Потерянные во тьме

Доён смотрит, как падает снег. Некоторое время он вообще не шевелится — просто сидит на промёрзших деревянных ступеньках главного входа, подтянув колени к груди и игнорируя как шум вечеринки за спиной, так и вибрацию телефона в заднем кармане каждые десять минут, и гипнотизирует взглядом падающий снег. У него отличный обзор на белую от снега улицу, дымчатое тёмно-серое небо, то и дело озаряемое далёкими жёлтыми бликами ночного города, припаркованные вдоль дороги машины и безликие силуэты людей, которые проходят мимо него, то заходя в дом, то выходя из него. Ему холодно, но, вместе с тем, наконец-то удивительно спокойно. Никто даже не думает искать его снаружи. Снег идёт последние несколько недель и кажется, что так было и будет всегда. Грязно-серые густые облака покрывают небо полностью и расходиться категорически отказываются, проливаясь то снегом, то ледяной изморосью, заставляющей землю застывать. Эта ночь особенно холодна, и тонкий свитер Доёна совсем не спасает, но он всё ещё не готов вернуться внутрь. Вечеринка как будто и не позади вовсе, а за много миль отсюда — Доён слышит всё точно из-под толщи воды, и намокшие от снега джинсы только лишь усиливают ирреальное сходство. Он предпочёл бы провести вечер в общежитии, завернувшись в одеяло и погрузившись в дрёму под любимую музыку в наушниках. Но не смог отказать друзьям, которые и так слишком часто упрекали его в том, что он добровольно оградил себя от радостей окружающей жизни. Вот и сейчас стоит подняться наконец и вернуться на вечеринку, откуда он сбежал минут сорок назад, пока друзья не начали разыскивать его затем, чтобы вместе напиться (это единственная причина, по которой они притащили его сюда). Хотя Доён уверен, что ему вряд ли удастся хорошо провести время здесь, ибо напиваться ему совершенно не улыбалось. Это просто вечеринка, не больше и не меньше, но именно поэтому ему и не хочется здесь быть. Когда Джехён несколько дней назад впервые заговаривает о вечеринке («Это хоум-пати или что-то в этом роде, ну и заодно там можно Новый Год отметить»), Доён сразу же начинает придумывать оправдания, почему он не может пойти, но это оказывается очень трудно, если живёшь с теми, кто массово туда намылился. Он даже подумывает махнуть на выходные домой, но его родители наверняка забеспокоятся, что ему совсем не полегчало за последние несколько месяцев. С друзьями всё-таки проще, и Доён ценит то, как терпеливы они были к нему в последнее время. Так что, в некотором смысле, он считает даже, что обязан им, поэтому и уступает. Вечеринку устраивает парень, с которым Ёнхо, видимо, на короткой ноге, раз позволяет себе увеличить стандартное «один плюс один» до «нас будет семеро». Они тут все: Доён, Джехён, Ёнхо, Тэн, Тэиль, Марк и Донхёк. И вечеринка реально так себе: никакой чёткой программы, зато много дешёвого алкоголя и всякой дури. По идее, Марк и Донхёк вообще не должны здесь присутствовать, но трудно сказать нет, когда Донхёк возмущённо тараторит «мне почти восемнадцать, хён!», а Марк, возможно, единственный, кто способен проследить, чтобы они все вернулись домой в целости и сохранности. Младшие не пьют — Доён и Джехён строго следят за этим и, кажется, будут продолжать следить даже тогда, когда те станут совершеннолетними, по привычке просто. А вот Тэн, скорее всего, уже успел надраться, и теперь Ёнхо присматривает за ним, бросив пить и курить в тот самый момент, когда замечает, что Тэн едва держится на ногах. Эти двое всегда были такими, с самого начала, молча приглядывая друг за другом и всегда готовые прийти на помощь. Доёну хотелось бы считать, что они вообще не заметят, если он по-тихому улизнёт домой. Когда он уходил подышать свежим воздухом, у каждого (кроме младших) уже был как минимум третий по счёту стакан. Было бы слишком легко притвориться, что этой ночи никогда не случалось, однако, увы, Доён всё же не настолько глуп, чтобы верить, будто друзья не обнаружат, в конце концов, его отсутствие. Порой ему реально хочется, чтобы они перестали обращать на него внимание. Тогда ему стало бы чуточку легче дышать. Шум доносится только из дома. Мир же вокруг — тихий, тёмный и абсолютно мёртвый. На мгновение Доён даже ощущает себя единственным человеком во всём городе вообще и в этом доме в частности. Всё вокруг словно в тумане, нарушаемом лишь громким гулом колонок, от которого вибрирует лестница под ним. Доёну уже и самому кажется, что он пьян, хотя последний раз он пил давным-давно, ещё в сентябре, чтобы заглушить внезапно обрушившуюся на него боль. Снегопад усиливается, а Доён продолжает безучастно наблюдать, как всё новые группки студентов приближаются к дому и принимаются отряхивать ноги у крыльца. Он двигается в сторону, чтобы не мешать им подниматься, но никто на него и не обращает внимания толком, что его, впрочем, более чем устраивает. Однако они переговариваются между собой, стуча зубами от холода, и только тогда Доён осознаёт, что его озноб вызван вовсе не нервным расстройством. Он поднимает голову вверх, уставившись в ночное небо. Дважды считает до десяти, делает глубокий вдох и только потом, наконец, поднимается, засунув руки в карманы джинсов. Ноги Доёна не очень-то слушаются его, но всё же ему удаётся взойти по ступенькам и шагнуть внутрь.

* * *

Стоит ему только вернуться на эту вечеринку, как реальность в буквальном смысле обрушивается на него. За прошедшие сорок пять минут количество гостей увеличилось вдвое. Слева от него открыта дверь в тёмную мрачную комнату, но, заглянув туда, Доён может разглядеть лишь оранжевые огоньки зажжённых сигарет и едва очерченные во тьме силуэты людей. А справа — битком набитая людьми гостиная. Из спрятанных где-то колонок гремит музыка, наполняя весь дом мощным ритмом ударных и неразборчивыми, незнакомыми Доёну словами. Дальше по коридору лестница, ведущая на второй этаж (на ней тоже полным-полно людей), а также двери в столовую и на кухню. В воздухе клубится дым, отчего всё вокруг кажется призрачным, словно он в сказку попал. На мгновение Доён даже всерьёз подумывает развернуться и пойти домой, но что-то (вероятно, чувство вины) не позволяет ему сделать шаг куда-то ещё, кроме как вперёд. Он проталкивается сквозь толпу, пробираясь в гостиную, где в последний раз видел своих друзей. Когда он проходит мимо, люди смотрят словно бы сквозь него, так что Доёну легко просто не поднимать на них взгляд и вообще полностью игнорировать. У него в принципе странные ощущения, будто ему тесно в собственном теле, но становится чуточку легче, когда он различает в окружающем шуме знакомые голоса. А потом его взгляд, наконец-то, фокусируется на нужных людях. Доён смотрит на них и словно бы видит всё в замедленной съёмке. Тэиль поднимает свой стакан над головой, чтобы не расплескать его содержимое в толпе; руки Марка будто живут собственной жизнью, отыскивая Донхёка и притягивая его ещё ближе, пока их тела двигаются в ритме музыки с пугающей синхронностью; Тэн откидывается на грудь Ёнхо, и тот машинально придерживает его ладонью за талию; Джехён увлечённо танцует, и вообще все шестеро явно держатся вместе. — Хён! — первым замечает его Донхёк, проталкиваясь сквозь их маленькую компашку и хватая Доёна за руку. — Где ты был? — В уборной, — врёт Доён. — Мы думали, что ты ушёл, — упрекает Тэиль. — Мы даже звонили тебе. — Всего пару раз, — добавляет Тэн, улыбаясь и обнимая Доёна за талию, отчего тот чуточку расслабляется. Тэн всегда первым замечает, когда Доён тонет, и, что важнее — Тэн умеет его вытягивать. — Ты пропустил драку Донхёка с диджеем. — Боже, да не дрался я с ним, — закатывает глаза Донхёк. — Но если он поставит ещё хоть одну песню клятого Джей Пака, я точно скажу ему пару ласковых. — Ты думаешь, с тобой будут беседы вести? — фыркает Ёнхо. — Да он тебя одним ударом уложит. — Он прав, — поддакивает Тэиль. — Так что просто пей свою газировку и даже не смотри в его сторону. — Да пошли вы, — дуется Донхёк. — Вы должны быть на моей стороне и помогать мне! Ёнхо приобнимает его за плечи. — Хочешь, чтобы мы помогли тебе с ним? Доён переводит взгляд в ту сторону, куда друг небрежно указывает рукой, и щурится в попытке разглядеть диджея. Тот оказывается высоким и мускулистым, так что выглядит достаточно сильным. А ещё он настолько неподвижно сидит за своим пультом, что, кажется, даже его самого эта музыка не штырит. — Да! — Донхёк аж подпрыгивает. — Отвлеките его, пните в лицо, утащите его ноут, вырубите электричество в доме! Чёрт побери, да хоть что-нибудь сделайте! — Ладно, ладно, — вмешивается Джехён. — Если дойдёт до этого — но, блять, лучше бы не — я заберу его ноут. Марк кивает. — Я отвлеку его. А Тэн пнёт, и… — Стоп, — протестует Тэиль, — А почему я не могу его пнуть? Марк явно колеблется, прежде чем поднять руки и наглядно продемонстрировать разницу в росте между Тэилем и тем самым диджеем. И Тэилю не остаётся ничего другого, как молча признать своё поражение. — А мы с Донсом вырубим электричество, — подытоживает Ёнхо, хлопнув Доёна по плечу. — И дело сделано. — Ну вот, наконец-то! — восклицает Донхёк. — Вот та самая поддержка, в которой я пиздец нуждаюсь и которую заслуживаю!! Доён смеётся вместе с остальными и без каких-либо сомнений притягивает Донхёка к себе в объятия. Он почему-то вечно забывает, насколько легко на самом деле в кругу людей, которые любят его и заботятся о нём. Впрочем, даже так Доён по-прежнему убеждён, что одиночество лучше всего. Потому, что это единственная возможность запрятать в долгий ящик то неприятное, что у него внутри, и не заразить этим всем тех, кто его окружает. Да, возможно, это глупо, но он по-прежнему предпочитает оставаться один. Даже окружённый теплом своих друзей и пульсирующим безумием вечеринки, Доён всё ещё чувствует холод внутри. Куда более сильный, чем тот, что он ощущал, сидя на крыльце. — Хэй, — зовёт его Тэн, достаточно тихо для того, чтобы услышать мог только Доён. Рядом с ними Донхёк и Ёнхо продолжают спорить о предполагаемых физических особенностях диджея. — Ты в порядке? Доён кивает, выдавливая улыбку и крепче обнимая Тэна. — Да, в полном. Джехён, Тэн и Ёнхо заботились о нём сильнее всего. И Доён прекрасно понимает, как нелегко им было. Доён, если честно, очень дерьмовый друг — он то и дело блочит групповой чат; притворяется, что его нет дома, когда всё говорит об обратном; отказывается вкладываться в аренду домика, где они с Джехёном и Марком собирались тусить летом; пропускает важное танцевальное выступление Тэна (Доён даже не пытается заранее предупредить, что не сможет, и, что самое паршивое, никак не объясняет и не извиняется перед Тэном после). За последние полгода он превратился в настоящего мудака, а они всё ещё терпят его. — Я рад, что ты здесь, — улыбается Тэн, кивая ему. А затем подходит Ёнхо, обнимает Тэна за шею и увлекает за собой в глубину гостиной, к остальным танцующим. — Я скучал по тебе! — кричит ему Тэн через плечо, и его улыбка — последнее, что видит Доён перед тем, как друг исчезает в толпе. Несколько месяцев назад, ещё до расставания с Соку, Доён последовал бы за Тэном и Ёнхо, танцуя до тех пор, пока из него не выветрились бы все негативные мысли вместе с алкоголем. Это было так давно… казалось, что вообще где-то в прошлой жизни. Всё, что было до сентября, ощущалось как сон, из которого его тогда безжалостно вырвали. Доён не позволяет себе шарить взглядом по толпе в поисках знакомого лица, вместо этого он наваливается на стену и словно растворяется в неразборчивом гуле голосов вокруг: Марк и Донхёк болтают с парнем, которого он пару раз видел на вечеринках, но их друг другу так и не представили; Джехён обменивается номерами с какими-то чуваками; Тэиль выскальзывает в коридор только лишь для того, чтобы вернуться через несколько минут с вновь полным стаканом. В общем, жизнь вокруг Доёна идёт своим чередом. Если уж быть честным, то вечеринки до сих пор напоминают ему о Соку. Два года они тратили на это большую часть времени, в основном по выходным, но иногда и по будням, если убеждали друг друга, что можно разок пропустить утренние занятия на следующий день. В такие ночи они вливались в группу друзей и пили до тех пор, пока Доён не начинал чувствовать себя невесомым и цеплялся за Соку, чтобы удержаться на ногах… или потому, что ему нравилось прижиматься к чужому тёплому телу. Они никогда не оставались на вечеринках до самого утра — обычно тусовались несколько часов, а потом находили свободную спальню или какой-нибудь круглосуточный магазинчик поблизости, где можно было неторопливо чем-нибудь подкрепиться и потом встретить рассвет вместе, полностью растворяясь в друг друге и игнорируя всё вокруг. А ближе к концу Доён всё чаще оставался один — Соку куда-то пропадал и возвращался настолько пьяным, что не оставалось других вариантов, как просто тащить его домой. А иногда Доён и вовсе не находил Соку, так что уходил один и часами дожидался его дома, беспокоясь, всё ли в порядке. Вот так постепенно плохое и начало перевешивать то хорошее, что между ними было. Его кожа начинает зудеть. Срочно нужно найти себе какое-то занятие, чтобы отвлечься. И впервые за эту ночь Доёну хочется выпить. — Хён, — внезапно зовёт его Джехён, трогая за руку, чтобы привлечь внимание. — Потанцевать не хочешь? Доён качает головой. — Не сейчас. Может, чуть попозже. Джехён кидает на него скептический взгляд. Доён замечает на его лице разочарование и просто не может не почувствовать вину. Как будто он испортил всем вечеринку тем, что не хочет танцевать. — Но ты же останешься? — спрашивает Джехён, пытаясь перекричать музыку. Доён колеблется, видя, что Джехён смотрит так, будто поймал его возле входной двери и теперь удерживает. Но прямо сейчас он слишком устал, замёрз и хочет побыть один. — Я не знаю… — Есть ещё одна вечеринка, ближе к нашему общежитию, — перебивает его Джехён. — Думаю, там не настолько многолюдно. Мы уедем сразу после полуночи. Ты же не сбежишь домой до этого, правда? Лгать всегда легче, чем спорить. — Конечно, — кивает Доён, а потом разворачивается, чтобы уйти. — Но мне нужно выпить.

