Ты мне нужен

… То, что ему заламывали руки за спиной, он понимал смутно. От боли сознание туманилось, и все, что он знал, было то, что он сотворил что-то страшное, и пути назад уже нет. Он убил. Он застрелил в упор двух людей, свою бывшую девушку и ее нового инопланетного хахаля. Такое просто так не прощается. Спина и руки – где в тело вошли иглы костюма с корабля пришельцев – нещадно саднили, а голова просто разрывалась. Артем попытался глотнуть ртом воздух, но не смог до конца его открыть. Левую половину лица как будто парализовало, и он не мог двинуть губами. - Ч-что происходит? – прохрипел он, и от этого перед глазами заплясали черные точки. – Ч-что прсх… Артем почувствовал, что не может двинуться. Заломленные за спиной руки ослабли, и голова безвольно упала на плечо. - Ребят, что с ним? – заметил один из военных. - Не наше дело, - рыкнул другой. – На зоне разберутся. «На зоне…» - повторил про себя Артем уплывающим сознанием. Перед глазами начало темнеть, и последнее, что он запомнил – стук собственной головы о пол машины и голоса военных. *** Писк приборов пробирался в подкорку. Это было невыносимо, но еще невыносимее была мысль о том, что этот писк означал, что он выжил. Быть живым Артем хотел меньше всего в данный момент. Глаза его все еще были закрыты, хоть он и пришел в себя. Он чувствовал под собой кушетку, сверху накрыт был простыней – реанимация. Значит, его состояние все еще хуже некуда – хотя, что есть физическое состояние в сравнении с душевным. - Юля… - пробормотал он, и голова снова заболела, еще сильнее, чем прежде. Он ее убил. Хоть и, положа руку на сердце, он ее толком и не любил никогда, такого конца она не заслужила. Писк стал сильнее, и Артем стиснул зубы – да сколько можно? Выключите это, это больно, невозможно терпеть. Вдруг ужасный звук прекратился, и сознание Артема отлетело вместе с болью. Он уже не услышал того, что писк перешел в ровный звук, и не увидел, как на экране отобразился ноль. *** Второй раз он уже открыл глаза, и тут же зажмурился от света. Голова была тяжелой, как и руки и ноги, словно налитые свинцом. Писк уже не был таким громким, и не так сильно раздражал. Артем смотрел в потолок, не в силах даже повернуть голову, и размышлял, почему он все еще жив. Он не хотел больше жить. Впереди, после выздоровления, маячила зона, да не просто маячила, а вставала перед лицом и монолитно никуда не сдвигалась. Не было других вариантов, просто не было. И вспоминая, что он сделал, было понятно, что сидеть ему там пожизненно. И смысл тогда был его вытаскивать с того света? Непонятно. Еле слышно скрипнула дверь, и Артем услышал шаги. Над ним наклонилась медсестра в маске и, увидев, что он очнулся, отвернулась, прокричав себе за спину: - Он проснулся! В палату зашел еще один человек – судя по всему, врач. Эта догадка Артема подтвердилась, когда он наклонился над ним, светя сначала в один, затем в другой глаз. - Зрачки реагируют, уже хорошо, - сказал врач, убирая надоедливый фонарик и заставляя моргать, привыкая к нормальному освещению. – Молодой человек, скажите, как вас зовут? - Артем… Тка… Ткачев, - с трудом проговорил Артем. Каждое слово отдавалось болью в голове, которая теперь локализовалась в затылке. - Отлично, Артем. Ваш год рождения? - Тысяча д-девятьсот д-девяносто ч-ч-четвертый, - он чувствовал, как не может до конца открыть рот. - Город, в котором вы находитесь? – продолжал допрос врач. - М-москв-ва. Врач удовлетворенно покивал головой: - Поздравляю, трепанация прошла успешно. Артем почувствовал, насколько пересохло в горле, и сглотнул. - К-какая т-треп… - У вас был геморрагический инсульт, для лечения которого была проведена трепанация с удалением гематомы. При этом виде инсульта происходит чрезмерный приток крови в мозг, и она своим напором просто разрывает артерию. Хорошо, что мы успели вовремя, и так два раза вас с того света вытаскивали, - проговорил врач. – Вы еще немного полежите