La veille

— Я всё готовлю заранее, особенно если знаю, что времени перед экзаменами не будет, — тараторит Алья, грея одну руку в руке Нино, а другую — в кармане пальто. — Например, коробка уже готова. Я всю ночь обклеивала её блестящей бумагой, единственный минус — все руки потом в этих блёстках... Из её незакрывающегося рта валит пар, на фоне ярмарочных огней кажущийся золотистым. Нино угукает время от времени, чуть реже (один раз на три-четыре «угу») заботливо одергивает её сползающую шапку, чтобы закрывала уши. Если подумать, сегодня вечером он в очередной раз отдувается за всех. Маринетт, плетущаяся позади с Адрианом, была бы рада его поддержать, но идти в один ряд не выходит — слишком много народу вышло пройтись по рождественской ярмарке на Елисейских полях. По той же причине слова Альи звучат неразборчиво, к тому же она трещит, как сорока. В тёмно-сияющем воздухе вдруг раздаётся запах коричной выпечки. У Маринетт замирает сердце, и она ненароком смотрит на Адриана — молчаливого, как и всегда. Он будто бы хочет слиться с веселящейся толпой, но как такое вообще возможно, если он рождён выделяться и печалиться? — Если хочешь... — Маринетт несмело подаёт голос, убедившись, что Алья и Нино их не слушают, — ...можем зайти в сувенирную лавку. Мне нравятся те цветные гирлянды с шариками из ниток... — Да, мне тоже, — кивает Адриан, абсолютно не изменившись в лице. — Можем зайти, если тебе хочется... У Маринетт складывается впечатление, что с ней разговаривает автоматический синтезатор речи. Проходит мгновение, когда Алья и Нино вдруг громко о чём-то смеются. Это немедленно приводит Адриана в чувства, и он смотрит на Маринетт с такой растерянностью, словно не имеет понятия, о чём они говорили секунду назад. На горизонте виднеется, недвижимая и подсвеченная переливающимся праздничным туманом, Триумфальная арка. — Зря мы тебя вытащили, да? — выпаливает Маринетт, хотя до последнего не хотела говорить это прямо. — Нет! — вскидывается Адриан. — Честное слово, не зря... Пожалуйста, не думай так, я рад провести время с вами. — Все мы время от времени бываем не в настроении куда-то идти, — Маринетт понимающе улыбается. — Даже в праздники, это нормально... — А, ну уж нет. Со мной такого не бывает. Он странно поджимает губы и смотрит на свои ботинки. Его совершенный профиль, делающий его похожим на античную скульптуру, теряет привычные очертания за крикливым светом гирлянд. Это не первый раз, когда Маринетт ловит его на подобных заявлениях. Однажды летом он вообще сказал, что охотно предпочёл бы собственному дому любую точку земного шара. — Ну вот... — он удручённо чешет затылок. — Снова я заставляю тебя беспокоиться. — Перестань, — отмахивается Маринетт. — Да нет, правда. Прости меня. Вы собирались повеселиться, а тут я со своей хандрой... — Так-так, кто там сказал «хандра»?! — громко реагирует Алья, развернувшись к нему на пятках. — Ты чего это, подсолнушек? Какая ещё хандра? У нас здесь Рождество или что? Маринетт останавливается и прячет глаза за ресницами, а умный Нино многозначильно дёргает Алью за край пальто. Стоит всем четверым остановиться посреди дороги, как их едва не сбивает с ног промчавшийся мимо детсадовец. Всех четверых. Никогда не стремившийся к излишнему вниманию, Адриан смущается и стыдливо шаркает носком ботинка. — Ребята, всё хорошо, — он будто оправдывается, он будто в чём-нибудь виноват, — не беспокойтесь обо мне, ладно? Я скоро приду в норму. — Конечно, придёшь, — твёрдо, но очень спокойно говорит Нино, — как только расскажешь, что у тебя стряслось. — Стряслось? Да ну, это сильно сказано... — Если это испортило твоё настроение, то это важно, — тихо говорит Маринетт. — Расскажи. Ты же знаешь, что нам не всё равно. Морозный ветерок дует в их сторону, и с неба едва заметно начинает сыпаться лёгкий снег. И каждый год этот снег — такой же несмелый и нежный, как всегда; и каждый год этот снег начинает идти в один и тот же декабрьский вечер, словно законы естества в этом замечательном городе миллионы лет назад отладились до совершенства кем-то всесильным, но крайне неоригинальным. «La neige!» — верещит малышня, пробегающая мимо. — «Finalement, finalement, c’est la neige!» Адриан в этом снеге находит повод для минуты молчания. — Помните, я рассказывал в сентябре, что собираюсь заказывать велосипед у тайного Санты? — Забудешь такое! — усмехается Алья. — Хорошая всё-таки штука этот тайный Санта, скажите? Главное — уложиться в цену, хотя велик по идее проходит... Сколько он там в среднем, евро тридцать? — Да это уже неважно... — Адриан нехарактерно сжимает губы. — Боюсь, я не смогу участвовать в «Тайном Санте». — Что? — хором ахают Нино и Алья. — Почему?.. — выцветает Маринетт. Это потом, уже в следующую секунду, ей становится стыдно за этот вопрос. Разве не глупо, что она обязана была понять это сразу? Разве не глупо, что в тайном Санте участвует весь город, потому что это больше, чем просто традиция — и, быть может, было бы в сотню раз честнее и правильнее, если бы каждый человек мог сам выбрать, что чувствовать в канун Рождества? Как праздновать Рождество, где праздновать... и с кем. И без кого. Маринетт раньше думала, что не умеет сердиться, но знакомство с Адрианом и обретение квами открыли много новых граней её характера. — Отец считает это бессмысленной тратой времени и денег, — говорит Адриан. — Он сказал, что ему непонятна идея организации подарка для человека, которого ты можешь даже не знать. — А что такого? — не понимает Алья. — Ведь ты не только делаешь подарок, но и получаешь! — Да, я говорил ему это. Вот только, поверь, у него в ответ на это нет ни одного нормального аргумента. — Тогда в чём вообще смысл этого запрета? — Ты так удивляешься, как будто не знаешь мсье Агреста, — угрюмо говорит ей Нино. — В его запретах никогда нет смысла. Адриан кисло улыбается, глядя в землю. — Простите, что расстроил вас из-за такой мелочи... Чёрт с ним, с великом. К весне подсоберу денег и сам куплю. — Дело не в велике, — почти шёпотом говорит Маринетт. До этого она всё время молчала, так что неудивительно, что эти её слова сразу же привлекают внимание друзей. У неё сжаты кулаки и слезятся глаза (от холода, разумеется). И ведь действительно — такая мелочь! И такая мелочность. — Знаете, — бодро начинает Адриан, разбивая неловкость, — вы были правы. Я поделился с вами и стало намного легче... Спасибо вам. — Как насчёт выкинуть из головы все негативные мысли и погреться немного в кафе? — говорит Алья, шмыгнув носом. — Я бы съела синнабон с горячим шоколадом. — Хорошая мысль! А, и ещё, мы не могли бы зайти после этого в сувенирную лавку? Мне нравятся гирлянды с цветными шариками... Он скашивает глаза на Маринетт и так улыбается, будто ему действительно полегчало. Может, это и правда, и Маринетт на самом деле была бы рада такому раскладу, вот только разница между ней и Адрианом всегда была в том, что он умеет добросовестно прикрывать эмоции, а она — нет. Патологически.