* * *

Оказавшись на кухне, Доён оцепенело наблюдает за тем, как кто-то выставляет в ряд одноразовые стаканчики. Пытаясь слиться с толпой, он слышал, как кто-то упомянул о фейерверках после полуночи. До этого времени и до того, как Джехён и остальные соберутся домой, ещё три часа, и всё, о чём может думать Доён — это в состоянии ли он столько продержаться в месте, где не хотел бы находиться даже пять минут. Прямо сейчас Доён уверен, что не выдержит. Он смотрит на свои руки, которыми цепляется за столешницу. Он пытается сосредоточиться на контрасте между его бледной кожей и чёрной древесиной, но так или иначе обрывки чужих разговоров умудряются проникать сквозь его защиту. Очевидно, кто-то накупил фейерверков аж на пятьсот тысяч. Доёну было легко представить это всё — ночное небо, с которого падает снег, ладонь, прикрывающая слабое пламя зажигалки, искры, танцующие в воздухе и то, как улицу озаряет, точно днём, а потом снова наступает тьма. В любой другой ситуации Доён с удовольствием посмотрел бы на фейерверки, но прямо сейчас единственная ассоциация, которую они будят в нём — это боль той ночи, когда его собственное небо почернело навсегда. И несколько жалких мгновений света не смогут вырвать его из этой тьмы. Перед ним всё тот же человек начинает наполнять каждый стаканчик льдом, методично двигаясь от одного к другому и болтая с кем-то рядом. В конце концов, парень достаёт из холодильника большой прозрачный кувшин с мутной жидкостью, которая на первый взгляд кажется Доёну лимонадом. Напиток выглядит так, словно точно понравился бы Ёнхо или Джехёну. Подумав об этом, Доён уже почти собирается взять по стаканчику и для них тоже, а потом вернуться к друзьям, но его ноги наотрез отказываются двигаться, да и мысль о том, чтобы просто пить с кем-то и притворяться, что всё норм, кажется абсурдной. В конце концов, он ведь действительно дерьмовый друг. Наверное, нужно больше времени или какое-то неординарное событие, чтобы встряхнуться окончательно и вернуться хоть к какому-то подобию прежней жизни… «Прежняя жизнь» — это звучит как катарсис какой-то, но на самом деле Доён едва мог вспомнить, каким был до того, как всё пошло под откос, не говоря уж о том, чтобы снова стать таким. Он чувствует себя ужасно глупо, постоянно думая об этом, и это заставляет его встревожиться: неужели он таким и останется до конца дней своих — застывшим, уставшим, не желающим ничего, кроме одиночества. Доён старается выбросить эту мысль из головы. И в тот момент, когда его взгляд снова падает на ряд стаканчиков, он чувствует рядом чьё-то чужое тепло. Словно бы кто-то пытается заглянуть ему через плечо, дабы увидеть, что на кухне происходит. Доён скашивает взгляд, чтобы проверить, вдруг это Джехён, Тэн или ещё кто-то, кого он знал, но, замечая незнакомую одежду, он только лишь вздыхает про себя и возвращает своё внимание к напиткам. — Хочешь попробовать? — произносит кто-то рядом с ним, и на фоне шума вечеринки чужой голос кажется очень мягким. Доён отводит взгляд от того, как разливают неведомый напиток, чтобы посмотреть, кто к нему обращается. Это тот самый парень, который пытался заглянуть ему через плечо, и он выглядит как ровесник Доёна, ну или, может, на пару лет старше. Густые чёрные волосы падают ему на лоб и чёлка свисает чуть ниже бровей, правая из которых щеголяет ровной выбритой полосой прямо посередине, свет кухонных ламп отражается в его карих глазах, а губы вопросительно приоткрыты. Он на несколько сантиметров ниже Доёна. По каким-то причинам громкость музыки внезапно усиливается, так что Доёну приходится наклониться. — Что? Черноволосый указывает на напитки. — Я говорю, хочешь попробовать? — Э-э-э… — тянет Доён, косясь на выставку перед ним. Он мог видеть, как капельки неведомой жидкости скатываются по ребристым бокам стаканчиков прямо в лужи пролитого на стол напитка. То ещё зрелище, чего уж. — Конечно. Черноволосый дотягивается и берёт два стаканчика. — Обычно он достаточно вкусный, — поясняет он, протягивая один Доёну. — Очень крепкий, но вкусный. Доён кивает. — Спасибо, — он осторожно делает глоток. — Да, и правда вкусно. Черноволосый улыбается ему над кромкой стакана. — Тебе весело? — Конечно, — отвечает Доён после долгой паузы. — А тебе? — Да, — кивает он. — Музыка, правда, какая-то тупая, но в целом всё норм. Доён замечает, как черноволосый пытается поддерживать с ним зрительный контакт, но терпит неудачу всякий раз, когда взгляд Доёна задерживается на нём дольше трёх секунд. Его глаза тут же начинают бегать, испуганно ища, на что ещё бы переключить своё внимание. Доён оглядывается на гостиную, проверяя, мог ли кто-то из его друзей заметить, что он разговаривает с незнакомцем, но не обнаруживает ничего, кроме неразборчивой толпы двигающихся людей да мерцающих наверху тусклых огней светомузыки. — Можно подумать, что диджей в курсе первого правила вечеринок, — выпаливает Доён в отчаянной попытке разрядить неловкую паузу, повисшую между ними. — Одна песня Джей Пака и ещё одна песня Джей Пака. Черноволосый поспешно кивает. — Ага, всё остальное уже непозволительная роскошь, — он ставит свой стаканчик обратно на стол. — Будь это моя вечеринка… — начинает Доён, делая ещё один глоток. Обжигающее тепло растекается по его телу до самого желудка. — …то таких, как я, даже на порог не пускали бы. — Но эта вечеринка моя, — фыркает черноволосый, протягивая Доёну руку. — Я Тэён. Ли Тэён. — Тэён, — повторяет Доён, сжимая его ладонь. — Рад знакомству. Тэён улыбается, и в его взгляде плещется удивительное тепло. На нём чёрная водолазка с длинными рукавами, которые он закатал до локтей, и обтягивающие тёмные джинсы. Доён сверлит его взглядом несколько мгновений в попытке понять, какие же у Тэёна могут быть намерения, а потом решает вообще не делать никаких выводов. — Я Доён. Ким Донён. Между ними снова повисает пауза, а потом через чёрный вход заваливается очередная группка людей, принося с собой волну зимнего воздуха. Когда холодный порыв касается щёк Доёна, только тогда он осознаёт, как пылает его лицо. — Итак… — тянет Доён, не желая, чтобы их разговор заканчивался на этом. — Ты знаешь, чья эта вечеринка? Мои соседи по комнате знают, кто всё это организовывал, но… Тэён кивает, не сводя с него взгляда. — Да, эту хоум-пати многие ждали, но реально на такое количество гостей никто не рассчитывал, — Тэён косится на толпу, и Доён внезапно осознаёт, что их беседа привлекла чересчур много внимания. — Ты знаешь, кто именно всё это устроил? — спрашивает он, и именно в этот момент между ними проталкивается несколько человек, которые явно нацелились на напитки. На секунду Доён почти теряет равновесие, но Тэён ловит его за предплечье, помогая удержаться на ногах, да ещё и так осторожно, чтобы из его стакана ничего не выплеснулось. Вторая рука Тэёна, сжавшая его запястье, удивительно тёплая, а губы совсем близко к лицу Доёна, когда он шепчет: — Ты в порядке? Доён делает шаг в сторону, пытаясь найти другую опору, и уже собирается сказать что-нибудь в ответ, когда к ним внезапно подходит тот парень, который до этого разливал напитки. — Как насчёт совместной дрочки? Доён моргает, всё ещё пытаясь удержаться на ногах. На мгновение ему кажется, что он просто услышал что-то не то, но парень повторяет свой вопрос, и Доёну совсем не улыбается ткнуться носом в линолеум на полу, а прикосновения Тэёна больше не согревают, поэтому он просто отвечает: — Нет? Тэён кладёт руку на грудь парня и отталкивает его, но делает он это всё с улыбкой. — Юта… Названный Ютой поднимает руки, словно признавая своё поражение. — Эй, эй! Я просто спросил… — И тебе не стоило этого делать, — припечатывает Тэён. — О боже… Юта отталкивает руку Тэёна и возвращает своё внимание к Доёну. — Привет, — скалится он. — Я Юта. Самозваный личный водитель Тэёна. — Доён, — Доён пожимает его ладонь, не обращая внимания на бормочущего что-то вроде «да никакой ты не мой личный водитель, блин» Тэёна. — Ты так у всех парней спрашиваешь, хотят ли они подрочить с тобой? — Нет, — Юта энергично качает головой. — Но если бы ты сказал «да», я рассказал бы, что у Тэёна очень много опыта по части… — Стоп! — перебивает его Тэён. — Начнём с того, что ты вообще здесь делаешь? — Вообще-то, ты сам позвал меня на эту вечеринку, Ён-а. — Нет, — закатывает глаза Тэён. — Я имел в виду, что ты делаешь здесь. Сейчас. Рядом со мной. — Просто проверяю, как ты, — смеётся Юта. — Как видишь, я в порядке, — отрезает Тэён. Юта косится на Доёна, приподнимая бровь. — А он? Доён кусает щёку с внутренней стороны, чувствуя себя уязвимым перед Ютой, слишком открытым и громким. Ему даже на мгновение становится интересно, всегда ли Юта такой, или это просто одна из сторон его личности, проявляющаяся только во время долгих ночей, проведённых на переполненных домашних вечеринках. Но, как бы то ни было, Доён уже стопроцентно уверен, что Юта ему не нравится. Любым. — Думаю, да? — нерешительно тянет он, впервые за всю ночь желая, чтобы Джехён был рядом. — Ладно, верю, — кивает Юта и поворачивается к Тэёну. — Тебе весело? — Ну так… — Тэён кривится. — Диджей отстойный какой-то. Он шесть раз подряд врубал сплошного Джей Пака. Юта замирает на месте. — А что не так с Джей Паком? — Да ничего, — Тэён приобнимает Юту за плечи, подталкивая обратно к холодильнику. — Просто он делает посредственную музыку, значимость которой для подобных вечеринок чересчур преувеличена. Разве ты не должен и дальше заниматься напитками? Юта стряхивает его руку. — Оглянись вокруг, бро. Во всём доме нет ни одного пустого стакана. Моя работа выполнена. На лбу Тэёна пролегает отчаянная складка, а потом он, не глядя, точным ударом вытягивает руку к столу и опрокидывает свой стаканчик, заставляя напиток растечься по всей столешнице. — У меня пустой, — заявляет он, и Юта хохочет. — Ну ты и придурок, — заявляет он, а потом отталкивает Тэёна и вновь обращается к Доёну: — Я не всем подрочить предлагаю. Но ты не выглядел как тот, кто врежет мне, если я спрошу. — Но это пиздецки странно, — пожимает плечами Доён. — Я похож на того, кто мог сказать «да»? Юта делает паузу, окидывая Доёна пристальным взглядом с головы до ног. — Нет. — Так зачем тогда ты спрашивал, если понимал, что ничего из этого не выйдет? — раздражённо интересуется тот. Юта пожимает плечами. — Приятно знать чьи-то намерения с самого начала. Доён уже собирается попросить его уточнить, как вдруг, точно по какой-то команде, за спиной Юты вырастает незнакомый парень, сцапывает его за руку и оттаскивает от Тэёна. — Пойдём-ка отсюда, чувак, — смеясь, произносит незнакомец. — Оставь Тэёна в покое. Извини за него, — кивает он Доёну. — Сычен, нет! Не надо! — протестует Юта, когда парень тащит его за собой, преодолевая сопротивление. Но потом Юта расслабляется и, смеясь, снова зовёт их: — Хэй! Я найду вас двоих позже! После чего они с Сыченом растворяются в тёмной толпе. Доён несколько мгновений смотрит им вслед, словно пытаясь удостовериться в том, что Юта не вернётся, а потом поворачивается обратно к Тэёну: — И что это вообще было? — Это он так меня поддерживает, — устало вздыхает Тэён. — Я бы мог обвинить во всём алкоголь, но, думаю, ты уже сам понял, что он просто сам по себе чокнутый. Тэён чуть разворачивается, так, что хаос вечеринки оказывается где-то у него за спиной, а всё его внимание — Доёну, да, может, ещё задней двери и кухне. Щёки Тэёна странно раскрасневшиеся, а его спина как будто застыла в тот самый момент, когда Юта открыл свой рот, настолько она прямая. Доён чувствует между ними напряжение, и ему прямо интересно, ждёт ли Тэён, что он сейчас попрощается и уйдёт, не желая вновь оказаться на допросе у чужих друзей. Доён вообще не знает, что Тэён за человек, но, возможно, они могли бы узнать друг друга. Это так странно — то, как Доёну хотелось поговорить с ним ещё, то, что ему захотелось узнать кого-то всего лишь после нескольких случайных фраз. Полчаса назад Доён мечтал лишь улизнуть домой через заднюю дверь и наконец-то остаться в одиночестве, но сейчас, когда Тэён перед ним, он уже не может вспомнить, почему же ему так хотелось уйти. — Думаю, мои друзья тоже могли бы брякнуть что-то подобное, — произносит Доён наконец, чтобы избавиться от той неловкости, которая, он уверен, давит и на Тэёна тоже. — Правда, не уверен насчёт дрочки, но кое-кому такое тоже могло бы прийти на ум. — Нам стоит познакомить их, — выдыхает Тэён с явным облегчением, но его щёки продолжают пылать, даже когда он пытается сменить тему: — Ты в здешнем универе учишься? Доён косится на него. — Да. Как и ты, разве нет? Он думает, что Тэён вполне мог бы учиться вместе с ним. Кампус был огромным. Доён не знает на этой вечеринке практически никого, за исключением тех людей, с которыми он пришёл, но половина народа из гостиной может жить с ним в одном общежитии, а он даже никогда об этом не узнает. — Я родился и вырос здесь, но учусь в Ульсане, — отвечает Тэён, закусывая щёку изнутри. — И что же заставило тебя вернуться прямо посередине семестра? — Новый Год, — Тэён пожимает плечами и разводит руки в стороны, словно желая обнять весь дом и людей в нём. — Эту вечеринку устроили в честь моего возвращения домой. — Ты «тот самый парень», — изумлённо распахивает глаза Доён. — «Тот самый парень»… — повторяет Тэён. — Так называют меня твои друзья? — Ён! — зовёт кто-то, перекрикивая шум, и Доён поворачивается, чтобы увидеть незнакомого парня, яростно машущего им руками из прихожей. Доён моргает, замечая, как лицо Тэёна озаряется улыбкой, когда парень снова кричит им: — Я пьян и мне нужна помощь! Иди сюда скорей! — Минуточку! — кричит Тэён в ответ и снова поворачивается к Доёну. — Он вечно так. — Разве это не Юта должен всех развозить? — Да, — вздыхает Тэён. — А я должен оказывать им всем моральную поддержку. Юкхэй влюблён. — Хреново, — хмурится Доён. — Тогда тебе стоит поторопиться к нему. — Да, — Тэён бросает на Юкхэя быстрый взгляд прежде, чем пристально уставиться на Доёна. Он смотрит на него в течение долгого времени, и Доён уже собирается сам сказать хоть что-нибудь, когда Тэён вдруг тянется и сжимает обеими руками его ладонь. — Спасибо, что пришёл, — в голосе Тэёна удивительно много искренности. — Увидимся позже? — Да, — кивает Доён. А затем Тэён отстраняется, улыбаясь ему в последний раз, и исчезает в этом людском океане. Доён не провожает его взглядом, нет, он смотрит на свою руку, которую Тэён держал каких-то двадцать секунд тому назад. Кажется, что рука эта больше ему не принадлежит. Когда Тэён уходит, Доён решительно пересекает кухню, обходя группки людей, которых он не знал или не хотел знать, надеясь, что выглядит не настолько взбудораженным, как он себя ощущает. Откуда-то из глубины дома доносятся радостные крики, почти перебивающие орущую музыку. Добравшись до кухонной раковины, Доён выкручивает кран и жадно пьёт холодную воду, пока она не разжижает алкоголь, жгущий ему вены и желудок. Он не уверен, сколько времени стоит так, почти присосавшись к крану, но это был неплохой способ отвлечься. Когда он выпрямляется, вытирая рот рукавом, то мир вокруг, наконец-то, обретает чёткость. Доён отключает воду и снова косится в сторону танцующих. Он думает о Джехёне и остальных — интересно, заметили ли они, что он снова пропал. Доён надеется, что нет. Он наваливается на стойку и некоторое время просто стоит в ожидании, пока пройдёт приступ головокружения. Это всё так странно — то, как внезапно Тэён появился рядом с ним на этой кухне и так же внезапно исчез, словно его и не существовало вовсе. Вся эта ночь была похожа на какой-то лихорадочный сон. Но полночь вот-вот наступит, и в такой момент Доёну меньше всего хочется оказаться в эпицентре веселья. Поэтому, в конце концов, он выходит в коридор и поднимается по лестнице наверх до тех пор, пока не остаётся один на один с тёмным коридором.

* * *

В конце коридора на втором этаже было окно. Доён подходит к нему, оставляя музыку далеко позади. Здесь, наверху, тоже холодно, но по-другому — воздух куда менее осязаемый и более свежий. И золотистое конфетти, разбросанное по полу, хрустит под ногами Доёна от каждого его шага. Добравшись до окна, он протягивает руки, касаясь кончиками пальцев оконного стекла. На два этажа ниже расположен боковой дворик, снег внизу такой белый и нетронутый, что на его поверхности отражается лунный свет, и всё вокруг так неподвижно, что кажется, будто мир поставили на паузу. Дорога, ведущая к главному входу дома, пуста, хотя Доён всё ещё ждёт, что вот-вот по ней медленно проедет какая-нибудь машина, озаряя себе путь ярким жёлтым светом фар… но нет, там никого и ничего. В более отчаянной ситуации Доён даже мог бы использовать окно для побега, надеясь, что сугроб внизу смягчит его падение и всё обойдётся без переломов и внутренних кровотечений, но, к счастью, второй этаж оказывается отличным местом для того, чтобы спрятаться — главное, чтобы никто не додумался искать его наверху. Уже второй раз за эту ночь он оказывается совершенно один. Музыка снизу практически не слышна, но кажется, что от неё под ним вибрирует не только пол, но и стены, крыша, весь город вокруг. Эти вибрации проходят через его ноги, желудок, кончики пальцев, но когда Доён закрывает глаза, то может представить себя где угодно, только не здесь. Он думает о своей комнате в общежитии: застывшие окна, мутноватый свет включённого телевизора, почти ничем не нарушаемая тишина и тот сладкий момент между сном и явью… Жужжание телефона возвращает его к реальности. Джехён.

Пятница, 23:27 ты где??

Доён смотрит на экран в течение нескольких мгновений, скользя пальцами по клавишам, но не зная, что ответить — он уже почти решается написать «на кухне», когда слышит, что по лестнице кто-то поднимается. — Доён, — тихий голос эхом разносится по пустому коридору, и когда Доён оборачивается, то видит Тэёна. Одного. — Хэй. Доён просто наблюдает, как Тэён вступает в пятно лунного света, и его силуэт как будто вычерчивается серебром. Он становится похож на призрака, а у Доёна в груди внезапно что-то колет. — Хэй. — Извини, — тихо произносит Тэён. — Тебя не было на кухне, когда я вернулся. Я подумал, что вдруг ты уже ушёл. Доён чувствует, как теплеют его щёки. — Я всё ещё здесь. Тэён кивает с улыбкой и присоединяется к нему у окна. — Здесь холодно, — говорит он. — И тихо. Они стоят плечом к плечу, и Тэён тоже смотрит на заснеженный двор внизу. — Мне это нравится, — отвечает Доён наконец, убирая телефон и так и не нажав кнопку «отправить». — Тишина, в смысле. Тэён кивает и прикрывает глаза, словно пытаясь прочувствовать пустоту коридора в сравнении с безумием, творившимся внизу. Он так хорош: тихий и неподвижный, с сосредоточенным отстранённым выражением лица. Доён просто не может отвести от него взгляд. — Итак… — произносит он наконец, по-прежнему глядя на собеседника. — Значит, это твоя вечеринка. Тэён открывает глаза. — Это сюрприз для меня. Я бы никогда не нанял этого диджея, если б сам всё это организовывал. — Верю, — кивает Доён. — Твой друг в порядке? — Который? Доён машет рукой в сторону лестницы. — Тот парень, который влюблён. — А, да, — Тэён потирает затылок. — Он выслушал сокращённую версию моей успокаивающей речи, и ему чуток полегчало. — Сокращённую версию? А почему не полную? — интересуется Доён. — Полная версия длится около двадцати минут, и я знал, что он в любом случае перестанет слушать на половине, — пожимает плечами Тэён. — Да он даже сокращённую-то версию не особо слушал. Он влип по уши. Доён тихо смеётся, а потом вновь наступает тишина. Снег снаружи начинает падать крупными мягкими хлопьями, и Тэён тревожно переступает с ноги на ногу — Доён может поклясться, что видел вспышку некоего осознания на его лице. И после этого он сам чувствует себя уже как-то по-другому, наполовину желая написать Джехёну о том, что происходит, а наполовину — желая задержаться на этой вечеринке ещё ненадолго. А затем на лестнице раздаются шаги — какие-то люди с раскрасневшимися от холода щеками и улыбками на лицах поспешно поднимаются наверх и скрываются в одной из комнат. Хотя Доён может слышать их голоса даже после того, как за ними захлопывается дверь. — Хочешь пойти куда-нибудь? Или сделать что-нибудь? — внезапно спрашивает Тэён. Доён неуверенно смаргивает. — Нет? То есть, я имел в виду, мне и тут неплохо. А что? — Не знаю, — вздыхает Тэён. — Просто ты выглядишь так, словно тебе очень нужно отвлечься. — Может быть, — косится на него Доён. — Но я правда не знаю. Тэён смотрит ему прямо в глаза, и чужие зрачки в лунном свете выглядят бездонными. — Я мог бы стать твоим отвлечением. Доён думает: кажется, Тэён — самый мягкий из всех людей, с которыми я когда-либо общался. Казалось бы, он говорит так нерешительно, но Доёну всерьёз интересно, знает ли Тэён, насколько одержимо прозвучали его слова. С другой стороны, возможно, на это и был расчёт, но Доён не чувствует, что Тэён пытается с ним флиртовать. По крайней мере, пока не убедился в том, что Доёну не будет некомфортно. — Ты уже, — отвечает Доён в конце концов. — Сейчас для меня не существует никого и ничего, кроме тебя. — Офигеть, — выдыхает Тэён. — То есть, я отлично справляюсь? Доён пожимает плечами. — Меня не было бы здесь, если б не ты. Доён смотрит на свои руки, сжимающие край подоконника и кажущиеся в лунном свете ещё более бледными, и впервые за ночь ощущает себя частью творящегося вокруг хаоса. Да, наверху пусто и тихо, но, тем не менее, Доён всё равно чувствует некую хаотичность и, как ни странно, ему удивительно легко дышать.

