***
— Нет! Пожалуйста! Прошу вас! — Дрожащими руками женщина укрывала за спиной малышку лет шести-семи. Вокруг валялись разбросанные тела вооружённой охраны, опытных и закалённых бойцов, нанятых для сопровождения четы одной из высокородных семей империи Ноксус. Отрубленная голова одного из мертвецов, лежавшая на боку, пустым взглядом уставилась на объятую ужасом дворянку, прижимающуюся спиной к карете. — Сжальтесь! Сколько вам заплатили?! Мы удвоим, утроим сумму, только оставьте нас! — с надрывом прокричала аристократка странному клоуну, сидевшему на корточках перед одним из трупов и с усердием что-то вырезавшему у того на лице. Нелепые шутовские одеяния лишь усугубляли мерзкую сцену из ожившего детского кошмара. — Жалость? Я не знаю, что это такое, я ведь не человек, — нездорово хихикнуло существо и, наконец поднявшись и заведя руку за спину, продолжило: — А насчёт денег, вы… — он сделал паузу и шаг вперёд, — не по адресу! Охрипший кашляющий хохот разнёсся по пролеску. — Милая, выходи поближе, добрый клоун тебе ничего не сделает, ты ведь любишь фокусы? Я покажу тебе один! — Мать лишь крепче сжала маленькую дочь. — Не мешай мне! — Раздражённо взвизгнуло существо, одним движением покончив с жизнью дворянки. Та повалилась набок с торчащей рукоятью кинжала в горле. Демон резко приблизился. Стеклянный взгляд девочки едва ли выражал хоть что-то. Пугающая маска нависла над ней, а затем опустилась на уровень глаз. Шако встал на колено. — Ты же любишь фокусы? — Да… — хрупкий голосок девочки немного дрожал, а рассыпанные по плечам длинные кудри были окрашены каплями крови. — Тогда, — Шут слегка отстранился, — смотри! Ловким движением демон выудил из рукавов восемь цветных шариков, подбросил вверх, и акробатическим пируэтом отпрыгнул назад. Из ниоткуда, прямо под ним появился одноколёсый велосипед, на котором клоун начал рассекать вокруг побоища, жонглируя шариками. С каждой секундой он доставал их всё больше и больше, а лишние негромко взрывались, оставляя после себя небольшие разноцветные облака. Казалось, будто в эти мгновения весь тот чудовищный ужас реальности растворился, растаял в звонком смехе и искренне восхищённом наивном взгляде ребёнка. Чёрная душа сытилась новыми эмоциями, Шут не понимал, почему это утоляло голод, но каждая секунда приносила нечто особенное в его суть. То, что было сокрыто за искажённой тенью. Закончив представление, Шако вновь наклонился над девочкой. — Тебе понравилось? — Да! — её лицо озаряла улыбка. Шако занёс руку ей за спину, остриё кинжала жаждало крови. — Пусть… — кисть дрогнула, — так будет… — Трепыхающийся птенец ранее невиданного чувства неожиданно воспрял гордым коршуном в чёрной душе. — Спи. Малышка оступилась и мягко упала в аккуратные объятья Шако. Её лицо выражало полный покой. Воля демона, не встретив сопротивления, усыпила девочку и незримыми касаниями исследовала её чистую душу. Он искал ответ. Желал найти объяснение этому чудному цветку, что нашёл место в исковерканной тёмной сущности. Рождение Тени. Человек. Великая война. Обрывки смутного прошлого, того, что никогда не было ясным, мелькали перед внутренним взором Шута. Он не помнил момента своего появления в этом мире и того, что следовало за этим. Однако теперь чётко осознавал, что разгадка сокрылась в минувших днях. Очнувшись, он ощутил с новой силой накатившее противоречивое стремление. — И что с тобой делать? — Шако поднял девочку на руки, встал. — Похоже, сегодня именно ты разыграла меня. Ты забудешь, кем была, когда проснёшься, а я найду тех, кто позаботится о тебе. Пусть… — демона передёрнуло, голод взывал к нему, но он был сыт и слаб, — будет так.***
