Дипломник

Жарко. По виску скатывается капля пота. Тело горит. Чанёль стонет, запрокидывая голову. Пальцы путаются в чужих волосах, пытаясь сильнее приблизить мужчину, хотя ближе некуда. Бён опаляет грудь жаром, прикусывая кожу, и парня выгибает в чужих умелых руках. Чувства накаляются до предела, и нельзя не заметить появившуюся дрожь в бёдрах и судорожно вздымающуюся грудную клетку. Ладони жгут его кожу, вызывая шипение и редкие вскрики, заглушаемые ладонью. Ёлю нестерпимо хочется кончить, чтобы отстраниться от мужчины, но тот рвёт его на куски, оказываясь всё ближе и ближе. Он без единого звука выжимает из него всё и смотрит с пугающей жаждой в глазах. Пак лишь единожды опустил на него взгляд и едва не задохнулся от движения пальцев в анусе, резко прижимая ладонь ко рту. Щёки буквально горели от смущения и смутного желания получить ещё больше. Рот никак не хотел закрываться, издавая протяжные звуки вперемешку со скулением и неожиданными даже для самого парня вскриками. Ладони всё жгли и жгли. Чанёль с умоляющим взглядом пытался отстраниться, хотя и так вжался спиной в невысокое изголовье кровати и холодную стену.       — Я не могу больше, — качнул головой парень, слабо упёршись ладонью в чужое плечо.       — Ти-ише, — тихо протянул хриплый голос. Руку подняли под локоть и закинули за чужую шею. Чан едва открыл рот, чтобы попросить остановить всё это, но Бён накрыл его губы поцелуем. Пак не знал, чего хочет больше: отстраниться или приблизиться. Он всегда был слишком чувствительным, и сейчас это играло против него, потому что он ещё не понимал, как можно проконтролировать реакцию сознания и тела. Оно ему не подчинялось, дёргалось как на иголках от одних только поглаживаний! Низ живота уже давно сводило судорогой, но он никак не мог кончить из-за Бёна, удерживающего его от спуска. Сердце, казалось, сходило вместе с ним с ума. И дело даже не в тяжелом частом дыхании, вызывающем едва заметное головокружение, а в массе чувств, обрушившихся на него. Ёль не знает, что такое сенсорная перегрузка, но ему кажется, что совсем скоро она обрушится на него и он просто потеряет сознание от того, насколько много было Бёна и снаружи и внутри него.       — Пожалуйста, я не могу, — всхлипнул Ёль в чужие губы, — пожалуйста, Бэкхён. Я… дай мне минуту! Даже при всём желании парень не смог бы выбраться из ловушки, в которой оказался. Их обнаженные бёдра практически соприкасались, рука под поясницей подтягивала к себе, а вторая тягуче поглаживала набухшую простату. Дыхание срывалось. Ёль высунул язык, чтобы облизать мгновенно пересохшие губы, как случайно задел чужую — насколько Бён был близко. Чанёлю некуда было деваться: едва он попросил о передышке, как мужчина нетерпеливо нажал на простату, и тело мгновенно отозвалось на импульс, вынуждая выгнуться и зажмуриться от переполняющего тела жара.       — Посмотри на меня, — едва различимо услышал Ёль. — Ну же, Чанёль, я хочу, чтобы ты на меня посмотрел. Парень раскрыл невидящие от пелены глаза, еле поняв, куда обратить взор. Его выгибало в чужих руках. Хотелось дойти до конца, перестать испытывать уставшее изнеженное тело, но Бён… Приоткрытые губы снова накрыли другие, увлекая в короткий поцелуй-укус, а сфинктер нехотя растянулся под давлением третьего пальца. Чан, задыхаясь, со всхлипом запрокинул голову и сразу почувствовал, как шею обожгло губами. Бён прикусил кожу, и Ёль громко вскрикнул, вынуждая мужчину дрогнуть. Чёрт, он едва не кончил без рук!       — Ещё, — жарко выдохнул он, — укуси меня. Пожалуйста, я сейчас… А! Мужчина аккуратно двигал пальцами, продолжая удерживать его на месте, обхватив за спину.       — Ты такой чувствительный, — шепнул Бён, коротко поцеловав в скулу. — Такой шумный и яркий… Щёки обожгло смущением. Чанёль непроизвольно поцарапал чужую спину и дрогнул, услышав шипение. Вытянув пальцы из волос, Ёль упёрся ладонью в кровать и вздохнул, поняв, что бёдра уже стали ощутимо ныть от долгого пребывания в неудобной позе. Едва он предпринял попытку поерзать, чтобы разогнать кровь, как тело буквально подскочило от неожиданного касания к простате.       — А вот сейчас это был не я, — хрипло засмеялся Бён. — Хочешь сменить позу?       — Я хочу кончить, — едва не прохныкал Чанёль.       — Потерпи ещё немного, — попросил мужчина, — Чанёль может потерпеть?       — Я сейчас сойду с ума или отключусь, — всхлипнул Ёль, замычав от неожиданного касания к простате, — тебя слишком много! Я не… не понимаю, как всё это удержать…       — Ты такой растерянный, — Чанёль застонал от того, насколько довольным был чужой тон, — я могу кончить прямо сейчас от одного твоего вида. Ты бы себя видел, малыш… ты создан для секса. Ты великолепен. Парень зажмурился от удовольствия. Смущение быстрее разгоняло кровь по венам. Пак с удивлением вперемешку с ужасом понял, что член дёрнулся от чужого тона и похвалы. Он никогда бы не подумал, что это может возбуждать настолько сильно! Он так редко слышал от других похвалу, что теперь она… заставляет его прикусывать губы и выгибаться от удовольствия.       — Бэкхён, пожалуйста, — выдохнул парень, — давай закончим, умоляю. Я больше не могу! Мужчина поднял предплечье с поясницы выше, чтобы упереться им в стену и перевести на него вес. Ёль инстинктивно выгнулся, слепо доверившись чувствам. Из-за того, что Бён сидел между его ног, закинутых на бёдра, двинуться было невозможно. Мужчина вытащил пальцы и приблизился к нему, полноценно соприкасаясь пахом, чтобы в одно мгновение захватить их члены ладонью.       — Как же ты хорош, — шепнул Бён. Член с силой запульсировал в чужой руке, заставляя парня всхлипнуть и уткнуться затылком в стену. Мужчина приподнялся, продолжая с одобрением описывать реакцию тела на чужие слова. Чанёль заскулил, не зная, куда деваться: ноги так и норовило свести, но чужие бёдра мешали даже немного двинуться; пальцы непроизвольно сжались на чужой спине, впиваясь в кожу.       — Ты так близко, — всхлипнул парень, приоткрывая затуманенные глаза. — Пожалуйста, Бэк… мне нужно немного. Пожалуйста, — хныкал он.       — Нетерпеливый, — цокнул Бён, тягуче медленно проведя ладонью вверх. Ёль непроизвольно глубоко вдохнул, практически ощутив приближение оргазма. — Помнишь, ты хотел знать, что я представляю? Парень не сразу понял, что нужно отвечать, запутавшись в накаленных до предела ощущениях и нервах.       — Да, да, да, — едва различимо пробормотал он, пытаясь поддаться бёдрами вверх.       — Прямо сейчас я думаю о том, как сильно ты бы смог сжаться вокруг меня, если бы я был внутри тебя. Каким бы ты был узким и горячим внутри, и влажным снаружи, кончающим без рук, — щёки снова опалило жаром, и Ёль немного нахмурился от навалившегося возбуждения от чужого признания, растворяясь в хриплом низком голосе.       — Бэкхён, — всхлипнул Ёль, сильнее выгибаясь, чтобы снова попытаться двинуть ноющими бёдрами.       — Стонущий и кричащий от удовольствия, краснеющий от смущения, прямо как сейчас, с затуманенными приближающимся оргазмом глазами и телом, которое откликается на мой зов от любого касания… Парень завыл, выгибаясь, когда ладонь ослабила хватку и, наконец, ускорила движение, позволяя парню излиться. Чанёль даже не понял, что вскрикнул, следом захлёбываясь протяжным стоном удовольствия. Бён продолжал медленно двигать рукой, с шипением ощущая, как Ёль расслабляет тело и руку, впившуюся в спину, оставляющую полосы. Пак измождённо прохныкал и неохотно встретился с чужими губами, лениво целуя мужчину. Бён аккуратно вытащил из-за его спины руку и упёрся предплечьем в стену, полностью переводя на него вес тела. Они разорвали поцелуй и уставились друг на друга взглядом, полным игривого удовлетворения. Губы непроизвольно попытались разъехаться в улыбке, но Ёля затопило смущение, и он с силой сжал их, сморгнув пелену.       — А ямочку всё равно видно, — усмехнулся мужчина. Подняв лицо пальцами за подбородок, он коротко поцеловал его в щеку и полноценно отстранился, расправляя затёкшие плечи. Чану даже двигаться не хотелось. Он со стоном согнул ноги в коленях и ухватился за больное бедро ладонью, с силой сжимая под яркий импульс:       — Господи Боже… Ёль, судя по своим ощущениям, хорошо представляет, что его парню не хотелось бы подрываться с места, но он всё же делает это. Пока мужчины нет в комнате, Чан с шипением сдвигает ноги и тянет руку к тумбочке. Неаккуратно вытащив пару салфеток, он вытирает сперму с живота и комкает их, отбрасывая обратно. Вот сейчас уже становится больнее, но Ёлю совершенно не хочется теряться в неприятных ощущениях из-за растекающегося удовольствия в теле и поездки в компанию. Мужчина возвращается со стаканом воды и новой упаковкой таблеток. Пак не глядя сгребает с тумбочки остальные пластинки и выдавливает таблетки себе на грудь, чтобы потом одним махом закинуть их в рот и с трудом проглотить.       — Сильно болит? — Ёль перевел уставший взгляд на мужчину. — Их нужно пить с промежутками, а ты…       — Так быстрее, — качнул головой парень, — конечно, может случиться реакция, но будем надеяться, что всё обойдётся. Бён ложится рядом с ним на кровать, но боком, и упирается ладонью в висок. Пак буквально ощущает чужой взгляд на своём лице, но сейчас не хочется не то что двигаться — даже говорить. Чанёль расслабляет тело в ожидании отхода волны неприятных ощущений, он старается сосредоточиться на тягучей неге и распространяющейся усталости.       — Может, останешься дома?       — Отчёт, — напоминает Ёль, — печати и подписи — мы ведь вчера говорили об этом.       — Ты устал, твоя нога болит, и у тебя под боком есть всесильный я, который может без проблем разобраться со всем этим самостоятельно.       — Тебе не кажется, что это уже наглость: мало того, что я ни дня на практике не провёл, так ещё и мой научрук будет ставить вместо меня печати?       — Это мои знакомые, Чанёль, у них не возникнет лишних вопросов. Мне и не такое приходилось делать ради своих дипломников. Парень усмехнулся:       — Что-то противозаконное?       — Может быть, — хмыкнул мужчина, наклоняясь, чтобы коротко поцеловать его. — Солнце, я серьёзно. Ты можешь остаться дома, а я поеду и разберусь со всем, как только закончу с работой.       — Не настаивай, — попросил Ёль, приподнимаясь на локтях. — Я выдержу. Бён тяжело вздохнул, показывая, как его напрягли слова. Мужчина сел на кровати и взглянул так, словно говорил «ну смотри, я тебе предлагал».       — Что? — недоумевающе вопросил Ёль.       — Ничего, — качнул тот головой, — просто надеялся, что ты примешь моё предложение. Только взгляни, какой неравноценный обмен: меняешь мягкую кровать, неспешный душ и завтрак на сборы в спешке, автобус, стресс в компании, знакомство с руководством…       — Я тебя не узнаю, — прищурился парень. — Ты чего, Бэк? Я и так тебя загрузил своими проблемами! Я не маленький и справлюсь со всем этим.       — Конечно, малыш, — улыбнулся Бён. Ёль закатил глаза, и мужчина коротко поцеловал его в губы, следом поднимаясь с кровати.       — Я поставил чайник и достал твой завтрак из холодильника. Тебе стоит поспешить, — Бён поднял часы с тумбочки, со вздохом отмечая 08:38, — и накинь, наверное, куртку. Погода что-то испортилась. Чанёль героически сдержался от хныканья и медленно поднялся с кровати, сразу подходя к окну. Пока мужчина копался в шкафу, выбирая им одежду, Пак сильнее отодвинул штору и открыл окно на проветривание. На улице было пасмурно: небо затянуло серыми облаками, но кое-где вдалеке виделись проблески света. Ветер тоже присутствовал, судя по деревьям, но в окно, почему-то, почти не задувало. Мужчина бросил ему в руки бельё, на кровать брюки, а на дверцу шкафа выглаженную белую рубашку, сделав выбор за него. Ёль ничего против не имел, потому что самому выбирать не хотелось, да и время поджимало, ведь дорога до компании займёт значительно большее время, чем до учебного корпуса. Скользнув взглядом по чужой спине, Пак вспыхнул и невольно сжал пальцы в кулак.       — Вот дерьмо, — цокнул он, — извини, я тебя поцарапал! Бён обернулся на него, мельком нахмурившись, но после осознания сказанного приподнял уголок губ и отвернулся обратно к шкафу. Так ничего и не сказал! Чан смущённо выдохнул, потерев щёку, и захромал к выходу из спальни, чтобы снова принять душ. И всё же, мужчина не смог смолчать:       — Ты был великолепен. Хлопнув себя по лицу, Ёль вышел в коридор под чужой смешок. И только войдя в кабинку, он смог отпустить прикушенную от неловкости губу. Конечно, хотелось бы и правда полежать на кровати, спокойно дать себе отдохнуть, ни о чем не переживая, но перекладывать свои обязанности на Бёна недопустимо. Он и так попросил его дописать диплом, не говоря уже о другой многоразово протянутой руке помощи. Пак понял, что обнаглел, когда его мужчине пришлось засиживаться с его дипломом до поздней ночи, ведь времени осталось очень мало, а его ещё нужно распечатать, сшить, сделать презентацию, написать доклад… Утро этого дня могло быть совершенно иным. Ёль не совсем чётко понимал, как осмелился предложить мужчине близость, но Бён не отказался. Обычно он удерживает его от подобных моментов, а сегодня буквально пытался выжать из него все силы! Это было настолько необычно, что парню даже стало страшно за свою задницу в будущем. Если уже сейчас обычная дрочка и стимуляция простаты превращается в бесконечное скуление и желание прекратить и тут же возобновить пытку, то что будет, когда Бён займётся с ним полноценным сексом?! Мужчина медленно стал раскрываться, показывая, каким может быть в постели, и это жутко заводило неопытного Пака, потому что… Боже, Чанёль и правда был полным профаном, но впитывал всё как губка, даже не пытаясь ориентироваться во всем том, что ему предоставлял мужчина. Бёна и правда было очень много, и сейчас Ёль чувствовал себя выжатым из-за того, как много эмоций испытал во время близости. Касания рук и губ, соприкосновение кожи, раскрытые бёдра и пальцы внутри делали его оголённым. Парень чувствовал себя одним сплошным комком нервов, который реагировал на каждый чужой тяжёлый выдох, шумный вдох, слово, взгляд… Бён управлял им так, словно уже наперед знал, что может свести парня с ума, и от мысли об этом Чанёль чувствовал, что снова начинает возбуждаться. Качнув головой, он выключил воду и вышел из кабинки, хватаясь за полотенце — нельзя забывать, из-за чего он поднялся с кровати! Когда Чанёль вышел из ванной, в спальне натурально пахло дождём. Ёль непроизвольно повернулся к мыслям о поездке к сестре своего мужчины и задался вопросом, как она там. Но мысли свернули в другое русло, как только он заметил время на телефоне. Схватив брюки с постели, Ёль по возможности быстро надел их, затем снял с вешалки рубашку и набросил на плечи, мигом застёгивая пуговицы.       — Ну где ты там? — крикнул Бён. — Иди завтракать! Плюнув на сборы рюкзака, Чан двинулся на кухню, по пути встречая мужчину со словами «всё на столе». Мужчине тоже нужно было привести себя в порядок, но не к спеху. У него было намечено несколько консультаций с дипломниками и подготовка к государственному экзамену. Ёль перемешал мюсли, забросил в пиалу заботливо порезанные фрукты и принялся за еду. К тому времени, как парню нужно было выходить, мужчина вышел из спальни в одних домашних штанах. Чанёль озабоченно проследил за каплями воды, стекающими с волос по шее, и облизал губы.       — Хорошо подумал? — вновь принялся отговаривать Бён. — Может, останешься? С радостью уделю тебе оставшееся время, — подмигнул он. Ёль с такой тяжестью вздохнул, что сразу стало ясно, как сильно он хочет остаться дома, но он должен был это сделать. Парень плюхнулся на стул, чтобы надеть кеды, и почувствовал, как позади него на стул поставили явно заполненный рюкзак.       — Договор, отчёт и дневник практики в папках и файле, флешка с паспортом и наушниками в том же отделе. На всякий случай я положил проводник. Деньги в бумажнике. Ради бога, возьми такси, когда будешь возвращаться домой, хорошо? — настойчиво попросил Бён. — Хватит сбивать ноги в общественном транспорте. Ты нужен мне живой и невредимый. Чан всунул концы шнурков в обувь и встал с места, чтобы отблагодарить мужчину коротким поцелуем. Надев кожаную куртку, он забрал из чужой руки телефон, закинул рюкзак на плечи и протянул ладонь к трости.       — Ты будешь дома, когда я вернусь?       — Думаю, да, — кивнул мужчина, — быстро разберусь с дипломниками, а подготовку возьму на дом. После сессии моё присутствие в корпусе не так важно. В любом случае, если вызовут на работу, путь займёт минут двадцать — не так уж много.       — Я напишу, как доберусь, — пообещал Ёль. Снова соприкоснувшись губами, парень окинул Бёна неуверенным взглядом и попрощался, выходя из квартиры. Пока он дожидался лифта, на периферии сознания проскользнула мысль о том, что, возможно, всё-таки стоило не выходить из дома. Может, это не просто так Бён отговаривал его от поездки? Вдруг случится что-то плохое?.. Ёль качнул головой, выбрасывая глупые мысли, и вошёл в кабину, уверенно нажав на нужную кнопку. На улице пахло свежестью и дождём. Глубоко вдохнув, парень проверил время и двинулся к остановке, надеясь встретить нужный автобус. К сожалению, путь включал в себя пересадки. Чанёль забрался в транспорт и со вздохом отметил, что он перегружен. Оплатив проезд, Ёль пропихнулся в угол и застыл там, принимаясь считать автобусные остановки. Вчера он добивался от мужчины детального объяснения пути, потому как район компании ему был неизвестен. Чанёль вышел через пятнадцать минут. На часах уже было 09:49, а ему назначено на половину одиннадцатого. Парень обошел остановку и двинулся к перекрестку, усомнившись в своей способности пройти через дворы дома, чтобы добраться до автостанции. Она должна была находиться немного ниже остановки. Как сказал мужчина, медленным шагом минут за пятнадцать можно дойти. Ёль дождался зеленого цвета, и поток людей вместе с ним хлынул на переход, едва ли не сталкивая всех друг с другом. Чанёль с удивлением отметил, что был напряжен, пока не перешел дорогу. Видимо, глупая мысль в лифте всё же оставила свой отпечаток в сознании. Уже на станции Чанёль окончательно расслабился, потому что без проблем забрался в автобус, оплатил проезд, да ещё и последнее сидячее место занял! Когда огласили нужную остановку, несколько молодых людей вместе с ним поднялись с мест и двинулись к дверям. Вот такой небольшой группой они и добрались до большой территории компании. И всё же, он вошёл последний, поэтому к стойке подошел чуть позже. На входе за стойкой их встретила приветливая женщина, которая быстро разобралась с каждым студентом: проверила договор, запись в журнале, предупредила секретаря начальника нужного отдела и дала карточку с нужным этажом и номером кабинета. Пока она уделяла внимание ребятам впереди, Чанёль имел возможность отправить смс Бёну и рассмотреть просторный светлый холл первого этажа. Прямо напротив двери была широкая лестница, ведущая на этаж выше, а по обе стороны от неё лифты, которые постоянно кем-то использовались. Парень не волновался до тех пор, пока к нему не обратилась администраторша. Пусть она и была вежливой, Ёль всё равно не мог отделаться от нервного проглатывания части слов. Сердце стало биться быстрее, когда он с остальными ребятами вошел в лифт и нажал на нужную кнопку, замирая в неловком ожидании. Он был вторым, кто вышел в просторный коридор. Чан огляделся: в одной стороне несколько сотрудников стояло около кабинета, обсуждая что-то связанное с документами, такая же парочка стояла около кофейного автомата, в другой стороне было несколько открытых дверей, из которых доносились разговоры на повышенных тонах, но это явно была не ссора, а бурное обсуждение какого-то проекта. Глянув на номер