* * *

Каким-то образом Доён в итоге снова оказывается внизу, посреди толпы, разве что теперь с ним Тэён. — Эй, вообще-то, это вечеринка в твою честь, — пытается перекричать музыку Доён, пробираясь следом за Тэёном по направлению к кухне. — Разве тебе не стоит, ну, проявить больше гостеприимства? Тэён кривится и тоже повышает голос: — Я именно это и делаю, позволяя всем развлекаться так, как они пожелают. Доён оглядывается по сторонам. Кухонный стол превратился в арену для битвы в пивной пинг-понг, причём его явно нетрезвые участники не забывают ещё и вихляться под музыку, а на крыльце чёрного входа тусуются те, кто не боится холода (или слишком хочет покурить). Так или иначе, все вокруг кажутся весьма увлечёнными своим делом. — Да, — признаёт Доён. — Возможно, ты и прав. — Кроме того, — пожимает плечами Тэён, прислонясь к дальней стене кухни. — Я чувствую себя как-то ирреально от того, что всё это, как ты выразился, в мою честь. — Вот почему все смотрят на тебя так, будто ты не настоящий? — спрашивает Доён. Тэён изумлённо приподнимает брови. — Что ты имеешь в виду? — Ну… гости на вечеринке, — Доён машет рукой куда-то себе за спину. — Все смотрят на тебя как на диковинку, словно никогда прежде таких, как ты, не встречали. Тэён выглядит так, словно действительно не замечает, сколько взглядов привлекает, просто вот так вот стоя на месте. — Да ладно, никто на меня не смотрит. — А вот и смотрят, — возражает Доён. — Ты знаменитость? — Нет, — закатывает глаза Тэён. — Я просто давненько дома не был. — Давненько это сколько? — Два года, — пожимает плечами Тэён. — Может, это о тебе они думают как о ненастоящем. Доён качает головой. — Как раз вот на меня никто и не смотрит. — Ну да, — неожиданно легко соглашается Тэён. Доён чувствует, как его щёки внезапно теплеют, и торопится отвести взгляд, пытаясь сосредоточиться на ходе пьяной игры в пинг-понг. — Ты всех присутствующих знаешь? — Не всех, — Тэён оглядывается по сторонам. — Юта и Сычен мои давние друзья. С Юкхэем я познакомился летом накануне моего отъезда в универ. Они трое — главные организаторы этой вечеринки, но я знаю тех, кто помогал им. Здесь много людей, живущих по соседству и знакомых мне с самого детства. Но по сути, это просто обычная пятничная вечеринка, на которую припёрлись все, кому ни лень, — он пожимает плечами. — Юта пытается выставить меня этаким маяком, который собрал всех здесь по случаю своего долгожданного возвращения. — Понятно, — тянет Доён. — И кстати, об этом… почему ты не был дома в течение двух лет? — Я не знаю, — качает головой Тэён. — Тогда мне казалось, что моё место не здесь. — А теперь твоё мнение изменилось? — Да. По крайней мере, на эту ночь. Завтра утром я снова уезжаю. Доён с ним меньше часа знаком, но всё же что-то внутри него отзывается болью на осознание того, что по истечению этой ночи он больше не увидит Тэёна. Вообще, весь этот разговор какой-то катарсис прямо. И кажется неважным то, что более близкое знакомство с Тэёном не принесёт ему в будущем ничего хорошего, потому что Доён чувствует: эта бесцельная беседа дала ему нечто большее, чем просто разговор. Доён не остался бы ради меньшего. — Тебе приятно вернуться домой? Тэён кивает. — Сеул для меня лучшее место во всём мире. Вот поэтому мне было страшно, когда я почувствовал себя здесь лишним. Это… трудно объяснить. — Я понимаю, — сказал Доён. — И ты не похож на ульсанца. — И что это значит? — Ты выглядишь как человек, выросший в однокомнатной квартирке на Хондэ, но проводивший там совсем немного времени, потому что из-за работы твоих родителей вы постоянно путешествовали. Наконец вы осели в Итэвоне, где ты и закончил школу, при этом не пропуская ни одной вечеринки, и готов поспорить, что у каждого здесь есть как минимум одно приятное воспоминание, связанное с Тэёном, которое никогда не забудется. Тэён ошарашенно смотрит на него несколько мгновений прежде, чем, наконец, позволяет себе моргнуть. — Моих родителей никогда не переводили по работе. — Но в остальном я был близок? — Да, — кивает Тэён, недоверчиво хмурясь. — Ты что, ясновидящий? — Нет, — смеётся Доён. — Я просто хорошо угадываю. — Ладно… — тянет Тэён. — А ты откуда? Нет, дай угадаю. Ты вырос в пригороде Сеула, и у тебя есть два старших брата, по стопам которых ты пошёл, выбрав тот же самый университет. Ты не любитель вечеринок, даже если умеешь хорошо проводить время, и ненавидишь зиму. Доён просто смотрит на него в течение нескольких секунд, понимая, что он не единственный, кто пытался составить первое впечатление о своём новом знакомом. — У меня только один старший брат. — Но ведь ты и правда не любишь зиму? — Терпеть не могу, — фыркает Доён. — Ты останешься здесь на лето? — спрашивает Тэён. — Не знаю, — вздыхает Доён. — Мы с парой друзей собирались снять домик за городом, но… у нас не получилось, поэтому я пока не знаю, чем займусь. Вероятно, просто вернусь домой, в Гури. — О? Я никогда не бывал к востоку от Сеула, — задумчиво произносит Тэён. — Может, мне стоит приехать, раз уж теперь я знаю кое-кого оттуда. Доён смотрит на него, чувствуя в груди странные тепло и трепет. Он не может представить, как бы Тэён выглядел летом. — Было бы здорово, — наконец отвечает он. — Я показал бы тебе достопримечательности. А потом музыку внезапно перебивает чей-то голос, зовущий Тэёна по имени. Они оба поворачиваются к его источнику, и Доён видит Юту, пробирающегося сквозь толпу и энергично машущего им. — Чёрт, — выдыхает Юта, он совсем не изменился с момента их с Доёном знакомства. — Эта хрень уже совсем из-под контроля выходит, — он указывает большим пальцем через плечо. — Народ продолжает стекаться сюда. Скольких вообще пригласил Минхо? Тэён пожимает плечами и оглядывается. — А где Сычен? — Где-то в гостиной, — пожимает плечами Юта. — Так, ребятки, вы не собираетесь сваливать отсюда? Могу подбросить куда угодно, мне в любом случае везти домой Юкхэя. Доён косится на Тэёна и качает головой. — Нет? Юта замирает на месте, больше не отвлекаясь на то, что творится вокруг. Он сводит брови и сжимает губы в явном замешательстве, словно Доён единственный, кто не в курсе планов Юты или Тэёна. — Почему? — Юта жестом указывает на Тэёна. — Он тебе не нравится? — Да я его даже не знаю, — возражает Доён, хотя глубоко внутри как раз-таки чувствует, что знает. — Это да, — кивает Юта и снова пытается перекричать музыку. — Ну, тогда тусуйтесь и узнавайте друг друга. Я найду вас позже. — Ты действительно уезжаешь? — спрашивает Тэён. — Уже почти полночь! — Я вернусь через час! — отмахивается Юта и снова ныряет в толпу, обнимая за шею и увлекая за собой того парня, который до этого увёл его с кухни. — Познакомьтесь друг с другом хорошенько! Тэён смотрит ему вслед и, спустя пару мгновений, устало вздыхает. — Он никогда деликатностью не отличался. — Правда? — Доён рассеянно смотрит на пустое место, где ещё несколько секунд назад стоял Юта. — Я бы так не сказал. Тэён кивает. — Продолжай вести себя так, словно ничего не понимаешь. Тогда ему будет неинтересно тебя смущать. — Да всё в порядке, — заверяет его Доён. — И он хорошо заботится о тебе. Тэён смеётся. — Да, он хороший, чрезмерно опекающий и чокнутый, как сам дьявол. Самое точное краткое описание Накамото Юты. — С Юкхэем всё будет в порядке? — Должно быть, — кивает Тэён. — Ему просто нужно выспаться. Доён кивает и задумывается внезапно, сколько раз друзья точно так же оправдывали его собственное отсутствие. Он неловко переступает с ноги на ногу, оглядываясь в поисках кого-либо знакомого. Непрекращающаяся вибрация телефона в заднем кармане даёт понять, что друзья его потеряли. Доён должен написать им хоть что-нибудь и сообщить, что в порядке и хорошо проводит время, но он по-прежнему не может заставить себя сосредоточиться на чём-то ещё, помимо Тэёна. — Они ушли, — произносит Тэён, заставляя Доёна вновь поднять на него взгляд. — Теперь я весь твой. Доён прикусывает щёку с внутренней стороны и несколько мгновений набирается смелости. — А я понятия не имею, что мне с тобой таким теперь делать. Тэён тихо смеётся, и в его глазах плещется теплота. — А и правда, с чего бы начать? Кажется, на этот вопрос просто не существует ответа, по крайней мере, того, на который надеялся Тэён. И, видя на его лице нерешительность, Доён понимает, что Тэён не примет ничего, кроме полной правды, даже если сам Доён по-прежнему не знает, что ему ответить. — Понятия не имею, — выдыхает он наконец, и собственный ответ кажется ему чересчур уж честным. Улыбка сходит с губ Тэёна. — Иди сюда, — он кивает в сторону прихожей, отталкиваясь от стены, и Доён безо всяких лишних слов следует за ним в переполненный коридор. Они проходят через толпу, мимо людей, в преддверии Нового Года раздающих горстями золотистое конфетти, пока не отыскивают тихое местечко возле лестницы. — Тебе не нужно делать со мной что-либо, — тихо произносит Тэён. — Если ты не хочешь. Доён хмурится, но чувствует странное облегчение, когда Тэён наклоняется ближе. По всему дому эхом разносится отсчёт последних секунд уходящего года, который ведётся нестройным хором. — Но я хочу, — шепчет Доён и пытается представить себя сейчас глазами Тэёна. Он чувствует себя таким маленьким, словно бы это Тэён выше его, а не наоборот. Доён обещал себе, что не задержится здесь после полуночи, но это было до того, как он встретил Тэёна. Эта ночь не похожа ни на одну из тех, что были в его жизни, и так тяжело искать причины, почему кажется таким важным, какой он в глазах Тэёна. — Я просто… раньше никогда не делал чего-то подобного. — Всё в порядке, — успокаивает его Тэён, и его глаза сияют куда ярче, чем лампы в коридоре. — Я тоже нет. Люди проходят мимо них, поднимаясь и спускаясь по лестнице, и вокруг по-прежнему лишь бесконечный отсчёт: десять, девять, восемь, семь, шесть… Дотянувшись, Доён берёт лицо Тэёна в ладони и чувствует, как на мгновение сердце в его груди останавливается. Тэён смотрит на него в ответ, даже не вздрогнув под его руками. Такой уверенный… Уже почти полночь, и он, скорее всего, больше никогда не увидит Тэёна. Доён придвигается ближе, тихо выдыхая: — Ты весь мой. Крики и смех наполняют дом, почти перебивая мелодию песни, которую Доён никогда не слышал прежде, но единственный звук, который его сейчас волнует — это дыхание Тэёна. Грохот басов, почти закончившийся отсчёт — пять, четыре, три, два… один… Доён смотрит Тэёну в лицо, а тот закрывает глаза на цифре «три». Свет лампы над головой Тэёна словно бы укутывает его всего в золотистое сияние, и Доён думает, что, наверное, это сон или какая-то альтернативная вселенная — чтобы он собирался поцеловать кого-то, с кем познакомился всего час назад и кого почти не знает. Но, несмотря на всё это, он по-прежнему чувствует, как легко ему дышать и как бешено колотится его сердце. Так что он тоже закрывает глаза и тянется. В конце концов его губы прижимаются к уголку рта Тэёна, и всё вокруг становится мягким и тёплым. У Тэёна потрескавшиеся губы, и на вкус они как мята и тот алкоголь, который они пили накануне. Доён позволяет себе погреться ещё одно долгое мгновение, прежде чем отстраняется. Вокруг них царит хаос, люди поздравляют друг друга и сыплют конфетти, кусочки которых падают даже им двоим на плечи, запутываясь в волосах. Но Доён едва замечает всё это, слишком сосредоточившись на Тэёне. Когда он отстраняется, их взгляды встречаются. И они просто замирают вот так, глядя друг на друга, прежде чем Тэён тянется и смахивает со щеки Доёна кусочек конфетти. — С Новым Годом, — произносит он и задерживает ладонь на щеке Доёна даже после того, как блестяшка падает. — Да… — выдыхает Доён, совершенно ошеломлённый. — С Новым Годом. Тэён только открывает было рот, чтобы сказать что-то, как вдруг буквально повторяется минувшая ситуация, разве что теперь окликают Доёна. Он поворачивается и видит спешащего к нему сквозь толпу Марка. В его волосах запуталось конфетти, с каждым шагом осыпающееся на плечи, а губы слишком яркие — наверняка после поцелуя, которым Донхёк его поздравил с наступлением нового года. На его добром лице искреннее беспокойство, а Доён понятия имеет, как ему реагировать: он не чувствует особого сожаления, что его в конце концов нашли, но и радости по этому поводу тоже. Он просто не знает, как ему ко всей этой ситуации относиться. — Хён! — пытается перекричать окружающий хаос Марк, и Доён моргает, только сейчас осознавая, что тот один. А Марк замечает, что у Доёна есть компания, так что выглядит смущённым, когда снова заговаривает с ним. — Прости… — Нет, всё в порядке, — Доён качает головой и улыбается, после чего поворачивается к Тэёну, касаясь его предплечья. — Дашь мне минутку? Друзья потеряли меня, и, в общем… — Конечно, — кивает Тэён, не дослушивая даже. Он переводит взгляд на Марка и улыбается. — Иди. Я тебя тут подожду. Доён берёт Марка за плечо и тянет подальше от лестницы в коридор, где они находят свободное местечко. Люди толкаются вокруг, и Доён улавливает исходящий от них запах травки. Перед его глазами снова всё размывается от дыма и жары и, впервые с тех пор, как Тэён нашёл его наверху, он чувствует себя как будто бы под водой. — Кто это был? — спрашивает Марк, когда они останавливаются. Доён качает головой, оглядываясь и видя, как Тэён растворяется в толпе. — Да никто, неважно. — Он красавчик, — замечает Марк, а затем спохватывается. — Джехён рассказывал тебе о вечеринке в кампусе? Звучит весело. И вроде ничего сумасшедшего. — Да, — вздыхает Доён. — Но думаю, я лучше домой. Марк косится на него, прислоняясь к стене. — Без нас? Доён кивает. — Да. Подожду вас дома. — Хён… — Марк явно колеблется. — Я не знаю даже… — Думаю, мне стоит побыть наедине с самим собой, — перебивает его Доён, успокаивающе хлопнув по плечу. — Я в порядке, правда. Я понимаю, что в последнее время… отдалился от вас, но сейчас я чувствую себя намного лучше. Клянусь. Не надо за меня волноваться. Марк пристально смотрит на него, но потом выражение его лица смягчается. — Когда ты уезжаешь? — Скоро, — отвечает Доён. — Минут через десять. — Ладно, — Марк кивает, но всё ещё выглядит неуверенным. — Нам тоже пора, наверное. Напиши мне или Джехёну, когда доберёшься до общежития, хорошо? — Без проблем, — кивает Доён, растягивая губы в фальшивой улыбке, и подталкивает Марка в сторону гостиной, в которой где-то и остальные их друзья. — А теперь иди. Донхёк наверняка там бесится, что ты куда-то пропал. Марк улыбается и сжимает предплечье Доёна. — Я рад, что ты сегодня пошёл с нами, хён. Я скучал по тебе. Бросив на Доёна тёплый взгляд в последний раз, он уходит, и тот остаётся один. Не дожидаясь, пока Джехён или кто-нибудь ещё успеет заметить, что он не вернулся с Марком, Доён проскальзывает по коридору в направлении столовой, чтобы отдышаться и как следует спланировать свой побег.

