13. Чего ты хочешь?
1 января 2021 г. в 15:59
Примечания:
Дорогие мои, с наступившим вас Новым 2021 годом! Желаю, чтобы все ваши мечты сбылись именно в этом году!
К сожалению, обещание своё не смогла сдержать, и новую часть дописала уже в новом году - внезапная простуда подвела меня, и в целом, мое 31 декабря( Лежу, попиваю чай с мёдом и пишу продолжение, в этот раз, довольно короткое. Но не хочется портить этот эпизод другими событиями, как-то внезапно даже для меня самой вышел очень странный диалог, и вскрылась "миссия" нового Меглина) немного философии, психанализа и домашнего уюта вам от любимой парочки в первый день этого года)
— Ты домой собираешься приезжать?
Есения шумно выдохнула, протерев сонные глаза.
Когда Стеклова в очередной раз проснулась, на улице уже стемнело, но ориентироваться в чужой спальне стало проще, ведь уставшие глаза больше не ослепляли солнечные лучи — на стареньком шкафу, где хранился её мобильный прошлую ночь, стояло несколько черно-белых фото. Мальчишка лет шести с дыркой вместо переднего зуба задорно улыбался, на фоне двух задумчивых и серьезных взрослых фигур — женщины и мужчины. На втором фото он же, в отглаженной белой рубашке, шортах и с машинкой в руках. Скорее всего, фото школьное. Вот каким был Бергич, пока не окунулся в психиатрию с головой.
— Есеня, ты еще тут?
— Да, Жень, — девушка перевернулась на спину, сжимая в руке мобильный, который не на шутку нагрелся, словно считывая состояние мужа на том конце провода, — я целый день сплю, из-за таблеток. Я тебе говорила. Как только приду в себя, сразу приеду.
— Тебе не обязательно садиться за руль самой. Я могу тебя забрать.
— Не надо, — слишком резко ответила Стеклова.
Женя усмехнулся:
— Где ты, можешь хотя бы сказать? Гостиница какая-то? Палата у Бергича?
— Я не могу раскрыть карты, потому и не называю место.
— Ты у Меглина?
Голос Осмысловского прозвучал так отстраненно и холодно, что в ответ на его вопрос Есеня заметила рой мурашек, начавших свой бег по рукам.
— Я думала, отец тебе рассказал.
— Теперь понимаю, почему он уходил от ответа так же, как и ты, — усталый мужской вздох.
— Я просила отвезти меня в лофт, после случившегося. Он решил, что это небезопасно. Вот и все.
— Конечно, его ослушаться ты никогда не решалась. И таблетками, наверное, он тебя напичкал?
— Нет. Я сама попросила, — нижняя губа девушки тут же оказалась укушена, как и всегда, когда она нервничала. Меглин как-то обращал на это внимание, а теперь заметила и она.
— У меня такое чувство, будто я попал в чей-то идиотский сон. Такой, какие обычно после хорошей гулянки снятся — яркие, но слишком размытые и без всякого связного смысла.
— Ты ждешь, что я оправдываться начну?
Этот вопрос явно вогнал Женю в тупик — он ответил не сразу.
— Я думал, злиться сейчас полагается мне.
— Злиться на что? Так сложились обстоятельства, и ты это знаешь. Вместо претензий, для начала, мог бы узнать, как я. Если ты забыл, подругу мою вчера убили.
— Именно по этой причине меня беспокоит твое отсутвие дома. И именно по этой причине я пытаюсь дозвониться до тебя со вчерашней ночи. Наличие рядом с тобой Меглина — последнее, что меня волнует. Предлагаю прекратить этот бессмысленный спор и обсудить все дома. Жду тебя. Не задерживайся. Пожалуйста.
Тишину в темной спальне разрезал звук коротких гудков. Женя вовремя прекратил нарастающий конфликт, и, пожалуй, за это Стеклова была ему благодарна. Сегодня она не в силах сдерживать свои эмоции.
Из коридора донесся характерный скрип — последняя ступенька лестницы оповещала о приближении мужчины, что сейчас всем телом навалился на дверной проём, и толкнул дверь в спальню, чтобы та открылась полностью.
— Пойдем ужинать.
Его низкий, хриплый голос идеально вписывался в обстановку мрачной старой комнаты, которую Есеня успела полюбить за те часы, что провела здесь. Особенно подушку на его части кровати, ведь от неё так знакомо пахло.
— Я не хочу, — Стеклова перевернулась на бок, поджав к животу ноги.
Раньше эта поза спасала её от тошноты в беременность и приносила чувство безопасности. Именно так она провела почти все дни в лофте, когда Меглин «умер».