в реанимации, а потом переведем вас в палату. - А з-зона? – прошептал Ткачев. - Какая еще зона? – удивился врач. – Вас доставили сюда как пострадавшего в толчее в Чертаново, по особому распоряжению полковника. Вы точно ничего не путаете? Сердце Артема пропустило удар. Что происходит? - Нет, и-извините, - после паузы ответил он. – Голова бол-лит. - Лидочка, еще морфина, - распорядился врач, и сестра, кивнув, достала шприц, заливая в капельницу. Уже через несколько минут Артем почувствовал, что боль немного уходит. Хотелось спать. - С-спасибо, - еле слышно успел проговорить он, прежде чем провалился в сон. - И все-таки, про какую зону он говорил? – недоуменно спросил врач, оказываясь за дверью палаты реанимации. Медсестра пожала плечами и вздохнула. Они все слишком устали после всей этой истории с пришельцами, чтобы задумываться еще и об этом. *** Дни тянулись медленно, как будто время остановилось совсем. Казалось, что прошло уже несколько месяцев, хотя минула всего неделя после всех событий. Москва все еще гудела, не умолкая ни на минуту, пережевывая произошедшее на все новые и новые лады, выдумывая несуществующие подробности или смакуя то, что уже было известно до этого. Кто-то оплакивал погибших при падении корабля близких, кто-то сам восстанавливался после травм, кому-то было откровенно все равно – но таких было меньшинство. В основном, люди выдвигали теории о том, что же будет дальше, будет ли следующий контакт. Некоторые высказывали предположение, что раз они так быстро улетели, значит, их выгнали, и они больше не посмеют сунуться на Землю, некоторые говорили, что они вернутся и ударят снова, на этот раз сильнее. Некоторые со страхом говорили, что все человечество обречено. Артем лежал на кровати в своей палате и целыми днями смотрел в окно. Желание жить не вернулось, хотя непонимание происходящего немного вытесняло мысли о суициде. Он ни секунды не сомневался, что полковником, о котором говорил врач, был Лебедев. Почему он так сделал? Ткачев же стрелял в его дочь, убил ее. Наверное, решил дать ему восстановиться, чтобы потом жестоко спросить, как со здорового, и отправить в тюрьму. Иначе зачем все это? Операция ведь наверняка стоила больших денег, да и одноместная палата в частой клинике тоже не бесплатна. Неизвестность пугала, заставляла мучиться в раздумьях, что же будет дальше. Врач сказал, что Артем медленно, но верно, идет на поправку, но у него была парализована левая часть лица и частично парализована левая рука. В дальнейшем ему, в идеале, нужен бы был тот, кто присмотрит за ним, но таких людей в окружении парня не было. Рус мертв, Питон на зоне, родителей у него не было. Он остался абсолютно один, брошенный в неизвестности с непомерным грузом вины. … В один из таких бесконечных одинаковых дней, наполненных душевными терзаниями и головной болью, в дверь палаты постучали, и на пороге появился тот, кого Артем больше всего боялся увидеть. - Ну, здравствуй, - произнес Лебедев, заходя. - З-здравствуйте, В-валентин Юр-рьич, - севшим голосом ответил Ткачев, отворачиваясь к окну. - Можно присесть? – полковник подвинул стул к кровати. - К-конечно. Лебедев сел прямо, по-армейски вытянувшись в струнку. Артем чувствовал на себе его пристальный взгляд, и от этого становилось еще неуютнее. - Как ты себя чувствуешь? - Х-хреново. - Понимаю. Тишина повисла в воздухе, и парень поежился. Он так боялся этого разговора, думал, что Лебедев будет отчитывать его, кричать, бить, но полковник не делал ничего из этого – просто сидел, смотрел на него, и, видимо, ждал, пока он сам начнет говорить. - П-простите меня, - выдавил Артем. – Я п-понимаю, что т-такое нельзя простить, но я… - он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, - я н-не хотел, не знаю, п-почему я так… я не хотел ее у-убивать, я… Он сжался в комок на кровати, неловко подтянув ноги к себе и придерживая здоровой рукой парализованную. Его трясло, из зажмуренных