* * *

В столовой практически пусто — всего лишь несколько человек помимо его самого. Освещение отличается от остальной части дома, более тусклое, и Доён уверен, что может оставаться здесь сколько угодно и никто его не найдёт. Ему кажется, что он вот-вот заплачет от разочарования и беспомощности. От всего того, что накопилось в нём за те несколько месяцев, когда он пытался избегать своих друзей, потому что не хотел висеть на них мёртвым грузом. Но теперь он наконец выпустил эти чувства наружу и хочет только одного — спрятаться ото всех. Доён выбирает для себя местечко, откуда ему видно входную дверь, но ему по-прежнему кажется, что он одинокая щепка, затерянная в океане. Он собирается уплыть ещё дальше, как вдруг замечает в толпе знакомую черноволосую макушку, и Доён невольно подаётся вперёд, когда понимает, что это Тэён. — Хэй, — зовёт он, сначала неуверенно, но когда Тэён поворачивает в противоположном направлении, приходится повысить голос. — Ён! Тэён мгновенно оборачивается, и на его лице проступает облегчение, когда он видит, кто именно зовёт его. Доён и Тэён встречаются ровно посередине центрального коридора, у развилки комнат. — Я думал, что потерял тебя, — тихо произносит Доён. — Я тут, — улыбается Тэён в ответ. — Решил, что попробую хоть как-то в организации этой вечеринки поучаствовать, пока тебя нет. — Ого, — усмехается Доён. — Приятно видеть, как ты наконец-то серьёзно относишься к своим обязанностям. Тэён кивает. — О да. Я поприветствовал как минимум парочку новоприбывших. — Ну, хотя бы, — тянет Доён, а затем что-то в коридоре привлекает его внимание. Прищурившись, он видит своих друзей возле главного входа. — Тогда я пойду, пожалуй. Не хочу мешать тебе. — Тебе обязательно уходить? Тем более, прямо сейчас, — спрашивает Тэён, и в его голосе плохо прикрытая мольба. Доён кивает и отводит взгляд от Тэёна, чтобы пронаблюдать, как Тэиль, Ёнхо и Тэн выходят на улицу. Марк и Донхёк следуют за ними, держась за руки. Джехён последний, и Доён замечает, как он оглядывается по сторонам (наверняка его, Доёна, ищет) прежде, чем шагнуть за порог. И странным образом это всё лишь подстёгивает к осуществлению собственного побега. — Ты можешь остаться, — неожиданно произносит Тэён, и когда Доён поворачивается, то видит, что он тоже смотрит на входную дверь. — Я отвёз бы тебя домой. Ну или Юта. Как захочешь. От него исходит тепло, такое сильное, что хочется просто протянуть руки — и греться. Доён чувствует это… он вообще чувствует слишком много, поэтому, наверное, и отстраняется. — Я… — тянет Доён, снова поглядывая на выход. Дверь уже закрылась, но ему кажется, что от неё по-прежнему дует. — ..мне нужно идти. Я пришёл сюда с друзьями, да и… — Уже поздно, да, — заканчивает за него Тэён, и улыбка исчезает с его лица. Доён медленно кивает, не понимая, почему его сердце бьётся так быстро. В тусклом свете коридорных ламп глаза Тэёна кажутся ещё темнее, и он отступает назад, словно бы освобождая Доёну путь. — Ладно. Ещё увидимся. — Да, — кивает Доён и заставляет себя сделать шаг вперёд, потом ещё и ещё. Тэён смотрит ему вслед, и на его губах снова улыбка, только вот она не касается его глаз. — До встречи, Тэён. Доён поспешно отворачивается и начинает пробиваться сквозь толпу, неловко наталкиваясь на людей и запинаясь о чьи-то ноги, потому что задыхается и не хочет, чтобы Тэён смотрел на него, не так. Он не хочет ничего, только лишь поскорее сбежать и спрятаться. Холодный воздух точно пощёчина — отрезвляет и позволяет, наконец, сделать глубокий вдох. Он сбегает вниз, мимо парочки, устроившейся на последней ступеньке, и бегом же пересекает заснеженную тропинку, пока не оказывается возле дороги. Здесь намного темнее, а ещё ветер более холодный. Автомобиль Ёнхо, ранее припаркованный у обочины, исчез, и он едва может разглядеть дом, когда оглядывается назад. Всего лишь жёлтое пятно света, льющегося из окна гостиной. Доён стоит там в течение нескольких секунд, отчасти желая, чтобы его просто сбила уже какая-нибудь проезжающая мимо машина и дело с концом, но дорога пуста. Он плетётся было куда-то в направлении корпуса и общежития, но внезапно ощущает что-то странное, вспыхнувшее внутри. Некий голос в голове, который говорит ему перестать быть настолько драматичным. Который просит его оглянуться назад. Вместо этого Доён достаёт телефон и набирает номер замёрзшими пальцами. — Доён? — Джехён отвечает немедленно. — Где ты, чёрт возьми? Марк сказал, что ты ушёл ещё раньше нас, и… — Я всё ещё на той вечеринке. Я вспомнил, что мне нужно было найти… кое-кого, — Доён бросает взгляд через плечо, чтобы увидеть, вдруг кто-нибудь (Тэён) последовал за ним, но нет, на этой тёмной улице он совсем один. — Просто кое-что забыл. — Ты в порядке? — Да, — Доён прикрывает глаза. — Думаю, я просто пойду домой. — Домой? — переспрашивает Джехён. — Не надо. Просто побудь там, мы приедем за тобой, и на другой вечеринке будет… — Нет, — перебивает его Доён. — Я устал, понимаешь? Я просто хочу немного побыть в одиночестве. В течение нескольких мгновений из трубки не доносится ни звука, и Доён уже почти решает, что связь прервалась, как Джехён произносит: — Ты всегда хочешь побыть в одиночестве, — в его голосе совершенно нет эмоций. — Мы беспокоимся о тебе. И мы по тебе скучаем. Доён вздыхает только. — Я знаю. — Если это из-за Соку, то всё нормально. Я действительно понимаю, как тебе нелегко, — Джехён вздыхает тоже. — Но ты не можешь позволить себе сломаться из-за таких вещей. Ты не должен столько времени из-за этого страдать. — Да я вовсе не страдаю, — возражает Доён, причём даже более чем честно. — Тогда прекрати отгораживаться от нас, — заявляет Джехён, резче и раздражённей, чем когда-либо. — Я скучаю по тебе прежнему. И перестань заставлять нас чувствовать себя теми, кто навязывается, потому что мы искренне хотим быть рядом. Джехён замолкает, а Доён внезапно чувствует теплоту в груди от такой неожиданной честности. Он хочет объяснить Джехёну, что его сегодняшнее состояние не имеет отношения к разрыву с Соку. Он хочет рассказать о тех странных эмоциях и о той пустоте, которую ощущает, но не может, потому что в его мыслях сейчас только чёрные волосы, тёмно-карие глаза и смех, под которым прячется грусть. Доёну стоило бы дождаться друзей, отправить младшеньких по домам, помочь Тэну благополучно протрезветь в общежитии, смеяться над всякой хренью, которая стандартно творилась на вечеринке (и которую он благополучно пропустил), но он просто физически не может, потому что думает только о Тэёне и том удивительном тепле, которое чувствовал рядом с ним. — А знаешь… — Доён делает глубокий вдох. — Может, мне и правда вернуться на вечеринку? — Что? — кажется, он вводит своим вопросом Джехёна в ступор. — Хён, что ты… Доён закатывает глаза. Ясно, ему стоит поговорить об этом с кем-то другим. — М-м-м… просто дай-ка мне Ёнхо. В трубке воцаряется тишина, а потом Доён слышит тихое «хён, он хочет поговорить с тобой» и звук того, как кто-то забирает телефон и подносит его к уху. — Хэй, — голос Ёнхо как всегда громкий и уверенный. — Что случилось? Где ты? — Хён, как думаешь, стоит мне вернуться на вечеринку? — Эм-м-м… — Ёнхо явно недоумевает. — Стоит ли тебе возвращаться? Понятия не имею. А почему ты вдруг заговорил об этом? Думаешь, может что-то произойти? Ты в порядке? Доён останавливается, чувствуя, как снег на его джинсах начинает таять, а глаза слезятся от сильного ветра. — В полном. И я всё же возвращаюсь. На вечеринку, в смысле. Я не пьян, поэтому вряд ли влипну в какие-то неприятности. — Да ну? Ладно. Пусть так, — вздыхает Ёнхо. — Но что-то же случилось, да? — Я… — Доён зажмуривается и со свистом выпускает из себя воздух. — Просто я думаю, что пожалею, если не вернусь. В трубке вновь воцаряется тишина. — Хэй… — внезапно зовёт Ёнхо тем самым тоном, который использует только когда нужно кого-то успокоить или утешить. Как, например, Доёна в ту ночь, когда он расстался с Соку. — Я всегда готов тебя выслушать, ты ведь знаешь? Я поддержу любое решение, которое ты примешь, и я всегда буду рядом, в какой ситуации ты бы ни оказался. Я знаю, что мы были чересчур настойчивы и, возможно, не стоило так поступать, но мы любим тебя, Доён. Так что вернись на вечеринку, раз ты так решил, и оторвись там как следует. Увидимся позже. — Да, — Доён позволяет себе вдохнуть полной грудью. — Увидимся позже. Надеюсь, вы без проблем доберётесь до общежития. А потом он вешает трубку, пока Ёнхо, Джехён или кто-то ещё не довели его до слёз своими словами поддержки. Потирая замёрзший нос и убрав телефон обратно в карман, Доён разворачивается и идёт обратно.

* * *

Во дворе небольшая компашка устраивает фейерверк прямо на снегу, и Доён думает, что не будь он настолько полон решимости отыскать Тэёна прямо сейчас, то мог бы остаться и посмотреть. Вместо этого он поднимается по ступенькам, толкая входную дверь и позволяя себе влиться в толпу. Теперь внутри кажется светлее и ярче, чем двадцать минут назад. Позади него кто-то говорит: «Пошли во двор, там сейчас целое шоу будет». Покосившись направо, Доён видит там кружащиеся в медленном танце парочки, хотя из невидимых динамиков по-прежнему звучит что-то энергичное. Он невольно задумывается, сколько из этих пар влюблены друг в друга уже давно, а сколько встретились впервые, и сам же удивляется, почему вдруг заинтересовался этим. Доён позволяет толпе понести его за собой, практически перестав оглядываться по сторонам — ему главное попасть в коридор, чтобы начать там поиски того единственного, кто занимает сейчас его мысли, и когда он добирается до лестницы на второй этаж, то странным образом успокаивается. Может, потому, что видит на другой стороне слабо освещённого коридора Тэёна, прислонившегося к стене рядом с кухонной дверью. Посреди всей этой хаотичной толпы Тэён выглядит практически нереально, и его черты кажутся ещё ярче и ещё острее, он совсем не похож на расслабленного. В одной руке он держит ярко-зелёный пластмассовый стаканчик, а вторую засунул в передний карман джинс. Несмотря ни на что, он всё же выглядит каким-то спокойным и уверенным, настоящим центром вселенной. Доён понятия не имеет, как Тэён изменился за двадцать минут его отсутствия, но всё же трудно не заметить, когда тот из оживлённого превратился в… такого, как сейчас. Но он всё ещё здесь. Он по-прежнему существует. Толпа смещается, потому что некоторые начинают проталкиваться к выходу. Доён слышит чуть приглушённый грохот фейерверков во дворе, и ему кажется, что кровь по его венам начинает бежать быстрее. Но следующие несколько мгновений похожи на какой-то гротескный стоп-кадр. Тэён отворачивается от Сычена, чтобы узнать причину внезапного шума. А Доён так и стоит на месте, невзирая на проталкивающихся мимо него людей. Их с Тэёном взгляды встречаются. Сначала тот выглядит изумлённым, а потом по его лицу расплывается улыбка. Доён улыбается в ответ. Тэён всучивает Сычену свой стаканчик, торопливо кивает ему и ныряет в толпу. Снаружи снова запускают фейерверк, и яркие отсветы через окно освещают гостиную синим и розовым. А потом этот свет исчезает, оставляя их стоящими друг перед другом. — Ты остался, — пытается перекричать музыку Тэён, его глаза блестят. — Я уж думал, что больше никогда тебя не увижу. — Я ушёл, но потом решил вернуться, — поясняет Доён, позволяя толпе увлечь их за собой, пока его едва не вжимает в стену. Тэён настойчиво, но нежно приобнимает его за талию, защищая. — Правда? — спрашивает он, наклоняясь. — И почему же ты передумал? Доён смотрит на него, любуясь чужими чертами лица. Он не сразу осознаёт, как они сейчас близко друг к другу, и что Тэён смотрит на него так, словно они единственные на всей планете. — Я просто хотел убедиться, что ты существуешь в реальности. Тэён улыбается, на этот раз уже куда мягче, едва приоткрывая губы. — Я более чем реален, — заявляет он, и его рука спускается с талии Доёна чуть ниже, на поясницу, увлекая за собой. — Идём. Доён прижимается к Тэёну и позволяет вести себя по коридору — мимо лестницы, в тёмную комнату, где маленькая группка людей устроилась вокруг телевизора. На экране мелькают яркие изображения, и Доёну требуется несколько секунд, чтобы понять: это новогодние новости, трансляция главного фейерверка страны. Комната озарена лишь только светом телевизора: лица смотрящих окрашены в красный, жёлтый, зелёный оттенки. — Они делают это каждый Новый Год, — объясняет Тэён. — Смотрят новости вместе. — Каждый год? — шёпотом отзывается Доён. Он прислоняется к дверному косяку, изо всех сил надеясь остаться незамеченным теми, кто сейчас в комнате. Ему, постороннему, кажется неправильным вторгаться в этот ежегодный ритуал. Тэён мягко кивает. — Это традиция. Его лицо наполовину скрыто в темноте, а наполовину — озарено красным светом из телевизора. Из-за дыма, клубящегося в комнате, он напоминает какого-то призрака — Доён думает: я не против, если этот дух будет преследовать меня вечно — но в какой-то момент рука Тэёна обхватывает его ладонь, переплетая пальцы. — Ты действительно вернулся из-за меня? — тихо спрашивает Тэён, но выглядит так, словно уже знает ответ. — Нет, — отвечает Доён. — Я вернулся потому, что обожаю вечеринки. Тэён сверлит его взглядом в течение нескольких мгновений. — Лжец из тебя такой себе. — Понятия не имею, о чём ты, — Доён пихает его плечом. — Я заядлый тусовщик. — Да ну? — с улыбкой переспрашивает Тэён. — А я и не знал… — Видел бы ты меня осенью, — фыркает Доён. Он не может вспомнить, чем занимался в первую неделю осеннего семестра… вероятно, был с Соку. Доён уверен: раз он не может вспомнить что-то, касающееся его бывшего, это что-то да значит. — Я совсем не умел сдерживаться. — Ух ты, — с интересом тянет Тэён. — Мне нравится, как это звучит. Тёмные фигуры в комнате приходят в движение. Несколько людей поднимаются с дивана и уходят в другую часть дома, даже не взглянув на Доёна или Тэёна, когда проходят мимо них. Ещё один достаёт из кармана косяк и зажигает его, и кажется, что между чужими руками разгорается настоящее пламя. — Ладно, — наконец сознаётся Доён почти шёпотом. — Ты прав. Из меня дерьмовый лжец. И то, что ты сказал там, наверху — что мне нужно отвлечься… ты был прав. Тэён слушает его молча, не шевелясь. Над их головами клубится дым, и весь мир кажется искажённым. — Когда я ушёл, то почувствовал, что так отвлечься не выйдет, — Доён буквально физически чувствует, как ему становится легче дышать. — Поэтому вернулся. Тэён улыбается, и в призрачном свете телевизора его зубы кажутся ослепительно-белыми. — Я рад, что ты сделал это. Через открытую дверь в комнату доносится шум вечеринки, а мерцание огней смешивается с темнотой и неярким светом телевизора. Порой в комнату проникает и холодный воздух, от которого по коже Доёна бегут мурашки. Было так легко потеряться мыслями в том, что творится вокруг, и полностью отпустить себя, но рука Тэёна — тот самый якорь, который удерживает его сейчас. Доён не пьян, но ему кажется, что да. — Минхо, — мягко произносит Тэён, когда с другого конца комнаты, перебравшись по пути через множество чужих ног, к нему подходит парень в чёрном джинсовом костюме. — Чёрт возьми, ты куда пропал вообще? — Минхо притягивает Тэёна к себе и обнимает. — Джинки всю ночь тебя разыскивает. — Я в курсе, — кивает Тэён, отстраняясь. — Ты же знаешь, как он… — Да, но я всё ещё считаю, что тебе таки стоит встретиться с ним. В конце концов, он не видел тебя больше года. — Позже, — обещает Тэён. — Не говори ему, что видел меня, ладно? — Минхо выглядит сомневающимся, но потом его лицо смягчается и он кивает. — Кстати, это мой новый друг, Доён… Доён, познакомься, это Минхо. Доён протягивает руку и улыбается в ответ на рукопожатие. — Рад знакомству. — Я тоже, Доён, — Минхо смотрит на него с любопытством, но с явной симпатией. Кто-то переключает канал на телевизоре, и комнату внезапно озаряет вспышкой белого. — Он уже рассказал тебе что-нибудь о себе? Или предпочитает оставаться покрытым мраком? — Скорее, второе, — улыбается Доён и кладёт голову Тэёну на плечо. — Он не слишком-то хорош в общении, но я вижу, что он пытается… — Хэй, — Тэён возмущённо пихает его ладонью, отчего смеются все трое. — Я отлично умею общаться! — Не переживай, Доён. Последние года два он и от нас скрывает всё на свете, — улыбается Минхо. — В любом случае, спасибо, что составляешь ему компанию. Он замолкает для того, чтобы достать из заднего кармана самокрутку, зажать её пальцами и поджечь. Доён чувствует щекой вспышку тёплого воздуха. Затянувшись, Минхо протягивает косяк Тэёну. — Нет, спасибо, — качает головой тот. — Мне и так неплохо. Минхо морщится. — Ты уверен? Это же твоя вечеринка, — он поворачивается к Доёну. — А что насчёт тебя? Доён отказывается тоже и выдыхает своё собственное слабое «мне и так неплохо», после чего Минхо отдаёт самокрутку кому-то другому. — Ладно, — выдыхает Минхо вместе с дымом. — Дай мне минут пять, и все вокруг сделают вид, что тебя не существовало. Я дам знать, если Джинки начнёт буянить. Он хлопает Тэёна по плечу, а потом дружески пихает локтем Доёна. — Не дай ему сбежать, ладно? В конце концов, вся эта чёртова вечеринка ради него. А потом Минхо выскальзывает из комнаты в переполненный коридор. — Кто такой Джинки? — спрашивает Доён так тихо, чтобы его мог услышать только Тэён. Тот вздыхает только. — Друг. — Тогда почему ты не хочешь с ним видеться? Тэён чуть наклоняет голову на сторону. — После этого семестра мы с ним планировали сгонять в Китай, но в последние несколько месяцев я… чувствовал себя странно и теперь уже не хочу этого. — Он знает? — Я сказал ему пару недель назад, — кивает Тэён. — И он пытался всеми возможными способами переубедить меня. Эта вечеринка — наполовину его идея, и я догадываюсь, как именно он пытался заставить меня послушать его. — А почему ты не хочешь уезжать? — Доён смотрит, как какая-то парочка начинает танцевать под звуки из телевизора. — Потому, что мне кажется, будто не на то я свою жизнь трачу, — голос Тэёна сейчас такой низкий и надтреснутый, словно у него боль в груди. — Не знаю, как объяснить… но мне неловко от того, как мало я бываю дома, и я чувствую себя так, словно всё время пытаюсь сбежать, хоть у меня и нет никаких причин для этого, — стереосистема в гостиной отключается, на мгновение погружая дом в тишину перед тем, как заиграет следующая песня. — Я больше не хочу отгораживаться от своих друзей, но если я снова сбегу, то именно к этому всё и приведёт. Он делает глубокий вдох. — Видишь вон тех? — Тэён указывает ему на парочку в стороне от остальных. Они сидят, прижавшись, на самом конце дивана, и один положил голову на плечо другому. А ещё за руки держатся. Доён кивает. — Они влюблены, — тихо произносит Тэён. — И считают себя соулмейтами. — Да? — Доён пытается разглядеть парочку в тусклом свете телевизора. — Кто они? — Юнги и Чимин, — отвечает Тэён. — Старые друзья. Они собираются сбежать после того, как кончится зима. Доён видит, как эти двое друг на друга смотрят. — И куда же они отправятся? Тэён пожимает плечами и улыбается. — Мне кажется, даже они сами не знают. Мысль о том, чтобы сбежать куда-то, подальше от Сеула, в некотором смысле кажется Доёну привлекательной. Возможность начать жизнь с чистого листа с тем, кого любишь, когда больше никто вокруг не знает, кем ты был раньше… именно здесь и сейчас он понимает, что это действительно стоящая вещь. Наблюдение за тем, как двое влюблены друг в друга и совершенно не заботятся о том, что кто-либо может смотреть на них, кажется Доёну достаточным доказательством. — У них есть уважительная причина для побега, — говорит Тэён. — Начать жизнь с чистого листа в качестве настоящей семьи. Благодаря им я и понял, насколько жалкими были мои собственные причины. Доён смотрит, как Юнги поворачивает голову, нежно целуя Чимина в щёку, а потом вновь возвращает своё внимание к телевизору. — И каковы же были твои причины? Тэён качает головой. — Можно сказать, их и не существовало вовсе. — Если Джинки найдёт тебя… — интересуется Доён. — Как думаешь, что он сделает? — Я избегал его всю ночь, — пожимает плечами Тэён. — Как видишь, я не желаю этого знать. — Я отлично умею прятаться, — зачем-то заявляет Доён, а потом спрашивает: — Как думаешь, они и вправду соулмейты? Он машет в сторону Юнги и Чимина, прежде чем посмотреть на Тэёна. Мимо них люди заходят в комнату и выходят из неё, и Доён ничего так не хочет, как чтобы они остались вдвоём. — Да, — задумчиво кивает Тэён, косясь на сладкую парочку. — Когда я смотрю на них вместе, то думаю, что их, должно быть, свела сама вселенная. После этого Доён молчит, наслаждаясь темнотой и теплом руки Тэёна, пока не ощущает, что время вокруг него застывает, точно он на другой планете. А потом они с Тэёном встречаются взглядами, так и замирая — глаза в глаза, держась за руки и почти не дыша. — Ён! — раздаётся из двери, и Доён, повернувшись, видит облокотившегося о косяк Минхо, который выглядит так, словно пытается от кого-то скрыться. — Иди сюда! Тэён послушно выходит в коридор, увлекая за собой и Доёна. — Что случилось? Минхо оглядывается назад, а потом манит их за собой. Они пробираются сквозь толпу и останавливаются возле двери в столовую. Тут очень тесно, а ещё душно и не хватает воздуха. Люди толпятся вокруг стола, и с этого ракурса сложно разобрать, что же так завладело их вниманием. Тэён и Доён практически вжимаются в стену, пытаясь хоть как-то отгородиться от всех остальных. — Джинки в бешенстве, — поясняет Минхо в конце концов, повышая голос, чтобы его было слышно. — И он ищет тебя. — Снова? Ты не можешь сказать ему, что я уехал с Ютой или что-нибудь ещё в этом духе? Минхо качает головой. — Юта уже вернулся. Он сейчас в гостиной, пытается хоть как-то остановить Джинки. — Чёрт возьми, нигде мне покоя нет, — Тэён косится на Доёна, прежде чем произнести: — Может, нам стоит уйти. — Как вариант, — Минхо подмигивает ему. — Или же вы можете спрятаться.

