Дробь дождя

Такеши слышит его с самого детства. Та–да–та–дам. Та–да–та–дам. Та–да–та–дам. Быстрое, оно словно удары барабана. Бьёт набатом в ушах, жутким хохотом раздаётся в сознании. Иногда Такеши сравнивает его с громом, который разбавляет собой тихую дробь дождя ночью. Оно почти всегда такое. Реже – спокойное. Тогда громогласные удары превращаются в лёгкую мелодию капель, успокаивают своей тишиной, вызывают робкие улыбки, которые приходится прятать ото всех за нелепыми шутками не в тему, глуповатым видом и смехом. Иногда Такеши кажется, что он зависим. Зависим от адреналина, гуляющего в его крови словно наркотик или яд, от опасности, которая сопровождает его чуть ли не каждый день, и, Ямамото уверена, от драк, в которые он влезает постоянно. Ей бы сойти с ума от бешеного сердцебиения, сопровождающего её везде, но, увы, она просто не может. Потому что она…счастлива? Счастлива просто знать, что где–то там, далеко, за много тысяч километров от неё, есть её соулмейт. Частичка её души, самой её сущности. А ещё счастлива знать, что, несмотря на всю опасность, драки и окружавшую его смерть, он всё ещё жив. Пожалуй, это самое главное. * Такеши тренируется, стирает пот со лба и весело улыбается товарищам по клубу. Они хлопают её по плечу, крепко обнимают и визжат что–то до ужаса радостное прямо на ухо. Ямамото бы поморщилась и отошла на пару шагов, но не может. Она ведь Такеши Ямамото, восходящая звезда бейсбольной команды, её надежда и будущее и просто популярная девчонка, никогда не отказывающая в общении и улыбках. Такеши смотрит на биту и поглаживает её кончиками пальцев. Если бы она сказала всем им, тем, кто её окружает, шепчет восхищенные слова и смотрит, не отрываясь, что начала играть не потому, что бейсбол понравился ей с первого взгляда и это была её мечта. Если бы она сказала им, что начала играть только чтобы он смог почувствовать её сердцебиение чётче, громче, сильнее. Чтобы он понял, какого это, слышать быстрое «ту–дум, ту–дум», звучащее в ушах набатом и преследующее тебя каждый, Ками–сама, каждый день. Отец смотрит на дочь, упорно бегающую до болей в мышцах, нехватки кислорода и града пота, катящегося у неё по спине, лбу, груди, и молча качает головой. Он не хочет ей говорить, что всё это очень похоже на месть глупой паре, сидящей на адреналине как на наркотике. Тсуёши лишь усмехается, подаёт Такеши бутылки воды и собранное его заботливой рукой бенто и продолжает молча наблюдать. * Такеши в который раз отбивает мяч. Губы кривятся в жалком подобии улыбки, когда тренер устало качает головой. Сокомандники смотрят с сочувствием, а ей хочется столкнуть их лица с битой и закричать: «Хватит так смотреть! Я знаю! Знаю!». Но она молчит и пытается улыбнуться привычно яркой улыбкой. Только в глазах у неё появляется чёрная дыра, и в ушах стоит извечное «ту–дум». Такеши чувствует, что её собственное сердце надрывается в груди. Ещё немного, ещё несколько таких же бешеных ударов, и оно преодолеет решетку рёбер, пробьёт грудную клетку и выпадет наружу бесформенным комком. И даже после падения оно будет заходиться в этом судорожной биении. По крайней мере, ещё несколько ударов оно точно пробьёт. Люди вокруг странно смотрят на неё, но ей все равно. Она хочет домой. Хочет просто лечь на свою кровать, закинуть чехол и сумку в дальний угол, закрыть глаза и больше их не открывать. Хочется взять в руку спрятанные от отца лезвия. Свет лампы причудливо отражается от гладкой поверхности и играет бликами в глазах, холод проходит по коже, отчего пальцы начинают мелко подрагивать. Слёз нет, истерики – тоже. Есть лишь усталость, равнодушие и привычное сердцебиение. Такеши уже проводит по левому запястью, как резко замирает. Губы растягиваются в робкую улыбку, забытое лезвие падает на пол ванной. Привычно бешеный ритм замедлился, превратившись в такую любимую дробь дождя, а сознание и тело окатила волна спокойствия. Ямамото