Ее нельзя любить за дерзость.

– Да ты заебала меня! Женский визг стоит в квартире уже больше часа. В просторных апартаментах впервые негде спрятаться, чтобы не слышать дребезжание люстры и окон от криков двух девушек. Шатенка кричит явно громче блондинки. Ее голос более низкий, более похож на звериный, нежели у оппонентки. Глаза горят у обеих, причем явно не с хорошими намерениями. Они успели устать от друг друга. Хлоя стоит возле двери, скрестив руки и всем своим видом показывая свое негодование по отношению к сожительнице. Ей уже успели поднадоесть бесконечные возмущения этой цацы, которая никак не могла унять свой пыл. Возможно, она даже успела пожалеть, что начала весь этот скандал, пиля мозг шатенке, которая взорвалась вулканом. Лава так и продолжает сжигать все на своем пути. Ей нет конца. Голова просто звенела от ее звериных криков…вот почему Бог наградил ее луженой глоткой и хорошими легкими?! Эта шатенка даже ни разу не запнулась, она читала в детстве скороговорки, что ли?! – Пожалей соседей, мы и так часто шумим. – четко проговаривает сквозь стиснутые белоснежные зубы. Поход к дантисту стоил своих денег. Голубоглазая всегда приказывает – ее воспитание не позволяет поступать как-то иначе – не церемонится с разъяренной девушкой, которая явно не жалела своей глотки и не боялась использовать плебейские выражения. Это раздражало Буржуа больше всего. Только шумели эти барышни по-разному. Почему-то вместо ссор и вселенских погромов в блондинистую голову без мыла залезает воспоминание о недавнем сексе. Он был день назад, когда пара решила разнообразить свою половую жизнь. Секс дал очень громкий результат. Тогда обеим было посрать на соседей. Хлоя закрывает глаза, чтобы перестать слышать собственные стоны. Она хочет прогнать слишком яркое наваждение, которое не дает рационально думать сейчас. Буржуа притупляет собственное возбуждение, которое дает о себе знать спиралевидной волной под пупком. Заниматься сексом напротив зеркала было их лучшей идеей. – Да мне похуй на них, блядь! – рычит шатенка, резко разведя руками. Она разъяренно смотрит на Хлою, готовая ее убить. Только при виде этих хмурых выщипанных бровей ее начинает замыкать от гнева и ярости. Как же она ее бесит! Хочется сорвать голос от непрекращаемого ора и мата, разбить кулаки в мясо, раздробить кости и суставы пальцев об стены. – Мы живем в самом дорогом районе Парижа, да и всей Франции! – это, наверно, первое предложение без мата. – Так с хуя ли я должна быть тихой в собственном доме?! Мы не для этого платили за ремонт, чтобы стены делали из фанеры! – опять кричит, что звенит в ушах. – Нашу квартиру разве строили арабы?! Тут соседи не услышат даже выстрел из пушки. Им на нас посрать! Или ты не дочь Мэра, которой уже все пути к алмазной жиле открыты?! – Хватит цепляться за мой статус! – возмутилась Хлоя. Ей уже осточертело слышать эту фразу буквально от каждого человека. Надоело! Будто только ее статус является причиной общения с ней! – Тогда не строй из себя сердобольную простушку! – быстро проговаривает шатенка, лицо которой уже успело побагроветь. – Ты нихуя не такая. Тебе посрать на людей и их чувства, так что завали ебальник и харе затыкать меня! Кажется, Пиррет достигла ультразвука. Хлоя сжимает кулаки, чувствуя сильное раздражение. Ее никто не имеет права затыкать и указывать! Эта дрянь забыла свое место. – Тогда какого хуя затыкаешь меня? – наклоняется вперед, заглядывает прямо в голубые глаза. Она начала улыбаться, видя такое недовольное лицо Буржуа. – Я имею полное право возмущаться… – Не имеешь! – перебила шатенку голубоглазая, чувствуя прилив сил на новую порцию криков. Она тоже не груша для битья, не позволит долго возмущаться. Не только шатенка имеет право кричать без причины, обвиняя всех, кроме себя. – Имею! – гневно скалится, рычит. Это бесит Хлою. – Ты, блядь, первая начала этот ебучий скандал! – дергает головой, чувствуя как напрягаются связки от долгого крика. – Мы, блядь, сремся уже со скольки? С 10 утра нахуй! – показывает ладонью на настенные часы, натянуто улыбается. – А сейчас сколько? Первый час! Первый час пошел, епта! Мы ебенимся уже 3, сука, часа! А все благодаря кому? – Не переводи стрелки на меня, тварь! – тоже вошла в оборот Буржуа, которой надоело быть всегда виноватой. Она чувствует, как холодный разум мутнеет, и на его место приходит ярость и нескончаемый мат, который каким-то чудом получается держать за зубами. Остановится уже не получается. – Это ты уже два часа орешь без остановки, возмущаешься, как психопатка. Истеричка! – кричит пискляво, возможно, мог бы даже бокал треснуть. – Это я еще истеричка, да?! – ударяет себя в грудную клетку Пиррет, почти задыхаясь в негодовании. Как еще у этой бляди язык повернулся?! – Ты, сука, заебала меня. Каждый божий день ебешь мои мозги по любому поводу! – говорит низко, пытается достучаться до коротких извилин этой мрази. Но по горящим голубым глазам понимает, что не получилось. Поему эта тварь такая упрямая блядь?! Бараниха, сука. – Вот скажи, я тебя так много просила? – щуриться, соединяя пальцы ладони. – Я тебе многое прощаю, ты даже не думай это отрицать, – сразу отрезает шатенка, видя, как пересохшие губы пытаются возразить. Ее карие глаза сверкают молнии, но Буржуа ни разу не страшно. – Не возникай и выслушай. Я прощаю твой долбоебизм, твои ебучие трижды привычки, твое хуевое отношение ко мне в какие-то моменты… Пиррет перестает кричать, осознавая, что вскоре сорвет голос, если продолжит в таком темпе. Хлоя негодует, из ушей дымится. Она скоро тоже взорвется. – И взамен просила только 3 вещи: уважать меня, ценить наши с тобой отношения, отдавая партнеру личное пространство и время, и не сравнивать меня! – последний пункт был сказан очень жестко и громко. Именно из-за него начался весь этот фарс. Именно он послужил спусковым рычагом для скандалов, мерзких оскорблений и низких предъяв. Он был самым болезненным для девушки, самым противным и почти неисполнимым для Хлои. – Ты обещала, – опять спокойно, заглядывая в горящие голубые глаза. Буржуа точно в этот момент проклинает ее. Она точно представляет, как расчленяет ее тело. – И, сука, нарушила это ебучее обещание! – сильно ударяет кулаком по столу, не в силах бороться с кричащей болью внутри. Несправедливость. Ее душило детское чувство несправедливости. Ей было больно и обидно из-за того, что ее собственная девушка, которая кричит о том, что исправляется, разбрасывается пустыми обещаниями. Она