***

В сувенирную лавку они зашли, но гирлянду так и не купили. Зато Алья и Нино присмотрели себе забавные парные толстовки с Сантой и оленем Рудольфом — хоть что-то хорошее за весь вечер. Никогда в жизни Маринетт так не радовалась возвращению домой после рождественской ярмарки. — Уже придумала, что попросишь у тайного Санты? — спрашивает мама, нарезая хрустящий лук. — Нет ещё, — врёт Маринетт. — Разве ты не говорила, что хочешь укулеле? — Говорила, но сейчас уже передумала... тебе помочь? — Спасибо, мой ангел, — мама поднимает глаза, взглянув на неё с обожанием и гордостью, — но я почти закончила. Лучше поднимись в свою комнату, там на столе денежка за участие в «Санте». Ещё не поздно вносить оплату? — Есть время до послезавтра. Потом ещё пару дней жеребьёвки и можно приступать. Так глупо: только сегодня утром она инфантильно мечтала о том, как ей попадётся Адриан, как она вложит в его подарок целую тонну мятного шоколада, музыкальную открытку и своё бьющееся сердце... «С любовью, угадай кто». Вероятность этого и так была ниже некуда, а теперь и вовсе свелась к нулю. — Мам, а как ты думаешь... «Тайный Санта» — хорошее мероприятие? — О чём ты? — не понимает мать, ссыпая лук в большую деревянную миску. — Ладно, не бери в голову... — Маринетт нервно посмеивается, схватив яблоко и с хрустом надкусывая его. — Мне было интересно узнать твоё мнение, вот и всё. — А какие у нас варианты? Что может быть плохого в «Тайном Санте»? — Ну, не знаю... некоторые взрослые считают, что это, цитирую, «пустая трата времени и денег на людей, с которыми ты даже не знаком». Мать молчит некоторое время, насухо вытирая руки и открывая ноутбук. Судя по её переменившемуся взгляду, она догадалась, о каких именно взрослых идёт речь. — Этих людей можно только пожалеть, дорогая. Если они не видят смысла в том, чтобы дарить друг другу радость, должно быть, они очень несчастны... Впрочем, ещё несчастнее их дети. — Что ты читаешь? — меняет тему Маринетт. — А... да так, новости. Трейлер со сладостями свалился в реку, спасатели всё никак не прибудут... зато пишут, что Супер-кот уже на месте! Странно, что только он. — Странно, в самом деле... — позабыв обо всём на свете, Маринетт бочком придвигается к лестнице, — ...мам, прости, я кое-что вспомнила. Мне надо срочно отправить Алье... то есть, Алья должна мне... короче, увидимся позже, да? — Девять тонн имбирного печенья в форме рождественских человечков... — бормочет мать, по-видимому, совсем её не расслышав. — И как он только туда свалился, ума не приложу...