Погода утихомирилась. Спустя несколько минут лишь нередкие лужи напоминали о буйстве стихии. Светлые лучики солнца едва-едва пробивались сквозь ещё тёмные тучи и освещали осквернённую землю. За спиной пророка в сотне метров от берега стояло исполинское существо монструозной наружности. Высотой в несколько сажней, покрытое той же чужеродной чешуёй, что и мерзкие выросты в рельефе вокруг, оно имело шесть мощных с виду лап. Голову, лишённую каких-либо видимых признаков органов чувств, увенчивал огромный рог, пульсировавший фиолетовым. — Считаешь, так будет лучше? — не отрывая взгляд от глаз Мальзахара, произнёс демон. — Для всех нас. — А как же Таргон? Они не вмешаются? Пророк снисходительно помотал головой. — Таргону едва ли интересна судьба отдельного мира. И даже у них есть границы сил, они слепы к тому, что открыто мне. — О нет! — Шако озарило осознание. — Ты же несерьёзно?! — Он схватился за живот и захохотал. — Слушай, тебе стоило остаться в бродячем цирке. Ты, чёрт возьми! Такой же, как и я... — Шако понизил тон. — Жалкий эгоистичный подонок, решающий за других их судьбы, даже не спросив. И ты думаешь, твоё проклятье даёт право избавления такой ценой? Я не лучше: прячусь за маской жертвы голода, оправдывая убийства. Я даже не знаю, кто я такой и какого хрена мне так важно это знать. Я ничего не сделал, чтобы это изменить. — Не имеет значения, что ты думаешь, демон. Неважно даже то, что думаю я. И без меня Бездна поглотит этот мир... разница лишь в том, как это будет. Судорожная и мучительная агония или один болезненный, но точный укол. Он, — Мальзахар указал рукой на исчадье за своей спиной, — первый из многих, кто вскоре прибудут. А твои создатели, демон, как и ты сам, обречены увидеть конец. — Создатели?! О ком ты, ответь! — Чёрная душа затрепетала. — Ищи их в фонаре неупокоённого. А теперь оставь меня. — Мальзахар сделал странное движение кистью руки. Шако услышал шорох позади и обернулся. Трое четвероногих насекомоподобных созданий выпрыгнуло из фиолетовой вспышки. Высотой до голени, они обладали тремя глазами на выступающей голове и угрожающими клыками. Шут не мог пошевелить и пальцем, его парализовало, словно тряпичная кукла он повалился на спину двух из этих существ, услужливо подбежавших явно именно с этой целью. — Они отнесут тебя до границы, — спокойно бросил на прощанье Мальзахар.***
Преисполненный решимости Шако едва ли не срывался на бег. Он брёл по затхлому узкому коридору в кромешной темноте. Вокруг роился чёрный туман. Демон приходил сюда не в первый раз, и Погибель не могла причинить ему вред. Душа Шако полнилась ещё более глубокой чернотой, чем проклятый туман. С каменного потолка свисала паутина, а звуки шагов эхом раздавались далеко впереди. Владения Стража Цепей. Простирающаяся на километры сеть подземных сооружений и хранилищ под руинами некогда процветающего города Гелии. Благословенные острова, именуемые теперь Сумрачными. Результат чистых помыслов, но жестоких и подлых деяний. Наконец, Шут вышел в просторный зал, тускло освещённый разбросанными в разных местах зеленоватыми кристаллами. Вокруг покоились искорёженные стеллажи, чьё содержимое куда-то пропало. Посреди беспорядка стоял он. Призрак, увлечённо беседующий с кем-то, видимым лишь ему. Не каждый дух был способен преодолеть тягучую, словно беспросветная топь, Погибель и обрести оболочку в мире Рунтерры. Треш был одним из этих злосчастных исключений. Беспокойная душа несчастного человека, что при жизни оказалась лишённым доверия изгоем, но теперь властвовала здесь. Король и палач в одном лице, со смертоносным крюком на цепи, чей скрежет знаменовал начало сладкой игры. Страж Цепей сытился отчаянием, страданиями и мнимой надеждой тех, кто, в конце концов, всегда оказывался в его старом фонаре, по соседству с другими несчастными, до скончания веков. Призрак, облачённый в потёртое чёрное пальто, выглядел до одури зловеще, ни один человек в здравом уме не решился бы сделать даже шаг в сторону двухметровой