* * *

— Вот чёрт, — выдыхает Тэён позади, хрипло смеясь. — Доён, бежим. Доён ведёт их обоих вверх по лестнице, вытянув руку за спину, чтобы держаться за Тэёна. Лестница достаточно широкая, но из-за постоянной циркуляции толпы людей туда-сюда невозможно поддерживать ту скорость, которую хочется. Доён слышит отголосок громкого голоса Минхо из столовой и думает, что в любой момент этот самый Джинки может отправиться на их поиски. Но, тем не менее, ощущение, что они с Тэёном где-то в параллельной вселенной, у Доёна по-прежнему не пропадает. Когда они добираются до следующего этажа, то расходятся по разным сторонам коридора, дёргая за дверные ручки в надежде, что хотя бы одна из комнат окажется открытой. Первая дверь, которую Доён пытается открыть, заперта, и когда ситуация повторяется и со второй, он начинает паниковать. — Давай попробуем все подряд, — решительно шепчет Тэён, у которого так же на этот момент две неудачных попытки. В тот самый момент, когда Минхо предлагает им сбежать, Доён уже точно знает, каким будет их следующий ход. Без единого колебания они молча обмениваются взглядами, и Доён хватает Тэёна за запястье, потянув за собой через весь коридор вверх по лестнице. Но прямо сейчас он понятия не имеет, как скоро Джинки отыщет Тэёна и заберёт куда-то туда, где Доёну нет места. Они могли бы просто покинуть эту вечеринку и таким образом окончательно избежать нежелательного столкновения, но… Доён чувствует, что за пределами этого дома, этой вечеринки всё закончится. И это будет уже какая-то другая, чуждая вселенная. — Сюда, — внезапно зовёт его Тэён. Он уже почти в самом конце коридора, и его глаза блестят от неяркого света, проникающего с лестничного проёма. А правая рука его крепко сжимает ручку двери, которая, как обнаруживает подошедший Доён, уже приоткрыта. Они вдвоём тонут в той тьме, что за этой дверью скрывается. Доён захлопывает дверь и прижимается к ней спиной, словно вот-вот кто-то начнёт ломиться внутрь. Он выжидает секунду, другую, и только потом осознаёт: они с Тэёном сейчас наедине. — Тэён? — он продолжает говорить шёпотом, хоть сейчас весь шум вечеринки, кажется, остался где-то за миллионы миль отсюда. — Ты где? — Я здесь, — ответ Тэёна разносится эхом. — Иди на мой голос. — Иди на мой голос, — повторяет Доён, вытягивая руки перед собой и делая первый шаг вперёд в этой непроглядной тьме. — Вообще гениально, конечно. Смех Тэёна кажется слишком громким, и Доён шикнул бы на него, не будь его щёки сейчас такими горячими, а сердцебиение — таким сумасшедшим. — Скажи что-нибудь, — шепчет Тэён, прекращая смеяться и похлопывая рукой по чему-то там, в глубине спальни. — Доён… — Я здесь, — отзывается Доён, налетая на что-то, очень напоминающее кровать. — Прямо тут. А затем раздаётся тихий шум — скрежет металла по металлу, когда занавеска над окном приподнимается. Серый лунный свет проникает в комнату и пусть слабо, но всё же рассеивает тьму. — Вот так-то, — заявляет Тэён, когда шторы отодвигаются окончательно. — Теперь я точно гений. — Действительно, и что бы я делал без тебя, — фыркает Доён, выходя на середину комнаты и осматриваясь. — Потерялся бы во тьме, — Тэён оборачивается к нему. — И что теперь? Комната выглядит достаточно стильно, в серебристых и белых тонах, и в лунном свете ориентироваться уже куда проще. Из мебели здесь кровать, в которую Доён врезался, комод, тумбочка и стол, втиснутый в угол. В общем, слишком много открытого пространства, облегчающего поиск. Доён мысленно взвешивает все возможные варианты — спрятаться под кроватью, вылезти из окна на крышу или рискнуть поискать другую комнату. Из коридора доносятся шаги. — Может, нам стоит уйти отсюда? — шепчет Тэён, не сводя глаз с двери. — Нет, — вздыхает Доён. — Слишком поздно. Может, тебе стоит просто объяснить ему… — Я объясню, — Тэён тяжело вздыхает. — Но не сегодня. Шаги становятся всё громче — по лестнице, кажется, кто-то ещё поднимается, и Доён почти уже готов запихать Тэёна под кровать, когда вдруг замечает слева ещё одну дверь. — Сюда, — зовёт он, когда открывает эту дверь и обнаруживает ванную комнату. Внутри темно, но Доён может разглядеть контур коврика на полу и призрачный отблеск зеркала над раковиной. Повернувшись, он видит, что Тэён стоит у окна, и лунный свет словно бы делит его лицо пополам. — Давай скорее.

* * *

Доён закрывает за ними дверь, прислоняется спиной к прохладной древесине и делает глубокий вдох. Маленькое окошко на противоположной стене даёт тот минимум света, который позволяет разглядеть всё вокруг. Здесь есть маленькая белая ванночка для ног, стены обложены тёмно-синим кафелем, а над унитазом висит картина с вишнёвым деревом и вешалка с двумя одинаковыми белыми полотенцами. Ванна скрыта за тонкой голубой занавеской, а над окном виднеется тёмная полоска сложенных жалюзи. Воздух же здесь настолько холодный, словно они на улице, столь же холодный, как лунные лучи, заглядывающие в окошко. — О, неплохо, — произносит Тэён, делая шаг вперёд и замирая посреди комнаты. — Мы можем пока что побыть здесь. — Думаешь? — косится на него Доён. Тэён кивает. — Ну, если только ты, конечно же, не хочешь лезть на крышу через окно… — Нет, — перебивает его Доён. — Мне здесь нравится. — Нам нужно подождать где-то минут двадцать, — Тэён поворачивается, и лунный свет озаряет его лицо. Кожа кажется такой же тёмно-синей, как и кафель, а глаза — тёмные провалы. — Минхо прикроет нас. — Ладно, — снова соглашается Доён, хоть это и не звучало как вопрос. Ему, в общем-то, безразлично, как долго им придётся здесь торчать или что там может устроить этот Джинки. Доён просто хочет побыть с Тэёном наедине. — Хэй, — внезапно слышит он шёпот Тэёна, завернувшегося в занавеску. — Ты меня видишь? В тусклом лунном свете Доён действительно не может его разглядеть. Ничего более, чем смутные тёмные очертания тела, и сколько бы Доён ни щурил глаза, это всё равно могло показаться всего лишь странным орнаментом на занавеске. На улице по-прежнему идёт снег, и луна то и дело скрывается за облаками. — Нет, — выдыхает Доён в пустоту. Он позволяет себе откинуться назад, со слабым стуком ударившись спиной о дверь, и складывает руки на груди в тщетной попытке хоть немного согреться. Тэён почти сразу же выпутывается из занавески и прислоняется к стене рядом с ним. — Почему ты не стал курить там, внизу? — спрашивает Доён в темноту. Прямо сейчас он ощущает себя призраком каким-то. Тэён рядом с ним неловко шевелится. — Я не хотел облажаться или повести себя безрассудно. Я хотел быть здесь, с тобой, целиком и полностью. Доён невольно задумывается: на кухне, когда Юта впервые прервал их, Тэён осушил свой стакан и больше ни разу не притронулся к алкоголю. Но это было уже несколько часов назад, и сам Доён, например, уже ощущает себя полностью трезвым. Так что им ничего не помешало бы, как выразился Тэён, быть друг с другом целиком и полностью. — Ты и так со мной, — тихо произносит Доён спустя долгое мгновение. — Здесь и сейчас есть только ты, я и эта ванная. — Ты и я, — повторяет Тэён, и его голос эхом разносится от стен. — Тэён и Доён. Через несколько часов он исчезнет, и эта ночь не продлится дольше, чем эта ненужная ему вечеринка. Доён знает, что Тэён уедет, но почему-то уже скучает по нему. Они познакомились совсем недавно, но когда Доён смотрит на Тэёна, то ему кажется, что они знают друг друга тысячу лет. И Доён чувствует себя лучше, чем когда-либо за последние несколько месяцев. Ему нравится, что между ними нет какого-то ощущения суетности, что Тэён так или иначе уехал бы сразу после того, как наступил Новый Год. С самого момента их знакомства Доён уже знал, что будет чувствовать, когда вечеринка подойдёт к концу. Он был счастлив, что встретил Тэёна. И спустя дни, месяцы, годы, там, в будущем, Доён будет вспоминать Тэёна и вновь возвращаться в этот февраль. Он увидит замёрзшую безжизненную улицу и лунный свет. Услышит шум приглушённой закрытыми дверями музыки. Увидит телевизор, по экрану которого расцветают фейерверки, красно-белые и жёлтые, разрывающие тёмное ночное небо заревом прежде, чем сгореть навсегда. Доён чувствует, что уже скучает по Тэёну, но в нём ещё нет грусти, только лишь благодарность за то, что тот появился в его жизни. Слишком много мыслей в голове, а внезапное обжигающее тепло Тэёна, оказавшегося совсем рядом, заставляет Доёна забыть, как дышать. Он невольно отшатывается, но в ванной слишком мало места, и Доён налетает спиной на бортик раковины, сжимая его руками, чтобы не упасть. В зеркале он по-прежнему кажется себе похожим на привидение, но когда Доён видит в отражении Тэёна, то понимает: он снова сможет дышать свободно, если его коснутся прямо сейчас. Доён делает глубокий вдох, а потом вновь отворачивается, наваливаясь на раковину сильнее и стукаясь пятками о шкафчик под ней. Музыка внизу заставляет вибрировать стены, и, хоть Доён не может разобрать, что за песня играет, но ему слишком нравится, что прямо сейчас кажется, будто они где-то под водой или в глубинах космоса. Он на мгновение задумывается, ищет ли их уже Джинки, но дом такой большой, и крохотная ванная комната в запасной спальне кажется в числе самых неожиданных вариантов. — Ты выглядишь как призрак, — шепчет Тэён во тьме. Доён смотрит на свои ладони под тусклыми лунными лучами. — Я и чувствую себя соответственно. — Значит, ты моё личное проклятие? — Я не преследую уроженцев Хондэ, — фыркает Доён. — Вау, — хмыкает Тэён в ответ. — Хондэ крутое местечко. — Разве что летом, — пожимает плечами Доён. — Ты просто предвзят. — Ты просто думаешь как один из туристов, — возражает Тэён. Он подходит ближе, пока между ними не остаётся расстояние длиной всего лишь в один вдох. — Я покажу тебе настоящую Хондэ. — Покажешь? — эхом откликается Доён. Тэён кивает. — Я сам отвезу тебя. Доён легко представляет себе август и то, как они гуляют по Хондэ, держась за руки, исследуют каждый переулок и покупают мороженое в одном из магазинчиков, чтобы потом разделить его где-нибудь под навесом. Он представляет, как знакомится с родителями Тэёна и укладывается спать на диване в гостиной, только лишь для того, чтобы посреди ночи прокрасться в комнату Тэёна и тихо болтать с ним до утра, а потом помогать маме Тэёна готовить завтрак. — Хорошо, — мягко произносит Доён. У него начинает кружиться голова. Тэён улыбается, наклоняясь и широко расставляя ноги для устойчивости. А Доён чувствует, как становится холодно его бедру, с которого исчезает рука Тэёна. Доён слышит, как по коридору — на другой планете, за миллионы миль от них — кто-то бегает и приглушённо смеётся, но от этого всего их надёжно отделяют две запертых двери и спальня. — Здесь ужасно холодно, — произносит Тэён через некоторое время и тянется к вешалке. — Вот. Он показывает одно из полотенец прежде, чем обернуть его вокруг талий их обоих. — Ты сумасшедший, — выдыхает Доён в ответ. Он по-прежнему не особенно хорошо видит, но, по крайней мере, его глаза привыкают к темноте достаточно для того, чтобы угадывать очертания силуэта Тэёна перед ним (рядом с ним) и проблеск его зубов всякий раз, когда тот улыбается. — Да, — Тэён берёт второе полотенце и укутывает им их плечи, чтобы лучше согреться. — Ты меня с ума сводишь. — О боже, — смеётся Доён. Он чувствует, как Тэён крепче прижимается к нему, и это странным образом приносит больше тепла и какой-то устойчивости их положению. Тэён натягивает край полотенца себе на голову, будто в попытке спрятаться под ним, и, когда у Доёна, наконец, получается сфокусировать взгляд, он видит, как Тэён тянется к нему. — Что ты делаешь? — Хочу кое-что проверить, — Тэён опирается ладонями о бортик раковины по обе стороны от бёдер Доёна, и его губы касаются кожи над воротом доёновой кофты. — Секундочку… Доён невольно смеётся и думает, что тени на потолке действительно выглядят так, словно они сейчас на луне. На тёмной её стороне, где никто не может их видеть. — И что же ты проверяешь? — спрашивает Доён, чувствуя, как Тэён медленно поднимается губами всё выше по его шее, вызывая волну мурашек по буквально пылающей коже. Тэён замирает, целуя его в бешено бьющуюся пульсом жилку. — То, реальный ты или нет. — И… — тянет Доён после паузы, запрокидывая голову назад и открывая Тэёну шею полностью… если тот захочет, конечно. Его сердце сейчас колотится так бешено, что он сам это слышит. — Да или нет? — Да, — хмыкает Тэён, отстраняясь, и шее становится холодно. Но он тут же наклоняется вновь, и его губы в лунном свете кажутся ярко-красными, точно напившимися крови. — Ты более чем реален. Доён закрывает глаза, желая хоть как-то приостановить набухающий внизу живота обжигающий жар, хоть как-то успокоить свои нервы. Его руки дрожат — и из-за холода, и из-за Тэёна. А тело, кажется, уже больше ему не принадлежит. — Ты реален, — шепчет Доён, всё ещё зажмуриваясь. — И я реален тоже. У нас так много общего. — О да, — выдыхает Тэён, и Доён слышит, как он тихо смеётся себе под нос. — Наверное, ты мой соулмейт или что-то в этом роде. Доён открывает глаза и видит, что теперь они с Тэёном в буквальном смысле лицом к лицу. Чужая кожа по-прежнему переливается синим, а потом за окном что-то взрывается, и на секунду комнату заполняет искусственный красный свет прежде, чем исчезнуть навсегда. — Думаю, что я просто твой, — бормочет Доён, чувствуя, как пылают его щёки. Ладони Тэёна на его шее кажутся ледяными, но Доён даже не вздрагивает. Он не чувствовал себя так уже несколько месяцев. Или несколько лет. Или вообще никогда в своей жизни. — Да, — небрежно выдыхает Тэён, всё ещё не сокращая расстояние между ними, и его тёплое дыхание греет щёки. Доён чувствует, как что-то внутри него вспыхивает, и внезапно это внутреннее тепло становится важней всего. — Доён… — Тэён, — эхом откликается тот, обнимая Тэёна за талию и шире раздвигая ноги, а потом — выдыхая, когда тот ёрзает, прижимаясь крепче. — Я здесь, с тобой. А потом Тэён прикрывает глаза, делая глубокий вдох, и Доёну кажется, что весь мир вокруг перестаёт существовать, когда он тянется вперёд. Единственное, что сейчас ощущается — это жар от губ Тэёна, которые касаются его собственных. Ванная, спальня, вечеринка, город… всё это становится неважным. Не существует ничего, кроме них двоих. Доёну кажется, будто по всему его телу пробегает электрический ток — по ногам снизу вверх, до самого затылка. Тэён тихо стонет, проводя языком по нижней губе Доёна, а потом отстраняется, и тот только лишь ошеломлённо моргает, осознавая, что может видеть. — Вот чёрт, — хрипит Тэён, снова наклоняясь и убирая одну руку с шеи Доёна, чтобы взять его за подбородок и погладить большим пальцем по нижней губе. — Не мог бы ты прямо сейчас пойти нахуй, а? Доён ошеломлённо втягивает ртом воздух и только после осознаёт, что значит свет и открытая дверь. А потом раздаётся знакомый голос. — Вот она, благодарность, — хмыкает Минхо, стаскивая с головы Тэёна полотенце. — На горизонте всё чисто. Он ушёл. Произнеся это, он с улыбкой удаляется. — Пиздец, — выдаёт Тэён, всё ещё недовольно косясь на открытую дверь и щурясь от света. Доён закатывает глаза, но тоже улыбается, спрыгивая с раковины в тот же момент, когда Тэён опускается на пятки и выпутывает их из второго полотенца. На мгновение они просто молча стоят друг напротив друга, с полоской лунного света, разделяющей их на полу. Доён хочет заговорить первым и сократить это внезапное расстояние между ними, но замечает льющийся в спальню из коридора яркий свет из распахнутой двери. Доён доходит до двери и останавливается рядом с ней, прямо на границе. — Это похоже на лето, — тихо произносит он, протягивая руку к свету и позволяя себе насладиться теплом. Люди ходят по коридору туда-сюда, и их длинные тени скользят по полу в каком-то безумном танце. Они все словно призраки, бродящие по дому в поисках чего-то — или кого-то — что вернёт их к жизни. — Да, — соглашается Тэён, подходя сзади и приобнимая Доёна за плечи. — Это очень мило.