— Надо. Спускайся. Разговор есть.
Родион знал, что последняя фраза подействует на неё как призыв к действию, но не был уверен, что она в состоянии что-то обсуждать. Но все же попробовать стоило.
Как только мужская фигура исчезла, в открытую дверь проник такой манящий запах жареной говядины, что желудок Стекловой буквально умолял её съесть хотя бы кусочек.
Не справившись с искушением, Есения медленно спустилась, всматриваясь в каждую ступеньку, чтобы не упасть. В доме оказалось довольно прохладно, солнце его больше не обогревало, и девушка обхватила себя руками, желая унять озноб.
Она замерла на пороге кухни, радуясь тому, что здесь воздух был чуточку теплее, наверное, из-за газовой плиты. Запах еды еще больше скрутил живот — на зажженой комфорке стояла белая кастрюлька, то и дело выплевывая наружу кипяток. Рядом, на сковороде, шипел в масле небольшой ароматный кусок тёмного мяса, приправленный базиликом. Меглин завершал картину — он стоял рядом с плитой, то и дело поглядывая на говядину, и пытаясь налить в стакан томатный сок.
Есения сдержанно улыбнулась, в душе очень надеясь на то, что мужчина не обернется в этот момент. Даже мрачный антураж старого, одинокого дома вдруг показался ей очень уютным и домашним на этой кухне.
— Ну, че стоишь-то в дверях. Садись давай, — Меглин поставил на стол стакан с красным напитком и отодвинул стул, жестом приглашая сесть. Затем бросил на Стеклову хмурый взгляд и почему-то быстро вышел из кухни.
Есения тут же схватила стакан с соком, жадно выпивая все содержимое — голод разыгрался не на шутку.
— Я еще хотел сказал, что другого нет. Думал, не любишь томатный, — усмехнулся Родион, бесшумно подойдя к ней со спины.
— У тебя просто вкусно пахнет. Едой, — попыталась оправдаться девушка, стерев остатки сока с губ.
— Просто ты сутки не ела. Тут и кусок хлеба покажется аппетитным, — Меглин протянул то, за чем уходил, — на вот, надень. Сейчас печку затоплю.
— Спасибо, — смущенно выдавила Есеня, принимая из рук мужчины размера на два больше неё самой чёрный свитер, — твой?
— Бергича, — Родион присел на корточки, закидывая в печь поленья, — картошка, мясо — на плите. Тарелку в сушилке поищи, над раковиной.
Стеклова с большим удовольствием нырнула в свитер с высоким воротником и крупной вязкой вместо принта. Ткань покалывала голую кожу рук и плеч, но моментально согревала.
Почему-то она сама себе в этот момент показалась забавной, и, улыбнувшись, покружилась вокруг себя, размахивая слишком длинными для неё рукавами.
Меглин хоть и был занят розжигом, все же один раз бросил любопытный взгляд на девушку, и она это заметила.
— Тебе положить? — Есеня подлетела к плите, закатывая длинные рукава свитера по локоть, — кусок очень большой для меня.
— Не буду. Ешь давай.
Губы Стекловой расплылись в улыбке, но этого уже Родион точно не мог увидеть, находясь за её спиной.
Следующие пятнадцать минут на небольшой кухне старого дома голосов слышно не было, лишь треск поленьев в печи и звон от вилки по стеклу, что быстро перемещалась из тарелки ко рту голодной Есени и обратно.
Меглин тем временем восседал на излюбленном диване, курил и потягивал томатный сок из небольшой чашки, что явно осталась здесь от прежних хозяев — похожий рисунок Стеклова уже видела в детстве на старом родительском сервизе.
— Согрелась? — первым заговорил мужчина, когда Есеня включила воду и принялась мыть за собой посуду.
— Стало теплее, но свитер пока не отдам.
Меглин усмехнулся, потушив сигарету в пепельнице:
— Да хоть себе забирай, там такими половина шкафа забита.
Девушка выключила воду, обтерла сырые руки и задумчиво посмотрела на свободное место рядом с Меглиным. Затем села, обхватив колени руками:
— Спасибо. Давно не ужинала с таким удовольствием.
— А я давно не видел, чтобы мою стрепню с таким удовольствием поглощали. Пожалуйста.
Стеклова опустила подбородок себе на колени, закусив при этом губу.
— По какому поводу опять нервничаешь?
— Мы должны поговорить, а я не знаю, с чего начать. И не уверена, что готова.
— Я не настаиваю. Езжай домой, успокой взбешенного мужа. Успеем еще.
— Не хочу домой, — Есеня взглянула на мужчину.
