Demons inside

Ради любви мы идем порой на очень странные решения, – пронеслось в голове Джуно, когда тонкие наручи из дубленой кожи застегнулись на её предплечьях. Но странное можно понять, а то, почему она оказалась в клане Шишигуми, связанная, и полностью доверившаяся тому, кого любит – понять невозможно. Она лежала в полутьме, освещенной несколькими тусклыми фонарями на дубовом столе посреди просторного зала. Ее верхние лапы были зафиксированы наручами к красной столешнице, нижние расставлены на мягком ковре. Хвостик пленницы испуганно жался к подолу белого платьица Черритонской школы. – Ты готова, волчья сучка? – щекотнул ворсистые серые ушки волчицы томный голос Луиса. Я готова на всё ради тебя, – хотела сказать она, но лишь ойкнула, когда ловкие пальцы оленя стянули её белые трусики до колен, и его ладонь увесистым хлопком обожгла обнаженную серую ягодицу. – Луис, – жалобно проскулила Джуно, блестя слезами в голубых глазах. – Зачем ты мучаешь меня? – Мучаю… – Луис-сэмпай искривил губы в улыбке, расстегивая ширинку вельветовых брюк. – Ты ничего не знаешь про мучения, глупая девчонка. Мысль о том, что он беззастенчиво разглядывает ее наготу, вызвала у Джуно болезненный стон, и она поспешила спрятать свои секреты хвостом. – Верни его на место, – властно проворчал олень, и на этот раз не его ладонь, а тяжелый пояс обжег ягодицу волчицы – хлестанув по поджарой ягодице, он также рассек нежную ракушку её лона, и Джуно в ужасе зарычала, дергаясь в плену кожаных наручей и шелковых оков его любви. – Мне нравится слышать, как ты скулишь, – Луис проник скользкими от любриканта пальцами в ее лоно, решительно раздвинул мягкие лепестки плоти. Наконец, – с губ Джуно сорвался испуганный стон, она задрала красивую мордочку к хрустальной люстре на потолке. Пальцы оленя нащупали увёртливую бусинку ее клитора, принялись разминать и массировать ее, играючи легко, возбуждающе беспечно. Джуно ворочалась на столе, выгибая серые ягодицы, пыталась отбиться хвостом от сладкого натиска хвостом, зубки её скрипели, нос морщился от предвкушения и стонущей боли ниже живота. – Ты на меня оскалилась? – Луис вычерпнул мокрые пальцы из ее нутра, с размаху шлепнул его ладонью. Джуно взвилась в крике, дергаясь в путах, метая хвостом, но тут же последовал новый шлепок – тысячи невидимых иголок разом вонзились в ее плоть от оленьего наказания. – Возьми меня, – сквозь слезы пробормотала волчица, ерзая на столешнице, роняя слюну и слезы. – Что ты сказала? – большой палец Луиса вновь утонул в ее чреве, отыскал клитор и прижал его. – Я не расслышал. – Возьми меня, – дернулась в муках Джуно, нетерпеливо тряся спортивной задницей перед его глазами. – Ну, если ты настаиваешь. Её непокорное, предвкушающее рычание перешло в крик, полный боли, когда длинный и тонкий член сэмпая без разбега вонзился во влагалище – он вошел на полную глубину, так что его мошонка гулко шлепнулась о ее плоское брюшко. Джуно вся изогнулась дугой, ощущая его внутри, слишком тесно и слишком опасно – ее девственная плоть напряглась, пытаясь остановить абьюзера, темные капли крови закапали на ворс между лап. – Испортила ковер, – тихо и недовольно пророкотал Луис, продолжая вторгаться в ее лоно. – Придется заплатить за него своей пастью. И чем-нибудь еще. Она не придала значения его словам, слишком глубоко утопая в новых ощущениях, пока ее насиловали. Тонкий олений член будоражил податливые стены внутри, разрывая плоть, тараня ее недра. Волчица трепетала под ним, ощущая тесную хватку его мужественных объятий, горячее дыхание на щеке. – Нравится, когда тебя дерет добыча? – выпалил Луис, мягко кусая травоядными зубами ее ухо. Джуно лишь повизгивала, борясь с раздирающим ощущением внизу живота, мурашки бежали по всему ее ладному телу, хвост ритмично бился, не в силах защитить поверженные, мучимые глубины ее невинной плоти, уже покрывшиеся трещинками, истекающие смазкой и кровью. Все закончилось быстрее, чем она могла представить – Луис завис, крепко сжимая ее в своей хватке, тихо застонал, и внутри волчьего тела ударил густой фонтан его влаги. Серая шерсть на загривке Джуно встала дыбом, голубые глаза закрылись, а волна вожделенного покоя прокатилась от кончиков