Дипломник

      — Да в задницу! — психует Чанёль, отбрасывая от себя спортивную сумку.       — Ну чего ты? Парень поднимает на мужчину взгляд и недовольно хмурит брови, заметив чужую расслабленность. Бён подталкивает к ответу, прислоняясь плечом к стыку двери, и отпивает из чашки.       — У меня мало вещей, — цокает Ёль, отходя к кровати, — получается, что мне нужно забрать буквально всю одежду, и у меня совершенно идиотское ощущение, словно я уезжаю с концами. Бён закатывает глаза.       — Это всего лишь на пару недель.       — На три, — поправляет Ёль, недовольно взглянув на мужчину. — А может и больше!       — Двадцать один день, — припечатывает мужчина. — Тебя не будут удерживать там, как в тюрьме. Не забывай, что ты волен выходить за пределы санатория.       — О, какое облегчение, как я рад, — безэмоционально пробурчал Чанёль, заваливаясь на постель.       — Послушай, при удачном раскладе двенадцатого числа ты вернешься домой. Да, ты не обязан пробыть там весь курс, но желательно вытерпеть эти недели. Ты и так всё знаешь, я не понимаю, зачем распинаюсь здесь перед тобой, — вздыхает Бён, уходя в коридор.       — А мог бы и пораспинаться! — кричит парень, раскидывая руки в стороны. — Ну что за день-то такой? А сегодня воскресенье — день отъезда. На часах примерно половина третьего, отъезд с автовокзала в шесть вечера, дорога должна занять несколько часов, потому что санаторий находится практически в глуши. Безусловно, это будет способствовать моральному отдыху, потому что социальные контакты всегда были испытанием для Пака, но всё же он клянётся: если там будет плохо работать интернет — он съедет в тот же день! Ёль с грустью утыкается взглядом в потолок, слыша, как мужчина гремит чем-то на кухне. Парень прокручивает в голове сайт санатория и решает, что всё-таки он продержится там нужное время. Бён забронировал для него номер на двадцать один день, и пусть это будут самые долгие дни в жизни Чана, он выдержит их. Пока непонятно, какой будет распорядок дня и процедуры, но Ёль примерно прикидывает методики лечения и эмоциональной разгрузки. У санатория большая территория и есть доступ к общественному пляжу, ему даже не придётся оплачивать вход, если он решит прогуляться. Судя по картинкам, там большая зеленая зона, сад, куча беседок и, в общем-то, можно будет найти место для медитации, а там даже такое практикуется. И всё это, безусловно, очень хорошо, но он бы не хотел оставаться в таком огромном месте один. Если бы только Бён мог с ним поехать… но у мужчины в планах разобраться с работой, и Чанёль не может сказать, что это не важно.       — Ну прекращай давай, — осуждающе произносит мужчина, войдя в комнату. Он бросает в него высушенные футболки с трусами и садится рядом на кровати. Чан усмехается и убирает с лица своё бельё, насмешливо взглянув на Бёна.       — Всего лишь двадцать один день, — произносит он.       — Да, всего лишь двадцать один день! — наигранно воодушевленно произносит Ёль, сменяя положение на сидячее. — Класс! Наконец-то, отдохнём друг от друга! Ну что за счастье! Что за благодать такая? — восклицает, поднимаясь с места. Бён неожиданно хватает его за бока и тянет на себя, резко усаживая между ног. Чанёль плюхается обратно, от неожиданности охая. Чужие руки с силой прижимают его к себе за пояс, полностью обхватывая живот. Ёль хмурится от того, как сильно его сдавливают, и мстительно хлопает по чужому колену ладонью.       — Прекращай, — настойчиво просит Бён. — У меня даже слов не находится для описания твоего поведения. Чанёль прикрывает глаза и обмякает в чужих объятьях, понимая, что и правда ведет себя как идиот. Ну а что ему ещё остаётся делать, кроме как выражать своё недовольство сложившейся ситуацией? У него до сих пор не укладывается в голове, что ему действительно придётся уехать настолько надолго!       — Извини, — бурчит Чан, ощущая, как мужчина ослабляет хватку.       — Полагаю, мне нужно включить режим родителя и разжевать тебе очевидные вещи, — решает Бён. Парень раскрывает глаза, дёргаясь в чужих в миг вцепившихся в него мёртвой хваткой руках.       — О нет! Давай без этого!       — Ты не оставил мне выбора, дорогой, так что слушай: одиночество тебе там не светит. Твой день будет расписан по часам: подъёмы, упражнения, завтраки, всякие фитнес-уроки, терапия, прогулки, режим сна и другие обязательные установки не дадут тебе заскучать. А в часы, отведенные на отдых, будешь звонить или писать. У тебя одна задача — разгрузить голову, окрепнуть и приехать ко мне пышущим энергией и силой.       — Да знаю я, знаю! — стонет Чан, утихомирившись. — Я вроде бы свыкся, а всё равно мне не нравится осознание того, что приходится уезжать от тебя. Мужчина целует его в шею, следом напоминая:       — Не навсегда. Так что прекращай выносить и мне, и себе мозг. Заканчивай с вещами, надо всё проверить, чтобы ничего не забыть. Чанёль кивает. Руки распускаются, отпуская его на волю. Парень поднимается с места и оборачивается, чтобы проследить за тем, как мужчина расслабленно откидывается на локти. Он лишится этого вида на долгие недели…       — Давай хоть пообедаем вместе? — жалобно просит Пак. Бён смеется, запрокидывая голову.       — Моя ты радость, — мягко произносит он, — так и задумывалось. Или ты думал, что я тебя голодного отправлю?       — Только придётся запариться, — предупреждает парень. — Хочется чего-то необычного, так что поедем в магазин.       — Как закончишь, — легко соглашается Бён. Чанёль окидывает взглядом оставшиеся полки и наклоняется за сумкой, подходя ближе. Места не так много и, честно говоря, Паку совсем не хочется переться с пакетами, так что он просто не понимает, как вместить оставшиеся футболки и штаны. Бён замечает его ступор и поднимается с постели с едва слышимым вздохом.       — Не влезет, — делится Ёль, взглянув на него.       — Это у тебя не влезет, а у меня всё влезет. Бён вытаскивает все футболки и небольшую стопку джинс со свободными штанами. Разложив их на кровати, он непонятным образом скручивает футболки и вкладывает ровно на то место, которое осталось для этих вещей. То же самое он проделывает со штанами, но здесь техника совершенно другая.       — Магия, — комментирует Ёль.       — Армия, — хмыкает мужчина, придавливая верх сумки и застёгивая молнию. — Остальное в рюкзак. В рюкзаке бельё с носками и новая пара кед. Он не берет с собой ничего лишнего, потому что предметы личной гигиены и всего необходимого входит в бронь. Чану нужна обувь, одежда, документы, телефон с зарядкой и наушниками — всё! Но и для этих вещей нашлось место, так что Ёль с чистой совестью идёт переодеваться в отложенные для поездки вещи. Пока мужчина находится в туалете, Чанёль звонко раскрывает рюкзак, с горем пополам складывает несколько бёновских рубашек и неаккуратно запихивает к себе. Он забирает частичку дома, так сказать. Бён должен понять! Ёль достаёт из стола коробочку со скрепками, рисует на стикере смайл, показывающий язычок, выпрямляет скрепку и протыкает бумагу, чтобы сделать крючок и повесить в шкаф на плотный воротник. Ребячество, а всё равно приятно.       — Ты готов? — доносится из коридора.       — Да, иду уже. Ёль быстро обувается, хватает трость и первый выходит на лестничную клетку. Мужчина расслабленно закрывает дверь и дожидается лифт, копаясь в телефоне.       — Что готовим-то?       — Салат и пасту. Сейчас гляну, — отзывается Ёль, разблокируя телефон, чтобы найти рецепты. — Интересно, чем будут кормить в санатории?       — Какой-нибудь безусловно очень сильно здоровой едой, — хмыкает мужчина, входя за ним в кабинку и нажимая нужную цифру.       — Ладно. Мы уже привыкшие, не страшно.       — Мы и правда долго держимся, — отмечает Бён, — с марта, получается? Ёль согласно угукает, пролистывая страницы.       — Три месяца. Авария была шестнадцатого числа, а сегодня уже двадцать первое июня, — говорит он. — Что думаешь по поводу пасты с тунцом и томатами?       — Одобряю. А салат?       — Супер-диетический, как обычно.       — Сгодится. На улице пасмурно. Чан оглядывает небо, понимая, что солнце не пробьётся сквозь облака. Неужели будет дождь?.. Бён, словно прочитав его мысли, говорит, что вряд ли им так повезет и садится в машину. Но даже если и так, то сейчас хотя бы можно свободно дышать прохладным воздухом, да и ветер делает своё дело. Несмотря на выходной, на улице не так много людей, а в супермаркете и подавно. Пак без опаски двигается между полками, поглядывая в телефон, пока Бён ходит рядом с ним. На овощах они конкретно задерживаются, выбирая болгарский перец, помидоры, лук, чеснок, перец чили, красный стручковый и чеснок.       — Огурцам говорим «нет»? — мимоходом спрашивает Ёль.       — Если хочешь, можешь взять.       — И делать себе отдельно? — насмешливо смотрит Пак. — Нет, я такой фигнёй заниматься не буду. Так что бери зелень и пошли дальше. А дальше макароны, консервированные помидоры, брынза и консервированный в масле тунец. У приправ Ёль подвисает, но мужчина бросает в корзинку чёрный молотый перец и подталкивает вперед.       — Хочешь чего-нибудь? Парень поднимает удивлённый взгляд.       — А что за праздник? Можно сбиться с курса здорового образа жизни? Бён вымученно стонет, останавливаясь около прилавка со сладостями.       — Спрашиваю в последний раз, — предупреждающе произносит он, оглядывая полки.       — Тогда беру это, — Ёль без лишних слов хватает леденцы и выразительно потряхивает небольшим пакетиком, — сосалки. Кажется, мужчина сегодня останется без глаз. Он в который раз за день закатывает их и молча отворачивается, отходя к кассе. Чанёль смеется ему в спину и берет ещё несколько маленьких пакетиков желейных конфет. На удивление, шоколадного ничего не хочется. Выгрузив покупки на ленту, парень отходит в сторону, собирая всё в пакет и дожидается, когда мужчина расплатится. Погода значительно изменилась за те полчаса, которые они провели в здании. Чан передёргивает плечами, ощутив как прохладный воздух пробрался под футболку. Бён укладывает пакет на заднее сидение, и они садятся в машину. Опустить стекло на своей двери Пак даже не пытается.       — Погода портится, — комментирует мужчина, выезжая на проезжую часть.       — Мне ехать далеко, так что хотя бы душно не будет, — практически оптимистично говорит Чанёль.       — Если пойдёт дождь, вы явно приедете позже указанного времени. По крайней мере я надеюсь, что водитель там сообразительный и не будет гнать по трассе.       — Ну да, мы и так все поедем переломанные, а если ещё и авария случится!.. — Ёль не успевает договорить, дёрнувшись от чужого шлепка по колену. Подавившись смехом, парень умолкает и отворачивает голову к окну. Приехав домой, Чанёль лениво переодевается в домашние шорты с футболкой и идёт на кухню разбирать пакет. Мужчина выплывает из спальни немного позже, на ходу снимая часы и кольца.       — Захвати мой телефон! — кричит Пак, шурша упаковками. — На тумбочке вроде был.       — Что у нас по времени? — со вздохом интересуется мужчина, тут же разблокировав паковский смартфон. — Начало пятого. Мы хоть успеем приготовить и попробовать твои кулинарные изыски? Чанёль оглядывает стол с продуктами, затем время и кивает:       — Должны успеть. Там несложно, насколько я помню, но я такое готовлю впервые, поэтому… — неоднозначно умолкает, пожав плечами. — В котором часу выезжаем?       — До автовокзала ехать минут двадцать, но всё-таки выедем в половину шестого. Переложив пакеты с овощами около раковины, Пак фыркает:       — Тогда тем более успеем! Открой вкладки, я пока все перемою. Разложив овощи по памяти на два блюда, Ёль достаёт разделочную доску с несколькими ножами и переставляет на другую тумбочку.       — На мне перцы, на тебе нарезка, — командует Бён, подходя к тумбочке. — Вроде бы ничего сложного. Кивнув, парень начинает крупно нарезать чеснок и помельче красный перец, пока мужчина включает духовку и ищет в тумбочке противень.       — Интересно, она вообще работает? — вдруг усмехается Бён, выкладывая перец. — Ни разу за всё это время ею не пользовался.       — Звучит опасно. Плохие из нас с тобой кулинары, — хмыкает Пак.       — Ладно, разберемся. Гулко отодвинув стул от стола прямо посреди кухни, Бён плюхается на него и закидывает ногу на ногу. Чанёль заканчивает с перцем и начинает измельчать стручковый лук. Дальше дело за рыбой: нужно открыть банку, достать тунец и позволить стечь лишнему маслу. Поставив кастрюлю с водой и сковороду на огонь, парень наливает туда масло и застывает рядом с плитой, в ожидании уставившись на духовку. Бён смотрит туда же.       — Может, не стоит? — с сомнением спрашивает Пак.       — Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Чанёль смеётся, оборачиваясь к нему с улыбкой.       — Ты сейчас серьёзно? Мы же не на «Формуле».       — У нас тут своя «Формула», кулинарная, — усмехается Бён, складывая руки на груди. — В конце концов, всё началось из-за тебя. Пак охает:       — Если покопаться, то началось всё из-за тебя, дорогой. Хочешь обсудить ситуацию заново? Не хватило утреннего разноса? — мужчина устало возводит взгляд к потолку, и Чан пихает его по ноге. — Прекращай!       — Мы просто ждем, когда она нагреется.       — Я жить хочу, — бурчит Ёль, закидывая в сковороду чеснок, красный перец и лук.       — Похвально, — звучит позади, и Чанёль вымученно стонет, закрыв глаза.       — Какая же ты задница, Бэк! Вот уеду — будешь знать! Мужчина хмыкает:       — Вот останешься там один и тоже поймёшь всё, что до этого не понимал. Чанёль молча кивает, понимая, что Бён прав. Даже говорить нечего, он знает, что соскучится первый, что первый потребует контакта, что первый будет инициировать звонки или сообщения, потому что… ну, это же Ёль! Парень открывает окно на проветривание, впуская в комнату прохладный воздух, и возвращается к сковороде. Перемешав содержимое, он дожидается, пока всё поджарится до золотистого цвета. Как только духовка даёт о себе знать, противень ненадолго отправляется внутрь.       — А ждать сколько?       — Там не написано, будем определять на глаз, — пожимает плечами Ёль.       — Кулинары, — хмыкает мужчина, подвигая к себе телефон. — Что там дальше?.. А дальше у Чанёля рыба: он перекладывает её на сковороду и разминает вилкой. Нужно довести до лёгкого кипения, так что он спокойно закидывает макароны в кипящую воду и начинает нарезать помидоры. Как только он заканчивает, подлива начинает закипать, так что помидоры попадают в сковороду и можно тщательно всё перемешать. Бён в это время почистил лук и протиснулся мимо него к тумбе. Он быстро и аккуратно нарезает помидоры и лук полукольцами. Чан скашивает глаза на чужие уверенные движения и вовремя цепляется взглядом за соль и приправы, после чего добавляет в сковороду.       — А как проверить макароны?       — Глянь время на упаковке. Чан решает: ещё немного и будет достаточно. Он не отмечал время, поэтому всё равно приходится опираться на интуицию. Перец уже немного поджарился, кожа самую малость подгорела и пошла морщинками, так что Ёль с облегчением выключает духовку и достаёт оттуда противень. Мужчина вовремя подставляет плотную деревянную разделочную доску и достаёт миску, чтобы сложить туда нарезку. Чанёль выключает конфорку под макаронами и аккуратно сливает макароны в дуршлаг. Бён неожиданно смеется, откладывая телефон в сторону. Чан недоумевающе оборачивается, поставив дуршлаг обратно на кастрюлю стекать.       — Как думаешь, в доме есть пластиковый пакет? — интересуется Бён.       — Вот блин, — вздыхает Чан.       — Доставай ещё одну миску и набирай воду, — командует мужчина, снова открывая тумбочку. — Надо купить щипцы.       — Судя по всему, нам много чего нужно купить.       — Или ты можешь перестать развлекать меня такими квестами, — усмехается Бён, подняв на него взгляд.       — Ну это вряд ли, — отвечает парень, скорчив рожицу. — Давай поторопимся, время идёт.       — Мне осталось только охладить и нарезать, а вот тебе…       — А мне что? Смешать и готово. Я справлюсь быстрее! Переложенные в сковороду макароны пропитываются подливой и тушатся на огне ещё пару-тройку минут. Чанёль в это время нарезает зелень. В последний момент он добавляет немного приправы, перемешивает и выключает конфорку. Получилось мало, покушать ровно на один раз, но такие блюда и не стоит оставлять на позднее время.       — А что потом? Почистить? — вопрошает Бён, Ёль угукает, с облегчением садясь за стол. Нога уже поднывает… Перцев мало, так что Чан принимается помогать, быстро очищая кожу и овощи от семян. Бён переставляет на стол миску, в которую парень добавляет нарезанный полосками перец.       — Сыр не забудь.       — Точно. Пропустив сыр на крупную тёрку, Чан быстро посыпает им салат, добавляет туда уже нарезанный перец чили и устало плюхается на стул. С недовольством понимая, что придётся подниматься, чтобы помыть руки.       — Я так устал, что даже есть не хочется. Бён поднимает на него удивлённый взгляд.       — Ты сейчас серьёзно?       — Нет, я ведь не сказал, что не буду есть!       — Именно это ты и сказал, — закатывает глаза мужчина, убирая со стола и принимаясь вымывать руки.       — Это был намёк на то, что я больше не сдвинусь с места и тебе придётся обслуживать меня, — наигранно вздыхает Пак. — И где твоя хвалёная внимательность?       — Так, когда там уже шесть часов наступит? — шутливо протягивают в ответ. Чан даже отвечать ничего не собирается, вздыхая. Когда мужчина уступает место, он моет руки и достаёт столовые приборы, пока Бён воюет с пастой.       — Нам определенно нужны щипцы, даже если мы никогда больше не будем готовить, нам всё равно нужны щипцы, — решительно произносит мужчина. Чанёль садится за стол и посыпает блюдо оставшейся зеленью. Пожелав друг другу приятного аппетита, оба вздрагивают от зазвучавшего на всю кухню будильника. До выезда остаётся сорок минут — уложились-таки! Мыть посуду никто не хочет. Даже Бён. Мужчина полностью открывает окно в комнате, и они отправляются в спальню.       — Я так страшно намучился, — вздыхает Чан, садясь в кресло. — И как теперь ехать?       — Думаю, будет правильнее ехать сидя.       — Какой же ты душный старик, — стонет парень, устало накрывая лицо ладонями. — Весь день меня мучаешь своими шутейками!       — Это чтобы ты не расслаблялся.       — Да куда уж тут… Мужчина ставит его телефон на зарядку и подходит к столу, за которым сидит парень. Упёршись в него ладонями, он открывает рот, чтобы что-то сказать, как его перебивает оглушающий раскат грома.       — Да ла-адно, — неверяще протягивает Чанёль, поворачивая голову к окну. Шторы буквально сдувает, поднимая чуть ли не до потолка. Мужчина закрывает окно на проветривание и обхватывает шторы крепителем.       — Погода прямо располагает к поездке, — комментирует он, следом же оглашая, что пошел дождь. Чану даже сказать нечего. Он вдруг думает о том, что взял с собой только летние вещи, но если погода вот так испортится, то ему даже не в чем будет выйти на территорию санатория.       — Может, взять с собой что-то потеплее?       — Насколько я знаю, будущая неделя не будет дождливой, но если хочешь, то можешь надеть кофту или пайту. На том и решают. Оставшиеся до выезда двадцать минут тратятся на сборы и переодевание. Чанёль в который раз проверяет, чтобы наушники с зарядкой точно уехали вместе с ним, и меняет наконечник трости. Бён командует надевать кроссовки, чтобы не промокли ноги, и приходится подчиниться, потому что до самого отеля (насколько Ёль помнит по картинкам) придётся немного пройтись. Последний поцелуй перед выходом получается поспешным, обыденным, даже немного смазанным, что вызывает глупую улыбку.       — Итак, какие у тебя планы на будущие двадцать дней?       — Разобраться с работой.       — И всё? — озадаченно уточняет парень.       — Пока что это, — пожимает плечом Бён, — а так… вроде никаких планов. Хотя, может, заскочу пару раз к ЫнБи. Чанёль поворачивает голову к окну. Все спешат домой, и Ёль бы тоже спешил, но в ближайшие недели его друзьями станут смена обстановки, врачи, терапия и моральная разгрузка. Безусловно, всё может быть не так плохо, как он об этом думает сейчас, но это будет сложно: привыкнуть к новому месту, людям, довериться им и вручить своё тело и здоровье в целом, чтобы ему помогли. Пак надеется, что справится. При приближении к автовокзалу к ним прибиваются ещё несколько машин сзади, а перед ним ещё несколько сворачивают туда же, куда нужно им. Едва машина останавливается, как люди вылезают из машин и сразу же открывают багажники, чтобы достать вещи. Рейсовый автобус стоит на платформе, рядом с открытыми дверьми полным ходом идёт проверка билетов и документов. Чанёль со вздохом вылезает из машины и становится рядом с Бёном, который подводит его к небольшой образовавшейся очереди. Есть люди с костылями и даже одна женщина в возрасте с тростью, а ещё есть шумные молодые люди, для которых эта поездка, судя по всему, будет просто моральной разгрузкой, а не лечением.       — Паспорт, — привлекает внимание Бён, подав документ, — билет вложен внутрь. Очередь двигается довольно быстро. Остаётся всего несколько людей до Чанёля, когда мужчина говорит:       — Ну что, позвонишь, как приедешь? Пак поправляет:       — Напишу, как сяду.       — Сгодится, — хмыкает мужчина, — отвечу, как приеду домой.       — Ну что, до встречи?       — Удачи, малыш, — шепчет Бён в ухо и отходит, оставляя его с набитым рюкзаком и спортивной сумкой около ног. Чанёля находят в списках, проверяют документы, называют место в автобусе и опечатывают его вещи специальным талончиком. Сотрудник подхватывает их и отходит к багажнику, пока парень с горем пополам забирается в автобус. У него восьмое место, это третье сидение около окна, и он с облегчением садится. Какое счастье, что здесь нормальное расстояние между сидениями, и его колени не упираются в спинку. Дождь усиливается. Автобус быстро заполняется людьми (место рядом с Ёлем всё ещё пустует), им проводят инструктаж и объясняют, что поездка может немного затянуться. Чан подключает наушники и, дослушав девушку, с чистой совестью погружается в телефон. В наушниках играет с трудом сформированный на девяносто шесть песен бёновский плейлист, и Пак пишет мужчине, что они уже отправились в путь. Уместившись удобнее, он делает скриншот экрана с названием песни и отправляет Бёну. Мужчина ответит, как и предупреждал, скорее всего дома. Ёль никогда не имел ничего против долгих поездок. В этом есть своя атмосфера, да и засыпается тут лучше и сон крепче, но с тех пор, как начались проблемы с ногой, усидеть на месте долго — трудная задача. Первую половину пути он наблюдает за дорогой и наблюдает за каплями дождя, стекающими по стеклу, а когда напряжение в ноге начинает подниматься, закрывает глаза и пытается заснуть. Под «Nouvelle Vague feat. Camille — In a Manner of Speaking» это оказывается сделать проще простого, так что просыпается Чанёль уже на подъезде к санаторию через долгий час с небольшим. На экране телефона светится индикатор — пришли сообщения. Чанёль отвечает Бёну на сообщение, снимает наушники, укладывает телефон в карман вязаной кофты и с готовностью наблюдает за тем, как автобус въезжает на территорию санатория. Останавливается на большой парковке и, Господи, территория не просто огромная, а гигантская. Судя по всему, за всё это пришлось очень дорого заплатить. Сотрудники отеля дожидаются, пока все они выйдут из автобуса. Чанёлю это сложно даётся, и пока они ждут остальных, пытается немного расходиться. Их предупреждают, что необходимо зарегистрироваться, заполнив договоры и анкеты, а ещё передать свои медицинские карточки, разобраться с анализами и только после этого их проводят в номера. Паку наплевать на задержку: он с восхищением оглядывается вокруг, понимая, что санаторий — это вся зеленая зона, а не отдельная её часть. Здесь