ведь сама возмущается, если шатенка что-то не делает, она тоже поднимает скандал, когда Пиррет не исполняет свои «обещания». Так почему Хлое можно, а ей нельзя? Что за дискриминация в отношениях? Славу Богу, стол был деревянным. Длинноволосая отделалась только пульсирующим синяком, ушибом и потерей чувствительности на какой-то промежуток времени. Она потеряла связь с пальцами…какая жалость, что она правша. Рука точно будет болеть остаток дня. Неужели именно этого добивалась кареглазая, высказывая свою боль тому человеку, у которого нет так таковой души и гуманности? Конечно нет. Пиррет знает, что все ее крики сейчас бесполезны. Хлое она ничего не докажет, девушка будет до конца не видеть своей вины. Буржуа в какие-то моменты бывает сукой. Такой сукой, которую хочется выебать во все дыры, чтобы она задохнулась в собственных слюнях и сперме. Такой сукой, которую хочется пытать годами, слыша истеричный визг и видя конвульсии боли. Такой сукой, которую хотелось убить на месте, расчленить, поизмываться над трупом и сжечь. И, блять, Пиррет любила эту блядь. Но любила не ту суку, о которой говорилось выше, она точно не ебанутая мазохистка, а другую, настоящую светскую львицу с чувством собственного достоинства. Хлоя поражала своими познаниями в литературе, политике и других науках. Она очень приятный собеседник, если не пытатся нагадить в душу. Только в последнее время у них отношения не заладились. Часто ссорились по пустякам, по несколько дней друг с другом не разговаривали, обижались…две курицы. После они приходили друг другу и требовали «извиняющегося секса». Кто-то просит прощение под алкоголем, кто-то под тяжестью вины и одиночества, а они – от желания секса. И если кто-то не хотел им заниматься, значит дела вообще плохи. Молчание в комнате затягивается. Буржуа даже не спешит возмущаться в любимой манере, не пытается уколоть своей чертовой шпилькой. Она лишь смотрит на шатенку как на душевнобольную. Со скрываемым омерзением и блядской жалостью. Хлоя точно считает свою девушку долбанутой. «Что, испугалась?» - приподнимает угол губ кареглазая, смотря на подругу и чувствуя дрожь в правой руке. Хочется стонать от неприятных ощущений, которые с каждой секундой только становятся сильнее. Эта боль не закрывает душевную. Наоборот, она только приумножается. До воя больно, почти невозможно терпеть. Но Пиррет не покажет свои страдания, свою невыносимую боль. Точно не сейчас, точно не при этой бесчувственной блядине. Она задыхается от спертого дыхания внутри груди, которому не позволяет выйти наружу с болезненным свистом. Девушка сильнее этого. Должна быть сильнее своих возможностей. Буржуа смотрит на шатенку, находясь явно в каких-то своих думах. Она смотрит сквозь предметы, опустив голову. – Ебанутая. – впервые за долгий монолог своей девушки произносит Хлоя, не в силах сказать что-то еще. Она просто не знает, как описать эту психопатку. У нее все не как у людей, без расписания, без плана действий и какой-то моральной нотки. Она выдыхает поразительно тихо, будто вся злость ушла с этим ударом. Блоднинка немного расслабляеться, начинает двигаться по комнате, чувствуя взгляд карих глаз. Пиррет явно ёбнутая, она неуправляемая сука, у которой слишком нежное нутро. Она боится боли, поэтому бьет всегда первая, если увидит в человеке возможную угрозу. Саркастичное животное – вот ее лучший позывной. Больше никакие маты не смогут описать и части этой шатенки. Даже со своими глубокими познаниями Буржуа так и не смогла точно описать характер этой крапивы. Вскоре у нее явно появятся седые пряди. – Ты ебанутая, Паскаль. – девушка не кричит, не возмущается. Ее голос будто уставший. Блондинка поворачивается к подруге, но смотрит будто сквозь нее. Она точно больная, нужно бежать от такого психа. Почему-то именно сейчас обидно слышать собственную фамилию. Буржуа редко когда ее произносила в таком тоне. Девушка ненавидела чувствовать вину, причем неоправданную. Она поэтому ненавидела голубоглазую, ведь та могла спокойно перевести стрелки и сделать из себя жертву. – Не ебанутее тебя, – отзеркаливает также Пиррет. Только со злобой и негодованием. Она бесилась из-за того, что опять оказалась виноватой. Почему она должна себя так паршиво чувствовать?! – Это ведь не я постоянно говорю об этом проституте. – бубнит себе под нос девушка, видя, как Хлоя уже хочет покинуть комнату. Она не позволит просто так закончить этот скандал, последнее слово будет точно не за дочкой Мэра. Организм требовал разрядки. Весь этот несказанный негатив убивал и травил душу, вызывая дрожь в пальцах. Нужно его куда-то выплеснуть, причем срочно. – Что? – хмурит взгляд блондинка, щуря взгляд. Она смотрит на Паскаль со скошенным выражением лица. Девушка явно или не понимала, о ком идет речь, или опять считала свою девушку ёкнутой. – Что слышала, блядь, – в грубой форме отвечает шатенка, чувствуя новую волну ярости. – Я заебалась слышать его имя в собственном доме. Ты все уши им прожужжала. Только один этот пидарас на уме! Какое-то время Буржуа явно не понимала, чего так возмущается девушка, но потом поняла причину такой жгучей ненависти и негодования. Пиррет только на одного человека могла так негативно и остро реагировать. – Адриан хотя бы помнит годовщины! – скрестила руки на груди блондинка, почти улыбаясь. Почему-то внутри нее что-то танцует. Ее тон был с жестокой усмешкой. Девушка будто специально превозносила друга детства, чтобы позлить Паскаль, которая только сильней сжала кулаки и зубы, всем своим нутром показывая звериную ненависть и желание убивать. Как же кареглазая бесилась, слыша имя этой модели, который прохайпил себя почти в каждом модном журнале, которые пылятся в доме как раз-таки из-за этой голубоглазой стервы! Была бы ее воля – сожгла бы каждый глянцевый журнал с его улыбчивым ебальником. Каждый стенд с рекламой посвящался этому ублюдку. Уже глаза болели от блондинистого пидора, который забрал все внимание Хлои! Как же она его ненавидит…до красноты в глазах. – И ему не нужно напоминать каждый день о какой-нибудь дате! А ведь ссора началась как раз из-за того, что Паскаль вчера забыла о какой-то невъебенно важной дате для Хлои. Причем это даже не годовщина их отношений и не чей-нибудь день Малины! Просто ровно 10 лет со дня создания линейки косметики имени Буржуа. Разве это так важно?! Для дочки Мэра нет понятия «работа», для нее любой труд – это простое хобби. Вчера она открыла магазин цветов, сегодня - рестораны, а