фигуры. Поверх одеяний кое-где его покрывали человеческие кости и черепа, а лицо, если его так можно было назвать, давно утратило людские черты и походило на гротескное изваяние с тремя костяными отростками наверху, что горели сумрачным пламенем. Чёрную душу демона призрак был не в силах учуять, но Шако даже не пытался скрываться. — Эй, как там поживает твой кукольный домик, сколько можно играться, Треш дружище, пора уже взрослеть! — язвительно прокричал Шут, при этом совершая странные телодвижения, смахивающие на что-то подобное соитию. Сумрачное пламя вздыбилось. Треш резко обернулся, по залу раздался неприятный скрежет крюка по каменной кладке. Мгновения хватило Стражу, чтобы раскрутить цепь и метнуть своё оружие в клоуна. Демон не сдвинулся с места. Заострённые крючья впились в тело, и его обволокло изумрудной дымкой. Треш потянул за цепь. Два резких движения — и Шако оказался вплотную к нему. — Это так ты встречаешь гостей? — неуместно хихикнул демон и коснулся фонаря, левитировавшего вплотную с призраком. Порочная тюрьма обрела очередного пленника.***
Идвиг гнал истощённую лошадь во весь опор. Мужчина выплёскивал накопившееся негодование на ни в чём не повинную животину. Его — одного из самых опытных членов ордена Магов тени — лично Магистр буквально выпроводил с заданием завербовать этого чудака Аглаека. «Во время проведения самого масштабного ритуала призыва! Он должен был быть там!» Наездник остановился. Выехав к небольшому пролеску, он внимательно осмотрелся. Зоркий взгляд искал то, что было невидимо обычному человеку. Тайные магические знаки, что вели к жилищу одного из самых могущественных и искусных теневых магов. Но сколь силён был этот человек, столь же странный и безумный, в понимании Идвига, образ жизни он вёл. Маг, способный благодаря своим навыкам и знаниям стать влиятельнейшей персоной на всём континенте, жил затворником в дремучем лесу в компании трёх кошек. Молодой воин-маг наконец увидел то, что искал, и, пришпорив изнемождённую кобылу, продолжил путь. Широкий зелёный плащ с чёрными полосами то и дело цеплялся за ветки всё более густой рощи. Ножны с зачарованным клинком тихо постукивали по крупу лошади в такт её шагам. Кроны высоких деревьев, полнящиеся листвой, почти полностью закрывали собой небо, создавая лёгкий полумрак, а гомон птиц и шум ветра раздавались вокруг. Идвиг оказался в сердце чащи, прямо перед ним стояла невзрачная хижина, однако довольно добротно построенная из местной древесины и имеющая второй этаж со скошенной на восток крышей. Рядом располагался небольшой сарай с ограждением, из-за которого доносилось копошение. Маг спешился, приосанился, мысленно пожелал самой ужасной смерти Магистру и, попытавшись скрыть откровенное презрение на лице, прошёл ко входу, мимо нескольких ухоженных фруктовых деревьев. Уверенно постучал в дверь. Послышались шаги, спустя минуту дверь открыл необычного вида мужчина. — Ах, Идвиг! Я помню тебя ещё мелким подмастерьем при дворе Осмонда, ты принёс мой заказ? — глаза отшельника редкого фиолетового оттенка неестественно блестели на солнце, на его лице не было ни единой морщинки, однако густая седая борода и такие же короткие волосы выдавали его возможный возраст, который оставалось лишь предполагать. — Я больше не мальчишка, чтобы выполнять чьи-то мелкие поручения, Аглаек! — не сумев сдержать раздражения, язвительно ответил прибывший. — А ради чего ты ещё мог сюда приехать? — старик откровенно насмехался над мальцом, пряча широкую улыбку в бороде. — Ну проходи, чего на пороге стоять, так дела не делаются. — Аглаек махнул рукой и развернулся, не дожидаясь ответа. Маг побагровел, крепко сжал кулаки, но, не проронив ни слова, двинулся вслед за отшельником, чья пёстрая мантия лишь ещё сильнее раздражала взор, привыкший к сдержанным одеждам. — Будь как