* * *

Пока они прятались, музыка начала звучать громче. Люди восторженно вопят, когда Доён и Тэён спускаются вниз. Они игнорируют всё это, пробираясь через толпу в коридоре, мимо гирлянд, мерцающих на стенах и перилах, пока не добираются до двери, ведущей на крыльцо. Небо совершенно чёрное. — Так тихо, — произносит Тэён спустя мгновение, засовывая руки в карманы джинсов. Двор покрыт свежим слоем снега, таким гладким, что это выглядит как-то неестественно даже. Другие дома по соседству и напротив по-прежнему тёмные и мёртвые для мира. Рядом с крыльцом валяются пакеты из-под фейерверков, едва присыпанные снегом. Когда Доён зажмуривается, то перед его глазами пляшут цветные огоньки, но когда он снова открывает их, то вновь видит только лишь чёрное небо. Пустая улица напоминает Доёну море, гладкое и неподвижное. — Твоя вечеринка отстой, — фыркает он, проходя мимо Тэёна и спускаясь по лестнице, оставляя следы на свежем снегу. — Из-за этой дурацкой музыки оглохнуть можно. — Отстой? — возмущается тот сзади. — Нет, ты правда сказал отстой?! Хочешь, чтобы я тебя выгнал? Доён слышит его смех и поворачивается. Он сам сейчас посреди двора, а Тэён — по-прежнему на крыльце. — Ты только что пригрозил мне тем, что выгонишь со своей вечеринки? Тэён кивает. — Вау, — Доён шурудит снег носком ботинка. — Это в тебе Ульсан говорит, не иначе. Тэён не отвечает, просто смеётся, спускаясь по ступенькам на заснеженный двор. После него остаются идеально ровные следы. На небе же внезапно расходятся облака, и откуда-то налетает порыв свежего, обжигающе ледяного ветра. — А это чей дом? — выдыхает вместе с паром Доён. Он слышит где-то вдалеке грохот взорвавшегося фейерверка. — Минхо, — Тэён вытирает потрескавшиеся губы тыльной стороной ладони. — Родители подарили перед тем, как переехать на юг. — О, правда? — Доён косится за спину Тэёна. Казалось, что от покинутого ими дома в буквальном смысле исходит тепло, и приглушённый свет в окнах только лишь усиливает это впечатление. Доён может разглядеть танцующие в гостиной тени и всё ещё слышит призрачные звуки музыки. — Здорово. Тэён кивает. — Ага, — кончик его носа порозовел. — Они реально очень хорошие люди. Больше Доён не произносит ничего, не желая концентрироваться на чём-то ещё, помимо Тэёна. И неважно, что во дворе были только они вдвоём — Доён хочет, чтобы они стали ещё ближе, чтобы оказались в своём, отдельном пространстве. Он хочет, чтобы вечеринка закончилась и дом опустел. Он хочет вновь вернуться в ванную, где казалось, что они двое — единственные люди на планете. — Ты в моей голове, — нарушает тишину Тэён, глядя себе под ноги. Снега так много, что ему почти по щиколотку. — Зачем? — поворачивается к нему Доён. — Не знаю, — уголки губ Тэёна приподнимаются, но он выглядит смущённым. — Ты просто есть. Доён молча пересекает двор, выходя на улицу, и дожидается, пока Тэён последует за ним. — Окей, значит, я в твоей голове, — констатирует он сухо. Эти слова, слетающие с его губ, кажутся такими странными. Тэён кивает. — Тебе нужно выбраться оттуда, — он спускается по улице ещё на несколько шагов, останавливаясь у одной из припаркованных машин и прислоняясь к ней. — Ты сводишь меня с ума. Доён косится на него. — Тебе говорили когда-нибудь, что ты чересчур драматичен? — Пару раз, — кивает Тэён. — Когда я был пьян. — Пиздец. И что же ты вытворяешь, напившись? — Иногда начинаю рыдать. Я же рак. — Ну, это… — тянет Доён, подходя к Тэёну и буквально чувствуя жар, который от него исходит. — …многое объясняет, конечно. Тэён вздыхает. — Это моё личное проклятие. Доён смеётся в открытую, вслух. Этот звук словно бы вибрирует, отражаясь от пустых машин и тёмных домов, даже от порхающих в воздухе снежинок. Это настолько чуждое ощущение, что в животе тут же начинает ныть от этого настоящего, абсолютно искреннего смеха. Доён смеётся снова и снова, запрокинув голову назад и полной грудью вдыхая морозный февральский воздух. Внутри него настоящий пожар. Разговаривать с Тэёном — просто быть с ним рядом — приятно. Доён вряд ли сможет описать словами, насколько ему хорошо. Но одновременно с этим ему ещё и очень странно. Кажется, он всеми силами инстинктивно пытается спрятать от Тэёна того себя, каким он был последние несколько месяцев. То, что произошло в сентябре и позже, теперь ощущается совсем неважным и отвратительно мрачным, и Доён сам не знает, откуда в нём эта уверенность — в том, что понравиться Тэёну он может только таким, какой он сейчас. Таким, какой он у Тэёна в голове. Но Доён всё равно чувствует себя лжецом. Тэён этого не заслуживает. — Что, если бы я сказал тебе, что у меня сейчас трудные времена? — осторожно начинает он, чувствуя себя храбрее, чем когда-либо. Тэён словно застывает на месте, его улыбка исчезает. — В чём именно? — Да во всём, — выпаливает Доён. Он окидывает взглядом улицу, машинально пересчитывая застывшие возле тротуара автомобили. Теперь он хорошо осознаёт тот момент, когда решил изменить собственную жизнь — то самое мгновение, когда он решил вернуться к Тэёну. Мёртвая тишина вокруг напоминает о той ночи, когда Соку ушёл, а Доён бессильно валялся на траве перед общежитием и, в конце концов, уснул прямо там. — Это впервые за последние полгода, — выдыхает Доён вместе с паром. — Когда я пришёл на вечеринку, а не остался отсиживаться в общаге. Тэён смотрит на него и, кажется, едва заметно дрожит. — Почему? — Произошло кое-что… точнее, произошло много всего и сразу. Я не знаю, как лучше объяснить, — Доён отводит взгляд. — Но это было слишком для меня. — Всё и сразу, — повторяет Тэён, и его голос из-за холода звучит приглушённо, а щёки — ярко алеют. — Например? Доён встречается с ним взглядом. — По большей части, всё дело в тяжёлом расставании. Я просто чувствовал, что… мне хотелось побыть одному. Сначала просто какое-то время, а потом это затянулось. Тэён кивает, закусывая губу. — Прости, что спросил, — в его голосе звенит искреннее беспокойство. — Это звучит реально дерьмово. — Ага, — Доён натягивает ворот свитера до самого подбородка, прячась от холода. — Так и было. — А сейчас ты как? Всё ещё чувствуешь то же самое? — Ну… меня тяготит осознание того, что даже будучи с теми, кто мне дорог и кому дорог я, я всё равно ищу повод остаться в одиночестве, — признаётся Доён. — Словно бы подсознательно считаю, что мне никто не нужен. Это так глупо. — Нет, — качает головой Тэён. — И вовсе не глупо. Доён ещё никогда не чувствовал себя настолько услышанным. — С самого сентября у меня всё наперекосяк идёт, — он делает глубокий вдох. — Я чувствую себя так, словно просто плыву по течению, безразличный ко всему. Небо над головой совсем чёрное, без единой звёздочки. Окружающие дома — такие же тёмные и неподвижные. И тишина. Доёну кажется, что у него в мыслях туман плещется, но всё, что его волнует — это то, каким взглядом Тэён сейчас на него смотрит. — Я пришёл сюда в компании друзей, — Доён жадно вдыхает холодный воздух. — Чтобы в итоге большую часть ночи прятаться от них. — Почему? — с беспокойством спрашивает Тэён. Доён потирает щёку. — Они говорят, что я выгляжу лучше, но при этом по-прежнему смотрят на меня как на призрака и ждут, что я вновь стану тем, кем был прежде, до этого расставания. Я… не знаю, как лучше объяснить. Это Джехён обнаружил Доёна утром спящим на газоне, разбудил и отвёл в общежитие. А Доён в итоге даже не смог ответить на простой вопрос «что случилось?» и просто плакал, пока снова не задремал на диване в общей гостиной. Они ни разу не заговаривали больше о том сентябрьском утре, но Доён знает: Джехён думает об этом всякий раз, когда они проводят время вместе. — Ничего страшного, — произносит Тэён. — Тебе и не нужно. Я понимаю, что ты пытаешься сказать. Твои друзья думают, что пытаются поддержать тебя, но на самом деле поступают совершенно наоборот. Доён косится на него. — Дело даже не в том, что они пытаются вытащить меня из этого состояния. А в том, что они считают, будто мне поможет игнорирование ситуации. Тэён открывает было рот, но в итоге молчит ещё некоторое время, раздумывая. — Мне кажется, они волнуются, что ты застрянешь в том неприятном прошлом. И переживают за тебя. — Да, — Доён вздыхает. — Но это так странно, я… чувствую, что им больше не придётся волноваться за меня. Кажется, сегодняшним вечером я наконец смогу всё отпустить. Тэён внимательно выслушивает его и только потом спрашивает: — Ты по-прежнему чувствуешь себя одиноко? С того самого сентябрьского дня единственное, чего хотел Доён — это остаться один, и ради этого он даже готов был, казалось, разорвать дружбу, если не было другого способа. Но сейчас он стоит посреди улицы под снегопадом, а парень, которого он знает в лучшем случае несколько часов, пробуждает в нём уже забытые непонятные чувства, и Доёну жаль, что друзей нет рядом. Он делает глубокий вдох и встречается с Тэёном взглядом. — Уже нет. Тэён кивает с улыбкой, а потом, спустя несколько долгих мгновений, странно косится на дом. — Хочешь попробовать кое-что классненькое и необычное?

* * *

— И вот это ты назвал классненьким? — вздыхает Доён. — Ну хэй! — Тэён косится на него сверху вниз, медленно поднимаясь по заиндевевшей лестнице. Снегопад подутих, так что Доён может разглядеть его более чем чётко. — Это ж вообще крутяк! — Ну-ну, — хмыкает Доён, натягивая концы рукавов на ладони, чтобы хоть как-то согреть их. — Сделай милость, не свались, пожалуйста. Тэён издаёт короткий смешок и тянется к открытому окну, до которого уже совсем всего ничего. Доён искренне недоумевает, кто и почему вообще в середине февраля, в разгар снегопада, оставил открытым окно и приставленную к стене совсем рядом лестницу. Но Тэён так взволнован этим, что Доён готов мысленно благодарить неизвестного растяпу. Позади него сказочно мерцает в лунном свете заснеженный сад. И вообще, здесь достаточно светло для того, чтобы Доёну было хорошо видно, чем же там Тэён на крыше занимается. — Что, если это та же самая комната, в которой мы прятались? — спрашивает Доён, поднимая глаза. — Нет, — возражает Тэён, добираясь, наконец, до окна и хватаясь за край подоконника. — Она на другой стороне. — Ты на архитектора учишься? — Нет, — смеётся Тэён, заглядывая в окно и тут же отворачиваясь. — На звукорежиссёра. — Вау, — задумчиво тянет Доён. — Звучит круто. Он наблюдает, как Тэён перелезает через подоконник, исчезая в комнате. Доён уже не замечает холод и едва заметно порхающий снег… может быть, потому, что его мысли сейчас где-то с Тэёном, на расстоянии десяти футов. Фейерверки вспыхивают и гаснут каждые несколько секунд, рассыпаясь во тьме алыми искрами. — И всё же, почему мы не могли подняться туда обычным путём? — А ты против подобных развлечений? — Да нет, в общем-то, — фыркает Доён и спрашивает снова: — А как ты узнал, что окно не заперто? — Юкхэй, — сначала доносится голос Тэёна, а потом и он сам вновь вылазит на крышу. Доён следит, как он осторожно пробирается обратно к лестнице. — Он искал того парня, и когда мы вышли на задний двор, я случайно заметил. Доён кивает и вновь начинает ощущать свои занемевшие пальцы. — Он нашёл? Тэён добирается до края крыши, надёжно цепляется за верх лестницы и начинает спуск вниз, ступенька за ступенькой. — Нет. Вот почему Юта повёз его домой. Юкхэй был слишком пьян и расстроен. — А кого он искал? — спрашивает Доён, когда Тэён спрыгивает на притоптанный снег. — Ким Чону, — Тэён подходит к нему вплотную, и Доён любуется чужими раскрасневшимися от холода щеками. — Я сам никогда не встречался с ним, но Юкхэй буквально одержим этим парнем. — Чону, — повторяет Доён. — Я знаю его. Он дружит с одним из моих соседей по комнате и сегодня тоже тусовался с ними. Значит, Юкхэй его разыскивал? Тэён кивает. — Юкхэй считает, что они соулмейты, а я сказал ему, что никакой соулмейт не стал бы целенаправленно игнорировать свою пару, прекрасно зная, что они оба на этой вечеринке. Мне не стоило делать этого. — Что же он ответил тебе на это? — Ничего, — Тэён тянет его за собой в сторону безлюдного заднего дворика. — Он просто заплакал. — Ого, — Доён послушно следует за ним, пробираясь по сугробу. — Кажется, эмоциональная поддержка из тебя такая себе. Тэён повернулся к нему и покачал головой. — Я не настолько плох. Просто должен же был хоть кто-то открыть ему глаза. Доён останавливается, вспоминая те два года, которые он провстречался с Соку, и мысленно задаваясь вопросом, хотели ли Джехён, Тэн или Ёнхо хоть раз поговорить с ним и попробовать намекнуть, что Соку за человек. Возможно, они уже с самого начала предчувствовали, что Доёну в конце концов останется лишь пустая постель, полнейший хаос в мыслях и боль в груди. Доён не мог не задуматься, что было бы, узнай он правду за несколько месяцев до и имей возможность как-то подготовиться к неизбежному, принять его. Хотя, возможно, куда интересней Доёну то, стал ли бы он слушать, попробуй кто-нибудь заговорить с ним об этом. — А если ему не нужна эта самая правда? — спрашивает Доён. Они отходят от дома, и он старается ступать прямо по следам Тэёна, чтобы не провалиться и не промочить ноги. Рождественская гирлянда на белом навесе ярко переливается жёлтыми огоньками. — Я это и сам знаю, — отвечает Тэён в конце концов, останавливаясь возле каменной скамьи. Он отряхивает с неё снег и садится, так, что остаётся ещё место для Доёна. Тот пристраивается рядом, неловко ёрзая на ледяном камне. — Но всё же, ему стоит более трезво оценивать поступки Чону. Он либо ответит на эти чувства, либо нет. И нужно с самого начала быть к этому готовым. Заранее смириться с тем, что тебя могут отвергнуть — задача не из лёгких. Равно как и быть на месте того, кто должен выбирать. Игнорировать куда проще, вот и Чону выбрал для себя именно такую тактику. Любовь — вещь тяжёлая, сильная и непредсказуемая. Чону может ответить на чувства Юкхэя, но даже так нет никаких гарантий, что эти отношения продержатся надолго. В общем, что бы ни выбрал Чону, Юкхэй всё равно будет страдать. Доёна это бесит. — О чём ты задумался? — спрашивает Тэён, нарушая тишину. Доён делает паузу на мгновение, прежде чем ответить: — О фейерверках. — Фейерверки? Они тебе нравятся? Минхо планировал чуть позже вырубить свет, чтобы их лучше было видно, можем задержаться и посмотреть. Доён улыбается, но качает головой. — Нет. Всё в порядке. Если честно, то они мне и не нравятся даже. Точнее, уже не нравятся. — О, — нерешительно тянет Тэён. — Почему? — Они хороши только лишь на несколько мгновений, — отвечает Доён. — Когда небо озаряется, но… это ведь ненадолго, потом и памяти об этом не остаётся. Так зачем вообще зажигать их? Если в итоге всё равно окажешься во тьме. Разговор, двор, дом, окрестности, даже весь город — всё затихает после этих слов. Доён лишь закатывает глаза, ненавидя себя за глупый экзистенциальный кризис, вызванный проблемой двух людей, которых он даже не знал. Потому, что он не собирался рассказывать то, что думает о фейерверках, кому бы то ни было. Ни Джехёну, ни Тэну, ни Ёнхо, ни даже старшему брату. Это так странно — то, что он ощущает, словно бы кто-то в буквальном смысле вынуждает его делиться с Тэёном своими проблемами. Вероятно, этой ночью Доён согласился бы всю вселенную перевернуть, если б только Тэён попросил его об этом. — Возможно… — шепчет Тэён через несколько секунд, и его голос из-за холода кажется ещё тише. — Возможно, некоторые вещи прекрасны именно потому, что недолговечны. Сердце Доёна, кажется, вот-вот пробьёт его грудную клетку. — Вот и фейерверк — он раскрывается полностью именно в то краткое мгновение перед тем, как погаснуть навсегда. И даже эта слабая капелька света может перевесить всю тьму вокруг. — Боже, — выдыхает Доён через мгновение. Его губы как будто немеют. — Это настолько мило. Тэён улыбается и смотрит в ответ с таким бесконечным терпением и беспокойством во взгляде, что Доёну хочется банально расплакаться. Кажется, будто Тэён может видеть его насквозь и точно знает, что сказать, как успокоить Доёна и заставить почувствовать себя ещё не сошедшим с ума. Они вместе всего несколько часов, но Тэён уже знает его, и Доён совершенно точно никогда не испытывал чего-то подобного. Доён понятия не имеет, что должен об этом думать или что ему стоит сказать. Он понятия не имеет, как будет всё объяснять своим друзьям и захочет ли вообще говорить с кем-нибудь о Тэёне, боясь, что со стороны решат, будто он выдумал этого человека. Доён не знает ничего, кроме того, что прямо сейчас из-за Тэёна его сердце бьётся быстрее. Тэён нарушает тишину первым. — Можно вопрос? Доён любуется его чертами лица в неверном свете гирлянд. — Да, конечно. — Поцелуешь меня? — Тэён произносит это шёпотом, но его голос словно бы заглушает собой все звуки этого мира. Доён не отвечает ничего, он просто тянется навстречу. Этот поцелуй согревает — тепло, словно электрический ток, растекается по всему телу Доёна. Вокруг них ничего, кроме холода и снега, но каким-то образом стоит им только соприкоснуться губами — и они сразу же согреваются. В конце концов один из них отстраняется первым (Доён не уверен, кто именно), но они продолжают смотреть друг другу в глаза. — Спасибо, — Тэён протягивает руку, и Доён сжимает её. — И куда мы теперь? — рассеянно моргает он, по-прежнему ощущая, что его сердце бьётся чересчур быстро. — Ким Доён, — усмехается Тэён, за руку увлекая его за собой. — Пора и тебе подняться на крышу этого дома.