завтра – агентство по недвижимости. Для Хлои нет предела ее возможностей. Она слишком многогранна и непостоянна. – Но он-то при этом не с тобой!! – подняла голос Паскаль, зная, куда нужно надавить, чтобы сделать побольней. Она явно задела этим блондинку, что та даже вздрогнула. – У другой в постели кувыркается твой ненаглядный мачо, который помнит каждую ебучую дату! – улыбается натянуто, с издевкой. – Да не это важно, Паскаль, – попыталась объяснить блондинка, проигнорировав новые возмущения кареглазой. – Я тебе про суть вещей. Ты вчера не отвечала на мои сообщения, даже не читала их! – начала предъявлять обвинения Буржуа, ухватившись за возможность вставить свой цент. Как же она любила причинять боль Пиррет, обожала унижать, ставить на «место». – Еще пришла и сразу завалилась спать! Даже не поинтересовалась, почему я такая грустная. – Охуеть предъява, – снова развернулась Пиррет, громко хмыкнув в возмущении. – Я, значит, вчера еле притащила свои ноги с семичасового заседания, где нас дружным отделом выебал директор, после заваливаюсь спать в беспамятстве, поскольку выебали меня тогда без мыла, а с утра вместо долбанного «доброго утра» ты, сука, устраиваешь трехчасовой скандал! – взмахивает руками возмущенная, не переставая улыбаться. – И я еще виновата, что не запомнила какую-то сраную дату твоей очередной пятиминутной хотелки. Зашибись логика! Хлоя негодует, она пыхтит паровозом, напоминает дьявольскую котельню. Девушка явно прикусила язык, поскольку выглядела она не ахти: красное вздутое лицо с танцующими желваками, стиснутая челюсть и горящие глаза. Хлоя точно ее когда-нибудь убьет, но сейчас Пиррет как-то похуй. Ей почему-то весело. После того удара об стол ей резко стало весело. Весело до горьких слез. – И это еще учитывая то, что я тебя заранее предупреждала, что у меня будет долгое собрание, и дома я буду поздно! – не унималась оскорбленная, явно поймав в этом деле свой кайф мазохиста. – Ты еще бы начала на меня наезжать по поводу того, что я трахаюсь со своими подчиненными. – горько хмыкнула шатенка. – Ах, да, ты же уже устраивала мне взбучку по этому поводу. – протянула кареглазая, будто вспомнила что-то из прошлого. – Тебе нельзя повторяться? – улыбается, смотря на злую, как черт, дочь Мэра. Буржуа готова была наброситься на девушку, если бы не данное когда-то самой себе обещание измениться. И ей порой кажется, что шатенка этим нагло пользуется. – Извини, блядь, что я такая неблагодарная шмара. Гореть мне в Аду синим пламенем. – кланится в шутливой форме девушка, хмуря темные брови. Скоро она ее выбесит. Скоро пожалеет о каждом своем слове, когда ее новый ярко-фиолетовый маникюр врежется в кожу шеи. Хлою тогда отмолит отец, а вот на похороны Пиррет кто-нибудь придет? – Иди ебись тогда со своим евреем, раз он у тебя эталон, блядь, отношений. – махает здоровой рукой в сторону злой блондинки, будто отмахиваясь от нее. Паскаль отворачивается, чувствуя, как самой становится неприятно от того, что она признает поражение. А ведь кому! Какому-то сыну жалкого дизайнера!...или кто он там? – Он не еврей! – возмущенно закудахтала Буржуа. – Он истинный француз! – Зато фамилия еврейская, – мерзко протянула с улыбкой шатенка, чувствуя сильное раздражение. – Еще неизвестно, какие там у него корни. Все-таки не я ему культ посвятила! В ее голову была желчь. Желчь, которая связанна с ревностью. Пиррет было мерзко это признавать, но она считала себя хуже, чем Агрест. Он был лучше нее, знал Хлою лучше нее, они лучше друг другу подходили. Хоть головой кареглазая понимала, что Адриан к Буржуа имеет только дружеские чувства, и он давно уже муж Маринетт, но все равно в груди теплилась боль и бессилие перед тем, как к ему относиться Буржуа. Возможно, она тоже не любит Агреста уже давно, но и к Паскаль у нее не такие кроткие и нежные чувства. Блондинка редко когда вешается ей на шею, редко когда хочет зацеловать, оставив яркие засосы. Вообще редко, когда Хлоя звала ее по имени, часто была только фамилия и обычные вопросы без подлежащего. Это было больно. Очень больно и обидно, словно Паскаль не под 30 лет, а долбанные 5, когда любое неповиновение желаниям расценивается как «нелюбовь» и предательство. Как же в такие моменты она себя презирает, каждый раз отрицает очевидное, пытается измениться. Иногда даже получается, но все до того момента, пока из уст «дочери Парижа» не выйдет злощастное: «А вот Адриан не такой! Он бы так никогда не сделал! Тебе бы следовало у него поучиться.» Раздражает до слез. – Ты что-то имеешь против евреев? – тон такой, будто Хлоя осуждает. – Срала я на национальность, – устало, но не менее раздраженно отвечает Пиррет. Она посмотрела на собеседницу. – Мне вообще похуй на принадлежность людей, но, блядь, если они лезут в мою жизнь и портят ее, то мне уже посрать на то, какие они люди. Я их всех одинаково ненавижу и готова прирезать! – Какая ты злая. – качает головой Буржуа, выбрав явно неправильный тон. – Прости, но мне похуй на то, что считают люди, – также наигранно отвечает Паскаль, улыбаясь. – Даже не каюсь ни разу в жизни. Не нравится – можешь валить на все 8 сторон. Опять молчание. Хлоя наблюдает за девушкой, у которой чешется язык на новую порцию мата. Ей мало такого скандала, она еще не все высказала, не скинула все дерьмо с себя. – Вот ты говоришь, что Адриан такой ужасный, ведь он еврей, – начала задумчиво Буржуа, смотря на реакцию кареглазой. – Но он не противиться, когда ему предлагают секс! Темные брови подпрыгивают вверх от услышанного. Пиррет уже поняла, что последует дальше. Она даже знала, за что ее будут осуждать. «Только не это. Только не тема секса.» - молит про себя Паскаль, понимая, что эта шлюха может начать щепетильную тему типа: «Ты вот нихуя не умеешь куни», или что-то подобное. – Даже такая простушка, как Чен, может контролировать Адриана лишь милой улыбочкой, а поманив пальчиком, сможет тут же получить его в постель! «Заткнись, заткнись, заткнись!» - кричит про себя длинноволосая, не в силах отойти от шока. Хлоя так не сделает. Она не скажет, что Агрест лучше нее в сексе. Она не посмеет соврать, ведь ни разу не спала с ним! – Он не разменивается такой роскошью, поскольку знает, что его Маринетт непостоянная. – елейно протягивает каждое слово, понимая, что режет без ножа. Она видит напряжение Паскаль, видит это удивление, граничащее с болью в глазах. Остановится не получится. – А ты просто проигнорировала мое предложение! – как-то