ТЕДДИ БОЛЬШОЕ-СЕРДЦЕ

Сказать, что он открыл глаза, было бы бессовестным обманом…Глаза Тедди были открыты изначально. Маленькие и черные, но глаза. У его соседки Сабины был всего один глаз. А у Тедди – два. Он гордился собой, своими глазами, своим голосом – мужественным и низким, как и подобает мужчине. С трудом он приподнялся на ногах. Пошатываясь, прошел взад-вперед, удивляясь лёгкости. «Всё дело в технике!» – с восторгом подумал Тедди. Первые движения оказались неуклюжими, но малыш не отчаялся и продолжал мерить комнату своими короткими забавными шагами. Иногда он перегибался вперёд, опасаясь упасть, а иногда – назад, издавая характерное ворчание. Нескольких минут было достаточно, чтобы наш герой научился маршировать, как вышколенный солдат на плацу. Руки Тедди освоил сразу – это было несложно, и уже автоматически чеканился локоть в такт шагам. Когда зрение освоилось с мраком чердака, Тедди рассмотрел лежащее на боку тельцы Сабины в белом шёлковом платье. Она молча лежала и тупо таращилась голубым единственным глазом. Легкомысленная и глупая, с обильным словарным запасом в целое слово. Но как бы то ни было, Долли любила их в равной степени. Тедди давно свыкся с тупой соседкой и даже немного любил её. Конечно не той любовью, какой он любил Долли – лучезарную белокурую богиню, что кормила его конфетами, тортами и зефиром. - Что валяешься, глупая? Раньше они говорили на одном языке, но теперь его речь лежала в совершенно иной плоскости, нежели её. Она могла говорить только одно слово и то неосознанно, а раньше Тедди разговаривал с ней на равных. Теперь её понимать малыш не мог. Она просто таращилась на него. - Тупая кукла! – Тедди понравилось слово, которое, как ему показалось, как нельзя точно отображало суть Сабины. – Да, ты всего-навсего кукла. А вот я – человек! Ты бессердечная вещь, неодушевленный предмет, одноглазая игрушка…Нет, я не хочу тебя обидеть, но это правда. Пусть красивая, но вещь. Только-то и всего. А мне повезло – я жив и здоров, люблю нашу Долли и могу ей об этом сказать, а ты, Сабина, нет. И выбрала меня именно наша маленькая госпожа. Почему? Потому что я мягкий, тёплый и умный. У меня горячее сердце, живое и настоящее. Оно бьётся в моей груди, давая мне силы и жизнь. А что есть у тебя, подружка? Твердое холодное тело и пустая голова, которая нужна только для того, чтобы есть печенье и пирожные нашей маленькой госпожи. Да, совсем забыл, ещё чтобы моргать от глупости своим голубым глазом. Сабина молчала – Тедди больше не понимал её слов и протестов, он стал во многом похож на их любимую Долли. Хозяйка тоже не понимала их раньше, но любила, а что им ещё нужно было? Теперь же её сосед и друг Тедди стал совсем другим. Она хотела, чтобы он понял её слова, но знала, что теперь это уже невозможно. Он стоял перед ней на своих высоких ногах, без чьей бы то ни было помощи, и говорил на языке Долли. - Видишь этот узор? – самодовольно продолжал Тедди. – Это подарок от госпожи. Пусть у меня нет костей, мышц, ещё чего-то такого, что есть у Долли или у того же зловредного Пирата. Но у меня есть сердце, а значит – душа, разум, жизнь. Сабина говорила на своём языке, чтобы её сосед замолчал и перестал хвастаться сердцем, которое «словно песня звучало у него в груди». - Я сейчас же пойду к нашей маленькой госпоже в спальню. Пускай она обнимет и прижмет к сердцу Нового Тедди – Тедди Большое-Сердце. «Иди-иди, глаз бы мой тебя не видел!» – злилась Сабина. Тедди вышел на освещенную Луной часть чердака и, оглядев себя, стряхнул пылинки и труху, отдававшие сыростью и холодом нежилого помещения. Долли никогда раньше не оставляла их на ночь в этом страшном месте, где по углам слышались движения Черных Восьмилапов, которые плели свои сети и ловили летом жужжалок и пискунов, а потом…Бр-р-р! Это был первый и, как надеялся Тедди, последний раз. Обычно же они с Сабиной спали возле кровати их маленькой госпожи, как её личная неусыпная гвардия, но сегодня днем Долли принесла их сюда и оставила. Хозяйка была чем-то взволнована и всё время озиралась, видимо опасаясь Королевской Семьи – Большого Короля или Большой Королевы. Видимо, на то были свои причины, ведь Королевская Семья всегда хорошо