Меглин нахмурился, затем шумно выдохнул, отведя взгляд в сторону.
— Это не намёк. Я еще немного побуду у тебя и поеду, правда.
— Только глаза такие жалостливые не делай. Я не выгоняю.
Спустя пару минут тишины, Есеня продолжила:
— Извини за вчерашнее. Я не в себе была.
— Мы же договорились не обсуждать то, что произошло. По крайней мере, сейчас.
— Извиниться все равно надо было.
— Когда-то ж ты должна была разозлиться на меня.
— Ты Надю не убивал. И Анюлю тоже. И злилась я на собственную беспомощность, а не на тебя. Просто ты под руку попался. Вот за это и прошу у тебя прощения.
— А перестать меня оправдывать не пробовала?
Есения перевела на мужчину полный непонимания взгляд.
— Загибай пальцы: я оказался жив, чем привнёс в твою жизнь массу проблем. Заставил тебя сомневаться в собственном муже. Отказал в сексе, хотя до этого бесцеремонно поцеловал у всех на виду, нарушив элементарные личные границы и моральные принципы. Напугал у ресторана, играя в маньяка, а до этого нахамил и буквально выгнал из дома. Неужели этого мало, чтобы не появилось желание врезать мне по лицу? И это я ещё прошлой жизни не знаю. Есеня, я больше не твой наставник, я тебя ничему не учу. Хватит так покорно принимать любые издевательства с моей стороны.
— Я привыкла к твоему хамству. И сегодня, на мой взгляд, ты прекрасно реабилитировался, накормив меня ужином и позволяя укрыться в собственном доме, хотя знаешь, что мой отец может в любой момент нарушить своё обещание. И ещё ты меня спас. Вчера, на мосту. Это важнее всего остального.
— Жертва всегда найдёт, как оправдать своего Палача, — усмехнулся Родион, дотронувшись пальцем до иглы кактуса, что стоял на оконном подоконнике.
— Ты изучаешь литературу Бергича? Меня напрягли твои слова про личные границы сразу, но я не придала этому значения.
— А что ещё мне делать? Я же теперь за маньяками не бегаю. Пока, — Меглин задумчиво посмотрел на девушку, — ты в курсе, что твоя привязанность к бывшему учителю неномальна?
— Хочешь провести мне консультацию? Этим ты с пациентами Бергича теперь занимаешься?
— Я серьезно, Есеня. Никогда не задумывалась, почему я?
— Мне не нужно искать причин для того, что происходило само по себе. И я не жертва.
— Чего ж тебе нормальной жизнью-то не живется, я понять никак не могу! И муж уже появился, и ребенок. Мечта любой девушки, а она продолжает сбегать к старому, вечно бухающему психу.
— Это намек, чтобы я уезжала? — Стеклову этот психоанализ начинал напрягать все больше.
— Я разве похож на того, кто намеки раздавать будет? Если бы хотел, тебя бы уже здесь не было.
— Значит, у тебя тоже есть причины для того, чтобы я осталась. Какие же? — все-таки лучшая защита — это нападение.
— Какой нормальный мужик откажется от общества симпатичной молодой девушки? У меня, может, и есть проблемы с головой, но не настолько.
— Тогда почему оттолкнул меня вчера, в лофте?
— Я все ждал, когда ты спросишь, — усмехнулся Меглин, — у тебя без меня проблем хватает.
— Какое благородство вдруг, — фыркнула Есеня, прекрасно понимая, что честного ответа не дождется.
— Хочешь переспать? В чем проблема, пойдем в спальню.
Стеклова бросила на мужчину полный возмущения взгляд.
— А что не так-то? Ты ж сама предложила.
— Мне не нравится этот разговор. Такое чувство, что ты меня провоцируешь.
— На что?
— На то, чтобы я разозлилась. Уехала. Забыла. Ты во снах то же самое делал, вечно заставлял меня жить дальше.
— Во снах?
— Кошмарах, скорее. Которые снились после твоей смерти.
На кухне повисло молчание, во время которого оба погрузились в свои мысли.
— Ты права, провоцирую. Хочу снять с тебя розовые очки.
— Даже в этой жизни ты пытаешься меня чему-то учить, — улыбнулась Стеклова, — что-то никогда в тебе не изменится.
— А чему учил раньше? Помимо маньяков.
— Жизни учил. Быть внимательнее к людям учил. Не быть жертвой.
— В таком случае, я лишь продолжаю свой авторский курс, — вздохнул Родион, — правда, жертвой ты всё равно осталась. Может, не для всех маньяков. Но для одного точно.
Они переглянулись.
— Маму твою я убил?