* * *

— А что, если… — выдавливает Доён сквозь стучащие зубы. Он ещё только на полпути к окну, но, по словам Тэёна, самая сложная часть уже позади. — Что, если я свалюсь и сверну себе шею? Тэён оглядывается на него. — Мне не нравятся подобные рассуждения. Если ты свалишься и свернёшь себе шею, это будет моя вина. Доён улыбается, но всё же старается смотреть себе под ноги, чтобы не поскользнуться на заснеженной крыше. — Если я упаду, то утяну тебя за собой. — Ух ты, а ведь мы могли бы в итоге поселиться в этом доме вместе, — смеётся Тэён, добираясь, наконец, до подоконника. — Призраков ведь может быть несколько сразу? Доён кривится. — Я больше никогда тебя не поцелую. — Хэй! — Тэён перебирается через подоконник и, судя по звуку, спрыгивает на пол комнаты. — Не заставляй меня захотеть сброситься с этой крыши от горя! — Перебор с драматичностью, — ворчит Доён, продолжая свой подъём. Тэён же высовывается из окна и тянет к нему руки, чтобы помочь. Доён пролазит через окно и снова оказывается в темноте. Комната маленькая и безжизненная — настолько, что, кажется, можно услышать стук их сердец. Когда глаза Доёна привыкают, он может разглядеть возле дальней стены кровать под свежезастеленным покрывалом, тогда как на тумбочке рядом виднеется вековая пыль. Судя по стуку позади, Тэён закрывает окно. — Есть только ты, я и эта спальня, — тихо произносит Доён. Ему кажется, что если только заговорить громче — и комната вокруг осыплется карточным домиком. Тэён подходит к нему и встаёт рядом, плечо к плечу, бок о бок, и они оба смотрят на кровать. Доёну кажется, будто его сердце колотится сейчас где-то в горле, кровь приливает к голове, а тепло, которое излучает Тэён, волнами по всему телу разливается. — Она недавно заправлена, — отмечает Тэён. — Это знак. — Знак чего? Тэён пожимает плечами. — Ну, в смысле, что бы ни случилось в этой комнате… — он не договаривает и вместо этого переступает через лунный свет на полу, запирая дверь спальни, чтобы никто не смог их найти. — С чего бы ещё вдруг окно оставили открытым? — Может, кто-то занимался здесь сексом до нас и решил заправить постель на случай того, что кто-нибудь ещё соберётся, — пожимает плечами Доён. — А ты как думаешь? — Какие люди внимательные пошли, — Тэён отворачивается от двери, косится рассеянно на украшающие противоположную стену фотографии и только потом подходит к кровати, плюхаясь на неё. — Только взгляни — я сижу на чьём-то траходроме и с нетерпением жду, когда ты ко мне присоединишься. — А ведь говорят, что романтика давно мертва, — фыркает Доён. Тэён выглядит таким маленьким и хрупким со сдвинутыми ногами, выпрямленной спиной и лежащими на коленях руками, словно бы в ожидании чего-то, что вот-вот произойдёт. Его кожа в лунном свете, проникающем через окно, кажется такой гладкой, а глаза — абсолютно чёрными, без тех огоньков, что вспыхивают в них при искусственном свете. Такой Тэён странным образом вызывает у Доёна нежность, и не будь он так сосредоточен на другом, непременно достал бы телефон и запечатлел себе на память. Впервые за прошедшие несколько часов Доёну абсолютно не хочется оглядываться назад. В этой вечеринке было странным абсолютно всё. Музыка, цветные стаканчики с напитками, люди, которые в разгар веселья усаживаются смотреть новости. И то, как Доён меняется. Всё вокруг ирреально, но больше всего — то, как неуютно он себя чувствует, стоит только оказаться не рядом с Тэёном. Прошло всего несколько часов с их знакомства, но Доёну упорно кажется, что он знает этого человека как минимум несколько месяцев. — Можно вопрос? — первым тишину нарушает Тэён. Доён кивает и, наконец, делает шаг к кровати, устроившись на ней совсем рядом с Тэёном, скрестив ноги и повернувшись к нему лицом. Сердце по-прежнему колотится чересчур быстро. — Как именно это случилось? — осторожно интересуется Тэён. — Твоё расставание… как это было? Доён чувствует напряжение, но всё же ответить на этот вопрос несложно. — Он уехал учиться за границу, в Канаду. — У вас были отношения на расстоянии? Доён качает головой. — Нет. Он порвал со мной за ночь до того, как улетел. И именно тогда я впервые узнал о его отъезде. Я даже не знал, что он подал заявление. — Это всё пиздец неправильно. — Да. Хотя меня так сильно задел не этот разрыв и даже не то, что он уезжал. Мне было больно от того, что он свой отъезд как оправдание разрыва использовал. Словно бы это был единственный выход, единственный способ избавиться от меня. Я… не знаю, как правильно объяснить. — Мне очень жаль, — искренне произносит Тэён. Когда всё случилось, Доён был не в себе, потому что переживал, что теперь у него нет будущего. В конце концов, он слишком привык всё планировать и организовывать в своей жизни, и всё было прекрасно, пока как-то ночью Соку не явился сообщить, что уезжает на год и не хочет покидать Сеул, пока его что-то удерживает здесь. Именно Доён удерживал его. И в этот момент то будущее, которое представлялось ему в последние два года, исчезло. Словно солнце на небе вдруг потухло и стало темно. — Я мог бы сказать, что прямо сейчас у меня всё отлично, — шепчет Доён, пытаясь проглотить застывший в горле ком. — Но мне кажется, что ты знаешь меня куда лучше для того, чтобы поверить в это. Тэён молчит, вместо этого наклоняется и кладёт ладонь на щёку Доёна, поглаживая его по скуле большим пальцем. И Доён практически мгновенно расслабляется, позволяя себе наслаждаться этим прикосновением, позволяя всем тревогам отступить. Но спустя несколько мгновений он отстраняет руку Тэёна. Ещё несколько секунд уходит на то, чтобы успокоить разбушевавшиеся эмоции, и он просто любуется Тэёном в свете луны. Кажется, будто это сияние исходит от самого Тэёна, будто он и есть луна и не существует как простой человек. — Что, если это всё просто лихорадочный сон, а ты не настоящий? Тэён смотрит ему в глаза. — Думаешь, я глюк, порождённый простудой? — Чёрт побери, — задумчиво тянет Доён. — А ведь и правда. Тэён щупает ладонью лоб Доёна. — Да у тебя даже температуры нет. — Именно это и сказал бы вызванный болезнью глюк, — парирует Доён. — Ты невозможен, — Тэён наклоняется и обхватывает его лицо ладонями. — Мы в реальности. Я настоящий. А потом Доён выскальзывает из его рук и меняет позу, ни на секунду не отрывая взгляда от лица Тэёна. Он вытягивается на постели полубоком, расслабленно вытянув руки вдоль тела, и спустя несколько мгновений Тэён зеркалит его позу, так, что они смотрят друг другу в глаза на расстоянии всего лишь в несколько дюймов. — Я тебе не верю, — выплёвывает наконец Доён те самые слова, что жгут ему горло. Кажется, что его мозг совсем отключается, потому что в мыслях один только Тэён. Он даже дышать практически забывает. Тэён молча смотрит на него, и Доён чувствует себя странно уязвимым под этим взглядом — будь это кто-то другой, и он уже давно удрал бы. Доён чувствует себя так, словно им кто-то управляет… кто-то, знающий его желания даже лучше его самого. Он хочет Тэёна — и ничего больше. Прежде, чем он успевает осознать, что делает, Доён протягивает руки и уничтожает даже то крошечное расстояние, что было между ними до этого, обнимая Тэёна. Его пальцы стискивают тонкую ткань чужой водолазки, и только тогда удаётся успокоиться настолько, что он вновь ощущает, как поднимается и опускается в дыхании его грудь. Тэён не произносит ни слова, просто его ладони ложатся на талию Доёна, а сам он прижимается лбом к его лбу, после чего мягко целует. Этот поцелуй максимально целомудренный — Доён едва успевает почувствовать прикосновение чужих губ уголком рта. Но даже пусть это было настолько мимолётно, по его телу всё равно словно бы пробегает разряд электричества. — Ты ведь говорил, что больше никогда не поцелуешь меня? — выдыхает Тэён. Его ладони на талии сжимаются совсем чуточку, но даже этого достаточно, чтобы из горла Доёна вырвался тихий стон. Доён прижимается губами к твёрдой линии челюсти Тэёна и в буквальном смысле кажется, что он весь горит. — Это ты меня поцеловал, — возражает Доён, тычась носом Тэёну в подбородок и бормоча ему куда-то в шею. — Так что это совсем другое. Тэён запрокидывает голову назад. — Ты даже не представляешь, что делаешь со мной. Доён вдыхает аромат его кожи. — Ничего не делаю. Я даже не поцеловал тебя в ответ. — Достаточно и того, что ты коснулся моей шеи, — шепчет Тэён. Позади них, за окном, падают тяжёлые хлопья снега в лунном свете, и когда Доён, до этого ненадолго зажмуривающий глаза, снова открывает их, то ему кажется, будто они сейчас купаются в этом потустороннем сиянии. — Хэй, — шепчет Тэён. Его веки прикрыты, голова всё так же откинута назад, а щёки покраснели. — Не уходи. Доён смеётся над этим, потому что ну куда, чёрт возьми, ему идти? Хотя у него мелькает мысль, что, возможно, речь шла о том, чтобы покинуть пределы своего разума. Он всё ещё в той же позе, и их с Тэёном колени практически касаются друг друга. Но теперь Доён позволяет себе, наконец, расслабиться и только тогда осознаёт, что дрожит. Снизу доносятся приглушённые вопли веселящихся под музыку людей, но это всё так далеко, тогда как Тэён — здесь, рядом. Доён не думает ни о чём. Он просто тянется ближе, пока их губы не встречаются. И этот поцелуй отличается от предыдущих. Теперь они только вдвоём и некому заставить их оторваться друг от друга раньше, чем бы этого хотелось. И Доён чувствует, что горит, точно пламя всего мира струится сейчас по его венам — летний костёр на пляже, тот огонь, что заставляет расцветать фейерверки, и тот, что зажигает солнце одновременно. Тэён шумно выдыхает, размыкая их губы, и Доёну кажется, словно от его лица отхлынула кровь, ударяя прямо в затылок. Он отстраняется и ошеломлённо любуется тем, как лунный свет вычерчивает лицо Тэёна, который открывает глаза. — Я никуда не уйду, — обещает Доён и кладёт руку на шею Тэёна, чтобы притянуть его ближе. — Я знаю, — выдыхает тот и сжимает ладонями его талию. Доён больше не говорит ничего — он просто снова целует, только теперь ещё горячей. Тэён обнимает его так крепко, как только может, но Доёну всё ещё хочется быть ещё ближе. Он обвивает руками плечи Тэёна и вжимается грудью в его грудь, так, что может, кажется, чувствовать чужое сердцебиение. Из коридора доносятся шаги и смех, но Доёну наплевать, он просто целует Тэёна ещё, ещё и ещё, пока не согревается весь, пока Тэён не кусает его мягко за нижнюю губу. Тэён весь такой горячий, согревающий и удивительно надёжный, и Доёну требуются все силы на то, чтобы отстраниться ради глотка воздуха. Тэён же не даёт ему ни секунды покоя, потому что тянется следом и целует в лоб, снова заставляя разлиться по всему телу Доёна приятное тепло. — Эй… — выдыхает он, явно дезориентированный. Доён тихо смеётся, прежде чем ответить: — Сам ты «эй». — О чём ты сейчас думаешь? — мягко спрашивает Тэён. И ответа ему приходится ждать в течение нескольких долгих мгновений. — Я думаю… нет, я чувствую, что… — Доён замолкает, едва начав фразу. В его груди сейчас клубится тепло, буквально всепоглощающий жар, и кажется, будто он вспыхнет изнутри, если не сможет больше прикоснуться к Тэёну или не поделится с ним своими мыслями. Он даже и представить не мог, что существует такой, как Тэён, который может заставить его почувствовать себя единственным человеком во всём мире или сделать обычную февральскую ночь точкой отсчёта новой жизни. Доён даже не мечтает вновь встретить кого-то подобного Тэёну. — Такого, как ты, больше не существует, — признаётся он наконец. Тэён внимательно смотрит на него, и в его глазах плещется странная, почти неведомая искренность. Выражение его лица словно бы чуточку смягчается, а глаза начинают блестеть, выдавая испытываемые эмоции — казалось, он вот-вот расплачется. Доён хочет поцеловать его, хочет сказать ещё многое и дать понять Тэёну, как тот важен для него, но вместо этого он просто снова накрывает губы Тэёна своими. Будучи с Тэёном, Доён напрочь забывает, что когда-либо наслаждался одиночеством. Внизу по-прежнему вечеринка, отзывающаяся приглушённой музыкой и фейерверками, озаряющими чёрное небо жёлтыми, красными и голубыми вспышками. По всему городу люди, которых Доён никогда раньше не встречал, в этот самый момент тоже, вполне возможно, влюбляются или засыпают. Снаружи идёт снег, отбрасывая тени на залитую лунным светом комнату и на лицо Тэёна, окрашивая его в тёмно-синий и серебристый. Их по-прежнему окружает безграничный и вечно движущийся мир, но в этой комнате, прямо сейчас, время полностью останавливается. Доён снова целует его в шею, ниже и ниже, пока не добирается до ворота водолазки. Он недовольно сопит и приподнимает нижний край одежды кончиками пальцев, чтобы скользнуть под него ладонью и вновь ощутить жар чужой кожи. Доён тянет кофту выше, мягко ведя ладонями по бокам Тэёна, пока не обнажает его грудь полностью. Кажется, что ещё никогда он не ощущал такого голода. Кожа Тэёна под его руками. Более чем заметная выпуклость на чужих джинсах. Бёдра Тэёна, на которых он сейчас сидит. Доён чувствует это обжигающее тепло, которое вновь и вновь проникает в каждую клеточку его тела. Тэён такой красивый. Его голова по-прежнему запрокинута назад, глаза прикрыты, чёлка растрепалась и упала на лоб, а брови чуть нахмурены, словно он по-прежнему ждёт, будто Доён в любой момент может встать и уйти. Его водолазка болтается где-то на уровне ключиц, а ладони лежат на бёдрах Доёна — так невесомо, что тот даже не почувствовал этого. Он очень красивый. И Доён просто не может поверить, что такой, как Тэён, прямо сейчас принадлежит ему. Доён вновь наклоняется, чтобы поцеловать Тэёна в уголок рта, и проводит ладонями по его груди, чувствуя нетерпеливое покалывание во всём теле. Он чуть меняет позу, вставая на колени между ног Тэёна, и губами прокладывает дорожку до самого пояса джинсов. Ему по-прежнему жарко. — Хэй… — выдыхает Тэён и приподнимается на локтях. — Доён, ты не обязан… Доён с улыбкой трётся щекой о его живот. — Да, но… Тэён, я правда хочу. Он чуть откидывается назад и принимается расстёгивать джинсы Тэёна, а потом просовывает ладони под его бёдра, чтобы стянуть, и только тогда понимает, насколько сильно у него уже стоит. А ещё по коже Тэёна мурашки бегут. — Хэй, — зовёт Доён, заглядывая ему в лицо. — Всё в порядке? Тэён кивает, стиснув челюсти, и цепляется за простыню так сильно, словно боится исчезнуть. Доён сглатывает, безмерно удивлённый тем, что именно он довёл Тэёна до такого состояния. В конце концов, он уже давненько не делал ничего подобного, так что приходится напомнить самому себе, что в первую очередь он хочет доставить Тэёну удовольствие. А ещё он хочет растянуть этот момент как можно дольше и насладиться им сам настолько, насколько только это позволит вселенная. Доён выбрасывает из своей головы все другие мысли и чувствует щекотное тепло в самом сердце, когда Тэён нащупывает его руку в темноте. — А ты… — видимо, он напуган внезапной паузой. — У тебя всё нормально? Доён кивает и оставляет на животе Тэёна ещё один поцелуй прежде, чем вжаться бёдрами в его бёдра. Сердце в груди колотится так быстро, а в ушах шумит, но Доён всё равно сосредотачивается только на трёх вещах — он сам, Тэён и лунный свет. У него нет особых планов на то, что он будет делать, расправившись с джинсами Тэёна, поэтому Доён просто продолжает — приникает всем телом и трётся бёдрами. В другое время и в другом месте Доён, возможно, пошёл бы на большее, но сейчас, целуя грудь и живот Тэёна и видя, насколько тот возбуждён от таких простых прикосновений, Доён физически неспособен ни на что большее. Он тоже ещё никогда, кажется, не испытывал чего-то подобное. Больше они не произносят ни слова — только лишь низкие сдавленные стоны, случайное проклятие, сорвавшееся с губ Доёна, да судорожные движения бёдер, пока внутри них не взрываются сверхновые.

* * *

Позже, когда голод утолён, луна прячется за зимними облаками, а они сами укутываются в одеяло для тепла, тишине в комнате приходит конец. — Если я никогда больше тебя не увижу, — произносит Доён. — То точно буду считать, что ты был всего лишь яркой галлюцинацией, которую я создал, чтобы справиться с депрессией и проблемами эмоциональной зависимости. Тэён прижимается к нему ближе и выдыхает в шею. — По крайней мере, я хоть в чём-то был тебе полезен. Ты бы мог придумать меня уже хотя бы чисто для сексуальной разрядки. — Ну нет, — возражает Доён. — Будь это так, на тебе сейчас не было бы этой водолазки. — Ты же понимаешь, что это легко исправить? Одно слово — и я избавлюсь от одежды навсегда. — Ого, ничего себе, — присвистывает Доён. — Да ты настоящий джентльмен. — Без лишней скромности — да, — кивает Тэён. — Я из того типа, кто отдаёт и заботится. — Ты отвратителен, — фыркает Доён, но с улыбкой. Снаружи поднимается ветер, и тень от падающего снега на полу спальни чуть меняется. Где-то сейчас друзья Доёна пытаются избавиться от алкогольного морока, каждый по-своему. Кто-то и вовсе спит в своих постелях, но не те, кто сейчас внизу и продолжает танцевать под грохочущую музыку. А Тэён и Доён по-прежнему прячутся от всего мира под одеялом, крепко держась за руки.