наигранно-удивленно воскликнула блондинка, войдя во вкус. Она обожает играть на чувствах людей, от этого нельзя избавиться. – Мне, кажется, тоже следует тебя так дрессировать, раз ты такое животное. Паскаль чувствует, как дрожат ее губы. Она где-то коркой мозга понимает, что Буржуа сейчас просто издевается. Она тоже ведь разозлилась, но…очень больно слышать каждое из этих слов. А еще больней становится тогда, когда понимаешь, что голубоглазая делает все специально. Она знает больные точки Пиррет, знает, как сделать максимально больно и гадко. Шатенка себе такого блядства не позволяла даже в крайних случаях. Почему же себе такое позволяет Хлоя? Паскаль же рассказала свою больные темы не для мести, а для честности… Девушка смотрит в пустоту, хочет не слышать эти мерзкие фразы, которые явно для Буржуа ничего не значат. Для нее жизнь – игра, это как читер в какой-нибудь выживалке. У него от одного клика кучу XP и навыков, он почти что Бог…зачем же ему играть по правилась, как и всем остальным? Хлоя была такой же, и пусть она не пиздит о том, что изменилась. Осталась такой же блядью, только теперь личной, только для своей девушки, которая из добрых побуждений рассказала о своих терзаниях. – И Адриан в миллиарды раз лучше тебя. – опять ножом резануло душу. Почему они вообще продолжили этот хуевый скандал?! Лучше бы разошлись еще вначале, чтобы не умирать сейчас! Хлоя улыбается. Хлоя улыбается. Хлоя, блядь, улыбается! Ей нравится пытать людей, ей нравится мучить ту единственную дуру, которая вообще посмела сказать слово поперек. Как же больно это слышать! – И, если бы мне дали выбор, – делает паузу, как в каком-то сучьем кино. Наблюдает за тем, как побелела Пиррет, как изогнулись ее брови домиком, как свернает в глазах боль. – Я бы ни за что тебя не выб… – Завались! – вскакивает Паскаль, одним рывком оказавшись рядом с Хлоей, которая удивленно-напугано вскидывает брови ко лбу. – Завались! Завались! Завались! Завались, сука! Кричит, кричит, кричит, не жалея глотки. Ее глаза горят такой ненавистью и болью, что Буржуа становиться плохо. Она боится Пиррет. Боится ее покрасневшего лица и воспаленных глаз, боится ее истерического и громкого голоса, боится, что может получить разбитым кулаком по лицу. Боится. – Ненавижу! – опять кричит прямо в лицо оторопевшей блондинки. – Ненавижу тебя, шлюха! Вали хоть к ним в тройничок, блядина, мне похуй! Заебалась! – девушка быстро уходит, дабы не сесть за убийство. Она сильно задевает плечом голубоглазую, которая пугливо жмурится. – Довела! – последняя фраза напоследок перед тем, как Паскаль громко хлопает дверью. Буржуа осталась на том же месте с тем же выражением лица. Она слышала перезвон в ушах, чувствовала, как на мгновение перестало биться сердце. Девушка находилась будто в какой-то прострации, куполе без дырок и звука. Из сознания так и не уходит красное лицо ее девушки, которая всем нутром показывала ненависть. Голос был будто не ее: с хрипом, визгом и какой-то дрожью. Такой она ее никогда не видела. Но страх быть избитой мешал мозгу работать быстрей, поэтому голубоглазая так и осталась стоять в комнате, слыша кровь в ушах. Паскаль на дрожащих ногах бежала к себе в комнату. Она хотела как можно быстрей там закрыться, проораться в подушку и успокоится. Перед глазами была муть, в голове был сломанный плеер, который как на повторе постоянно говорил одни и те же слова. Слова, которые причиняли неистовую боль. Оказавшись у себя, Пиррет не ощущала себя как-то лучше или защищеннее. Внутри бушевал гнев и боль в каком-то смертоносном коктейле, затравливая бедную душу до состояния изюма. Хотелось кричать и бить все, до чего могли дотянуться конечности. Девушка знала, что Буржуа сказала это все с горяча и прочее, но сейчас, в данный момент, это терпеть было нереально. Слезы сами текли из глаз. Они сами вызывали тошнотики, сами калечили человека изнутри. Все-все-все делали сами, без разрешения Пиррет. Шатенка не знала, куда себя деть. Она не знала, как приглушить эту боль и внутренний крик. Не знала, не знала, не знала…лучше не становилось. – Ненавижу… - шептала Паскаль, адресовывая свое проклятья и Хлое, и Маринетт, и Агресту, и себе. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу. Ненавижу! – закрывает лицо руками, быстро качает головой и продолжает рыдать. Было больно. Можно пошагово назвать каждую из этих причин, но самая главная так и не найдется. Кареглазая знает, что Буржуа быстро остывает. Она придет через пару дней с улыбкой, позовет на обед, который сама приготовит…лично для нее. Блондинка приготовит все то, что так любит Пиррет, любое блюдо любой сложности ей легко удастся сделать. Еще голубоглазая будет долго-долго обниматься, говорить разные ласковые словечки, от которых потеплеет в душе, после обязательно зацелует. Сделает все, что пожелает обиженная, любой каприз. Личная слуга на целый день. Но никогда не извиниться, не признает, что была не права. Буржуа легче купить путевку на другой конец галактики, нежели сказать эти слова вслух, в лицо той, перед кем провинилась. «Прости, я была не права» - слишком огромная роскошь для Паскаль и слишком тяжелое испытание-пытка для дочки Мэра. Непозволительно для обеих. Все это шатенка знает, все-таки не первый раз ссорятся с треском стекла. Но…сейчас в это трудно поверить. Трудно поверить в то, что Хлоя говорила все это только из желания сделать больно. «В каждой подколке есть доля правды.» - француженка это знала лучше всех. И она боялась, что голубоглазая действительно считает Агреста лучше. Не хотелось об этом думать, поэтому шатенка быстро оделась и поспешила к выходу. Нужно срочно прогуляться. Срочно, иначе случится или убийство, или самоубийство. – Ты куда? – интересуется виновница красных глаз, смотря на то, как надевает ботинки темноволосая. – Не твое дело, шлюха. – Паскаль тоже знает самое мерзкое оскорбление для Хлои. Девушка даже дернулась от такого оскорбления, встав у проема в комнату. Она пришла проводить? – Че уставилась? – дергает головой на сожительницу, у которой очень бледный и даже печальный вид. Под голубыми глазами залегли синяки…нет, это просто светотень. Ее голос очень грубый. – Свои пиздострадания оставь для соплежуя. Ему поплачься и поной. С меня хватит. – уходит без хлопка двери. Дверь приходиться закрывать Хлое, которая уже понимает, что немножко сказала ненужного. Но тогда перед ее сознанием была пелена, которая притупляла разум. Она понимает, почему Пиррет решила уйти. Ее вид