дома. Хотя я слышал, ты привык к более изысканным палатам. — Аглаек указал на стул рядом с уютным камином, а сам сел в мягкое, обитое кожей кресло. Взяв бутылочку с коричневатой жидкостью, стоявшую на столике между ними, он продолжил: — Возьми бокалы на полке, это настойка с Благословенных Островов, не посмеем же мы пить её с горла и порочить память о погибших там. Идвиг подчинился. Аглаек разлил по бокалам напиток и, откинувшись на спинку, неспешно вкусил сладковатую жидкость. Молодой маг замялся; набрав воздуха в грудь, он уже было собрался произнести заготовленную речь, как отшельник опередил его. — Я не помогу вам. — Но… почему? Если мы не остановим войну сейчас, может стать уже поздно! А ты… вы лишь будете наблюдать за этим?! Старик устало помотал головой. — Уже поздно. Мы затронули то, чего сами не понимаем до конца. Руны несут безграничную мощь и погибель, но их можно спрятать, укрыть на века. Тень же гибнет лишь во тьме. — Аглаек погладил бороду. Прямо к собеседникам вышла одна из знаменитых кошек хозяина дома. Огромный белоснежный пушистый комок шерсти, преисполненный гордости, прошёл к камину и медленно присел на задние лапы. Она смотрела на гостя, казалось, разумным взглядом оранжевых глаз. — Что вы имеете в виду? Вы — тот, кто открыл Тень, благодаря вам мы пережили эти месяцы. — И благодаря мне все мы и сгинем, оставив гноящуюся рану на теле этого мира. Вторая кошка с нежной мордочкой и трёхцветным мехом выпрыгнула на колени Аглаека и свернулась клубочком. — Я не понимаю: что должно произойти? — Магистр и его люди призовут совсем не то, что ожидают. Сердце Идвига участило своё биение. Третья кошка с бледно-бежевой шёрсткой, чёрным хвостом и пятнами того же цвета сбежала вниз с верхнего этажа и легла рядом с первой, устремив свой взгляд на Аглаека. — Меня не захотели слушать. Прости за ошибку глупого старика. — Фиолетовые глаза мага преисполнились грустью, а выражение скорби на лице отражало скрываемую боль. Идвиг потянулся рукой к носу и, отведя её, увидел на пальцах кровь. Сердце стучало всё быстрее. Вены выступили на руках, в ушах разносился потусторонний вой. Тень помнила каждого, кто приходил в неё. Наполненная до краёв порочными помыслами, теперь она отражала всю гниль своих невольных гостей и их творений на них самих. Вены вздулись, и трепыхающееся сердце наконец не выдержало. Идвиг обмяк, а его глаза остекленели. Отшельник взглянул на маленький золотой колокольчик, лежавший на одной из многочисленных полок. Допил остатки настойки. — Я сдержу обещание, — нездорово хихикнув, он погладил лежащую на нём кошку, — ну что милые, в последний раз? Закрыв глаза, опытный маг мгновенно погрузился в глубокий транс, его душа отделилась от тела и, словно влекомая магнитом, отправилась в Тень, сопровождаемая духами трёх кошек, благодаря которым он и открыл путь в одно из многих отражений Рунтерры. Пространство вокруг резко сменило свою геометрию, а разум мага уже вовсю был занят делом. Его не отвлекало хаотичное безумие, происходившее где-то вдалеке или вблизи. Размеры и формы были условны, а понятия в этом мире — относительны. И теперь глупцы получали по заслугам, а он — самый большой глупец — готовился разделить с ними эту участь. Но не сейчас. Сосредоточием воли на предельной концентрации Аглаек творил искусство, неподвластное даже Магистру ордена. Нить за нитью, форма за формой, одно чувство за другим. Ничто не должно быть упущено. Когда-то он считал это творением жизни, честолюбие туманило здравый рассудок. Всё, что делал он, что повторили за ним, оказалось лишь жалким подобием настоящего творения, извращением пустых оболочек, наделением их злым умыслом. Каждый конструкт нёс это в себе, они сражались и умирали здесь, незримые, неизвестные, безымянные. Если бы он знал раньше, к чему это приведёт… Наконец он закончил. Аглаек не знал, сколько времени потратил: порой один вход в Тень занимал секунду, а порой и год, — впрочем, он был доволен. Перед магом находилось бесформенное ничто, но живое и чувствующее. Каждый конструкт отнимал частичку души для его создания, сейчас отшельник отдал её большую часть.***
