Меня не сразу отправили в специальную школу, за что я был очень благодарен Реборну. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но нанятые учителя помогли мне научиться разговаривать на языке жестов и начать понимать речь по губам.
Другой учитель пошел дальше, заставляя всем своим телом заменить слух. Уклоняться от учебных пуль было больно, но это теперь не позволит мне стать лёгкой добычей... Верно?
Слух так и не вернулся спустя три месяца, и постаравшийся взять всё возможное от учителей я был отправлен в Ад. Ладно, это всё-таки преувеличение... Меня отправили в Специальную школу для Мафиози.
«Не здесь ли когда-то учился Занзас?... Может, это всё-таки возможность...» — так мне казалось. Теперь же единственное о чём я думаю — это выживание.
10 феврал✓
Бумагу выдернули резко. Кажется, ведение дневника было всё же не лучшей идеей. Но это была возможность... Слух не возвращался уже давно и у меня появился новый страх — страх перестать слышать свой внутренний голос. Что же останется в голове, после того, как он будет забыт? Пустота?! Можно ли его чем-нибудь заменить?...
Это страшно терять то, что всегда было рядом... Окружившая тишина полностью отличается от моего прошлого молчания. Тогда я знал, что стоит мне только заговорить, чтобы разрушить возникшие границы. Не хотел говорить сам. Не знал что сказать, кому и зачем. Тогда это было не имело смысла.
Я хочу поговорить сам с собой! Ради себя...
Люди теперь не пугают так сильно как безмолвие.
Наконец отрываю взгляд от опустевшего стола.
Какая жалость. Надеяться на сохранность бумаги не приходится, по повисшему передо мной злому лицу исход уже понятен.
На учителя не похож... Один из старших? На вид всего на несколько лет старше меня. Но этого хватит, чтобы уложить меня на лопатки — даже здесь я лишь путаюсь под ногами.
—
Если хочешь что-то написать, черт возьми, пиши на итальянском. Забудь уже свой японский.
А. Он зол, так что нужна была другая интонация, верно? Мой шёпот злит его ещё сильнее, отчего я застываю, смотря на порчу
«казнь» будет более уместна своего дневника. Лист испещренный японскими иероглифами демонстративно рвется на моих глазах, после чего на поверхность стола неровным слоем оседают бумажные конфетти.
«Интересно, а ребята из кино клуба были бы рады письму от меня?» — несвоевременно возникает в голове мысль, хотя я и знаю, что до адресатов мои письма никогда не дойдут. Только не из этого места.
Так и не увидев на моем лице какой-либо реакции, меня стаскивают с места, пользуясь преимуществом в росте, после чего ведут на тренировочную площадку под одобрительные улыбки людей, встречающихся в коридоре. По пути взгляд изредка спотыкался о испуганные лица, но такие быстро отворачивались, чтобы не запятнать и себя.
Верно, здесь я был никем: Сордо Данте, глухой, попавший на свои круги ада без возможности искупления.
Статус хранителя Десятого поколения был слишком ценным, чтобы пачкать его инвалидностью.
***
Впервые покинув стены школы, чувствую себя странно. Полная свобода была недоступна также как музыка или хоть какие-то звуки.
Интересно, если бы я стал глухим музыкантом, меня бы выпустили</s>. Глупые мысли лезли в голову всё чаще.
Теперь я не был способен понять даже когда ко мне обращаются, что уж говорить о талантах? Хотя один повод для гордости был — я всё ещё был жив, пусть и безнадежно забыт.
А если бы я успел сняться в продолжении того школьного ужастика, я бы уже мог быть известен...
Но так или иначе, вне стен я оказался совершенно неожиданно. Ещё неожиданнее я вернулся из Италии туда, где всё началось, хотя мое присутствие было дополнительным. Сомневаюсь, что от ребенка могли ждать великих свершений.
Но меня уже выставляли на убой.
Остальные представители десятого поколения, увидев меня, удивлены не меньше, но всё же скрывая жалость тихо шепчут новым людям о постигшем меня несчастье. Мягко улыбаюсь и весело машу рукой, «Я тоже рад вас видеть!», обычно говорят что-то вроде такого, верно?
Попытки скрыть неловкость заставляют пожалеть меня о своем существовании. Цель выживания казалась иной, а не становление источником обсуждений. Но на меня всё чаще указывают, забыв, что думать я ещё не разучился, ровно как и видеть.
Что же упущено?
Сидя в своем маленьком уголке наверху, — с приездом гостей комната больше не принадлежала мне одному — кручу в руках холодную цепочку. Слишком широкие для детского запястья часы занимают свое место на плече. Минутные стрелки отбивают последние мгновенья до Битвы представителей, на которой я вызвался побыть пушечным мясом.