относились к Долли. Это они вызволили Тедди и Сабину из их тюрем и отдали под ласковое крылышко маленькой госпожи – самого прекрасного и доброго ангелочка… Но рассуждать о причинах, побудивших Долли покинуть своих любимцев на чердаке, было вне компетенции Тедди. Малыш никогда бы не посмел осуждать свою хозяйку. Да и не до того ему было – следовало вернуться в комнату к маленькой госпоже. Тедди подошел к двери, которая оказалась незапертой, и уже хотел было выйти. Но вдруг подумал: «Сабине здесь будет страшно одной, нельзя её оставлять в темноте с Восьмилапами, настоящий человек никогда так не поступит с подобным себе, тем более другом!» Малыш вернулся к всё так же неподвижно лежащей подруге. - Сабина, ты пойдёшь со мной. Если соседка и сказала что-то, то Тедди её не понял и, подняв подругу с пола, понёс на плече наружу. Спустился по лестнице в коридор. В коридоре было темно – все уже давно спали. Тедди, пыхтя от тяжести своей ноши, прошел мимо Королевской туда, где жила маленькая госпожа. У двери малыш остановился и положил Сабину на пол, та тявкнула своё извечное слово и замолчала. - Ага! Опять без смысла, – тяжело вздохнув, произнёс наш герой. – Идём, Сабина, госпоже будет приятен наш визит. Она так долго ждала, и даже научилась кое-чему у Большой Королевы! Сердце билось как сумасшедшее, но Тедди это нравилось. Отдышавшись, он открыл дверь в спальню. Снова взял на плечо Сабину и вошел в освещённую луной комнату. - Госпожа здесь, – укладывая соседку у ножки кровати, произнес малыш. В углу что-то зашипело. Тедди испуганно обернулся, сердце бешено заколотилось… Из тёмного угла на него, не мигая, смотрели огромные жёлтые глаза. - Фу-х! Пират, свои. Глаза на миг исчезли – видимо, Пират моргнул. Затем послышалось, как кошка вылезает из своей корзинки. Спустя мгновение на освящённую часть комнаты вышел черный с белой манишкой кот. Он в упор подошел к Тедди, недоверчиво понюхал, мяукнул. - Тише, друг, я же Тедди, помнишь? - Мр-р? - Тед-ди! Любимый подопечный Долли. Ты же не хочешь огорчать нашу маленькую госпожу, верно? Но речь Пирата лежала за пределами понимания как языка Сабины и «прежнего» Тедди, так и языка Долли и Королевской Семьи. Ярко представилась страшная картина – огромный котяра нападает на Тедди и отнимает у него его сокровище, как бешеное бьющееся в маленькой груди. «Только бы не тронул, вредина!» – учащая пульс, звенело в голове нашего героя. Но Пират как кот весьма благоразумный оставил Тедди в покое и вернулся в своё жилище. Вздох облегчения вырвался из груди малыша. Теперь он мог спокойно приступить к выполнению плана. Без пальцев Тедди было трудно… невозможно выбраться на кровать маленькой госпожи. А будить Долли, стоя на полу, он не хотел. Поэтому Тедди подтянул игрушечную лошадку, давно потерявшую важность для маленькой госпожи. Затем взобрался на игрушку, а оттуда уже на кровать. Маленькая госпожа тихо посапывала, улыбаясь во сне. Тедди тоже невольно улыбнулся. - Госпожа Долли! Хозяйка спала. - Госпожа! – Тедди подёргал спящую за рукав ночной рубашки. - М-м-м… – ребёнок сонно вздохнул и приоткрыл глазки. - Мечты сбываются. С Днём Благодарения! - Я знала! – обрадовалась маленькая госпожа, обняв Тедди. * * * Томпсоны всегда покупали индейку ко Дню Благодарения у фермеров, а не в лавке Джо или супермаркете. Домашняя птица была вкуснее и жирнее её же сестры из магазина. Днём раньше – накануне праздника – Кора Томпсон получила индейку для разделывания от Уиллера, который каждый год продавал их семье отборных птиц. Кора выпотрошила индейку, опалила остатки перьев и стала мыть руки. Рядом с ней на кухне крутилась её шестилетняя дочурка со своею одноглазой куклой. - Мама. - Что тебе, солнышко? - А почему мы не умеем разговаривать с вещами, игрушками, например? - Потому что они не живые. - А почему они не живые? - Почему? Потому что у них нет души, нет сердца. - А если бы были? - Если бы были, то вещи тоже стали бы живыми. В крайнем случае как животные, если не как люди. - А как выглядит сердце? - Как? Его нельзя увидеть. - Вообще? - Да. Только разве что у птиц, – Кора указала на тарелку, на которой лежали потроха индейки. * * * Шить Долли уже умела. Но разве это главное?