Пространство резко и беззвучно схлопнулось. Незримая иным чёрная душа юркими движениями скользила мимо заточённых навеки людей и нелюдей. Лишь на секунду тень останавливалась возле каждого из сотен беспокойных огоньков, будто бы всматриваясь в их глубины и ища что-то, а не находя, — продолжала свой незамысловатый путь. Двигаясь всё дальше в пучину обиталища несчастных, Шако задерживался всё дольше у каждой из душ. Чем дольше терзал их Треш, тем меньше оставалось от старой личности, большинство же сдались и обезумели, утратив связь со своим прошлым. Бледная зелёная искорка — вот и всё, что оставалось от измученных смертных. «Мальзахар не мог солгать», — эта мысль то и дело подпитывала угасающую надежду демона. Неожиданно мимо пронеслась чья-то душа, словно изумрудная комета. Она металась вокруг. Шако ощущал её мысли, но едва ли улавливал искажённую суть. «Предатели! Все предали! Ох, моя любовь! Моя королева… Я найду тебя, и мы будем вместе... навечно…» Этот шум привлёк остальных. Тревожные огоньки начинали мерцать, один за другим, их мысли сливались в единую буйную какофонию, заглушающую даже собственные мысли Шута. Они кричали, вопили, рыдали, источали безграничные страдания, которыми питался их бессменный Страж. Вдалеке Шако заметил странное скопление свечений, спокойно переливающихся малахитовым оттенком. Казалось, будто они упорно игнорировали захлестнувший остальных хаос. Демон устремился к ним. Немного, около двух десятков искорок парили рядом друг с другом и не обращали никакого внимания на тёмного гостя. Приблизившись, Шут разлчил их очертания, ещё не утратившие человеческих форм. Двое стариков, остальные же юные и зрелые мужчины, чьи взгляды неподвижно устремились в одном лишь им ведомом направлении. Шако начал кружить вокруг, подлетая и отдаляясь, в ожидании хоть какого-то эффекта. Он ждал не напрасно. Спустя несколько минут или десятков лет второй старик с густой бородой шелохнулся. Демон мгновенно среагировал, приблизился почти вплотную, всмотрелся в пустые глаза. Взгляд человека постепенно обретал осознанный вид. Сперва — бесконечно уставший, затем — недоверчивый, испуганный и, в конце концов, изумлённый. — Ты? — не скрывая удивления, приглушённо отозвался голос мужчины в сознании Шако. — Ты знаешь меня? — Шут едва ли мог формулировать полноценные мысли, волнение захлестнуло его древнюю сущность. Дедок замешкался. Опустил глаза. Тяжело вздохнул, хоть воздух ему не требовался уже сотни лет. — Я не могу не узнать самого себя. Я создал тебя, как и многих других. Думал, смогу помочь, но я… — призрак сжал невесомые кулаки, — ошибся, и такова моя расплата. — Старик замолчал и погрузился в затуманившиеся мысли. — Эй! Что, чёрт возьми, это значит?! — Шако не желал довольствоваться услышанным и, сконцентрировавшись, задал следующий вопрос: — Как ты создал меня? Маг Тени встрепенулся и вновь взглянул на собеседника. В этот раз его взгляд отражал уходящий за горизонт океан, преисполненный скорби. — Тень — твой родной мир. Он был другим, чистым, незапятнанным. Ты и другие духи — отражения страстей, чувств, эмоций живых существ. Так было… — голос мужчины то и дело срывался, а по щекам неведомо как текли призрачные слёзы, — пока я не нашёл способ использовать вас. Шла война! А вы оказались способны проникать в чужие сны, разумы, даже обретать форму в реальности! Нужно лишь придать вам правильный посыл и частичку живой души. Если бы не я, никто бы не узнал об этом, это всё моя вина! — Старик окончательно разрыдался. Шако