Дипломник

На улице пахнет свежестью. Чанёль застёгивает куртку до конца и непроизвольно передёргивает плечами, когда ветер успевает проскользнуть под куртку. Позади открывается дверь подъезда, и Ёль оборачивается, чтобы поздороваться с соседкой. Женщина отвечает взаимностью, параллельно закидывая сумку на плечо и пытаясь поправить шарф. Сегодня прохладно. Пак вздыхает, оглядывая пасмурное небо, и медленно двигается в сторону остановки. Выбраться из кровати в половину восьмого утра было тяжело. Особенно будучи прочно окольцованным чужими руками. Чан выбирался аккуратно, хотя можно было и не беспокоиться. Вообще эта ночь была сложной. Под утро, часов в пять, Бён проснулся и аккуратно, чтобы его не разбудить, сел на кровати. Ёль помнит, что приоткрыл заспанные глаза и перевернулся на спину, потому что всё затекло. И всё же постоянно закрывающиеся глаза позволили ему проследить за чужими действиями: Бён допил воду, сходил в туалет, на кухню и вернулся с новой бутылкой. Веки сильно жгло, поэтому Чанёль не стал испытывать себя дальше, а просто отвернул голову к окну и закрыл глаза. Мужчина какое-то время просто сидел на кровати, а потом обвил его тело руками и снова заснул. У Чанёля сработал внутренний будильник. Он не чувствовал себя отдохнувшим, но всё равно открыл глаза в 07:34 (судя по бёновским часам) и больше не смог заснуть. В любом случае, подняться в такую рань было плохой идеей. Ёль чувствовал, что его тело сковало тяжестью из-за неудобной позы во время сна, поэтому немного размялся после ванной на кухне. Легкий завтрак не особо удался, так что парень снова взбудоражен противным чувством голода. Подъехавший автобус почему-то не сразу открывает двери. Пак недоумевающе поворачивает голову к водительскому месту и вздёргивает бровь — только после этого створки открываются. Пассажиры выходят, а Чанёль наоборот забирается внутрь, оплачивает проезд и садится на сидение для инвалидов — единственные свободные два места. Стоять всю дорогу после такой ночи — самоубийство. Парень старается сосредоточиться на цели поездки, но на самом деле все его мысли забиты тем, что он видел ночью. Он не хочет об этом думать и старается изо всех сил, но произошедшее как бельмо на глазу мешает ему что-либо видеть впереди себя, как самый постыдный поступок, который никогда не сотрётся из памяти и будет мучить всю жизнь, как… Чанёль вздыхает и закрывает глаза, взывая к благоразумию. Нельзя отрицать увиденное, обесценивать и делать вид, словно ничего не случилось — тоже. Пак знает, что по возвращении домой он будет вынужден поговорить со своим парнем по поводу случившегося, и он примерно представляет его ответы-отмазки, но… хочется услышать совсем другое. Хочется честности и правды, какой бы она не была. Нужное место находится на несколько остановок раньше «университетской». Ёль выбирается из автобуса, проклиная узкие проходы у дверей, и с облегчением выдыхает. Полпути пройдено, сейчас главное сделать то, что нужно, и вернуться домой. В фотоателье его встречает женщина, стоящая за стойкой. Она улыбается ему и Пак не может не сделать то же самое, подходя с просьбой посмотреть, готов ли его заказ. И он готов. Парень расплачивается и не может сдержать внутри приятное ощущение, держа в руке конверт с фотографиями. Уже выйдя на улицу, он подходит ближе к стене здания и, прижав к боку трость, вскрывает упаковку. Достаточно вытащить уголок фото, как внутри уже всё пылает от необъяснимых чувств. Ёль знает: для Бёна это, может, ничего не значит и преподносить это как подарок бессмысленно. Это — для себя, ублажение своей души и сознания. Это напоминание о долгом пути, который они смогли преодолеть. Пальцы не вытаскивают глянец дальше — парень смотрит на цвета в уголке фото и мягко улыбается, заправляя его обратно в конверт. Идеально. Обернувшись вокруг