Без чувств

Думаете, просто идти по жизни с маской? Отгородиться от всех проблем и забыть про мир вокруг? Да, можно уйти от ответственности. На улице рано темнеет. Не весна же, все таки. Приходиться включать свет, выжидая своей очереди. Хотя, по сути они здесь главные. Сегодня все официанты смогли прийти на работу, так что малыши не получат мороженного. Разноцветная коробочка со следами чьей-то туши и крошек теней. Такая разноцветная и яркая, кто бы мог подумать? Первым выходил Аморай. Он был разочарован, как никогда, шеф предупредил, что в субботу приходить не надо, представления даваться не будут. Когда он выходил первым, никому не боязно было выходить следом. И даже не завидно. Много лет работы и Аморай отточил все свои умения до мастерства. Руки двигались сами, ноги сами, голова крутилась из стороны в сторону. Будто марионетка, он не контролировал себя. Нити этой куклы держали чувства и память. Очередные аплодисменты, Аморай улыбается тихо-тихо, где-то там, в глубине...ему нельзя. Но все же, Аморай разочарован и обижен. Да какая кому разница? Следом тихим шагом, шаркая низкими балетками выступала Сесиль. Боясь публики, она закрывала глаза. Жаль, такие длинные ресницы и не получают своей славы. Она прогуливала школу, заворачивая в танцующие дворы. Легкие мотивы Эдит Пиаф и Шарля Азнавура, незнакомцы в позициях и бурре начал свой ход. Сесиль вклинивалась в танцующую толпу и занимала коронное место, она рождена была для танцев. И сейчас, она идет на работу, обходя дворики, где слышны игривые нотки. Хоть она работает по своему желанию, ей безумно страшно и неприятно выходить на сцену. Да какая кому разница? Струны скрипки Ванессы Мей. Это то, что Блез захотел обговорить перед контрактом. Именно под эти звуки ему удавалось чудо, яркие и «говорящие движения». Но его работа не требовала ничего говорящего — шефу было все равно. Собственно, что и подходило Блезу. То «не», которое отталкивало его все дальше от чего-то существенного, жизненного. Каждый раз выходя на сцену, он вспоминал то, почему он выбрал эту работу. Скрежет колес, удар, брызги, обломки. Ему ничего не оставалось больше, но он чувствовал себя ужасно больно. Да кому какая разница? Забираясь по ступеням последней, она всегда знала, что зрители смеялись и будут ждать смеха еще. Она хотела плакать, вот так просто-напросто упасть по-детски на колени, сжимая виски до предела, вздрогнуть и разрыдаться. Нельзя, иначе малыши останутся без мороженного. Сейчас Рэйманд не бежит в детский сад, а на работе. Ночью она не спит, а готовит еду на следующий день, стирает, убирается. Ей нет времени отдыхать, да и вообще, она только и делает, что работает. Наверное,она впитала с молоком матери, что ко всему нужно относиться толерантно, нужно понимать и помогать. Вот почему она не может пропустить ни одного разочарованного взгляда. Наворачивая новые пируэты, Рэйманд думает о тех, кто еще нуждается. Бросьте вы, да кому какая разница, о чем она думает? *** Завтра быть в семь, без опозданий. После я закрываю дверь и махаю вам ручкой. Мне все равно, что вы там делали. Здесь вы работники, выступающие, кто угодно, но не люди. Ответа не было, да он и не требовался. Больше говорить ничего нельзя. Они так дрожали над тем, что говорил шеф... «Я вас выгоню», «На улице жить будете», «Я один у вас такой». Сквозь эти все слова виднелось угрюмое лицо, убеждение, злость. Было страшно потерять все это. Работу, танцы, музыку, шанс. ОН опять спрятал деньги на грим? Он нам не так много платит, чтобы мы обеспечивали эти выступления. Скоро мы будем платить за помещение, в котором выступаем, за зрителей, которые пришли на нас посмотреть, за воздух, которым мы дышим. Я шел вчера по авеню и видел нового мима. Он делал все так ново, современно...