стоял в недоумении. Его создатель упал на колени, закрыв ладонями лицо. Боль мага звучала глубоко и пронзительно, демон ощущал её, будто свою. — Но остальные... они не такие. Почему, почему?! Рыдание затихло. Мужчина расслабился. Ещё несколько минут он сидел неподвижно. — Я отдал тебе половину моей оставшейся души. Должно быть, ты очень похож на меня. Шако пронзило иглой понимания. Яркой вспышкой осознание озарило даже самые дальние и потаённые уголки чёрной души. — Тоже любишь кошек? — Маг поднялся, неловко ухмыльнулся. — Я скучаю по своим. Первую подобрал, когда улепётывал от озверевшего помощника главы академии. Он мне никогда не нравился, а грибы вместо рук ему очень даже шли! Были времена… — Несколько морщин на лице старика разгладились, а разговор, казалось, приносил ему толику покоя и искупления. — Ты был последним, кого я создал. Кажется, я обещал это сделать старому другу, но так давно… Не помню даже его имени. — То есть я… ты, в смысле, что? — Шако никак не мог унять волнение. — Наполовину человек? — Пожалуй, можно и так выразиться. А мы, — старик окинул взглядом своих братьев по ремеслу, — почти перестали быть людьми, изранив свои души. Может, поэтому Страж особо и не трогает нас. — Но скажи, ответь! Как я, мне… Прекратить это?! Ты, подонок, даже представить не можешь, на что обрёк меня! Каждый миг моего существования наполнен голодом и бесконечной жаждой чужих чувств, но когда я утоляю его… каждая смерть мучает ещё сильнее голода! Зачем ты это сделал?! — копившаяся столетиями слепая ярость демона наконец нашла виновника всех его терзаний. Словно шторм, она проносилась в сознаниях собеседников. Маг лишь вздохнул, поджал губы и ответил: — Я многих обрёк, как и себя самого, таковой оказалась цена. Прости, но я не знаю, как помочь тебе. Мы научились лишь связывать души, но не обращать свои творения вспять. Мне жаль. Откуда-то сверху донёсся хрипящий надрывный хохот. «Жалкий, маленький, беспомощный демон, который даже не демон! Ты переплюнул в ничтожности даже Ледраса! Прочь! Доживай этот век в собственном аду, я не собираюсь облегчать твою участь!» Тёмно-зелёный туман появился из ниоткуда, множество призрачных рук с крючковатыми пальцами ухватились за изворотливую сущность Шако и через мгновение испарились вместе с ней.***
Демон очнулся на пустынном мрачном побережье. Вечерело. На горизонте едва виднелась окраина бухты Билджвотера. Стоял штиль. Шако ощущал ещё большее бессилие, чем даже до встречи с магом Тени. Разумные мысли покинули его, и, развернувшись, он бездумно устремился вглубь скудной на растительность местности. Он брёл и брёл, не останавливаясь, до тех пор, пока голод не дал знать о себе вновь. Он не убивал уже несколько дней. Шут остановился. С каждой секундой отчаяние накатывало всё сильнее, словно глухие удары похороненного заживо об крышку гроба. Оно поглощало любые отголоски надежды. «Умереть с голоду? Чем не шутка?!» — демон сжал кулаки. Если бы у него было сердце, оно бы стучало громче боевых литавр, возвещающих о начале боя. Тьма его души начала бурлить, клокотать. С каждым часом давление усиливалось. Тень требовала своего. Шако лишь ухмылялся, ничего другого он не умел. Сознание переполнилось хаосом звуков и образов. Он видел её, видел Тень. Родной мир, словно живая многорукая сущность, проникла в Шута и принималаст рыскать внутри, под одеждой, под самой сутью. Она искала слабость, и ничто не могло скрыться от неё. Шако насмехался над её потугами, насмехался над самим собой, над ущербностью всего, что было им, и это придавало сил. Холодные щупальца неприятно обволакивали душу изнутри, рыскали, роились, но это было уже неважно. Демон впал в транс, что ещё сильнее укрепило его связь с Тенью. Спустя несколько дней произошло то, природу чего могли определить лишь посвящённые в запретные тайны