Есения никак не ожидала подобного вопроса — она тут же опустила ноги на пол, выпрямив спину, и каждой мышцей чувствуя напряжение в теле.
Меглин вдруг сделал медленный вдох, отведя от неё взгляд, и едва слышно выругался.
— Я сгоряча об этом сказала, там, на мосту. И это последнее, что бы я хотела тебе рассказать о прошлом.
— И ты даже после этого не можешь злиться на меня?
— Она сама просила. Это была безвыходная ситуация.
— Да не бывает безвыходных ситуаций, пойми ты уже, мать твою! — голос Меглина перешёл на крик, — когда ты уже очнешься, Есеня?!
— Что ты хочешь от меня сейчас? Что бы я в истерике уехала и проклинала тебя? Хочешь, как и отец, затолкать меня в ту жизнь, которая мне не подходит, потому что вы оба считаете, что так для всех будет лучше?
— Ты должна этот вопрос не мне сейчас задавать, а себе. Чего ты хочешь?
Вдруг вспыхнувшая ранее волна раздражения утихла — вопрос поставил девушку в тупик.
— Вернуть наше прошлое.
— Зачем?
— Не знаю. Там хорошо было, спокойно и понятно все, — выдохнула девушка, удивляясь собственным ответам, которые так неожиданно к ней пришли.
— Это в погоне за маньяками-то спокойно? — Меглин забарабанил пальцами по подлокотнику, — начнем с начала. На стажировку зачем ко мне пришла?
— Убийцу мамы найти. И реальной работой заниматься, а не иммитацией в теплом кабинете.
— Это уже следствие, после мамы и подруги твоей, на выпускном которую убили, насколько я понял. Изначально на юридический зачем поступала?
— Чтобы следователем стать.
— Зачем? — уже с ноткой раздражения снова спросил Меглин.
— Найти убийцу мамы и отомстить, — тихо отозвалась Стеклова, наконец, откинувшись на спинку дивана и глядя в потолок.
— Отомстила?
— Нет. Оправдала.
— И как? Стало легче?
Есения посмотрела на мужчину, в ужасе осознавая, как такие простые вопросы переворачивали её сознание с ног на голову.
— Нет. Я его полюбила. Это же как и ненависть, очень сильное чувство.
— И как зависимость. Вот у меня, — Родион покрутил перед девушкой пачкой сигарет, — тоже зависимость. Я бросить могу, но для этого надо много усилий приложить, а мне не хочется. И я курю, понимая, что это меня медленно убивает. Я понятно сейчас объясняю?
— У всех есть зависимости, что в этом такого? — попыталась оправдаться Стеклова.
— Не у всех. Только у слабых или больных. Любая зависимость — в голове. И это патология, уж это ты понимаешь, я надеюсь.
— Я и без тебя знала, что у меня есть проблемы, — поджала губы Есеня.
— Нет, не знала. Ты вбила себе, что это любовь, и ничего с этим не сделать. Но это не любовь, это зависимость. И из-за этого даже разозлиться на меня нормально не можешь, всем моим поступкам оправдания нашла! Потрясающе устроена человеческая психика, в чем угодно можно себя убедить, если тебе это выгодно.
— Ты хочешь, чтобы я поборола свою зависимость. Зачем?
— Ну, должен же я хоть раз в жизни что-то полезное сделать. Я тебя в это втянул, я должен и исправить. Иначе не объяснить, нахрена я жив остался.
— Ты много полезного делал раньше. То, что другие не могли.
— Это было в прошлой жизни, и «полезное» здесь не самое подходящее слово. Убийство никогда не может быть полезным, даже если это убийство самого конченного психа.
— Те, кто в итоге не погиб от рук этого же психа, с тобой бы поспорили.
— Я понимаю, что ты пытаешься вернуть мне образ того, кем восхищалась когда-то. Но я рад, что многого не помню. И говорю тебе об этом честно. Даже, пожалуй, больше не буду спорить с тобой и Бергичем об этом пресловутом шансе на новую жизнь. У меня было много времени, чтобы все обдумать.
— Значит, ты больше не будешь пытаться вытянуть из меня какие-то факты?
На самом деле в этом вопросе Есеня больше предполагала себя. Захочет ли он иметь что-то общее с ней? Ведь не зря новый Меглин намеревался вылечить её от зависимости, видимо, самым радикальным способом — исчезнув из её жизни. Снова.
— Не буду, но есть одно «но». ТМНП. Сначала закрою вопрос с ним.
— Не боишься снова втянуться?
Меглин взглянул на девушку, что давно не сводила с него глаз:
— Главное, ты не втянись.