***

Летящая над городом Ледибаг всю дорогу задаёт себе тот же самый вопрос. На улице безнадёжно стемнело, и несмотря на свою постоянную готовность к любым происшествиям, на остаток вечера у неё были другие планы. К месту событий съехались репортёры, так что гул возле набережной стоит похуже, чем во время школьной переменки. Огромный подсвеченный трейлер уже не в воде, но положение его всё равно неудачное — вероятно, он свалился с того самого моста, к которому мэр Буржуа уже много лет обещает пристроить ограждения. Пробившись сквозь толпу, Ледибаг наконец-то замечает Кота, мокрого с ног до головы и толкающего к помосту огромную машину с девятью тоннами имбирного печенья. — Стой, так не получится! — кричит она ему. — Давай спереди цеплять! — Леди?! — Кот вскидывает голову и машет ей. — Не прошло и года! — Я обещаю выслушать все твои жалобы сразу после того, как мы с этим разберёмся! Говорю же тебе, давай подцепим спереди! Странное всё-таки происшествие. На Бражника не похоже (Ледибаг надеется от всего сердца, что он слишком занят предрождественскими хлопотами где-нибудь в кругу семьи), да и крутых поворотов на дороге не наблюдается... Может быть, водителя что-то напугало? Легко скоординировав дальнейшие действия, они с Супер-Котом разворачивают трейлер на девяносто градусов, подцепляют его тросом под бампером и с громыханием волокут к берегу по диагонали. Только тогда Ледибаг замечает, что кабина пуста. — А где водитель?! — Не знаю, — говорит обеспокоенно Кот. — Я за ним уже нырял, но в темноте ничего не видно. Надеюсь, он выплыл... и, знаешь, не только это странно. — А что ещё? — Сладости расфасованы по герметичным упаковкам. Абсолютно всё, что есть в этом трейлере, защищено от воды. — Что? Но зачем?.. Водителю что, погадали на картах? Или речь идёт о какой-то хитроумной ловушке? — Для начала давай вытащим его! — командует Ледибаг, приготовившись тянуть. — На счёт три... — Три!!! — выкрикивает Кот и наваливается на трос своей нечеловеческой силой. Ледибаг едва удерживается на ногах, но вскоре присоединяется к нему, помогая всем, чем может. Вначале трейлер казался ненормально тяжёлым, но скоро им удаётся выволочь его на берег. Обессилев, Ледибаг бросает трос и опирается на кота, при этом чувствуя не только одышку, но и неприятную боль под рёбрами. Толпа репортёров бросается к ним, как вдруг прямо в глаза им бьёт яркий свет, неизвестно откуда взявшийся. «Всё-таки ловушка!» — только и успевает отчаянно подумать Ледибаг, но когда в следующую секунду по ушам её бьёт звук тромбонов и барабанной установки, а с неба, хлопнув в воздухе, осыпается блестящее конфетти, понимание покидает её забитую переживаниями голову. Музыка всё не стихает, а люди вокруг... задорно кричат и хохочут! — Дамы и господа, поприветствуйте!!! — раздаётся, перемежаясь с гудениям громного микрофона, смутно знакомый мужской голос. — Как и всегда, не-е-е-е-еподражаемые Ледиба-а-аг и Супер-Ко-о-от! — Что происходит?! — взвинчивается Кот, щурясь от света. — Обратите внимание, наши герои невероятно взволнованы! Неудивительно, ведь это было шоу Джастина Подставы, и я — её ведущий, Джастин Подстава! — Джастин... Подстава?! Ледибаг не верит своим ушам, хотя если бы она была чуть менее шокирована, то поняла бы, что это многое объясняет: и саму странную аварию, и отсутствие людей в кабине, и герметичную упаковку сладостей... Боль в груди стихает за одно мгновение. И всё, на что её хватает — это облегчённо рассмеяться вместе с аплодирующей толпой. Надо признать, так её ещё никто не разыгрывал; впрочем, о шоу Джастина Подставы она много слышала от Альи, хоть и не хотела смотреть его, так как была уверена, что постановкой являются и сами эпизоды. Когда сам Джастин — рыжеволосый молодой шоумен в аляпистой светло-зелёной куртке, — наконец, выходит к ним под свет прожекторов, с неба снова сыпется конфетти, а толпа разражается новым шквалом аплодисментов. — Всегда мечтал пожать вам руки! — смеётся Джастин, хватая Ледибаг за ладонь. — Вы, как всегда, были просто великолепны! — Погодите... так это что, розыгрыш такой? — дошло, наконец, до Кота. — Но... а как же... — Это не просто розыгрыш, — перебивает, ухохатываясь, Джастин. — Это — специальный рождественский выпуск моего шоу с лучшими людьми этого города! В этом трейлере находятся девять тонн восхитительных рождественских сладостей от нашего спонсора «Кенди-ди», и я имею честь торжественно объявить об открытии рождественского Подстава-банкета! — Подстава-банкета?.. — переглядываются Леди и Кот. — Подстава-банкет в честь наших героев! А ну-ка, ребята, открывайте трейлер! В небе гремит салют.