далёкого прошлого. Небеса разверзлись. Столб чёрного пламени, видимый на километры вокруг, окутал фигуру демона. В миг, когда Тень соприкоснулась с сущностью Шако, он прокричал. Голос Шута разнёсся на многие мили, и, дойдя до ближайших поселений, он лишил покоя каждого, кто его услышал. С этого момента неудачливых людей преследовали чудовищные ночные кошмары, лишавшие их рассудка и сводившие с ума. Вопль затих, а Тень начала уродовать пространство вокруг. Всё живое, что прикоснулось к ней, истощилось и погибло, а земля на столетия лишилась плодородности. Болезненной вспышкой сознание вернулось к Шако. Он ещё не видел, но ощутил их присутствие. Безликие духи, осквернённые злыми помыслами и скитающиеся в Тени. Дюжина чёрных фигур с пустыми лицами окружили его. Шут не мог пошевелить и пальцем, оставаясь безучастным наблюдателем. Лишь нескончаемая пронзающая боль давала понять, что он всё ещё жив. Ноги подкосились. Маской кверху тело демона безвольно повисло в метре над землёй. Одежда исчезла, обнажив тело, сотканное из тени, такое же, как у его палачей. Первые двое безликих приблизились. Каждый держал в руке матовый короткий клинок. Пара коротких взмахов. Ступни демона исчезли. Безумный хохот, перешедший в визг, разразился в округе. Подошли ещё двое, и Шако лишился кистей. Всё новые и новые взмахи чередовались с дикими воплями. В конце концов, осталась лишь голова, скрытая за маской. Последний удар расколол и её, пронзив утомлённую душу. Всполох тёмной энергии заставил небеса почернеть. Тень отторгнула его. Столб чёрного огня стремительно распался тёмными клочками, плавно ниспавшими на многострадальную землю. Спустя несколько минут уже ничто не напоминало о творящемся здесь безумии. Лишь голая, едва ли не выжженная земля осталась шрамом в этом месте, которое обходили стороной на протяжении многих столетий.***
Лёгкий весенний ветерок, казалось бы, невзначай коснулся седых волос старичка, стоявшего за прилавком. Одно из многих каменных зданий в центре столицы Демасии представляло собой уютную лавку антиквара. Аккуратные полочки, заставленные предметами искусства, статуэтками и разномастными безделушками. В одном из углов красовалась удивительной работы статуя народа Мараи, но, несомненно, на фоне всего прочего выделялись маски. Они висели на стенах, лежали в витринах, и одну из них сейчас разглядывал сам хозяин лавки, напевавший бодрую мелодию. Раздался перезвон маленьких колокольчиков, возвещавших о приходе нового покупателя, однако входная дверь даже не шелохнулась. Блеск золотых глаз. Затянувшееся мгновение. Торговец расплылся в чудацкой улыбке. — Уж думал, ты не придёшь. Светло-серые клубы то ли дыма, то ли тумана заволокли пространство в центре лавки. Спустя мгновение они обрели человекоподобные черты. — Пожалуй, у меня кое-что есть для тебя, — старик привстал и протянул немного вытянутую в зловещей ухмылке маску, которую держал в руке. Дух принял её. — Взгляни, — торговец по-отечески посмотрел на замешкавшегося гостя. Шако направил взгляд в зеркало, которое достал мужчина. Чувства переполнили его, но это был не шквал и даже не вихрь. Спокойным потоком они переходили из недоумения, удивления и непонимания в нечто большее, заполняющее всю его душу. Каждая эмоция отражалась в живой маске. Он мог свести брови, улыбнуться, нахмуриться; казалось, она была создана из настоящих мышц, а не твёрдого монолитного материала. — Что? Что теперь? — приглушённо спросил Шако. — Кто я? — Уж точно не демон, поверь мне, я знавал многих, — хохотнул торговец, — а дальше решай сам, кем тебе быть и что делать. — Я… я не знаю. — Живи, Шако, ты получил шанс, не истрать его понапрасну. А меня ждут покупатели. Твой вид их смутит. — Старик вышел из-за прилавка и добродушно похлопал гостя по плечу. — Нам пора прощаться. И в этот раз — навсегда.