глаз лились слезы, накопленные за долгую неделю пребывания в больнице. - Артем, - мягко проговорил Лебедев, видимо, предвидя такую реакцию. – Артем, она жива. Слова полковника долетали как сквозь подушку. - Ч-что? - Юля жива. Твой инсульт начался уже тогда, и из-за слабости рук ты не попал по ним, стрелял в землю. От инсульта был и приступ неконтролируемой агрессии. С ними все в порядке, - повторил Валентин. – Все в порядке. Артем открыл глаза, смотря на полковника. Тот глядел на него без всякой злобы, и Ткачев поверил. - П-правда? – решил уточнить он на всякий случай. - Правда, - кивнул Лебедев. - С-спасибо, - прошептал он. От давящего на грудь чувства вины не осталось и следа. На душе стало так легко, как будто он родился заново. – Спасибо. - Поправляйся, - уголком рта улыбнулся полковник, вставая. – Апельсины кушай, вот я оставил, - он поставил до этого незамеченный Артемом пакет с апельсинами на тумбочку у кровати. – Зайду потом. - С-спасибо, В-валентин Юрьич, - неверяще проговорил Артем. - Пожалуйста, - просто ответил Лебедев и вышел, оставляя парня одного. *** Артем сидел на кровати, уже переодевшись в одежду, которую привез ему в один из своих немногочисленных визитов Лебедев. Он выписывался сегодня, и совершенно не представлял, куда пойдет. Возвращаться в квартиру или гараж и ворошить прошлое не хотелось. Но куда еще было идти? - Ну как, все отлично? – в палату, улыбаясь, зашел врач. Артем кивнул. Не говорить же, что он теперь, хоть и освободился от груза вины, совсем не представляет, что делать. Оформление инвалидности было в процессе, но и без этого о работе он не думал. - Ну вот и замечательно, машина уже ждет вас внизу, - не терял энтузиазма врач. - К-какая машина? – недоуменно спросил парень. - Как какая, за вами полковник Лебедев приехал. Ждет вас уже полчаса, давайте, идемте. Помочь? - Да н-нет, спасибо. Артем, немного прихрамывая еще после полученных травм от драк в костюме, прошел к выходу из палаты и вышел в коридор. За месяц, проведенный в больнице, он уже привык к этому месту, но все равно устал от него. Хотелось домашнего покоя. Лебедев и правда обнаружился на парковке, сидящим за рулем своего БМВ. - Что-то ты долго, - прокомментировал он. – Садись. Ткачев не без усилия сел на переднее сидение рядом с полковником. - Пристегнись, от греха подальше, - скомандовал Валентин. Парень неловко потянулся, но все же смог немного удлинить ремень. Лебедев, видя, что Артему трудно, вытянул руку и помог застегнуть замок. - К-куда поедем? – спросил Артем. - Ну, поскольку врач сказал, что тебе нужен кто-то, кто поможет и будет рядом, а ближайших родственников и друзей у тебя нет, я пробил, - начал полковник, - будешь жить у меня. - Ч-что?! - Что слышал, - Лебедев сделал голос чуть суровым. – Тебе нужен кто-то рядом. Артем не знал, что сказать. Это было настолько неожиданным предложением, – да что уж там, предложением, скорее, приказом – что он ненадолго потерял дар речи. - А Юля? – наконец, спросил он. - Она теперь живет с этим своим Харитоном, - вздохнул Лебедев, трогаясь с места и выезжая с парковки. Ехали они в молчании. Ткачев жадно рассматривал пролетающие за стеклом панорамы Москвы, этот месяц ему их не хватало. Смотреть в окно и видеть каждый раз одну и ту же картину, было достаточно скучно, хотя и было видно, с какой скоростью отстраивают разрушенные падением корабля дома. В таком же молчании они поднялись на лифте на нужный этаж. - Заходи, - наконец, позвал Лебедев, когда увидел, как Артем мнется на пороге. – И чувствуй себя как дома. Парень неуверенно прошел в прихожую и закрыл за собой дверь. - Руки помыть по коридору и налево, кухня впереди, жить будешь в бывшей Юлиной комнате, - раздал ценные указания полковник. - С-спасибо, - Артем не развязывая шнурков на кедах вылез из них и, так же прихрамывая, пошел в ванную. Валентин еле слышно вздохнул, глядя на несчастного парня – всего двадцать три, а уже