был совершенно потрепанный, а что уж голос…совсем сел, его теперь и не узнать. Такой булькающий, сиплый…жалкий. Девушка не бежит за подругой, не ощущает, что теряет ее…хотя Паскаль никогда после ссор самостоятельно не выходила из квартиры. Первые звонки были, конечно, но блондинка надеялась, что все образумится. Ничего такого не случилось. После того, как прошло полтора часа, голубоглазая понимала, что сильно задела свою девушку. Она вспоминала всю сегодняшнюю ссору, которая была в каком-то тумане. Конечно, все сказанное было под состоянием аффекта, в момент пика злости, но у каждой остался осадок после этого скандала. Буржуа понимала собственную глупость и ненужность самой словесной перепалки. Все-таки Пиррет не обязана помнить личную годовщину голубоглазки, но…было так обидно, что вчера не было секса, хотя Хлоя все к этому подготовила: и дорогой экзотический ужин, и любимые духи Паскаль, да даже долбанный фильм, которого еще в кинотеатрах не было! Она достала его специально для шатенки, которая просто пришла домой – поздно пришла домой – и завалилась спать, даже не пожелав спокойной ночи! Ей пришлось одной есть лобстеров с драконьим фруктом, смотря хороший фильм, от которого начинало тошнить. Тошнило от обиды, такой детской и яркой, что Буржуа начинала себя ненавидеть. Блондинка набрала вес, отекла, но даже тогда она не стала раздувать скандал. Девушка спокойно дождалась того момента, когда проснеться Пиррет, а после предложила ей секс. Причем не в приказном тоне, прошу заметить! Все было с ласками, с поцелуями, с добрыми намерениями и пожеланиями! Хлоя чуть ли не течной кошкой ластилась к недовольной и грубой с самого утра Паскаль, которая совершенно не оценила подарок по достоинству. Конечно, дочка Мэра пришла в бешенство. Слово за слово, колкость за колкостью, обвинение за обвинением и уже молчаливая и сонная шатенка превратилась в минное матерное поле. Примерно так можно оценивать взрывоопасность Пиррет, которая излучая только злость и раздражение. Голубоглазая тоже не из робких, подхватила…а теперь жалеет. Хлоя ждет час, два, три, а после идет следом. Блондинка понимает, что сморозила самую тупейшую глупость из всех возможных. Вот самое тупое и нелогичное решение, которое только могло существовать. Буржуа чувствовала себя настоящей мразью. Такое уже не в первый раз, но так сильно она никогда себя не презирала. Это было странно, но объяснимо. С возрастом Буржуа стала отдавать себе ответ в собственных словах и действиях. Она хочет вырасти хотя бы в собственных глазах, перестать быть той пустышкой, которую все принимали за номинальную монету. Девушка спокойно одевается, спокойно выходит из квартиры, спускается в лифте, выходит из дорогого подъезда. Такая легкая меланхоличность обусловлена тем, что блондинка уже знала местоположение своей девушки. Она видела ее через окно, поэтому лишние волнение не требовалось. Пиррет сидит на лавке у детской площадки. Красивые скамейки из черного металла и темного дерева, покрытого серой краской. Возможно, для кого-то покажется безвкусицей, но многим такое сочетание кажется приемлемым. Буржуа не здоровается, не стоит над душой шатенки, садится на ту же скамью, но поодаль, к другому краю, боясь лишний раз прикоснуться коленом в тонких капроновых колготках. Зря она надела строгую короткую юбку, на улице ветренно, облачно и влажно. Прям осень, только без дождя. Погода будто описывает всю сырость, что находиться в их душах. Детей в это время нет, уже сумерки, но фонари до сих пор не горят. Они сидят рядом друг с другом, но продолжают отдаляться. Девушки далеки от понимания друг друга: у каждой свои комплексы, свои тараканы в голове, свое виденье проблемы и пути ее решения. Хоть они живут вместе уже более 5 лет, а знакомы уже более 10, все равно мало друг друга понимают. Да, они знают слабости друг друга, знают сильные стороны, знают детство и юношество, но они не хотят принимать себя и свою партнершу такой, какой она является. Пытаются изменить и измениться, злятся от неудач и трудностей, снова спотыкаются о тот же камень и идут дальше, явно прихрамывая. Они просто не меняются…почти. – Ты без шарфа, – замечает Буржуа, увидев открытую шею шатенки, которая проигнорировала замечание. – Хочешь заболеть? – кареглазая всегда носит шарф, у нее очень чувствительное горло и легкие. А болеет она очень долго. Хлоя помнит, как тряслась квартира от громкого и непрекращаемого кашля Пиррет. Помнит, как несколько дней подшучивала над этим, как неделю пыталась избегать ходячую инфекцию, чтобы самой не слеч. Тогда у блондинки была какая-то ужасно важная встреча, на которую нужно было придти, даже если умер. А после, когда уже пошла третья неделя без положительных результатов, то подняла свои связи на лучшую клинику района, которая, естественно, была платной. Только после сильно действующих лекарств, прием которых четко проконтролировала лично Хлоя, стало легче. – Я и так без глотки осталась, – отмахивается Паскаль, держа руки в карманах. Голос очень тихий, но даже так было слышно его хрипоту. – Чего терять? Хлоя уже была рада, что ее не послали к черту. Значит, кареглазая не настолько зла, чтобы убивать. – Тогда зачем ты кричала? – Буржуа говорит тоже тихо. Зачем кричать, если они рядом с друг другом? Какое-то время девушка молчала, смотря куда-то в свои мысли. Она беспристрастно повернулась к блондинке, заглянула той в глаза. – А как ты думаешь? – задает риторический вопрос, ответ на который обеим известен. Хлоя, как всегда, молчит, не знает, что на это нужно говорить. Кареглазая снова отворачивается, опирается локтями о колени. – Пошли домой. – немного погодя просит Буржуа. Просит(!), даже не приказывает. У нее уже нет сил командовать, все равно Паскаль неуправляема, если сама не захочет подчинятся. – Иди. – просто пожимает плечами. Ей будто все равно. – Я сказала: «пошли». – чуть с нажимом произносит голубоглазая, но должного эффекта не происходит. – Я тоже уже все сказала. – от холода в голосе становится зябко. Буржуа не любила такую Пиррет. Шатенка становилась ужасно холодной, что очень пугало дочь Мэра. Она не могла точно сказать, какая Паскаль хуже: молчаливая и холодная или резкая и грубая. – Пожалуйста. – почти шепотом, будто не хочет, чтобы кто-то услышал. Хлоя не хочет больше ссориться, не хочет лечить подругу с воспалением легкий. На ней же даже нет куртки, обычная толстовка, под которой шелковая коричневая рубашка! На это заявление кареглазая решила