первого же попавшегося на глаза кабинета, Чанёль двинулся вправо и не прогадал, через пару комнат замирая около раскрытой двери приёмной начальника отдела. Он постучался и поклонился, когда молодой мужчина поднял на него взгляд. Что ж, во-первых, было неожиданно встретить секретаря-мужчину, а во-вторых настолько открытого и приветливого, как этот. Ёлю даже объяснять ничего не пришлось: секретарь кивнул, попросил его подготовить всё необходимое сразу же, чтобы не задерживать руководство, дождался согласия через телефон-селектор и двинулся к двери. Чан мельком взглянул на табличку, напоминая себе, что руководителя зовут господин Хан, и вошёл в комнату. Секретарь представил его и сразу вышел, оставляя их наедине. Кабинет был прямоугольным, и он заканчивался практически около двери. Ёль повернулся вправо и поздоровался с поклоном, поднимая взгляд на мужчину в возрасте. Тут было не так просторно, как представлял Пак: рабочий стол был огромным и имел форму английской буквы «T», к нему были приставлено множество стульев, позади начальника отдела стоял широкий в потолок стеллаж с разными папками и сейфом, был угол с несколькими небольшими креслами и журнальным столиком, но в основном комната была загромождена именно столом для проведения конференций или совещания. Господин Хан протягивает руку, и Ёль подходит ближе к мужчине, чтобы аккуратно опустить нужные листы и дневник практики.       — Как самочувствие? Выздоравливаете, Чанёль? — тихо поинтересовался мужчина, доставая новую ручку из упаковки.       — Я пытаюсь, — замялся Ёль, — таблетки, терапия… трость вот.       — Это радует, — безучастно произнёс мужчина. Чан нахмурился, недоумевая от произошедшего диалога и последующего тяжёлого вздоха руководителя.       — А какое сегодня число? — бездумно спрашивает мужчина, протягивая руку к календарю, но Чан опережает его, проследив за чужим движением:       — Двадцать седьмое мая.       — Точно. Сердце, до этого колотившееся, как ненормальное, неожиданно ухает и замирает. Чанёль чувствует, как кровь отхлынула от лица, и опасно покачивается, сжимая ладонью рукоять трости. Глаза прикипают к фотографии в рамке около небольшого перекидного календаря. Пак не видит мужчину и женщину — родителей — а только взрослого парня, стоящего рядом с ними. Правда перед глазами не улыбающееся лицо, а покрывшееся ссадинами с глубоко треснутой губой; перед глазами тело, замершее на вытяжке, перебинтованная рука… Чанёль с огорчением моргает и кривится, ощущая, как сбившееся с ритма сердце начинает больно стучать, словно пытается разбиться о каркас ребер.       — Это мой сын Чжэун, — неожиданно произносит мужчина, — насколько я знаю, Вы приходили к нему пару раз, верно? Чанёль опускает взгляд и понимает, что господин Хан смотрит прямо на него. Ёля словно отбросило на несколько месяцев назад, и глупая вина поднимается в сознании, чтобы оглушить. Парень напоминает себе, что не виноват, что не мог предугадать траекторию удара, но глупое, глупое, глупое сознание обжигает его. Горло сжимает тисками, и всё, что парень может выдать, это:       — Да, я… Мужчина кивает, словно позволяет ему замолчать. Он снимает очки и потирает глаза пальцами, откидываясь на спинку кресла.       — Он… — Чанёль неоднозначно шевелит пальцами, словно это позволит понять конец предложения, — как? «Он жив?»       — Пришёл в себя, разговаривает, но не двигается и вряд ли задвигается в ближайшем будущем.       — Мне очень жаль, — севшим голосом отвечает Пак. Мужчина хмурится. Смотрит с едва различимым недоумением, но всё же больше с усталостью.       — Да, мне тоже жаль, что таким молодым людям пришлось пережить такие сложности, но всё преодолимо. Я рад, что мой сын жив — это самое главное, а остальное… уверен, мы сможем поставить его на ноги через какое-то время. Чанёль возвращается взглядом к фотографии и с силой поджимает губы. Руководитель со вздохом выпрямляется и ставит подписи с печатью, после чего самостоятельно складывает всё обратно в файлы, хотя совершенно не должен это делать, и оставляет на краю стола.       — Спасибо Вам, — отмирает Ёль, опустив глаза на листы, — Вы очень многое сделали для меня, позволив не появляться на практике. Это было очень… кстати. Ещё раз спасибо Вам, и, если Вас не затруднит, передайте Чжэуну мои пожелания скорейшего выздоровления… и извинения, — выдал он, не успев прикусить язык. Господин Хан нахмурился.       — Извинения? За что? Сперва Чанёль замялся, а потом в голове прозвучала фраза «если начал, то договаривай» бёновским голосом, и он сдался:       — За то, что он принял большую часть удара. Мужчина неверяще уставился на Пака и медленно поднялся из-за стола.       — Забудьте, — произнёс он. — Мы рады, что он жив, и Вы порадуйтесь. Не надо винить себя за то, что обошли моего сына не с той стороны. Никто не знал, что всё так случится.       — Извините, — смутился Чан, поспешно сгребая свои документы, — я не должен был всё это вываливать на Вас, господин Хан. Ещё раз большое Вам спасибо! Надеюсь, Ваша семья выдержит сложности. Неожиданно мужчина положил ладонь на плечо, вынуждая поднять неловкий взгляд.       — Спасибо за пожелания, Чанёль. Надеюсь, у Вас тоже всё будет хорошо. Передавайте господину Бёну привет.       — У меня уже, — смущённо заверил Чан, — обязательно передам. До свидания, господин Хан. Парень выходит из кабинета в таком состоянии, что едва не забывает попрощаться с секретарём. Он бездумно двигается к лифту и тяжело выдыхает, нажав на кнопку первого этажа. Собственная нога кажется до такой степени тяжёлой, словно грозится пробить собой все этажи. Пак едва удерживает прямую спину до выхода из здания, но как только покидает территорию компании, его плечи сгибаются. Да и сам он едва удерживает себя на ногах. Кажется, сегодня у него эмоциональный кризис. Сил не осталось ни на что. Он не мог думать о долгом пути к дому: вытащил бумажник из кармана куртки, проверил предполагаемую сумму и вызвал такси, застывая у дороги. В голове прокручивается разговор в кабинете, затем медленно мысли касаются сегодняшнего утра и Ёль хмурится. Хмурится, потому что Бён не мог не знать о том, что творится в жизни его знакомого. Чанёль чувствует себя эмоционально разрушенным всю дорогу до дома. Да, ничего страшного не произошло! Подумаешь, его всего лишь столкнуло в пропасть! Он всего лишь вспомнил о человеке, который до сих пор страдает в больнице, а Чан уже имеет возможность двигаться, да ещё и в драки влезает! Каков идиот. Боже, чем он заслужил такое вознаграждение?! В последние недели Ёль наплевательски относился к своему самочувствию, пусть и исправно принимал препараты с терапией, но морально он знал, что всё обойдётся, что всё будет нормально в конце концов! Страх отступил, потому что он хоть и с сомнением, но всё равно полез в драку, да и вообще стал влипать в странные ситуации. Только сейчас, когда его вернуло к марту, он осознал, насколько сильно ему повезло. И теперь он не уверен, что заслуживает такого упрощённого выздоровления. Оплатив проезд, Ёль выбирается из такси и даже не оборачивается на парковку, чтобы понять, дома ли Бён. Парень входит в подъезд, вызывает лифт и достаёт ключи из кармана куртки. Щелчок. Он выходит в квартиру, закрывает дверь и бросает ключи на тумбочку, следом опуская на неё свои документы и телефон. Бён появляется в поле его зрения как раз в тот момент, когда Чан бросает рюкзак на стул. Видимо, он недавно приехал: на нём наполовину расстёгнутая рубашка, затянутые ремнем брюки и нет пиджака. Мужчина быстро понимает, в каком он настроении, и со вздохом прислоняется плечом к стене.       — Ты знал, — бессильно пробормотал Ёль, — поэтому не хотел, чтобы я поехал, поэтому ты без возражений принял предложение утром и выжал из меня все силы, чтобы я даже двинуться не мог, да? Ты… ты знал.       — Знал, — подтвердил Бён, — и потому пытался оградить тебя от ненужных чувств. Память ещё свежа на предмет необъяснимой вины с твоей стороны.       — Хан был в баре в тот вечер? На твой день рождения.       — Нет. Я ездил к нему накануне. Чанёль кивнул и не торопясь стянул с себя куртку, следом укладывая её на верхнюю полку шкафа.       — Он передавал тебе привет, — вспомнил парень. Бён вздохнул так, словно невозможно было что-то терпеть в поведении Пака.       — Что тебя мучает, Чанёль?       — Мое отношение к тому, что я легко отделался и обесценил то, через что мы прошли, — признался парень, присев на стул, чтобы развязать шнурки. — Сейчас у меня другие проблемы, я почти не думаю о себе, а если и думаю, то с раздражением отмечаю, что хотел бы уже избавиться от всего этого. А Чжэун до сих пор находится в больнице, и его родители рады тому, что он хотя бы остался жив, не говоря о том, что они наверняка хотели бы видеть его двигающимся! А мои родители… Чан едва не задохнулся сожалением. Поперхнувшись словами, он выпрямился и тупо спихнул кеды носками с пяток. Бён опустил ладонь на его плечо и сжал крепче нужного, заземляя, возвращая в реальность из не радужных мыслей.       — Опустим проблему с родителями, — отметил он, — а относительно всего остального скажу вот что: я наоборот рад, что ты отпустил эту ситуацию со здоровьем и стал лучше себя чувствовать. Вечный негатив ни к чему хорошему не приведет. Тебе нужны были положительные эмоции, и когда ты стал их замечать вокруг, жизнь перестала быть несправедливой и нестерпимой. Ты заслуживаешь выздоровления и ты ни в чем не виноват перед собой и кем-либо ещё. Чжэуну не повезло, но пацан выкарабкается — я уверен. У его родителей есть возможность обеспечить ему лучших врачей и качественную реабилитацию, поэтому через год-другой он сможет почувствовать себя полноценным.       — Боже, как долго, — шепнул Чанёль. — Это же сумасшествие какое-то. Представляешь, как сложно его родителям? Им придётся потратить столько сил, чтобы вытащить парня из ужасного состояния. Бён слабо усмехнулся, и парень обратил на него взгляд.       — Представляю, — заверил мужчина, — потому что последние месяцы именно этим и занимался.       — Я не был безнадёжным, — возразил Пак, качнув головой.       — Это ты думаешь, — мягко улыбнулся Бён. — Если бы мы поменялись местами, ты бы так не говорил. Точно. «Как всегда прав» — думает парень.       — Хочешь чего-нибудь? — мужчина переводит тему. — Давай перекусим и немного полежим, отдохнем — как тебе план?       — Замечательный.       — Тогда пошли переодеваться, — командует мужчина, хлопнув ладонями. — Слушай, по-моему, мы вчера не доели тот суп или мне кажется? Или к чёрту суп, закажем пиццу? Пак в ужасе уставился на него.       — Пиццу?! — прищуривается. — А как же диета? Где подвох?       — Подвоха нет, диету на сегодня отменим, — пожимает плечами мужчина, отходя задом наперед. — Сделаем вид, что сегодня чей-нибудь день рождения!       — Неа, — усмехается Чан, поднимаясь с места.       — Нет? — наигранно хмурится мужчина, подавая ладонь. — Тогда Новый год? Парень улыбается, протягивая руку.       — Мимо!       — Что, тоже нет?! — возмущённо произносит Бён, заводя его в спальню. — Тогда Рождество? День всех влюблённых? — Пак качает головой, полноценно улыбаясь. — Боже, ну что за день! Неужели нет повода дать себе спуск и наесться пиццы?! — цокает мужчина, подав ему телефон. — Так, я пойду, закажу, а ты пока поищи какой-нибудь праздник! Чанёль если и пытается сжать губы, чтобы не улыбаться, то этого явно не заметно. Мужчина смотрит тепло. Так ласково, что хочется утонуть в чужих чувствах. Парня всё ещё удивляет то, какой спектр эмоций испытывает к нему мужчина. Спустя столько месяцев он всё ещё умудряется открывать ему новые границы. Невероятно.       — Спасибо, — благодарит парень не за попущение в диете.       — Пожалуйста, — подыгрывая, подмигивает Бён. Чанёль уверен, что мужчина прекрасно понимает, о чем идёт речь, и это — бесценно.