инсульт. Правду говорила его матушка – инсульт помолодел, и в зоне риска было куда больше народу, чем раньше. Хотя, раньше и не подвергались таким эмоциональным и физическим нагрузкам, как сейчас – все же, в Советском Союзе и при царе инопланетяне на Землю не падали, и чужих девушек при этом не уводили. С этими мыслями Лебедев принялся готовить чай. - В-валентин Юрьич, - тихо спросил Артем вечером, когда они сидели на кухне и ужинали приготовленной полковником гречкой. – П-почему вы мне п-помогаете? Я-я ведь в-в Юлю стрел-лял. Хоть и не п-попал. - Артем, я тебе уже говорил, - Лебедев размеренно намазал черный хлеб маслом и протянул ему, - ты стрелял в мою дочь из-за своего инсульта. Я знаю, что ты всегда ее защищал, и в этот раз бы защитил, если бы имел дело с обычным человеком. Но, к сожалению, Харитон у нас пришелец, поэтому нам, простым смертным, с ним не тягаться. - П-понятно, - ответил Артем. - На самом деле, - после минутного молчания продолжил полковник. – Ты всегда вызывал у меня симпатию, несмотря на то, что я так к тебе относился. Извини меня. Вся эта история, - он устало потер глаза, - она изменила представление людей о жизни. - В-вам отдохнуть б-бы, - предложил парень. – Вы уст-тали. - И то верно, - кивнул Лебедев. – Пойдем-ка спать. Артем лежал в кровати, бывшей когда-то кроватью Юли, и совершенно не мог уснуть. Голова опять разболелась, но к этому он уже привык. «Нельзя привыкать» - мысленно отвесил подзатыльник сам себе. Нельзя привыкать, на этом столько гипертоников погорело – когда живешь с вечной головной болью, перестаешь ее замечать, и это плохо. Можешь пропустить момент, когда начнет болеть сильнее. Как произошло с ним… и вот теперь он чувствовал себя самым беспомощным существом на свете, хоть у него работало все, кроме частично левой руки и левой половины лица вкупе с речью. Кому он теперь нужен такой? А в соседней комнате не мог уснуть Лебедев. Он хмурился и все думал и думал о том, почему же несчастный Артем вызывает в нем столько жалости и желания помочь и защитить, убивая всех, кто только посмеет к нему приблизиться. Его грустное бледное лицо с полуприкрытыми глазами и кривым ртом, заикание – он такого не заслужил. Только на рассвете Валентин задремал, но и во сне его преследовали потухшие голубые глаза. *** Дни шли, один сменял другой, и жизнь, вроде бы, наладилась. Прошел уже месяц с тех пор, как Артем и Лебедев жили вместе, и им обоим уже казалось, что так было всегда. Утром они завтракали, полковник, уже без пяти минут генерал, уходил на работу, а Артем оставался дома читать книги, которых в квартире Валентина Юрьевича была целая библиотека. Время от времени он выходил в магазин неподалеку, и «тихого милого юношу с перенесенным инсультом» там теперь уже знали и относились с пониманием. Выходные они проводили вместе, смотря телевизор, играя в шахматы и шашки, пару раз даже наведались на дачу Лебедева. Казалось бы, все было хорошо. Ткачев даже говорить стал лучше, и мог немного двигать больной рукой. Только улыбался редко, видимо, стесняясь, что выходит криво. - Валентин Юрьич, - позвал он как-то в один из вечеров. Лебедев не так давно вернулся домой и садился за стол, есть немного подгоревший, но заботливо приготовленный Артемом, ужин. – Зачем я вам н-нужен? От меня же п-пользы никакой. - Как это никакой, - сдвинул брови полковник. – Вон, какой ужин приготовил. - Все равно подг-горел. - Это не делает его менее вкусным, - Лебедев отправил в рот кусок картошки и закивал. – Очень хорошо получилось. - Это потому что вы г-голодный, - Артем улыбнулся правой частью рта. Полковник покачал головой и умял еду за несколько минут, и затем они по вечернему обыкновению приземлились на диван и включили телевизор. Лебедев смотрел в экран на новости, но не слушал, о чем говорил диктор. В его голове застряла фраза «зачем я вам нужен?» Да как зачем? Он украдкой посмотрел на Артема, который, вытянув ноги, так внимательно