* * *

Уже почти засыпая, Доён внезапно чувствует, что ему нужно кое-куда отлучиться. — Тэён, — шепчет он в темноту и снова начинает ощущать себя так, словно он уже не на этой планете, а плавает где-нибудь в космосе. — Ты спишь? Одно долгое мгновение ничего не происходит, а затем Доён чувствует, как на его талию ложится тёплая ладонь. — Нет, — тихо отвечает Тэён. — Я всё ещё здесь. Доён улыбается и садится на постели. — Хэй, — в голосе Тэёна слышится тревога. — Ты уже уходишь? — Нет, — Доён поднимается и пересекает комнату прямо по теням на полу. — Мне просто в туалет нужно. Я скоро вернусь. — Погоди, — голос Тэёна во тьме кажется каким-то потусторонним. — Я с тобой. Вдвоём они ступают на дорожку лунного света, вновь проникающего сквозь окно. Когда они открывают дверь, то становится понятно, что вечеринка уже явно пошла на убыль — снизу доносится лишь неясный гул голосов и свет почти везде выключен. Тэён ждёт снаружи, пока Доён делает свои дела. Закончив, Доён дважды стучит в дверь, давая понять, что тот может зайти, если хочет, и включает воду. Тэён облокачивается на стену возле раковины, пока Доён умывается, его лицо расслаблено, а глаза прикрыты. Доён косится на него в зеркальном отражении. Он впервые видит Тэёна в таком ярком освещении и не то чтобы он представлял себе всё как-то иначе, за исключением того, что под этими желтовато-белыми лампами чужая кожа кажется практически полупрозрачной. Вообще, свет тут слишком яркий и резкий, заставляющий Доёна щуриться после мягкой темноты, в которой он пребывал последние несколько часов. Это было чем-то новеньким — видеть Тэёна в таком освещении, но так или иначе, он не стал от этого менее красив. Зато можно разглядеть шрам в уголке правого глаза Тэёна, то, насколько на самом деле остра линия его челюсти, а ещё круги под глазами, точно он не спал последние пару дней. Доён чувствует, что видит какого-то совершенно нового Тэёна, но даже так всё, чего ему хочется — это повернуться и целовать его, пока весь свет в мире не погаснет и они не останутся в полной темноте. Тэён смотрит на него так серьёзно, как ещё ни разу за прошедшую ночь. — Уже скучаешь по мне? — практически вышёптывает Доён. Тэён не говорит ни слова, просто смотрит ему в глаза сквозь зеркальное отражение, и Доён чувствует, как его сердце пропускает удар. Он не хочет думать об этом прямо сейчас — о той ситуации, в которой находится каждый из них, о том, что эта ночь не будет длиться вечно, — так что просто оборачивается, выключает свет и за плечо уводит Тэёна за собой из ванной в такой же тёмный коридор. Стоит им только вернуться в спальню, как Доён сразу же притягивает Тэёна к себе. В тёмной комнате, которую освещает лишь луна, нет никого и ничего, кроме них, обнимающих друг друга. Доён кладёт руки на плечи Тэёна, чувствуя как поднимается его грудь на вдохе и опускается на выдохе. Тэён сцепляет пальцы в замок на его пояснице, и это прикосновение согревает даже сквозь ткань свитера. Доён по-прежнему чувствует только тепло — его веки начинают слипаться, а Тэён прижимает его к себе ещё сильнее. — Кажется, что без тебя я просто замёрзну насмерть, — шепчет он Доёну в шею, прямо над пульсом. Доён стискивает его крепче и зажмуривается так сильно, пока во тьме перед его глазами не вспыхивают звёзды.

* * *

В этой темноте Тэён по-прежнему рядом. — Хотелось бы, чтобы было теплее, — шепчет он посреди ночи. — Да, — сонно бормочет Доён, не открывая глаз. — Я хочу увидеть тебя летом. — Правда? — М-м-м, — тянет Доён. — В конце концов, я не видел тебя ни в чём другом, помимо этой водолазки. Что ты вообще носишь обычно? — В основном футболки, — так же сонно отвечает Тэён. Его голос такой восхитительно низкий. — А иногда вообще без верха хожу. Доён открывает глаза специально для того, чтобы увидеть, как Тэён напротив лениво улыбается ему. — Тебе бы пошло. Лето кажется таким далёким. Он уверен, что Тэён — всего лишь призрак зимы. — Всё ещё хочешь увидеть меня? — чужой шёпот сейчас совсем еле слышен. Доён смотрит на него долго-долго, игнорируя боль в груди, а потом снова закрывает глаза. — Очень.

* * *

— У меня есть старшая сестра, — делится Тэён зачем-то. — И племянник, который недавно родился. Уже очень поздно. Достаточно для того, чтобы весь мир затих. Чтобы спали все живые, кроме них. Доён улыбается, лёжа на боку лицом к Тэёну. На улице всё ещё идёт снег, кружась на ветру и отбрасывая едва заметные тени в лунном свете на полу. — Расскажи о нём? — Он милашка, — ему нравится видеть улыбку Тэёна и слушать его смех. — Совершенно очаровательный. И очень хорошо ведёт себя — никогда не плачет, когда я его на руках держу. — Вообще, младенцы сами по себе беспокойные, — усмехается Доён, любуясь тем, как луна освещает одну половину лица Тэёна, тогда как вторая остаётся скрытой в тени. — Должно быть, ты его пугаешь. Тэён смеётся снова, низко и сонно. — Ты такой вредина.

* * *

— У меня есть старший брат, — теперь очередь Доёна делиться, и его голос кажется таким громким в этой звенящей тишине. Они вновь держатся за руки под одеялом, и Доён рисует пальцем круги на ладони Тэёна. — А ещё мама с папой. — Правда? — выдыхает Тэён в самое его ухо. — Должно быть, они просто потрясающие? Доён с улыбкой кивает, хоть и не уверен, что Тэён это увидит. — Они были бы рады за меня сейчас. — Чему же тут радоваться? — смеётся Тэён. — Тому, что ты переспал с незнакомцем? — Нет, — бормочет Доён в ответ. Их пальцы переплетаются. — Потому, что я больше не чувствую себя одиноко. Тэён тянется к нему и целует в скулу.

* * *

— Я бы хотел жить на Марсе, — выпаливает Доён чуть позже, недовольный внезапной бессонницей. — Даже сейчас был бы не против оказаться там. — Предпочитаю Меркурий, — фыркает Тэён рядом с ним. — Хочу быть поближе к солнцу. — Но тогда ты умрёшь, — возражает Доён. — Ну да, — кивает Тэён. — Зато в тепле. Доён сонно приоткрывает один глаз и дожидается, пока привыкнет к темноте. Луна всё ещё с ними, но по-прежнему неяркая. — Это намёк? — спрашивает он. Тэён снова кивает и улыбается. — Да, — он похлопывает по матрасу совсем рядом с собой. — Иди сюда. Доён качает головой и тихо смеётся перед тем, как прижаться к Тэёну и снова ощутить всем телом ритм его дыхания. Кажется, что они оба вот-вот сгорят в этом жаре, как если бы и правда приблизились к солнцу.

* * *

— Как ты меня нашёл? — спрашивает Доён позже, много позже. Его голос низкий, глубокий, грудной. Небо уже совершенно чёрное, снег почти не мерцает, а фонари в саду больше не мигают жёлтым. — Сегодня ночью. Как ты меня отыскал? — Просто увидел, — тихо отвечает Тэён, медленно открывая глаза. — Я разговаривал с Сыченом, потом повернул голову — а там ты. Доён улыбается, вспоминая, как несколько часов назад впервые услышал голос Тэёна. — Видимо, такова была судьба. — М-м-м, — Тэён кивает, приподнимаясь на локте. — Я благодарен ей. Тэён такой… такой красивый. И Доён ничего так не хочет, как потянуться навстречу и сделать хоть что-нибудь, хоть как-то поделиться тем жидким теплом, что его наполняет, но он устал. Он так устал, да и Тэён выглядит так, словно вот-вот вырубится, так что Доён просто поворачивается спиной — чужое дыхание теперь согревает шею, а его тело идеально вписывается в тэёновы объятия. Они возятся, устраиваясь поудобнее и сильнее кутаясь в одеяло. Тэён обнимает Доёна за талию ещё крепче, и кажется, что они теперь даже дышат в унисон. — Доён, — тихо зовёт его Тэён. — Тэён, — эхом отзывается тот, касаясь чужого запястья и рисуя сонные узоры на коже. И закрывая глаза. — Приятных снов. Так они и лежат: Тэён уткнувшись лицом в шею Доёна, а Доён — в подушку. Только вдвоём. Одни на всём белом свете.

* * *

— Ты будешь думать обо мне? — мягко спрашивает Доён. Его веки слишком тяжелы, чтобы поднимать их, а в его сердце медленно разливается спокойствие. — Когда эта ночь закончится. Тэён пододвигается к нему ещё ближе, по-прежнему молча. Доён ждёт ответа и одновременно — нет. Может, Тэён уже давно уснул, но Доён уснуть никак не может, по крайней мере не успев задать этот важный для него вопрос до того, как Тэён исчезнет утром. — Я уже, — раздаётся вместо тишины голос Тэёна. И после этого они не говорят друг другу ничего, наконец-то засыпая.

* * *

Утром Доён просыпается в бледно-голубом свете. Несколько мгновений он не двигается, пытаясь понять, по-прежнему ли ночь или уже нет. Воздух в комнате холодный, а в углах клубится туман, и Доён чувствует себя словно под водой. Ему требуется долгое мгновение на то, чтобы вспомнить, где он. Тэён всё ещё спит рядом, уткнувшись носом ему в шею и мерно дыша. Доён по-прежнему в той самой спальне на втором этаже дома, где прошлой ночью была вечеринка. Они по-прежнему в той же самой позе, в которой уснули, разве что руки Тэёна проскользнули под свитер Доёна, особенно горячие на фоне окружающего их холода. — Чёрт, — выдыхает Доён, чувствуя, как жжёт его глаза из-за недосыпа, а голос кажется севшим. — Вот чёрт, уже утро. Он выскальзывает из объятий Тэёна и садится, но стоит только ему откинуть одеяло, как Доён шипит от холода. Тэён рядом начинает шевелиться и издаёт низкий стон. Мир по-прежнему кажется застывшим, и солнце ещё только начинает вставать. Многое изменилось — больше нет ощущения, что эта комната их последнее прибежище, это просто спальня с дерьмовым декором на стенах и дешёвым одеялом. Единственное, что кажется неизменным — это скинутые Доёном ботинки на полу и спящий Тэён рядом. Доён кусает губу, не в силах оторвать от него глаз. Тэён поднимает голову, встречаясь с ним взглядом, а потом мягко улыбается, высвобождая руку из под одеяла и поглаживая Доёна по бедру. — Хэй… — И тебе хэй, — отвечает Доён так же мягко. Тепло сразу же возвращается к нему. Тэён вновь улыбается ему, такой неземной в льющемся из окна утреннем свете. Его губы выглядят припухшими, глаза покраснели, а волосы растрепались, но выражение его лица такое расслабленное и спокойное. Всё, чего хочется Доёну — это протянуть руку и коснуться его. — Что ж… — тянет Тэён спустя несколько секунд хриплым ото сна голосом, садится и потягивается, после чего поглаживает щёку Доёна большим пальцем. — Пора возвращаться? Доён кивает и наклоняется, уткнувшись лбом в его плечо. — Пора.

* * *

Кухня купается в тусклых, туманных оттенках оранжевого и синего, просачивающихся сквозь большие окна. Когда они спускаются, Тэён берёт Доёна за руку. Они проходят мимо нескольких спящих, заглядывая в коридор, кухню и гостиную. На полу полным-полно пустых стаканчиков, бутылок и конфетти — только это и остаётся напоминанием о прошедшей ночи. Тэён кивает парочке, жарящей на кухне яичницу. В столовой бодрствует какой-то парень, выглядящий более пьяным, чем все когда-либо виденные Доёном вместе взятые, но он по-прежнему в своём уме, потому что бросает Тэёну короткое «счастливого пути, чувак». Доён, впрочем, моментально про него забывает, потому что всё, о чём получается думать — это о горячей руке Тэёна, который вот-вот его покинет. Холодный воздух обжигает лицо, стоит только им выйти на улицу. Доён щурится от солнечного света, который отражается от снега, пытается игнорировать боль в груди и прячет в карман свободную руку, чтобы согреть её. Телефон Тэёна вибрирует, и тот, наскоро глянув на экран, поясняет, прокашлявшись: — Юта уже в пути.

* * *

Между ними — тишина. Доён чувствует себя внутри столь же печально-синим, как небо над головой, и теперь уж точно окончательно просыпается. Когда он чересчур глубоко вдыхает, то холодный воздух ощущается как нож под рёбрами. Они сидят рядышком на крыльце, то и дело сталкиваясь коленями, точно пытаясь хоть как-то отвлечься от того, что вот-вот произойдёт. Они то и дело поглядывают друг на друга и, в конце концов, просто встречаются взглядами, напрочь забив на существование всего остального мира. А ещё Доён чувствует досаду оттого, что не сможет уже узнать о Тэёне так много, как хотел бы. — Когда у тебя день рождения? — спрашивает он через некоторое время. Тэён улыбается. — Ещё нескоро, — его колено снова задевает доёновское. — Первого июля. А у тебя? — Прошёл несколько недель назад. Первого февраля. — Мне жаль, что я пропустил его, — вздыхает Тэён. — Мне тоже, — отвечает Доён. Несколько человек покидает дом, осторожно обходя их двоих, сидящих прямо посреди лестницы. Доён рассеянно наблюдает, как одни бредут к своим припаркованным заснеженным автомобилям, а другие направляются к общежитиям пешком. — Прошлой ночью… — произносит Тэён вдруг. — Когда ты сказал, что больше не хочешь быть один… ты по-прежнему так думаешь? Доён вспоминает их вдвоём в этом дворе прошлой ночью, а потом — то умиротворение, которое испытал, лёжа в тёплых объятиях этого человека. — Да, — кивает Доён и чувствует жжение в глазах. — Отныне и навсегда. Тэён кивает в ответ, медленно и серьёзно. Он больше не произносит ни слова, просто берёт руку Доёна и прижимает к груди. И тот чувствует чужое сердцебиение и тепло, которое просачивается даже сквозь одежду. Доён вжимает ладонь в его грудь так сильно, пока не начинает чувствовать, как мир вокруг осыпается кусками, а потом наклоняется и позволяет Тэёну обнять его и прижать к себе.

* * *

Юта приезжает почти в восемь. Небо теперь оранжево-розовое, и Доён до сих пор может различить на нём слабые очертания луны. Он нерешительно поднимается следом за Тэёном и бредёт вместе с ним к дороге. — Утречка, ребят, — весело окликает их Юта из машины. — Ну как вам ночка? Тэён поворачивает голову и улыбается Доёну. — Лучше некуда. А у тебя как дела? Юта высовывается в окно и пожимает плечами с улыбкой. — После того, как мы отвезли Юкхэя домой, всё было нормально. У Сычена похмелье, так что он просил передать, что увидится с тобой в июне. Джинки смог-таки добраться до тебя? Тэён качает головой, и Доён до сих пор чувствует в нём вину. — Может, подвезти тебя? — спрашивает Юта у него. — Нет, не надо, — Доён щурится от солнечного света. — Моё общежитие совсем рядом. — Ладно, — легко уступает Юта. — Рад был с тобой познакомиться. Надеюсь, ты тоже. Он поворачивается к Тэёну. — Твой поезд через час, так что давай резче. — Да, — отмахивается Тэён. — Я сейчас. Юта кивает и поднимает стекло, чтобы дать им немного уединения. Всю ночь с тех самых пор, как Тэён отыскал его в коридоре возле окна, Доён чувствовал, как что-то внутри него меняется. Он с самого начала знал, что утром придётся распрощаться навсегда, но это ничуть не помогло, потому что теперь он чувствует боль и отчаяние. И совершенно не знает, что сказать. — Я… — начинает Доён и сразу же ощущает, как холодный ветер в буквальном смысле высасывает из него всё тепло. Тэён пристально смотрит на него, нахмурив брови, и Доён в конце концов качает головой, сдаваясь. Всё, что ему на самом деле хочется сделать — это взять лицо Тэёна в ладони и любоваться им, пока снег не растает. — Я был рад провести с тобой эту ночь, — выдыхает он наконец, напоминая себе о том, что они больше никогда не увидятся. — И я надеюсь, что этот семестр станет для тебя удачным. Тэён смотрит на него с удивительной теплотой. — Я рад, что ты отыскал меня, — добавляет Доён. — И рад, что вернулся к тебе. Между ними воцаряется пауза, а потом Тэён тянется к нему, крепко обнимая за талию и нежно целуя в лоб тёплыми губами. — Я был счастлив встретить тебя, Доён, — шепчет он перед тем, как поцеловать Доёна в щёку и отстраниться, со вздохом делая шаг назад. — Мы обязательно встретимся снова. — Да, — выдыхает Доён в ответ, по-прежнему чувствуя прикосновения губ Тэёна своей кожей. — До встречи. Тэён в последний раз дарит ему своей взгляд и с грустной улыбкой отворачивается, чтобы сесть на переднее сиденье. И чтобы теперь-то уж точно исчезнуть. Доён дожидается, пока машина не скрывается за поворотом, а его руки не перестанут дрожать, после чего делает глубокий вдох и идёт домой.

* * *

Шесть месяцев спустя Смеясь, Доён откидывается на тёплую траву, наблюдая, как Ёнхо шутливо пытается столкнуть Тэна в бассейн. Марк и Донхёк предпочли лужайку: Донхёк подставляет лицо солнцу, и Марк рядом с ним, его глаза прячутся под тёмными очками, но скрыть едва заметную довольную улыбку у него явно не получается. А ещё не получается скрыть то, что они держатся за руки, хоть и валяются каждый на отдельном полотенце. Тэиль решает, что лучше всего будет позагорать на веранде. Джехён плюхается рядом с Доёном, щурясь от солнца и смеясь, но почти сразу же поднимается вновь, чтобы сходить в домик за своими солнцезащитными очками. Тэн выныривает из бассейна, проклиная Ёнхо, а тот только лишь смеётся в ответ. Лето в этот раз очень жаркое, почти что чересчур, и Доёну легко, тепло и хорошо. Особенно когда они, вот как сегодня, тусуются всемером у бассейна, и занятия начнутся снова только лишь через несколько недель. Ёнхо вытаскивает Тэна из бассейна, целует в щёку и утягивает за собой, чтобы поднять Марка с Донхёком, которые отнюдь не горят желанием лезть в воду, так что все четверо, хохоча, весело барахтаются в траве. — Хэй, — тянет Джехён, выходя из домика через чёрный вход и направляясь по траве прямиком к Доёну. — Там пришёл какой-то, тебя спрашивает. Доён удивлённо моргает и отводит взгляд от носящихся друг за другом по лужайке Марка и Донхёка. — Меня? — Да, — Джехён разворачивается к бассейну и напяливает свои солнцезащитные очки. — Он сказал, что вы знакомы. Доён поднимается, вытирает пот со лба и с наслаждением окунается в прохладу кондиционера, которая окутывает его, стоит только шагнуть за порог дома, но ему приходится сощуриться от солнца, льющегося внутрь через открытую входную дверь. И когда его глаза привыкают к свету, он встречается взглядом с кем-то. Тэён стоит прямо на газоне, и его фигура чётко выделяется на фоне ярко-голубого неба. Доён так и застывает в дверях, потому что на него внезапно вновь обрушивается та самая февральская ночь. Он помнит холодный воздух, окно в конце коридора, отсчёт до полуночи, тёмную холодную ванную и поцелуй, от которого всё его тело как будто вспыхнуло, а ещё — то, как крепко Тэён обнимал его в спальне; тёмное небо; его слова о фейерверках, которые хороши именно тем, что зажигаются и тут же гаснут; и то, как он слушал голос Тэёна, засыпая. Он помнит, как Тэён на него смотрел, как тепло, сладко и уютно было в его объятиях… и как ему хотелось остаться в них навсегда. — Доён, — произносит Тэён наконец, и улыбка расцветает на его лице. — Здравствуй… — Здравствуй, — медленно произносит Доён, облокачиваясь о дверной косяк. Тэён делает несколько шагов вперёд, пока не добирается до крыльца, и поднимается по ступенькам — он сейчас так близко, что Доён может почувствовать тепло его тела. — А ты действительно реален. — Да, — кивает Доён и не может отвести взгляд от его губ. — Как и ты.