промолчать, из-за чего блондинка закусывает губу. «Плохо дело.» - подумала Хлоя, понимая, что длинноволосая явно еще зла на нее. – Пиррет… – Зачем ты пришла? – перебивает подругу шатенка, кратко взглянув на виновницу. Хлоя не торопится отвечать, будто не уверена, что Паскаль хочет слышать ответ. Она растеряна, явно не такого вопроса ожидала. – Вот реально, зачем? Мы с тобой уже все обговорили, я такая хуевая девушка, которая вообще тебя не достойна. Спасибо, я это уже поняла. – кивает, даже не улыбается. Буржуа становится не по себе. Сомнения и страх закрадываются в душу, как и уличный холод под белый полушубок. Блондинка ищет подвох в таком пустом и изученном взгляде, но не находит его. – Для тебя я всегда на последнем месте, даже по отношению к твоими коллегам и всяким «друзьям», – не замолкает, чувствуя сильную апатию. – Я реально ужасный и низкий человек, животное, которое явно не имеет право претендовать на отношения с такой красавицей, как ты. Буржуа понимает, за что зацепилась шатенка. Ей становится плохо. Мурашки бегут от хрипоты ее голоса. Она его, все-таки, сорвала. – А еще этот ебучий Адриан… - закатывает глаза, горько ухмыляется. – Он же такой охуенный. Я явно с ним и рядом не стою. Он модель, мечта любой течной бабы, эталон элегантного мужества, а я…а что я? Так, какой-то рабочий клерк. Их тысячи, – смотрит на собственные коленки, которые явно покрылись мрамором от холода. – Всего лишь серая масса. – Неправда. – тихо отрицает Буржуа, понимая, к чему клонит ее вторая половинка. – Ой, пизди больше, – хмурится девушка, пряча ледяные пальцы в карманы толстовки. Ее пробрал озноб после очередного ветерка. – Нам всем известно, что ты чувствуешь к этому оболтусу. – Я ничего не… – Молчать, – четко и поразительно громко. Голубоглазая вздрагивает от такого тона, но повинуется. – Я уже выслушала за сегодня твоего красноречия. Думаю, достаточно, я усвоила урок, – от ее улыбки Хлое становится больно. – А теперь иди. Все равно мы друг о друге ничего нового не узнаем. Голубоглазая не слушается. Она продолжает сидеть, слышать гул в ушах и думать. Думать, как исправить то, что натворено ее же языком. Буржуа понимает, что задела за самое больное и сокровенное, понимает, что простым разговором починить разбитую душу не получится. Девушка гадала, как лучше поступить и построить диалог, чтобы ее не выгнали взашей. На ум ничего путного и дельного не шло, из-за чего становилось страшней. Холод сковывал грудь, больно было просто дышать. Она сглатывает, встает со скамейки, делает пару шагов к шатенке, смотрит прямо в лоб. Больно лишь от того, что кареглазая специально отвернулась, чтобы не смотреть на бледное лицо блондинки. Дочь Мэра медленно садится на корточки, а после и на колени. Смотрит точно в лицо собеседнице, хочет поймать ее взгляд, установить контакт. Шатенка только кратко решила взглянуть на подругу, узнать, что же она делает, но увидев Хлою на коленях между ее ног, удивленно округляет глаза, потеряв дар речи, злость и какой-то смысл жизни. Бог с тем, что Буржуа между ее ног, это не ново в их отношениях, но Хлоя в дорогущих колготках упирается в грязную последождевую и свежую слякоть, пачкает кремовую юбку от какого-то невъебенно дорогого дизайнера, которая делалась по личным меркам дочки Мэра. Обычно Буржуа даже трогать не позволяет свои вещи, всегда отдает их в химчистку, а тут садиться в самую грязь, даже не сморщившись! Вы прочувствовали весь ужас ситуации? Вот Пиррет - да, и ей от этого еще страшней. Голубоглазая довольна результатом. Паскаль не отрывает от нее взгляда, напряженно сглатывает, всем своим выражением лица показывая: «какого хуя?». Если бы Хлою попросила нарисовать этот вопрос в натуральщину, то это было бы лицо шатенки. – Будем разговаривать так, – четко говорит девушка, придерживая свое тело для равновесия за ляжки Пиррет. – Послушай, я к Адриану ничего уже не испытываю, причем давно! Еще до наших отношений, еще вообще до нашего знакомства! – собеседница сглатывает, смотря на Хлою. – Я тебя никогда с ним не сравнивала, никогда не превозносила его на пьедестал, а тебя – принижала. – Ага, прям верю. – фыркает шатенка. Знает она ее "никогда не сравнивала". Аж тошно стало. «Черт, быстро эффект прошел.» - думает длинноволосая, замечая «привычный» холодный взгляд и выражение лица. – Я люблю тебя, – сглатывает Буржуа. – Люблю больше, чем кого-либо на этой планете. И перестань себя сравнивать с Адрианом, ты лучше него. – Имя, – кратко говорит кареглазая, поймав непонимающий взгляд. – Не смей его звать по имени при мне. – Хорошо. – немного хмуро ответила блондинка, явно чувствуя сильную ревность у Пиррет. – И больше ни слова об этом пидарасе, – опять четко, как долбанный маршалл. – Я хочу забыть о существовании этого мудилы. Хотя бы создай иллюзию, что он тебе безразличен. – Он мне безраз… – Не ври мне, – холодно перебивает ее Паскаль, сжимая кулаки в карманах. – Я знаю правду. – О чем… - хмуриться непонимающе и даже как-то оскорбленно. Почему Пиррет ей не верит?! – Ты проговорилась, когда испытывала оргазм, – также быстро и холодно. Хлоя испытывает искреннее непонимание. – Ты крикнула его имя, когда кончала. Кажется, Буржуа поняла, какой звук издает разрушенный мир. Девушка не могла поверить в эти слова. Хлоя бы никогда так не поступила, она бы не посмела, даже если бы находилась в бреду! Блондинка не верила, не хотела верить. Она все прокручивала в голове, каждый секс с Паскаль, но ничего не приходило, никакого озарения. Девушка вспоминала свои мысли в те моменты, но ни одна из них не была с намеком на Агреста. Впервые ей было так страшно и жутко. Неужели Хлоя действительно такая блядь? – Когда? – почти одними губами спросила голубоглазая, посмотрев на собеседницу, которая воплощала пофигизм. – Когда это случилось? – встает на ноги, неотрывно смотря на знакомую. Кажется, Хлоя задыхается. – Когда?! – крепко хватает за плечи, встряхивает. Но эффекта не производит. Пиррет как смотрела сквозь нее, так и продолжает смотреть. – Пирра! – Ответ тебе ничего не даст. – качает головой, выводя блондинку из себя. – Даст! – кричит, будто от этого зависит собственная жизнь. – Даст, Пиррет! Когда это было? – Когда мы занимались сексом, когда – не скажу, когда ты кончила раньше меня, когда – не скажу. Дальше думай сама, – ее слегка шатает в разные стороны. – Так что ври, не ври, я все равно знаю правду. – улыбается показательно легко, почти по-настоящему. – Это не правда, – качает