смотрел в телевизор, как будто там показывали записи лекций Московского университета, ни больше, ни меньше. Ну как же зачем? Лебедев скрывал это, но он очень сильно привязался к Ткачеву. Его хотелось защитить так же сильно, как в тот самый момент, когда он узнал, что у Артема инсульт, когда выбивал операцию и договаривался о самой лучшей палате. Как в тот момент, когда он увидел парня в отключке в реанимации – он пробился, его пустили на пару минут. Тогда он показался ему таким маленьким, беззащитным, с повязками на бритой после трепанации голове и руках после костюма пришельцев. Лебедев украдкой пододвинулся ближе к парню. Он не знал, как еще показать ему, что Ткачев ему нужен, поэтому просто приобнял его за плечо и прижал к себе. - В-валентин Юрьич?.. – Артем смотрел на него снизу вверх немного испуганными даже глазами. - Никогда больше не задавайся вопросом, зачем ты мне нужен, - серьезно сказал полковник. - П-почем-му? – Ткачев снова начал заикаться сильнее – нервничает, понял Лебедев. – К-кому я в-вобщ-ще нужен т-такой, к-калека, на мен-ня же т-теперь н-никто не п-посмотрит, т-тем бол-лее… - он осекся и опустил голову. Лебедев, сраженный его словами, но не потерявший самообладание, все же, спросил: - Тем более что? - Н-не чт-то, а к-кто. - Тем более кто? – исправил вопрос Валентин Юрьевич. Ткачев молчал, и полковник почувствовал, как он мелко трясется, а затем услышал тихий всхлип. Артем плакал, хотя до этого позволил это себе при Лебедеве всего один раз – когда думал, что убил Юлю. - Тише, Артем, успокойся, - мужчина свободной рукой погладил его по уже немного отросшим волосам. Ткачев шмыгнул носом. – Так кто? - В-вы, - едва слышно выдохнул парень. - Я? – такого ответа потрясенный Лебедев не ожидал услышать даже в своих самых смелых мыслях. Артем вдруг вырвался из его рук, направляясь к выходу из комнаты: - Я с-соберу в-вещи и с-съед-ду. П-простите, В-валентин Юрьич. - Стоять, - Ткачев замер, не оборачиваясь. Полковник встал с дивана, в два шага преодолел разделяющее их расстояние и развернул парня к себе. Тот стоял с опущенной головой и не решался ее поднять и заглянуть Лебедеву в глаза. Валентин Юрьевич вздохнул и протянул руку, пальцами поднимая лицо Артема за подбородок. Голубые глаза, блестевшие от слез, были широко распахнуты, как раньше, губы перекосились больше, чем обычно. И именно этих губ коснулся своими Лебедев, раскрывая их и проталкивая язык глубже, не встречая при этом никакого сопротивления. Ткачев вцепился в него здоровой рукой, и даже дотянул до талии полковника больную. Они целовались страстно, жадно, как в последний раз. - В-валентин Юрьич… - простонал Артем, когда Лебедев отстранился. – Я… - Ничего не говори, - рыкнул полковник, поднимая неожиданно легкое тело парня и неся в спальню. Ткачев был совершенен. Со своими так до конца и не зажившими шрамами от инопланетного костюма, с торчащими от того, что слишком короткие пока, волосами. И домашние майка и штаны с него слетели совсем легко. - В-валентинюрич, - парень коротко вскрикнул от первого аккуратного толчка. - Никогда даже думать не смей, что ты мне не нужен, - глубоким голосом, не сбиваясь с ритма, проговорил Лебедев. – Никогда, ты меня слышишь? - Д-да, - Артем запрокинул голову, ловя ртом воздух, которого сейчас было так мало. - Я тебя не оставлю, слышишь? – полковник наклонился и прикусил горячую кожу на шее Ткачева, отчего тот простонал. - Д-да-а… Валентинюрич, я… Он последний раз дернулся в конвульсии и обмяк, громко и часто дыша. Спустя несколько мгновений Лебедев опустился рядом с ним на смятую простынь, и притянул его к себе. - Я вас л-люблю, - отдышавшись, произнес Артем и напрягся, ожидая ответной реакции. - Я тоже, - услышал он тихое, и вскинул голову, сталкиваясь взглядом с такими уже родными глазами. Полковник широко улыбался, поглаживая Ткачева по голове, и Артем улыбнулся в ответ. Первый раз за все время обоими уголками губ.