выпустит. Не трогайте зелья.       – В смысле никто не выпустит? Мы пленники? – испугалась я.       – Пленники? Нет. Вы мои гости. Но только мои, – орчанка сняла с пояса ключ и открыла нам вход в тёмную хижину без единого окна.       Над столом висело два светильника из козьего рога, а свечи были потушены. Ветер свистел, проникая сквозь щели между неплотно подогнанными досками. На полках вдоль стен стояли неровные ряды зелий и банки с ингредиентами. Полом в хижине служила промёрзшая чёрная земля.       – Можете развести огонь, только следите, чтобы ничего не сгорело. Я пришлю к вам Урог, чтобы принесла пару шкур и соломы.       – Зачем мы остались? – прямо спросил Эрандур. – Женщина умерла. Чем ещё мы можем помочь?       Болар впилась в жреца яростным взглядом.       – Вы же тоже увидели, что это не простая хворь. Это проклятье! Но я не могу понять почему. Мы чтим Кодекс Малаката, живём в соответствии с традициями… – она резко опустила взгляд. – Я подозреваю, что в этом замешан кто-то из наших, но не могу никого обвинить. Иначе мне придётся платить цену крови. А нас и так слишком мало. Вы чужаки, не следуете Кодексу, а значит, можете помочь мне выяснить, кто за этим стоит!       – Ты думаешь, что женщин мог кто-то отравить?! – приглушив голос, опешила я.       – Я боюсь этого, – Болар развернулась на пятке. – Поговорим позже. Я должна начать подготовку тела Горат к погребению.       Мы с Эрандуром остались вдвоём и обменялись встревоженными взглядами.       – Странно, да? – поставив рюкзак под стол, спросил жрец.       – Что именно? – я магией зажгла светильники над столом и прикрыла дверь.       – Всё в этой крепости. Но самое удивительное – это исцеляющие заклятия, которые не принесли никакого результата…       – Ну, глаза-то Горат открыла и даже сказала, что недостойна… – не согласилась я. – Так что результат был. Интересно, чего недостойна? Быть женой? А потом эта странная Йагул или Йатул, как её там. Как будто обрадовалась смерти жены…       – Итак, странность места подтверждена, – Эрандур поставил Маску Вайла на стол. – Осталось пролить ясность на наше задание и развести костер.       – И дождаться Болар, – проворчала я, кутаясь в плащ. В продуваемой всеми горными ветрами хижине было ничуть не теплее, чем на улице.       Юная орчанка Урог вскоре принесла в хижину охапку сена для подстилок, завернутого в две серых оленьих шкуры, резко пахнущих дубильным веществом. Оглядела нас придирчиво и отрывисто сказала:       – Если мой брат будет рассказывать вам про теток и моего отца, не верьте. Он сумасшедший.       – А кто твои тети? – осмелилась спросить я, расстилая спальник на кучу сена.       – Болар и Йатул. Они сестры отца. Йатул учит меня охотиться, а Болар… она старшая, – Урог по-орочьи добродушно улыбнулась. Кажется, ей было любопытно с нами разговаривать: не каждый день в Нарзулбур забредают имперки и данмеры.       – А что может сказать о них твой брат? – мягко поинтересовался жрец.       Урог присела к костру, не распознав хитрости Эрандура.       – Он… – к несчастью, девушка ничего рассказать не успела. Дверь распахнулась, на пороге выросла Болар, недовольно покачав головой.       – Иди к своему отцу, – холодно сказала шаманка, и юная орчанка, тихо рыкнув, поплелась в длинный дом. – Мне нужен жир тролля для ритуала, – Болар, захлопнув дверь, села с нами и протянула руки к крошечному костру, который едва мог прогреть хижину.       – Хочешь нам сразу все рассказать? – недовольно глядя на нее, проговорила я.       – Горат уже пятая, – начала шаманка. – Первые две жены подарили Махулаку детей и умерли в родах. Когда умерла первая – мы не придали этому значения. Такое порой происходит. Но после второй задумались… Урог родилась пятнадцать зим назад. И с тех пор мой брат стал одержим детьми. Правда, долгое время женщины не приходили. Он мечтал, что у него будет две жены, как подобает вождю, и что всё его племя станет большим и сильным. Да вот только третья жена не прожила и двух недель. Это было в позапрошлом году. В этом году было две девушки.       – А зачем они приходят? – поинтересовалась я. – Знают ведь, что помрут…       – Уверены, что нет, – вздохнула Болар. – Считают это испытанием Малаката. С тех пор, как нам пришлось нанимать шахтеров и воинов в других крепостях из-за нехватки рук, слухи разлетелись. Самые сильные женщины приходят испытать себя. К тому же… для многих большая честь быть женой вождя.       – Так вот почему Горат сказала, что недостойна! – воскликнула я, слишком обрадовавшись догадке, но сразу притихла.       – Но зачем в таком случае кому-то из ваших травить жен? У вас же тут… – Эрандур тактично кашлянул. – Нет других женщин, кроме вас с сестрой и дочери Махулака.       На лицо Болар легла тень.       – Есть женщины, работающие в шахте. Но они просто наёмницы, и живут у нас не так давно. Йатул часто неодобрительно высказывалась о тяге Махулака к женщинам. Но я не верю, что она бы стала убивать их. Она не смогла бы изготовить такой яд, если вы подозреваете отравление…       – Это не отравление, – отрезал Эрандур. – Проклятье сжигает изнутри. Исцеление бессильно. Надо искать корень зла.       – А… – начала я, пытаясь подобрать правильные слова и вспоминая о синяках и ссадинах на теле Горат. – Не Махулак ли их всех? Он не бывал жесток с прежними женами?       – Не замечала, – покачала головой Болар. – Но мы орки, у нас вся жизнь, и даже любовь, проходит в сражениях.       – В смысле?! Вы дерётесь? – воображение нарисовало красочную картину мордобоя, происходящего каждую ночь между парой безумно влюбленных друг в друга орков.       – Иногда. Когда мужчины хотят показать свое превосходство.       – А женщины, что?       – Колотят в ответ, – буднично отозвалась шаманка. – Но я не слышала ничего в последние ночи.       – Ты подслушивала? – мои брови взлетели на лоб.       – Пришлось. Я хотела узнать истину и проводила все ночи в молитвах Малакату. Из дома никто не выходил. Спальня была заперта. Если это не проклятье, тогда что? – шаманка поднялась и открыла дверь, впуская в хижину холод и грубый крик:       – Стоять! Кто ты?       Ветер принёс тихий, едва различимый ответ:       – Барга гра-Марук! Я пришла стать женой Махулака!       У меня непроизвольно приоткрылся рот. Болар процедила сквозь зубы:       – Малакат, зачем ты так наказываешь нас?       – Откройте ворота! – донеслось с улицы.       – Шестая, – выдохнула я.       – Я должна идти, – шаманка захлопнула дверь, оставив нас с Эрандуром вдвоем у костерка.       – Начинаю бояться, – призналась я, закутываясь в оленью шкуру поверх плаща.       – Что, тоже решила попробовать себя в роли жены вождя? – в голосе данмера прозвучала несвойственная ему насмешка.       – Нет, но вдруг это заразно…       – Иначе, тут бы не было женщин совсем, – успокоил меня жрец, придвигаясь ближе к костру и подкладывая хворостинку в огонь.       – Как думаешь, нам потом расскажут где Волендранг?       – Не вздумай даже ляпнуть о молоте, – Эрандур пронзил меня строгим взглядом. – Иначе нас примут за воров и тут же убьют.       – Да поняла я, – шутливо обиделась на него. – Ну что ж, поживем немного с орками и увидим, если вождь позволит. Главное, чтобы клыки не отросли…