себя, Чанёль цепляется взглядом за кондитерскую, а потом за подъехавший нужный маршрут. Здесь ездит много транспорта, так что следующий автобус ждать не обязательно. Ёль переходит через дорогу и входит внутрь, практически сразу замечая небольшой торт на прилавке. К счастью, денег хватает. Конечно, большая часть суммы принадлежит Бёну — это сэкономленные деньги, которые он давал на такси. Чанёль подходит к остановке как раз в тот момент, когда подъезжает нужный троллейбус. В квартире тихо. Ёль устало вздыхает, когда трость съезжает по стене на пол и грохочет на весь коридор. Опустив пакет на тумбочку, Пак с тяжелым стоном наклоняется за опорой и заодно расшнуровывает кроссовки. Стащив обувь за пятки, парень снимает куртку и направляется к кухне, не забыв про пакет. А Бён, оказывается, уже там: сидит в углу при открытом окне и курит не первую, судя по пепельнице, сигарету. Чанёль вздрагивает, заметив чужую фигуру, и закатывает глаза.       — Чего пугаешь? — спрашивает он, шурша пакетом. — Не рано проснулся?       — Нормально, — хрипло отзывается мужчина. Поставив чайник на плиту и достав кружки, парень полноценно оборачивается и обращает на него внимание. Без вздоха не обойдёшься — Бён выглядит максимально плохо и по большому счёту из-за того, что происходит в его голове, а не желудке. Чан подходит к мужчине и отставляет пепельницу на подоконник, затем полностью закрывает окно и садится на чужие колени. Мужчина, разумеется, этого не ожидает. От него ужасно тянет сигаретами — рядом с ним нечем дышать. Волосы у Бёна влажные и холодные, но это не останавливает парня, когда он решает вжать чужую голову себе в грудь. Он что есть сил обнимает чужое напряженное тело, зная, что вряд ли помогут какие-либо слова — у Бёна в голове разыгрались демоны, сейчас он их не отгонит.       — Как себя чувствуешь?       — Никак, — хрипит Бён, всё-таки обменивая окурок на крепкие взаимные объятья. — Почему ты не написал, что уйдёшь?       — Думал, ты ещё полдня спать будешь, — легко откликается Чан, поставив подбородок на чужой затылок. — А что? Ты меня искал? Мужчина напрягается до такой степени, что походит на статую. Его дыхание сильно замедляется, и когда он, наконец, позволяет себе сделать вдох — снова дышит равномерно. На мгновение Ёлю кажется, что Бён сделает вид, что он не слышал этот выстрел, сошедший с паковских губ.       — Кажется, я уже извинился перед тобой, но не уверен, что этого достаточно.       — Их было достаточно, — вздыхает Чан, погладив его по голове. — Зато моих усилий будет недостаточно для того, чтобы полноценно осмыслить то, что вчера произошло.       — Честно: я не хочу об этом говорить. Это всё в прошлом, больше такого не произойдёт. Этого и стоило ожидать. Парень отклоняется, но остаётся сидеть на его коленях. Бёна нельзя упрекнуть или на что-то надавить. Даже то, что они встречаются почти полгода, не является аргументом. Пак прекрасно понимает, что некоторые вещи должны остаться в тайне. Он устало разглядывает чужое лицо и осознает, что ничего со всем этим не сможет сделать. Возможно, ещё не дорос, а может быть не достиг той границы доверия, чтобы ему рассказали о видениях больше. Глаза Бёна смотрят прямо. Взгляд не такой, как обычно. Но стоит Паку положить ладошку на щеку и повернуть голову в свою сторону, как глаза немного теплеют. Бён выглядит виноватым и неуверенным. Он вздыхает и утыкается в его плечо лбом, вынуждая снова приблизиться и обнять его.       — Мне неважно, насколько ты был сломлен в прошлом, — произносит Чанёль, — мне важно, насколько ты сломлен, находясь со мной в отношениях. Если время не пришло, значит, время не пришло.       — Рядом с тобой я не чувствую себя сломленным, — слабо усмехается Бён, — скорее, выбитым из колеи. Были ситуации, которые тяжело перенести, но они уже отступают. Чанёль зачесывает чужие волосы и целует мужчину в лоб, поворачивая голову к медленно закипающему чайнику.       — Я вчера напугал тебя, да? — Пак поворачивается. — Честно.       — Отчасти. Из-за неожиданности, — кивнул Ёль. — Нужно было поговорить с тобой обо всём, но я доверился тебе и обесценил твои проблемы.       — Ключевая фраза «доверился тебе», — хмыкает Бён.       — Ключевая фраза «обесценил твои проблемы», — улыбается парень, снова поцеловав его в лоб. — Я больше не хочу видеть тебя таким. В том состоянии тебе что не скажи, что не доказывай, а всё впустую. Мужчина качает головой и прислоняет палец к его губам. Точно, договорились ведь не обсуждать. Чанёль со вздохом поднимается с чужих колен и становится перед Бёном.       — Мою шею и ключицы оккупировали твои губы, если что, — добавляет Ёль, стягивая водолазку. — Так что давай без сожаления и прочего ненужного нам бреда? Не хочу, чтобы глядя на меня, ты чувствовал себя плохо. А чужой взгляд всё равно тускнеет, обратив внимание на темные пятнышки. Чан поднимает его лицо за подбородок, вынуждая обратить на себя внимание, и крепко целует в губы.       — Кислятина, — кривится он. Бён смеется и снова тянется к нему.       — Сделай кофе, — просит он. Его лицо разглажено, уголки губ приподняты, но глаза выдают грусть и усталость.       — Ты рано поднялся, — произнёс Чанёль, отходя к плите. — Может, чаю и пойдем спать? Ты, кстати, отпросился с работы?       — Вчера написал заявление, так что у меня свободный день по семейным обстоятельствам. Всё равно там две лекции и зачет, который я и так им выставлю на следующей паре. Мужчина поднимается с места.       — Да, наверное, пойду посплю. Принесешь бутылку воды?       — Ты много выпил за ночь и утро, — замечает Ёль, выключая чайник, чтобы залить кипятком чай.       — Надо побыстрее оклематься. Чем больше выпью, тем быстрее отойду. Чанёль делает себе чай, отрезает кусочек торта и зажимает губами чайную ложку. Не забыв прижать к боку бутылку, он двигается в спальню. Бён лежит под одеялом, укутавшись со всех сторон. Ёль садится к нему боком, отдаёт воду и втыкает ложку в торт.       — С прошедшим тебя! — произносит он. Мужчина жмурится и делает вид, словно ему резко поплохело. Чанёль усмехается, когда чужая макушка скрывается под одеялом. Судя по всему, Бён будет спать весь день, поэтому парень включает ютуб и отламывает первый кусочек.       — Ну да, зачем переодеваться? Зачем есть на кухне? Зачем соблюдать тишину? — хмыкает мужчина, открывая лицо. Пак закатывает глаза.       — Отдыхай, дорогой, — по-доброму усмехается Ёль, — отдыхай. Парень протягивает руку к тумбочке, показательно забирает и подключает наушники, надевает один и нагло отправляет большую часть торта в рот.       — Давно такой грязи в кровати не было, — улыбается Бён.       — Постираем потом, — отмахивается Пак, взмахнув ложкой. — А ты спи давай. И он засыпает. Мужчина закрывает глаза и устало выдыхает. От него ужасно тянет сигаретами, у него всё ещё влажные спутанные волосы, и по-прежнему отпечаток невнятных эмоций на лице. Чанёль не знает, зачем заостряет на этом внимание. Он никогда не наблюдал за собой желания рассматривать спящих людей, но глядя на Бёна, это желание медленно пробуждается. Видео продолжает проигрываться, а парень медленно ест, рассматривая чужое лицо. Сам не знает, зачем, но это ощущение… потери и огорчения начинает душить его. Безусловно, Пак знал, что до его появления в чужой жизни, Бён пережил много тяжелых моментов. Он знает, что Бён стал пить, потому что у него было много проблем с собой, с семьёй, с жизнью, да и сам Ёль, к сожалению, оставил свой отпечаток, но это всё… независимые причины. Это причины, из-за которых он начал пить, из-за которых он не смог вовремя остановиться, но что, если Бён намеренно стал пить, чтобы Чанёль «появился» и