кажется, в нашем деле, это не принесет решительно ничего. Мимы — они и есть мимы. Чего из них еще можно сделать? Но, я все таки приметил кое-что. Сегодня опробуем, съедят ли эти акулы новую пищу. - вбежал Аморай, укутанный в триста шарфов и шапок. За ним волочился маленький братишка, любивший эти представления до смерти. За стеной послышались воющие детские голоса. Кажется, каждый старается перепеть предыдущего, среди подростков так развита конкуренция! Два номера и появится коронное блюдо бара «Маска». Бар, на самом деле-то, необычный. Все артисты выступают в масках, официанты ходят в масках, бармены — и те — в масках. А если так, то никто не должен выражать каких-либо эмоций. Снимать защиту никто не имеет права, а также обращать внимания на посетителей. Такие правила. Правда, каждый из работников мог попросить что-то важное для него перед заключением контракта. И можете не сомневаться, все исполнялось в точности. Как в суде, последнее желание. А судьей был Базиль, все марионетки играли по его правилам. Он решал, сколько будет платить, сколько будет требовать. И хотя шоу имело ажиотаж, зарплата была скудной, невесомой. Что держало этих людей у Базиля на работе? Остается только гадать. Новый день, новое шоу, новые зрители, старые выступления. За все время ничего не менялось, почти. Только если приходил новый работник, его вводили в курс дела, на место старого. Всего-то. Хор мальчиков-зайчиков откланялся, очередь марионеток, кукольных. Опять же, мастерство здесь говорило за себя, неживые артисты не заплетались в ногах, вовремя пританцовывали, кланялись в тон. Но, даже маленькие куколки расхаживали в рисованных масках. Затем фокусы. Волшебник всея Вселенной выходил вперед, доставал кроликов из шляпы, стаскивающих маски, разрезал ассистентов пополам с помощью большого ящика и лезвий. И эти тоже были, как на маскараде. Последние приготовления, скоро звонок на выход. Закрыли занавес, промыли тихо поверхность для выступления, в ожидании новых актеров. Тонны грима, мимы должны быть бледными, как смерть. Пепельно-черные слезы, губы, глаза. И — что важно — без эмоций. Аморай решил ввести те новые движения, что подглядел у уличного артиста. Но вышло так, что чего-то особенного здесь не поняли. Под шум и завывания Аморай сбежал со сцены. Подхватив парня, чтобы тот не упал, Сесиль простояла несколько минут за кулисами в ожидании тишины. Сделав первый поворот при выходе на сцену, она остановилась. Боязно, что-то не так. Площадка не высохла — выступать нельзя, из зала яростно наблюдал Базиль — отступать тоже нельзя. Закрыв глаза руками, девушка продолжила. По тону музыки выходил высокий подскок, но она не видела, куда ступает. Поскользнувшись, Сесиль проскользила к противоположной кулисе. Блез тоже долго ждал. Ждал-ждал, он не слышал нужных мотивов. Как он может двигаться под ту музыку, о которой он и понятия не имеет? Юноша не вышел. Последней, по обычаю, была Рейманд. Зная, что было перед этим — выходить было опасно, у нее не так выходило это ремесло. Под занавес выходить куда проще. И...зрители засмеялись. Да так задорно, что и не было никогда. Рейманд улыбалась широко и ярко, это было то, чего хотела ее душа. На поклон вышли все. Друзья выстроились в ровный ряд, взялись за руки и наклонились. То ли от счастья, то ли от зла на актеров, томная дама в конце зала подавилась вином. Другие зрители не видели этого, сейчас в свете актеры и никто другой. А мимы стояли ровно, слегка пошатываясь. Девушка в середине вырывалась, билась, кусала соседей-мимиков рядом, но ее не выпускали. Крепкие руки юношей по бокам фиксировали все движения Рэйманд. Зрители заливались перекатывающимся смехом, хлопая не останавливаясь. Но держать не было сил, она выбежала в зал и высвободила даму из бездыханных оков. *** Ты здесь больше не работаешь, таковы правила. Дверь закрылась и Рэймонд вышла из ненавистного бара. На улице рано темнеет. Не весна же, все таки. Кажется, сегодня малыши останутся без мороженного. Ребята были счастливы, наконец-то сама мама пришла за ними в детский сад. Она пустила их вперед по лестнице, а сама тащила тяжелые саночки и небольшую сумку с продуктами. Услышав крики детей, мать прибавила шагу и удивилась. Дверь, коробка мороженного, роскошный букет и записка. «Спасибо» Думаете, просто идти по жизни с маской? Отгородиться от всех проблем и забыть про мир вокруг? Да, можно уйти от ответственности. Примечания(значение французских имен): Рэйманд — защитница Сесиль — слепая Аморай — власть работы Блез — разговаривающий шепотом Базиль — король