головой голубоглазая, чувствуя сухость во рту. Ей жутко, страшно, даже мерзко и холодно. У нее подкашиваются ноги. – Это не правда, Пирра! – Возможно, – удивительно спокойно пожимает плечами шатенка. – Я ни в чем не уверена. Я бы и поверила, что мне послышалось, но «Пиррет» и «Адриан» слишком разные по звучанию, да и твои вечные сравнения навели меня не только на мысли, но и на результат, – улыбается прямо в напуганное лицо, получая от этого удовольствие. – Так что давай отпустим всю эту ситуацию и заживем своей жизнью. «Нет, нет, нет!» - кричит сознание дочки Мэра, которая уже понимает, что хочет сказать Паскаль. Она постоянно качает головой, чувствуя, как к горлу поступает ком. – Я не хочу быть чьей-то заменой, – улыбка не сходит с лица, заглядывает в напуганные голубые глаза. – В мире слишком много людей, чтобы отдавать свои нервы тому, кто тебе неинтересен, – Хлоя скоро заплачет. Она не хочет такого конца, не хочет расставаться. Девушка не мога сказать имя своего друга, не могла! Она его уже давно разлюбила! – Мы уже взрослые люди. Давай решим все здесь и сейчас. Зачем друг друга мучить? – Нет, – качает головой Буржуа, задыхаясь. – Нет. Нет, нет, нет, – она тянется к шее шатенке, обнимает ее, продолжает качать головой, не в силах придумать что-то. Хлоя не знает, как доказать свою правоту. Впервые голубоглазая чувствует собственную беззащитность и слабость. – Это не правда, Пиррет, не правда, поверь мне. Они успели поменяться ролями? Все же было так хорошо, до этого скандала. Конечно, раньше пара тоже обдумывала вариант с расставанием, но в конечном итоге они приходили к выводу, что не хотят других. Так почему сейчас нельзя придти к такому же выводу? Блондинка боится. Ей страшно до судорог. Она плакала, совершенно не понимая причины. Она плачет из-за того, что сделала больно своей девушке. Такую боль, от которой трудно избавится. От такой, которую трудно пережить. Сама. Собственноручно. И совершенно не помнит об этом. – Не надо, Пирра, – сглатывает ком в горле. Она не может замолчать, боится, что сейчас строится их дальнейшая жизнь. – Я люблю тебя, не надо расставаться. Я твоя, а ты моя, зачем нам… – язык заплетался. Впервые Хлоя не знает, что сказать. Ее ораторские способности дали сбой в самый неподходящий момент. – Ты че ревешь? – громко интересуется Паскаль. Голубоглазая рада, что ее голос не излучает королевскую холодность. Привычный, грубоватый. Пиррет еще злится, она не простила непутевую подругу. Но Хлоя уже рада тому, что ее не режут без ножа. – У тебя тушь сейчас потечет! – возмущенно и недовольно говорит кареглазая, пятясь назад, чтобы не запачкать новую толстовку, которую толком и не надевала. – У тебя и так характер дерьмовый, а если еще и внешность – то вообще никому нахрен не сдашься. – шатенка специально разводит руки, чтобы не касаться руками вздрагивающей спины. – Я тебе нужна, – Буржуа прижимается сильнее, утыкается мокрым лицом в холодные ключицы. Почему-то улыбается. – И мне больше никто не нужен. – Да, конечно, – закатывает глаза Пиррет. – Тебе огласить список тех людей, в которых ты «не нуждаешься»? – Замолчи, – сипло и плаксиво приказывает. – Хватит причинять друг другу лишнюю боль. Зачем все это нужно? – на ее вопрос никто не отвечает. – Да, я полная дура, которая не умеет держать бескостный язык за зубами. Да, я мразь и тварь последняя, вообще жить не должна. Да, я сука и шлюха недотраханная и кучу-кучу оскорблений, которые и половины меня не опишут. – Хлоя плачет, но действительно соглашается под каждым пунктом. Паскаль заслушалась, даже не протестует, не пытается отдалиться. Все-таки не каждый день дочь Мэра в серьез себя называет такими словами, не каждый день она говорит это с издевкой. Такая серьезная Буржуа заслуживает внимания. Значит, есть шанс все исправить. – Прости меня. Прости меня, я реально тупая. Я не права во всем, я действительно блядь, которую еще свет не видел. Но я не думала никогда об Агресте, я никогда его не ставила рядом с собой, особенно после того, как встретила тебя. – шмыгает носом, слыша собственное учащенное сердцебиение. Все-таки от слез ее лицо разогрелось. Она обжигается о холодные щеки Пиррет. – Я понимаю, что ты мне сейчас не веришь, но я готова на все, лишь бы ты поверила, – Буржуа злится, что сейчас говорит такое шаблонные слащаво-лживые слова. Такая дурь работает только в какой-нибудь мелодраме. – Любое твое слово, любое желание исполню. Я готова на все, лишь бы быть вместе с тобой. Паскаль мысленно улыбается. Ей нравится слышать все это из уст такой наглой Буржуа, которая действительно дорожит их отношениями. Она бы улыбалась, если бы тело не покрывалось ознобом из-за холода. – Ты классная, внеземная, охеренная, – уже началась самая любимая тема Пиррет – похвала. – Ты самое крутое, что произошло в моей жизни. Мне с тобой легко, я меняю свой дерьмо-характер. Мне хочется становится другой рядом с тобой и ради тебя. И для меня честь быть с тобой вместе. – короткая пауза. Буржуа постепенно успокаивается, чувствуя теплую ауру девушки. Она сделает все, лишь бы заслужить доверие и прощение. Для Хлои их отношения - не пустой звук. Девушка готова даже переступить через себя и свои принципы. – Я знаю, что говорю банальные и тупые вещи, но сейчас мой мозг отключен напрочь. Мне хочется делать тебя счастливой, видеть твою моржовью улыбку, слышать гогот гиены и визг рептилии, – послышался смех со стороны шатенки. – Я люблю тебя именно такой, и никакие жалкие модели и детские влюбленности не позволят мне перестать видеть в тебе богиню, – смотрит в глаза Паскаль. Белок уже побелел, как и все лицо. – Мне не передать словами свое счастье, что в моей монотонной жизни появилась такая, как ты. Ты мой личный кумир, личный эталон любви. Я готова поклонятся тебе, принять религию «Пирриэтянство». Девушка улыбается искренне, услышав такие теплые, даже горячие, слова о себе. – У нас прекрасный секс, лучший в моей жизни. Мы не ведем себя, как ебанные подростки, мы взрослые, по-взрослому пытаемся принимать ошибки друг друга и исправляться. Да, у нас не сразу получается, но мы пытаемся вновь и вновь, пока не достигнем намеченного результата, – улыбается Буржуа, чувствуя внутри тепло. – Именно поэтому я обожаю общение с тобой. Ты очень мудрая, учишь меня быть живой, а не наигранной, за что я тебе благодарна, – поток слов так и не прекращается. – Так что я еще долго могу разглагольствовать и воспевать твою очешуенность, но давай это будет