***

Вообще говоря, Ледибаг никогда не была любительницей больших шумих, но сегодня ей всё это чертовски нравится. Они с Котом раздают людям печенья и автографы, принимают подарки от поклонников, смеются, машут на камеру — наверное, любые неудобства можно стерпеть, когда чувствуешь себя до такой степени ошеломлённым, нужным и тронутым. Может быть, это от неожиданности. А может быть, потому, что раньше она считала, будто горожане воспринимают их с Котом работу как нечто само собой разумеющееся. Джастин на прощание пригласил их на одно ток-шоу, и это первый раз, когда Ледибаг и Супер-Кот возвращаются домой после миссии с горами подарков. — Да уж, сюрприз так сюрприз... — никак не отойдёт Кот. Они сидят на крыше, свесив ноги, и смотрят на сияющую благородным золотом красавицу Эйфи. — Я впечатлён. — И я, — улыбается Ледибаг. — Не представляю, как незаметно занесу домой все эти коробки. — Та же проблема! Придётся влезать в окно. — Но согласись, что плюсов в этой ситуации намного больше. Буду всю ночь читать трогательные письма от тех, кого я вдохновляю. — А я больше люблю открывать подарки. Вдруг попадётся что-нибудь, что я хотел... кстати, ты ведь участвуешь в «Тайном Санте»? Что хочешь получить в подарок? Улицы давно затихли под пологом ночи, так что тишина, зазвеневшая в воздухе из-за молчания Ледибаг, заставила Кота удручённо свести брови. — Считай, что я не участвую, — говорит она, наконец. — То есть, участвую, но... короче, забудь. — Что ты имеешь в виду? — Кот задумчиво чешет за ухом. — Значит, ты не получишь свой подарок? Но как это вышло? — Слушай, у меня было отличное настроение. Давай не будем о грустном, а? — О грустном?.. В смысле, хорошо, как скажешь! Но скажи хотя бы, о каком подарке ты мечтаешь? — Я мечтаю поужинать и лечь спать, — поддевает его Ледибаг, собирая свои подарочные коробки. — Пошли по домам, а? — ...хотя подожди, я знаю! Ты хотела укулеле, разве нет? — По дома-ам, кому говорят? Ещё увидимся. Но Кот, конечно же, ухмыляется от уха до уха. Потому что врать ему, как и кому-либо ещё, она попросту не умеет. — Всё с вами ясно, моя Леди, — быстро похватав свои коробки, последнюю он сжимает в зубах. — Ф пяфницу жду фебя на эфом шамом меште ф шефть вещера. — Вот как? И что здесь будет? — Не жнаю. Мошет, ещё офин Джафтин Пофстафа? Рассмеявшись, он подмигивает ей, хватает в свободную руку шест и улепётывает прочь, мелькая огрузневшим силуэтом над ночными крышами. Даже не попрощался, поганец, но на этот раз Ледибаг совсем его не винит: всё-таки подарочный пакетик в зубах — уважительная причина. Может, надо было сказать ему, что не стоит этого делать? Она даже не уверена точно, почему не смогла. Просто... он угадал. Просто ей показалось, что в эти последние мгновения его глаза, два зелёных фонарика с чёрным росчерком зрачка, блеснули отчаянной решимостью.