ушек к знобящему хвосту. – Ох, Джуно, – произнес он терпко и глухо, и волчица вся ожила от звуков своего имени. – Извини, что не довел тебя до финала. Это сделают мои парни. Им тоже хочется маленького праздника. Из-под лап волчицы будто выдернули ковер – осознав, что он говорит, волчица до боли обернулась в своих путах, капая слюной, посмотрела на него полными отчаяния и недовериями голубыми глазами. – Ты не посмеешь! – сверкнули ее белые клыки, голос дрогнул от страха. Из темноты, окаймляющий зал, уже выходили гривастые приспешники ее сэмпая – старые и молодые львы на ходу расстегивали ширинки, глаза их хищно сверкали в полутьме. – Прости, дурочка, но тебе нет места в моей иерархии, – Луис уселся на столе, неловко закурил сигарету. – Ты должна была понимать, что играя с травоядным вроде меня ты и сама становишься добычей. – Луис! – безрассудно вскрикнула волчица, но миг спустя один из клана шишигуми поднял с пола ее белые трусики, свернул их в клубок и засунул ей впасть, тесно прижав ладонью, пахнущей табаком и алкоголем. Ее мир сгустился до жилистых розовых членов, сверкающих в темноте, – их было столько, что Джуно кричала сквозь кляп, но ее крик никто не слышал. Сначала они вслед за Луисом вторгались в ее нежное израненное влагалище, истирая его до крови, царапая и надрывая, и лишь когда пятый из львов решил, что ему уже нечего взять от ее растерзанного лона, он до боли задрал ей хвост и рывком вошел в девственное анальное колечко – тесный кожаный обожгло болью, и Джуно на миг отключилась, выпала из сознания. Она очнулась, когда густая струя семени из другого члена окропила ее зареванную мордашку, и на смену этому насильнику тут же пришел другой – ему не нужно было драть волчицу под хвост, достаточно прижать пенис к ее ушам, мягкой шерсти загривка. Методичные шлепки сзади, густой и издирающий натиск под хвостом рвали ее изнутри, на пол капали кровь и семя, измученная волчица уже не могла даже кричать, она лишь трепетно дрыгалась в своих путах, то морща нос от струек семени спереди, то вся напрягалась, когда очередной львиный член драл ее размякшее анальное кольцо. Их было не меньше дюжины – в какой-то момент она устала считать, и полностью отдалась своей боли, утопая в ней, как в море, пахнувшем липкой львиной страстью. Но даже в этом мучительном море светился маяк глаз Луиса – олень никуда не ушел, он по-прежнему сидел на столе, роняя пепел с тонкой сигареты, и безразлично наблюдал, как ее раздирают подопечные. – Все довольны? – Луис властно оглядел львиную ватагу, сгрудившуюся у стола с нелепо-напряженными членами, с которых капали смазка и кровь волчицы. – Считайте, что это мой подарок. Теперь по своим местам! Сквозь волны боли, стыда и усталости волчица наблюдала, как львы шишигуми расходятся, и она вновь остается наедине с сэмпаем, укравшим ее сердце, душу и целостность плоти. – Только посмотри на себя, волчья сука, – бросил он, брезгливо приподнимая ее хвост, осмотрел растерзанную плоть обоих мест, сплюнул на пол. – Даже если бы я хотел тебя отыметь – не хватило бы всего алкоголя, чтобы напиться до такой степени. Он выдохнул последнее кольцо дыма и равнодушно потушил бычок о кровоточащую плоть ее влагалища, заставив волчицу яростно заорать от боли. Она проснулась среди ночи, вскочила в постели, путаясь в цветастых простынях. Шерсть на загривке волчицы стояла дыбом, грудь под ночной блузкой ходила ходуном от быстрого дыхания. – Луис… – проскулила она первое, что пришло в голову. – Ну, почти, – пробормотал Легоси, сонно приоткрыв глаз. – Ох, прости, что разбудила, – Джуно нежно погладила его прижатые ушки дрожащей ладонью, глубоко вздохнула. – Мне приснился кошмар. – Сны – это просто сны, – глубокомысленно проговорил волк, мягко загребая серой лапой ее поджарое бедро, уткнулся носом в ткань ее кружевных трусиков. – Не уходи. Без тебя мне не хочется спать. Джуно нервно хихикнула, все еще не в силах отойти от привидевшегося кошмара. Затем она пригляделась к его спокойной милой мордахе, залитой лунным светом, утерла слезы с глаз, и мирно заснула, приникнув к его теплому боку. За окном светила полная луна, а рядом тихо посапывал любимый зверь, не Великий, а тот, с кем хочется просыпаться.