всё в деревьях, кустах и цветах. Вдалеке виднеются беседки, лавочки, фонтаны… кайф. Разбив всех на небольшие группы по четыре человека, их просят проследовать в административную часть санатория. Чан отстаёт, значительно замедляясь. Сотрудники не отходят ни на шаг, продолжая всех координировать и наблюдать. Здание огромное. Точка. Чанёль впервые в таком месте, да он даже в центре города таких масштабов не видел (если не считать ужин в ресторане день назад). Парень понимает: здесь действительно вместится всё, начиная от кабинетов врачей, заканчивая залами для разного рода терапии. Заполнение документов и подписи занимают совсем мало времени, потому что сотрудники мечутся между ними, помогая заполнять каждую графу. Уже через двадцать минут Чанёлю выдают карточку с ключами от номера, проводят к лифту и сразу же к двери. Мило улыбнувшись, девушка показывает, как открывается дверь, быстро показывает сногсшибательный номер и предупреждает, что будильники в номерах автоматически заведены на восемь часов — это то время, в которое они завтра должны проснуться, привести себя в порядок и дождаться, пока за ними в девять часов придут сотрудники санатория. Ужин приезжие уже пропустили, но через полчаса они могут спуститься в столовую и поесть. Детально объяснив, как пройти в столовую, девушка с улыбкой выходит из комнаты. Пак плюхается на огромную кровать и возбужденно вдыхает, обращая внимание на наполовину зашторенное огромное окно. Уже сейчас с этого места понятно, что вид с четвёртого этажа бомбический. Я не хочу знать, сколько ты за это заплатил — 20:43, Чанёль Всё для тебя, малыш Наслаждайся — 20:43, Бён Напишу, как поем Ты ещё не будешь спать? — 20:43, Чанёль Я подожду — 20:44, Бён Чанёль откладывает телефон на постель и поднимается с места. От входной двери идёт небольшой коридорчик, едва он заканчивается, слева дверь в невероятный совмещенный санузел, справа — маленькая гардеробная, и от коридора сразу же без дверей раскрывает вид на просторную спальную зону. Прямо по курсу стоит комод с постельным, напротив него располагается большая кровать, две тумбочки, чуть дальше к окну кресло, окна большие, почти панорамные. Чанёль отодвигает плотную штору и дух перехватывает от того, насколько красивый открывается вид на территорию санатория. Безупречно. Везде приятные не раздражающие глаза пастельные тона, только в ванной слишком много белого и металлического. Чанёль подходит к тумбочке и забирает стопку бумажек: вот стабильное расписание дня (подъёмы, режим питания, сна и другое), перечислены всевозможные секции и терапии, худенький каталог медицинских работников с фотографиями, квалификацией, их кабинетами и графиком приёмов, детальный план-схема санатория, qr-код проводник по зданию и куча всего другого.       — Офигеть, — выдыхает Ёль, поднимая голову и утыкаясь взглядом в большое зеркало. — Обалдеть, — тут же выдыхает. После ужина Пак звонит Бёну и, разговаривая с ним в наушниках, перекладывает свои вещи в гардеробную. Эмоций много, но всё это ужасно непривычно и как-то… боязно оставаться одному на новом месте.       — Ну что, всё ещё хочешь домой? — игриво интересуется Бён.       — Домой не хочу. Хочу тебя сюда, — слабо усмехается Чан, плюхаясь на постель.       — Ну, к сожалению, придётся тебе страдать в шикарном санатории в одиночестве. Пак цокает:       — Жук.       — Ложись спать, Чанёль, — мягко советует мужчина, — насколько я помню, утром тебя ждёт осмотр врача.       — Я люблю тебя, — вздыхает парень, — спокойной ночи.       — Спокойной ночи, малыш. Пак откладывает телефон на тумбочку и заваливается на одеяло. Это место станет его домом на долгие двадцать дней. Стоит как можно быстрее привыкнуть, а ещё лучше присмотреться к окружающим и найти себе компанию. Так будет безопаснее, так он быстрее адаптируется. Чан слабо улыбается, услышав череду пришедших сообщений. В том, что это Бён, сомнений нет. Вот, значит, как у Вас выглядит «спокойная ночь», господин Бён?