***

Наступил сочельник. Оказалось, Алья действительно поступила мудро, готовясь к «Тайному Санте» сильно заранее. К сожалению, Маринетт не всегда удавалось идеально распланировать время, а когда, вернувшись домой после жеребьёвки, она вскрыла конверт и прочитала «Хлоя Буржуа», на неё надавило ещё и чувство горького разочарования. Конечно, она всё равно постаралась. Оформила упаковку, собрала побольше сладостей, даже успела урвать в парфюмерном последние версаче — резковатый запах, но в целом приятный. А вот открытку писать не стала, обойдётся: несмотря на сложившуюся ситуацию, говорить с Хлоей ей всё ещё не о чем. Закончив с упаковкой, Маринетт набирает курьерскую службу, и в дверь почему-то звонят уже через пару минут. — Для Маринетт Дюпэн-Чэн, — говорит паренёк в фирменной рождественской одежде, протянув ей планшет с документами. Рядом с ним стоит новенький велосипед, обмотанный подарочной лентой. — Прекрасный выбор, мадемуазель. Получите поздравления от вашего тайного Санты. — Спасибо, — Маринетт ставит на документах свою подпись. — С наступающим Рождеством. Велик действительно выглядит потрясающе: у него шесть скоростей, ручные тормоза и чёрно-салатовая рама. Это сочетание забавно напоминает ей о Супер-Коте. Конечно, Маринетт помнит об условленной встрече с ним, поэтому за письмо садится немедленно — как только проводила курьера.       Дорогой Адриан,       Я, как всегда, не знаю с чего начать. Пожалуйста, не подумай, что я иду на какие-то большие жертвы, поступая так. Кроме того, я прекрасно понимаю, что этим ничего не решить. В каком-то смысле я делаю это ради себя, ведь это именно меня слишком удручает тот факт, что ты никогда в своей жизни не ездил на велосипеде. Как бы там ни было, ты заслуживаешь получить его на Рождество, пусть даже тебе придётся дождаться весны, чтобы на нём прокатиться. Amicalement.

***

«Привет, Адриан, прости за беспокойство, — пишет она в смс-сообщении. — С наступающим Рождеством. Пожалуйста, зайди в лаборантскую, когда у тебя будет время». Нажав «отправить», она трижды глубоко вдыхает, чтобы унять своё беспокойное сердце, а потом открывает лаборантскую ключом (который еле выпросила у школьного охранника) и ввозит велосипед внутрь, соображая, куда бы его поставить. Находит местечко у окна, письмо кладёт на раму... он ведь в любом случае будет рад, правда? На телефон приходит ответное сообщение. «Привет, Маринетт! Не поверишь, я как раз вспоминал о тебе. Тебя тоже с наступающим праздником! Прямо сейчас у меня есть некоторые дела, но чуть позже я обязательно туда загляну 😊» Маринетт заливается краской и почти плачет от счастья, но вдруг замечает время и быстро берет себя в руки. Вечно она опаздывает, а Кот её верно ждёт. Перед тем, как выбежать из школы, она возвращает ключ охраннику, посмеивающемуся в усы. На улице быстро стемнело, и кажется, что каждый угол этого города дышит предвкушением Рождества. Как будто кто-то всесильный, но крайне неоригинальный, нарочно всё так обставил. И каждый год — как всякий предыдущий и всякий следующий — Париж верит в Рождественскую сказку, в волхвов, принёсших дары Христу, в любовь, заботу и благодарность. Завершив превращение, Ледибаг взлетает к звёздам и долго парит над крышами, чтобы найти среди них одну — ту самую. С неё открывается замечательный вид на башню, но, разумеется, не это обстоятельство делает её особенной. Супер-Кота на месте не оказывается, но на самом краю поблескивает что-то небольшое и красненькое, вроде подарочной упаковки. И Ледибаг ещё долго, очень долго стоит на этой крыше под звёздами, держа в руках укулеле — неумело, но очень страдательно завёрнутое в блестящую бумагу.

***

Et quand tu seras sur ton beau nuage — Viens d'abord sur notre maison! Je n'ai pas été tous les jours très sage, Mais j'en demande pardon...