***
Лив звездой разваливается на диване, утопая в куче одеял. Кажется, в этот раз она выгребла абсолютно все, что нашла в квартире блондина. Она выкуривает вторую по счету пачку даже не удосуживаясь открыть окно, под потолком успевает скопится заметная пелена белого дыма. Она нездорово хохочет своим мыслям и приподнимается на локтях, делая очередную затяжку чуть погодя выдыхая новую порцию дыма. Свежеостриженные локоны спутались, и потому были собраны на затылке в непонятный хвостик. А оставшиеся прядки обрамляли бледные щёки. Слишком эстетически неправильно. Натаниэль, тот Натаниэль, который прочно закрепил за собой статус перфекциониста и последнего педанта, отчего-то совсем не возмущается и не пытается возразить на бесцеремонное поведение девушки. Его девушки. Хотя нет, пока ещё не его. Он погрязает в своих мыслях и совсем не замечает как брюнетка появляется в паре сантиметров от его собственного лица, но отчётливо ощущает струйку терпкого дыма, что она выдохнула в миллиметрах от его губ. Ментол. И, кажется, нотки черники. Натаниэль не хочет оставлять эту выходку без внимания, Натаниэль хочет воплотить в реальность хоть малую часть ее похабных и пошлых предложений. Но не смотря на свой новый образ плохого мальчика, Натаниэль предпочитает более классическое развитие их отношений. Как в романах… что ли. — А ты знаешь, что нужно для хорошего минета? — как-то «невзначай», но слишком уж наиграно спрашивает Лив, а потом живо перескакивает на обсуждение чего-то бессмысленного и бесполезного, вроде последней пары в понедельник, будто она ничего не говорила. Будто это недотрах Натаниэля играет злые шутки с его воображением. — Не уверен, что мне следует это знать.***
Оливия танцует на барной стойке. Оливия позволяет жгучему, 13% напитку стекать с уголков губ к чересчур открытому декольте. Через 20 часов она уже является организатором изысканного гала вечера. — Ох, Натаниэль, — сладко мурлычет ему на ухо, заталкивая парня в крохотную кухоньку Cosy bear и плотно захлопывая двери.***
Выкуривать одну сигарету за другой оказалось проще чем обнажить душу. И кто бы подумал, даже раздеться догола сейчас было бы проще. О том насколько сексуально смотрятся его футболки, Натаниэль задумался лишь в момент, когда увидел одну из них на Лив. Она такая изящная, такая порочная, такая неправильная, облокотилась на дверной косяк и смотрит куда-то. В никуда. — О чем думаешь? — Да так, мелочи. — Лииив, — Натаниэль протягивает это в своей типичной манере, но ответной реакции, как прежде, не получает. Оливия никогда не отличалась романтичностью, она не любила все исконно приписанное девчонкам. Да, и самой любви в ее жизни никогда не было. Привязанность? Да. Флирт и страсть? Конечно. Но она определенно точно никогда не ощущала всего того, о чем сплетничали ее одноклассницы или однокурсницы. Потому встретившись с Натаниэлем в том захудалом ночном клубе, она не могла допустить мысли, что в ней что-то может измениться. Натаниэль сломал ее. Переломал, изменил, пере… Черт, да он все это время делал с ней то, что в дурную блондинистую голову взбредёт. — У меня смена начинается через час, пойду пожалуй. Работу официантки, она, к слову, ненавидела, но отсутствие более презентабельной и подходящей к ее ритму жизни, заставляло прикрыть ротик, открывая его только чтоб уточнить: «Добро пожаловать в наше кафе. Чего желаете?» Недавно подстриженные под стильное, дерзкое каре волосы приходилось скрывать кепкой с нелепым логотипом, что уж говорить про этот ужасный фартук? Оливия не прекращала фыркать с того момента, как впервые его увидела, серьезно, даже период привыкания к Натаниэлю прошел гораздо быстрее. Раздумывая о своем друге, Лив частично выпала из реальности, а потому вопрос адрессованный ее коллеге, вовсе не казался странным и не к месту: — Юн, как думаешь, если бы меня это все в край доконало, как бы я могла покончить с собой? То, что милый, робкий коллега закашлялся, а некоторые, сидящие близ барной стойки, облокотившись спиной на которую и стояла Лив, посетители странно покосились в ее сторону, абсолютно точно должны были смутить хорошую, ну или ответственную официантку. Но поскольку Оливия при всем желание, которое, к слову, отсутствовало, не могла отнести себя ни к первому, ни ко второму, ее подобный расклад нисколько не смушал. Напротив, она вполне серьезно, с явным ожиданием смотрела в сторону Юна. — Ну так что, есть какие-то мысли? — Эмм, нууу, может вены порезала бы? Кстати, а зачем ты вообще интересуешься? Ты же не…? — Ох, да нет, не парься. У нас просто сегодня лекция была и вот, мысли всякие лезут, — она со скучающим видом заправила темные, выбившиеся прядки под кепку, и оперевшись локтями о барную стойку продолжила, — вены резать? Нет, вряд ли, не мое это, слишком уж сопливо и по-девчачьи. Да и к смерти своей я подошла бы с большим креативом. — Ну не знаю, ты же на врача учишся, может таблетки? — Юн замешкался, — но Лив, правда, ты же не собираешься.? — Ох, да сказала же — нет. Не стоит воспринимать все так буквально, –закатив глаза в присущей ей манере, девушка все же вернулась к обслуживанию столиков и даже все еще будучи погруженной в свои отчасти странные мысли, смогла ни разу не ошибиться с заказом. Возможно, Клеманс могла бы похвалить ее за такую работу, возможно, Оливии просто хотелось знать, что она чего-то стоит, пусть и на поприще обслуживающего персонала.***
— Когда у нас нет своей семьи, — на этом моменте с ее губ срывается тяжелый, прерывистый вздох, — мы пытаемся найти ее в ком-то. Или найти своё отвлечение в чём-то, — Лив хмурит тонкие, темные брови и не смотрит в медовые глаза собеседника. Ну, почти не смотрит. — Работа, люди, новые чувства и эмоции, пагубные привычки, смена образа. Вариантов масса. Самое идиотское, что чаще всего мы делаем это через призму отрицания. И, ох, Нат, знаешь, я так запуталась! Натаниэлю не нужно ее слов, он уже научился понимать все без них. Читать ее жесты, мимику. Натаниэль научился читать ее всю, как один из своих детективов. И Натаниэль искренне продолжал надеяться, что она, в отличии от книг, не закончиться. Он крепко прижимает к себе содрогающуюся от тихих всхлипов брюнетку и шепчет ей что-то успокаивающее. Это уже не первая ночь на холодном кафельном полу кухни. И Нат отчаянно цепляется за мысль, что не последняя.