дома. Я уже себе что-то застудила. – Ну ты, блядь, додумалась надеть короткую юбку глубокой осенью, – хмыкает шатенка, обнимая мраморными руками. Улыбка сама появляется на лице. Все-таки у Буржуа не хватило фантазии придумать еще кучу эпитетов и сравнений, чтобы окончательно растопить сердце кареглазой. – Зачем ты вообще на каблуках пришла? Еще бы в вечернем платье пошла меня забирать, – спрашивает куда-то в ключицу, смотря на высокие шпильки. Она явно оделась не по погоде, будто торопилась…или ей было просто посрать на собственный вид. – Садись ты, устала раком стоять ведь. И Буржуа садится. На колени к Пиррет, обнимая ее за шею, прижимаясь животом, боком и грудью к такому любимому, но промерзлому телу. «Ладно. Так даже лучше.» - думает про себя кареглазая, не желая убирать такую долгожданную грелку. – Умеешь ты убеждать, Буржуа, – сглатывает зернистость в глотке, понимая, что завтра определенно сляжет на 3 недели. – Почаще меня восхваляй, это помогает в наработке самооценки. – Да хоть каждый день. – впервые спокойно дышит блондинка, прикрыв глаза. Она явно довольна результатом, теперь имеет полное право им наслаждаться. – Теперь ты похожа на очкастую панду, – хмыкает с издевкой Паскаль. Хлоя никак не реагирует. – У нас звериная семья: я что-то между моржом и гиеной, ты панда и долбанная обезьяна бонобо. – Почему обезьяна? – посмотрела остро на подругу, которая продолжала улыбаться. – Потому что ты по любому поводу найдешь нужду спариваться: хорошее настроение – трахнемся, плохое настроение – поможет великий трах, какой-либо праздник – тут без секса никак, годовщина – в койку, просто день без какого-либо намека на праздник – надо разбавить день ролевыми играми. – Я не такая голодная! – хлопает ладонью по коленке кареглазой, которая только хрипло засмеялась. – Я буду тебя на диктофон записывать. – качает головой, вспоминая каждый раз, когда дочь Мэра разводила ее на секс. Она то может сесть на стол, раздвинув ноги и показав свое нижнее белье с прорезями и лентами (а может даже без белья!), то начнет мастурбировать в одной комнате с Пиррет, специально громче обычного стонать, то разбудить ночью или утром, облизывая весь периметр тела. В-общем, с этой дамочкой соскучится нельзя, слишком она экстравагантна. Еще эта любительница роскоши, обожает разные эксперименты, на которые обычный человек (читать: Пиррет) не пошел бы. – А потом дрочить на мой голос? – улыбается лисой Хлоя, пощекотав накладными ногтями нижний отдел спины, из-за чего у Паскаль волной образовались мурашки. – Я никогда в жизни не дрочила на твой голос, – спотрит на блондинку удивительно серьезно. – Даже больше скажу, я никогда на тебя не дрочила. – Что?! – возмущенно кричит дочь Мэра. По ее голосу сразу видно, насколько она недовольна. – Что значит «никогда не дрочила на меня»?! А на кого тогда?! – На аниме персонажей. – почесав нос, выдает шатенка. Она гортанно и низко смеется, задыхается от булькающего звука в легкий. Буржуа недовольно дает своей девушке смачного подзатыльника. – А я, значит, такая сука, что сказала во время оргазма имя своей первой любви! – причитала возмущенная, явно оскорбившись таким раскладом дел. – Но-но, те, на кого дрочу я, не существует в реальной жизни, – тыкает пальцем в небо, будто является каким-то философом. – Все совпадения с реальными личностями случайны. – девушка даже не перестает улыбаться, давая Хлое себя «бить». – Тварь! – Самая настоящая. – соглашается Паскаль, чувствуя, как становиться теплее. – Сука! – Полностью поддерживаю. – кивает длинноволосая. – Мразь! – Да вообще блядь, – хихикает дама. – Как ты еще со мной живешь? – поворачивается к надутой дочери Мэра, которая всем видом показывает негодование. Только ее выдают искры в голубых глазах. – Невыносима, – выдыхает Хлоя, кладя голову на плечо Пиррет, которая только улыбается. – Пошли домой. У тебя рука опухла, и губы синие. – смотрит на правую кисть подруги, которая немного вздулась. – А еще я ледяная, как полежавший труп, – добавляет девушка, посмотрев на руку. – Там максимум перелом, нечего волноваться. – Пиррет, – от серьезного тона Буржуа шатенка улыбается и смеется. – Это не смешно. – Для кого как, – пожимает плечами, получив очередной подзатыльник. – Зато у тебя багровое лицо и красный нос, как у синеносого павиана. – Еще ты в домашних штанах. – продолжает Буржуа. – И в дырявом кроссовке, прошу заметить. – с улыбкой поднимает указательный палец длинноволосая. – Дырявом? – удивляется Хлоя, посмотрев на обычные черно-белые кроссовки, бусто и не первой свежести. – Да подошва к хренам стерлась, – объясняет Пиррет. – Чем только наши дороги посыпают? Виснет молчание, только теперь эта парочка чувствует друг друга, обнимаясь на лавке на детской площадке. – Я тебя люблю. – спокойно и даже немного сонно проговаривает Хлоя. – Я тоже, – кивает, делает паузу. – Как же саму себя не любить? – нагловатая улыбка образуется на губах, когда Буржуа хлопает свою девушку по коленке. – Зараза. – шипит дама, на что Паскаль только соглашается. Все равно эта кареглазая зараза – ее самая любимая. Только ее, только с ней она такая саркастично-надменная. Хлоя в порыве нежности тянется за поцелуем, но шатенка резко дергается назад, удивив Буржуа до коликов в животе. – Не сейчас, – говорит Пиррет, ловя удивленный взгляд. Блондинке явно было неприятно такое отношение к ее проявлению нежности, хотя понимала такое поведение. – Завтра, может, послезавтра. Но не сегодня. Сегодня нужно остыть нам обеим. – Хорошо. – тихо произносит дочь Мэра, понимая, что осадок от ранее сказанных слов никуда не прошел. Девушка медленно спускается по плечу шатенки вниз, к здоровой ладони. Холодные подушечки пальцев касаются не менее холодной ткани. Пиррет поворачивает ладонь так, чтобы ее было удобней обхватить. Именно сейчас Буржуа чувствует себя по-настоящему счастливой и удовлетворенной. Блондинка замирает, когда еле касается руки любимой. Она будто ждет разрешения, но, не увидев протеста, продолжает. Голубоглазая аккуратно раздвигает родные пальцы в стороны, оставляя собственные в углублениях. Девушка слегка сжимает ладонь, держа руку Паскаль. Это их маленький интим, который важен только для этой парочки. Им так теплее, им так лучше. Их счастье преследует чаще, когда девушки вместе. Хлоя сможет дождаться того момента, когда Пиррет сама будет готова возобновить отношения. А сейчас уже обе понимают, что любят друг друга…просто…каждой нужно время и личное пространство.