проявил к нему благосклонность?.. О человеке нельзя знать всё — Чанёль это знает. Он понимает, что некоторые вещи не должны дойти до обсуждения, потому что обсуждать по факту нечего: Бён воспримет это как проявление слабости, как возвращение к травмирующим воспоминаниям, а Ёль не хочет причинять ему неудобства. Чанёль хочет, чтобы у его парня всё было хорошо. Впредь он не будет так относиться к сомнениям его мужчины, не будет думать, что Бён со всем справится сам, потому что он тоже человек и тоже может где-то не суметь побороться за себя. Пак корит себя за проявленное равнодушие, но понимает, что он должен был получить этот урок и теперь он хорошо усвоен. Он всё ещё закрыт, ничего не рассказывает, ничем не делится, потому что привык всё держать в себе. Возможно, дальше так и будет продолжаться, а может, через год мужчина сможет раскрыть хоть какие-то детали своей жизни. Пак не обижается, ведь знает, что иногда нужно о чем-то умолчать… Ёль доедает сладкое и встаёт с постели. Относит посуду на кухню, допивает чай и идет в коридор. Там, в кармане куртки, лежит конверт. Чанёль уходит в гостиную и раскрывает его там, доставая бёновские фотографии с февральской конференции и моря. Те самые замечательные фото, которые он сделал, пока обнимался с Бёном. Возможно, для кого-то они покажутся странными, ведь на них в основном видно Чанёля, но для самого парня это очень ценные фото. Здесь чувства, здесь эмоции, здесь история, здесь любовь. Он кладёт конверт на полку под журнальный столик и возвращается в спальню. Ему тоже хочется спать. Он просыпается после двух. Чувствует себя не очень хорошо из-за дневного сна, побаливает голова и ноет тело. Видимо, снова нужно разминаться. Бёна рядом нет и хорошо слышно копошение на кухне. Чанёль изо всех сил собирает себя по кускам и разминает ноги, чтобы хотя бы встать. Вряд ли ИнСон погладит его за это по голове, ведь ещё рано дополнительно нагружать ногу, но без этого он сейчас не поднимется с постели.       — Перестань курить, — устало стонет Чанёль, войдя на кухню. — Пожалуйста, Бэк. Мужчина сбивает пепел и оборачивается, чтобы взглянуть на него, привалившегося к дверному проёму. Парень специально кривит лицо, показывая эмоции, и мужчина поддаётся его просьбе, сразу же втаптывая окурок в опустевшую пепельницу.       — Выспался? — интересуется Ёль, обратив внимание на плиту. — Как себя чувствуешь?       — Выспался, — хрипло отзывается Бён, подходя к кастрюле. — Чувствую себя неважно, до завтра точно отойду. По-моему, там досрочный зачет и две лекции, если что, отпущу всех пораньше. Парень отклоняется от дверей и подходит к мужчине, сразу же укладывая руки на напряженные плечи.       — Что такое, Бэкхён? Почему ты такой холодный и каменный? Мм? Бёна хватает не больше, чем на минуту. Кажется, ему самому не по себе от этого молчания и методичного помешивания супа ложкой. Чанёль прижимается к нему сзади и аккуратно обнимает его поперек живота, прижимаясь к плечу щекой. Мужчина вздыхает, и Пак ощущает, как плечи опускаются, немного расслабляясь, но ответа не следует. Впрочем, и так всё ясно.       — Я думаю, то, что случилось, повлияло на тебя больше, чем на меня, — произносит Чанёль. — Мне не всё равно на то, что произошло, но давить на тебя вопросами я не буду. Мы это с тобой не забудем, но прямо сейчас я отпускаю эту ситуацию до тех пор, пока ты сам не будешь в состоянии поделиться со мной чем-нибудь. А ты не зацикливайся на этом, хорошо? Что было, то было. Надеюсь, ты сможешь успокоиться и принять произошедшее, не придавая этому большое значение.       — Я стараюсь, — слышится ответ, — через пару-тройку дней буду прежним, но сейчас немного непривычные ощущения. Ловлю флешбеки, прошлые чувства мешают мне вести себя нормально.       — Я тебя понял. Чанёль отнял голову от плеча и легонько прикусил чужую шею, усмехаясь тому, как дрогнуло плечо Бёна.       — Вообще-то, я тебе уже готовлю ужин, — слабо усмехается мужчина. — А я совсем не вкусный.       — Откуда мне знать? — смущённо шепнул Чан, едва касаясь губами шеи. — Я тебя ещё не пробовал на вкус. Бён выворачивается из его объятий и оборачивается. На уставшем лице незамедлительно появляется искренняя улыбка-ухмылка. Ну наконец-то! И всё равно, что Чанёль проигрывает сам себе: щёки-то у него красные. Снова смущается и снова проигрывает.       — И не попробуешь, — усмехается Бён. — Так что вместо меня тебя ждет обычный суп.       — Сойдёт, — смущённо выдавил Ёль, отходя к стулу. Мужчина тихо засмеялся и отвернулся обратно к плите. Чанёль уложил голову на сложенные руки и поднял на чужую фигуру взгляд. Вчера Чан думал, что это от неожиданности происходящего у него помутилось в рассудке, но сегодня он понимает, что просто не обращал должного внимания на чужое тело. На самом-то деле у Бёна действительно мощная фигура: он хорошо сложен, у него большие плечи, мощный корпус и сильные руки. Очень сильные руки, судя по тому, как он умело удерживал его под собой. Но при всем этом никаких отметин, кроме губ, нет — остались только воспоминания и предположения. Много предположений.       — А ты чем-нибудь занимался? — неожиданно спрашивает парень. — В школе же куча секций было, а в универе целые группы собирают по видам спорта.       — В детстве я много болел и был слабым ребенком, поэтому в школьные годы я старался избежать всех секций. В универе спорт — последнее, что меня интересовало, но на последних курсах и аспирантуре мне пришлось взять себя в руки и тщательно следить за своим здоровьем.       — А что было не так?       — Пока я пытался успевать учиться и работать одновременно — сильно похудел и заработал стабильно плохое самочувствие. А что? С чего вдруг вопрос?       — Ну… — разумеется, говорить о вчерашнем плохая идея, поэтому Ёль выдает такую фразу: — Ты сильный. Мужчина оборачивается на него, с усмешкой приподнимая брови.       — В самом деле? С чего вдруг такие «внушительные» выводы? «Вчера я ощутил на себе твою силу»       — Люблю наблюдать за тобой, — улыбнулся Ёль, — вот и всё. Бён молча покачал головой и вновь повернулся к плите. Выключив газ под кастрюлей, он достал одну глубокую пиалу и половник.       — Ты не будешь есть?       — Нет, я поем позже. Суп был слишком горячим, чтобы есть его сразу. Возможно, Бён бы и смог его сразу начать есть, как он обычно это делает с кофе, но Чан никогда не пылал желанием отхватить кипятка. Мужчина остался на кухне. Его взгляд прикипел к улице, опуская спокойную тишину между ними. Пак перемешал содержимое пиалы ложкой и вздохнул, поднимая на своего парня взгляд.       — Что нас ждёт дальше?       — В глобальном смысле? — не отрывая взгляда, ответил Бён.       — Я живу сегодняшним днём, — хмыкнул Ёль, — но меня интересует ближайший месяц. Май быстро закончится, а мне нужно успеть окрепнуть и заняться дипломом с практикой.       — Завтра поговорим с ИнСоном, — задумчиво откликнулся мужчина, — а по поводу учёбы не переживай: проверю файлы на ноуте и флешках — у меня должны были остаться электронные версии отчетов, а если нет, то придётся покопаться в «мусорнике» и привести всё в порядок. Диплом… теория полностью готова, второй раздел я написал наполовину, но если ты приложишь руку, то к концу месяца он будет готов. Чанёль с готовностью кивнул:       — Я не знаю, что предлагать в третьем.       — Подсмотришь в других дипломах, я покажу тебе парочку, — пообещал Бён. — Статья была твоей апробацией, если ты забыл, так что переживать смысла не вижу.       — Боже, чем же я расплачиваться с тобой буду? — наигранно вздохнул Ёль. — Всё за меня делаешь…       — Кушай, Чанёль, кушай, — улыбнулся мужчина, — а об оплате мы позже поговорим.