Семья

— Команда из нас гнилая получилась. — смеется Мишель. Смеется как-то зло и отчаянно. И это особенно странно, если вспомнить, что несколько минут назад в этом самом клубе назвала их семьей. С е м ь я Слово само по себе странное. С е м ь я Как будто семь твоих отражений. Подобное к подобному. Или просто утопающим свойственно хвататься за соломинку и тащить остальных на дно. Тут уж как пойдет. Они надули меня с контрактом — думает Мишель. А еще Джастин когда-то разрушил карьеру Брэндона, и тот отплатил тем же, попутно раздробив еще пять чужих, в общем-то ни в чем перед ним невиновных: своих друзей, ее, бедного Хиро. Последнего особенно жалко — думает она — потому что мы ни разу про него не вспомнили. Про шикарные костюмы к выступлению помнили, про шумные клубы и любовные интрижки помнили, а про него забыли. С е м ь я Мишель гордо смотрит вперёд. Не на Хиро, потому что смотреть на Хиро нестерпимо больно, а куда-то мимо, между его правым плечом и барной стойкой. — Семья. — с горькой усмешкой повторяет он уже на улице. — Знаешь, сначала прозвучало, как издевательство. А потом я понял — безысходность. Ты так отчаянно нуждаешься в семье, что готова признать даже их, лишь бы не остаться одной. Между ними расстояние в пару ступенек, и Мишель смотрит снизу вверх, оттого кажется совсем уязвимой. Команда что-то говорит, Джастин даже тянет ее за руку, только… — Люди, Мишель, не меняются. Но ломаются. Иногда. Беги от них к чертовой матери, не повторяй моих ошибок. Мир почему-то не плывет перед глазами, а наоборот становится до отвращения отчетливым. Шаги Хиро практически оглушают, кто-то снова что-то говорит и тянет за руку. Мишель смеется зло и отчаянно, а потом уходит. В кармане вибрирует телефон. «Мышонок» — Завтра уже буду дома и заберу тебя. С е м ь я Мишель улыбается. Дышать отчего-то становится проще.