Baby Pink.

      — Ты хотела поменять контактную информацию у меня на телефоне. — Логан выудил мобильник из кармана, зажав болтающийся с нижнего угла брелок между безымянным пальцем и мизинцем. — Держи.       Тёмный прямоугольник лежит на его раскрытой ладони. Можно просто взять за один из углов или подцепить за брелок. Ничего более. Просто аккуратно взять из его руки. Это просто телефон. Она просто должна взять его в руки.       Офелия Боначелло накрыла телефон рукой, и кончики её пальцев легко скользнули по ладони Логана. Холодок пробежал по его спине.       — Как закончишь, напиши мне СМС-ку, чтобы я посмотрел, как это смотрится. Не хочу тебя случайно задэфнэймить.       — За- что?       Девушка хихикнула.       — За… ну, старое имя использовать? — Логан отчаянно забыл всю терминологию, над чтением которой он провёл сотни часов. Под одеялом, словно бы прячась от безопасности собственной спальни, статья за статьёй, пост за постом, как самиздат, как контрабандную литературу.       Офелия громко, искренне рассмеялась. Запрокинутая голова и изогнутая спина — под тонкой футболкой ещё чётче стали видны её ключицы. Логан мучительно сглотнул.       — Дэднэйм, Логан. Дэднэйм. Я могу тебе прислать информацию про транс=людей, если хочешь. Я ценю, что ты читаешь об этом.       Девушка протянула ему телефон.       — Я поменяла свою контактную информацию. Спасибо, Логан.       — Это тебе спасибо. И да, пожалуйста, отправь мне что-нибудь почитать.       Парень мучительно улыбнулся, смотря ей в глаза. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда.       — Офелия…       — Да?       Она подняла глаза, отводя от линии бровей особенно свободолюбивые пряди чёлки. Чёрт побери, её глаза… Нет. Нет, он не может себе этого позволить.       — СМС-ка.       — А, да!       «Новое сообщение от Офелия Боначелло в 13:28 05.04.2019: Привет! Как дела?» Пальцы Логана застыли над экраном. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда.       «Ну, я думаю, что я влюбился в тебя.»       Молчание. Испуганные глаза, устремлённые на Логана, медленно наполнились слезами. Парень этого не увидел, он псевдорасслабленно смотрел в пространство перед собой, покусывая нижнюю губу. Вот и всё. Теперь всё по плану — она ему отказывает, он пользуется возможностью изолироваться от группы на месяц-другой, возвращается с заново построенной защитной стеной и…       — Дай мне подумать немного, окей?       Подумать? Никакого «подумать», просто скажи «нет» и всё.       — Да, конечно, я понимаю. Take your time.       Она написала ему на следующее утро. Короткое «привет», ничего интересного или революционного, просто «привет». Он не ответил. ***       — Я сдаюсь.       Логан сполз по стене, раздражённо сминая под пальцами бумагу с бесконечными буквамы, знаками, цифрами, символами. Слёзы скапливались в уголках глаз, и тело тряслось. Ребро отзывалось режущей, пронизывающей болью от каждого всхлипа. Ёбаная, блять, тригонометрия правильных треугольников. Пятый класс, чёрт побери, он слишком стар для этого дерьма. Но эти синусы-косинусы-хуёсинусы его уже довели.       — Тебе помочь?       Знакомый тихий, спокойный голос. Ему не нужно было поднимать глаза, он знал, кто присел на корточки рядом с его дрожащим телом. Нет, не помочь. Нет, он справится сам, он должен разбираться, чёрт побери, в математике. Нет, не приближайся, а то увидишь, про прячется под тремя слоями одежды. Он должен понимать, чёрт побери, что такое синус, что такое косинус, тангенс, котангенс, прямоугольный прямоугольник, 30-60-90, и 45-45-90. Он должен понимать, что происходит на его домашнем задании, которое сдавать через двадцать минут.       — Сам справлюсь.       Нихуя он не справится.       — Логан, не строй из себя идиота и дай мне тебе помочь. Где твой графический калькулятор?       — Мой кто?       Офелия села на пол рядом с ним. Тонкие руки мягко выудили из сжатых кулаков парня отчаянно смятую домашнюю работу, едва заметно касаясь его пальцев.       — Смотри, это просто. Дай я выпишу тебе формулы, так будет легче.       Она улыбнулась, крутя меж тонких пальцев карандаш. Логан на мгновение позволил себе отвлечься на едва заметную в неловком освещении коридора ямочку на левой щеке, на сложные оттенки её глаз, на едва заметный блеск на её — по его мнению, абсолютно идеальных — губах. Лишь на мгновение — и этого было достаточно. Лишь не мгновение — и он снова мучительно закряхтел от боли в рёбрах.       — Там есть формулы? ***       Холодный коридор больницы, по которому он следовал за медсестрой, то и дело обрывался дверным проёмом и вновь продолжался за очередными воротами на другую сторону. Совсем скоро. Логан нервно посмотрел на телефон, игнорируя часы на запястье. Шесть-ноль-пять. Живот нервно заурчал.       — Как я понимаю, ты следовал указаниям и ничего не ел с утра?       — А не слышно?       Медсестра улыбнулась своим мыслям, пропуская парня в просторную комнату, указала на кушетку в углу.       Логан закрыл глаза. Раз-два-три. Это — последние минуты.       — Молодой человек, какую Вам операцию будут делать?       — А?       Логан испуганно застыл. Почему вдруг такие базовые вопросы? Даже на браслете вокруг его запястья было чётко написано «Двусторонняя мастэктомия», почему же?..       — Не бойтесь, никакого подвоха. Своими словами.       — Двусторонняя маскулинизирующая мастэктомия…       — Кто хирург?       Логан сухо отвечал на вопросы, и медсестра, в какой-то момент успокоившись, неожиданно нежно ему улыбнулась.       — Всё будет хорошо. Вот, переоденьтесь в эту рубашку.       Игла медленно пронзила вену в его левой руке. Капельница пугала, но Логан всё отсчитывал минуты. Раз-два-три. Последние минуты. И всё.       — Логан?       Сухой пожилой мужчина отодвинул занавеску.       — Молодой человек, поздравляю, я — тот человек, который сегодня разберётся с теми органами, которые Вам неинтересны!       Парень тихо рассмеялся, прикрывая рот тыльной стороной руки. У мужчины был значок с радугой под халатом, и его пальцы напоминали тонкие ножки пауков. Он внушал спокойствие и доверие, и Логану сразу же стало легче. Раз-два-три. Он в безопасности. Последние минуты.       — Вы готовы?       Логан в последний раз глянул на часы и, расстегнув ремешок, снял их и кинул в рюкзак. Раз. Два. Три. Последние минуты.       «Семь-ноль-пять» — гласили часы в операционной. Логан аккуратно перебрался на операционный стол с каталки, его тут же схватило несколько пар рук: одна проверяла и обводила заранее оставленные на грудной клетке пометки, другая пристёгивала его бёдра к столу, третья и четвёртая разводили его руки в стороны, словно повторяя распятие на операционном столе.       — У Вас необыкновенно хорошее физическое состояние для Вашего возраста! Вы занимаетесь спортом? Оттуда травма?       Логан едва заметно усмехнулся, наблюдая за тем, как из толстого шприца в трубку капельницы льётся новая жидкость.       — Нет, я защищал честь девушки, которая мне нравится.       — О, леди Вашего сердца? А Вы ей нравитесь?       — Да, нравлюсь.       В такой момент сомнение не допускалось в душу. Да. Нравится.       — А что же она не здесь, с Вами?       Логан едва ли успел услышать этот вопрос. Его сознание отключилось за считанные секунды. ***       Часы в комнате ожидания горели красными цифрами восемь-тридцать-семь. Логан перестал щуриться и снова закрыл глаза.       Часы в комнате ожидания снова горели красными цифрами, в этот раз девять-тридцать. Логан проснулся.       Грудную клетку плотно перетягивало что-то. Двигаться не хотелось. Он и не двигался. Он знал, что всё хорошо. Что там, под бинтом, ничего нет. Теперь ничего. И всё будет хорошо. ***       — Можешь выйти со мной? Буквально на минутку.       — Мне бы домой вообще-то…       — Это быстро.       Логан привычно придержал дверь, задумчиво следя за своей спутницей. Привычная уже серая толстовка, отросшие волосы, косой чёлкой падающие в глаза, лёгкая походка — легче обычного. Офелия выглядела счастливой, но сердце Логана колотилось с бешеной скоростью. Даже держать дверь было больно, но эта боль пронзала его изнутри, принося невероятную радость. Девушка пропустила его вперёд. Её глаза, её походка, её едва заметная ухмылка — даже менее, просто слегка приподнятые уголки рта — сводили юношу с ума. Он аккуратно коснулся своей грудной клетки, словно пытаясь унять сердцебиение. Перетянутая бинтом кожа всё равно ничего не чувствовала, но было приятно чувствовать под пальцами собственные мышцы.       Две пары стёртых, отчаянно стоптанных кроссовок спустилась по лестнице вниз, огибая центральное крыльцо школы и уходя на боковую дорожку.       — Ты хотела что-то сказать?       Он не мог заставить себя поднять глаза, не мог заставить себя даже посмотреть куда-либо, кроме стаи птиц, торопливо спускающейся вниз, пикирующей с небес на землю. Её слова прозвучали для него монгольским гонгом, трубой завоевателей, боевым рогом завоевателей — ровно так же, как сотни лет назад чужие народы захватили земли далеко на востоке, слова Офелии Боначелло захватили сердце мучительно влюблённого Логана.       — К чёрту всё, давай встречаться?       Он замер, стоя на месте, поражённый болью и громом, оглучающей тишиной его возлюбленной собеседницы и мучительно громким школьным звонком. Её глаза, впервые за долгое время вновь поглощающие его. Сердцебиение утихло, и парень медленно выпрямил спину — впервые после операции. Было больно. Но ситуация этого требовала. Просто ответить. Просто сказать, что он думает. И всё будет хорошо.       — Офелия, ты мне необычайно, мучительно нравишься. Правда, я понимаю, что это невероятно сложное для тебя решение, ты сама только что совершила каминг-аут, и я буду с тобой в течении всего твоего пути. Я буду рад быть твоим спутником в течении всего этого пути, для меня это будет честью. Но я не хочу, чтобы на твои и на мои плечи ложилась ответственность отношений. Я не знаю, каково твоё состояние, но я не готов к отношениям. Ты — мой хороший друг, но ничего более. Мне жаль, Офелия.