***
Оказаться на стороне победителей было странно, но почему-то плохо. Разочарованный взгляд Тсунаеши удручает и давит. Остальные отворачиваются, лишь Мукуро как всегда веселится глядя на мир своими разноцветными глазами. Его смех — это единственное, что я способен услышать.
—
Ку-фу-фу, бедненький Демоненок всё-таки стал ягненком? Тогда будь готов...
Рот тумана был закрыт, и лишь тонкая ухмылка расплывалась кривой дугой по его лицу.
—
Скоро тебя принесут в жертву!
В это время меня нашел взгляд черных глаз. Будь он чуть больше наполнен эмоциями я бы испугался, но от сквозившего в нём равнодушия, сухого интереса (
Сколько ещё протянет?) и брезгливости на меня напала апатия — я даже не сопротивлялся, когда сразу после завершения собрания,
о глухих во время обсуждения даже не задумывались, меня обступили.
Так моя поездка в Намимори закончилась намного раньше, чем вся эта ситуация с Шаманом и проклятьями закончилась, но даже так в моей голове продолжал звучать этот дьявольский смех вытесняя остальные мысли.
Не думаю, что у меня были сожаления от принятия предложения Вендиче.
Чужое непонимание уже давно начало становится одним из жизненных констант.
Кто-нибудь знает, где можно найти новые правила? Жизнь, заигравшись, спутала все карты.
Очередная глупая мысль вызвала вначале смешок, который постепенно перерос в заливистый смех, вызвавший волну нервной дрожи у водителя, единственного свидетеля истерики.
***
Она стояла чуть в стороне, что-то пристально разглядывая в окне. Каждые несколько секунд выражение её лица менялось, что вызывало улыбку такой детской непосредственностью.
Наконец девочка отлипла от окна и огляделась. Её взгляд пролетел по группам детей, которых привели, чтобы угодить Девятому поколению Вонголы: на церемонии наследования всем сообщили о составе нового поколения и, разумеется, возраст меня, самого младшего так же не мог остаться неизвестным. Вот и разгадка для такого большого количества детей на приеме.
Вот только я был каким угодно, только не популярным со своими холодными зелёными глазами и равнодушно поджатыми губами.
Ах! Как я мог забыть самое главное? Я всё ещё был глухим уродом, о чем мне напоминали довольно часто.
Вынурнув из мыслей, замечаю некоторое изменение — на периферии моего зрения появилось нежно-розовое пятно, которое кажется... Со мной разговаривало?
Поднимаю взгляд, встречаясь с той девочкой, на которую смотрел всего несколько минут назад. Судя по активной жестикуляции юная сеньорита была в самом разгаре своей речи. Жаль, что я безнадежно опаздывал и едва мог разобрать слова.
Вечер, дети, веселье, сад? Не понимаю.
Что ж, значит выбора нет. Лучше прервать общение сразу, чем после, когда у неё появится больше ожиданий. Хотя жаль будет прощаться с Лучиком.
— Прости, я ничего не слышу. — Глядя прямо в карии глаза напротив я повторил, чтобы убедиться, что меня правильно поняли: — Твои слова я не услышал и не понял.
Лицо девочки резко изменилось на ошеломленно-виноватое, никак не могу представить её в роли если уж не чёрной вдовы, наподобие Бьянки, то хотя бы дочерью одного из находившихся здесь мафиози.
Спустя полминуты Лучик снова заговорила, но уже не так быстро и скорее бессознательно, из-за чего я наконец уловил вкладываемый ей смысл:
—
Прости, я не знала, — лицо испуганно искривляется в осознании повторной ошибки. Маленькое изящное тельце сжимается, будто ожидая удара за просчёт. На секунду узнаю в этой девчонке прошлую себя, и искренне надеюсь, что у нее будет всё хорошо.
Не так, как у меня.
— Всё хорошо, ничего страшного.
Другая...
После сказанного мной, она снова засветилась, доверительно приблизилась, не думая больше никуда убегать, и в противовес прошлой неуверенности снова затараторила...
Ты, понимать... Это ведь вопрос?
— Я читаю по губам, но мне сложно это делать, когда ты так быстро разговариваешь.
Этого ответа хватило, чтобы обрадованная девочка повисла у меня на шее...
Излишнее внимание со стороны окружения, последовавшее за её радостью, и стало причиной для всех последующих событий.
***
Каролин была Солнцем, мягким, заботливым. Исцеляющим.
В парке, убежище от лишних взглядов, куда я в порыве последовал за ней она, случайно исцелила меня.
Так я и стал ей обязан.
Так началась дружба продлившаяся долгих пять лет.