показалось, словно она окунулась в тёплую воду. На голову падают мелкие капли, сердце в груди покорно поддаётся им. Такеши кажется, что именно сейчас их сердца спокойно бьются в унисон. * Девушка весело смеётся и взъерошивает волосы на затылке. Она смотрит на паникующего Тсуну, что–то кричащего Гокудеру, ухмыляющегося Реборна и чувствует тепло, затапливающее её. Эти ребята странные, у них свои тараканы в голове. Но с ними она чувствует себя живой. По–настоящему живой. Ритм соулмейта резко ускоряется, и Такеши вздрагивает. Благо, никто не заметил этого, а то врать друзьям не хотелось. Ямамото чувствует странное напряжение, но пытается успокоить саму себя. Ведь такое уже случалось. Много–много раз. В этом нет ничего страшного. Только вот душа скулит напуганным зверем, скребётся когтями внутри и бьётся о высокие стены самообладания. Такое случалось. Много–много раз. И это «много» слишком страшное. * Такеши шесть. Она носится по кухне, убегая от смеющегося отца, и весело визжит, когда сильные руки мужчины подхватывают её и крепко обнимают. Девочке хорошо. Так хорошо, что хочется плакать. И она плачет. Тсуёши удивлённо смотрит на дочку, пытается понять, что же такого случилось. А затем, слыша неразборчивый шёпот, начинает её успокаивать, попутно вслушиваясь в детский лепет. — Быстро…стучит…сердечко…больно…больно! И ему больно! Случилось…что–то случилось! Такеши захлёбывается слезами и словами, показывает отцу пальцем на грудь, где быстро бьётся её сердце, а затем вновь заходится плачем. Тсуёши понимает, что нужно что–то делать. Но что, если он не может успокоить чужое сердцебиение, причиняющее боль дочери, не может даже остановить слёзы ребёнка. Поэтому он просто обнимает Такеши ещё крепче и начинает её укачивать. Такеши больно. А ещё Такеши страшно. Страшно за частичку своей души, которая сейчас находится в такой опасности. Ямамото чувствует, как смерть танцует рядом с ним, задевает его подолом длинного платья, игриво щекочет затылок дыханием, но не спешит забирать. Чужие жизни гаснут рядом с ним, но он до сих пор жив. Только вот сердце у него бьётся часто–часто. Он волнуется. И ему тоже страшно. И страх его намного сильнее, чем её, жалкой шестилетней девчонки, которая сейчас льёт слёзы и пугает отца. Именно поэтому Такеши вытирает солёную влагу, размазывая её по покрасневшим щекам, и пытается успокоиться. Дыхание у неё поверхностное, кожу щёк обжигают горячие ручейки. Но Ямамото упорно пытается взять себя в руки, вернуть хрупкое, но такое нужное сейчас самообладание. Она закрывает глаза. Вдох. Выдох. Тум–тум–тум–тум. Тум–тум–тум–тум. Тум–тум–тум–тум. Вдох. Выдох. В сознании идёт дождь. Он ласково целует землю, проходится легким холодком по коже и мягко обнимает. Волосы постепенно намокают, липнут к шее, вискам, щекам, но Такеши лишь быстро убирает мокрые пряди с лица. Дождь с каждой секундой усиливается, его дробь становится всё более явной. Ямамото поднимает голову вверх и, щуря глаза из–за капель, улыбается. Такеши пытается успокоить. Себя и его. Тум–тум. Тум–тум. Тум–тум. Девочка удивлённо смотрит, как среди тёплых капель появляются голубые искры. Любопытство берет вверх. Она осторожно тянет руку к ближайшей искорке и касается её самыми кончиками пальцев. Искры вмиг превращаются в настоящее пламя. Дождь не тушит его. Он, кажется, наоборот помогает ему разгораться. Но Такеши вмиг забывает о таком странном явлении. Потому что сквозь стену голубого дождя она видит высокую фигуру. * Такеши десять, и она всерьёз занимается бейсболом. Сердце у неё теперь стучит быстро почти также часто, как и у него, но ей всё равно кажется, что этого мало. Ямамото как и сотни дней до этого возвращается из школы, быстро чмокает улыбающегося отца в щёку и вихрем поднимается к себе в комнату, чтобы переодеться, а после помочь папе с готовкой. Всё идет своим чередом, ведь этот день самый обычный. Всё идёт своим чередом, пока в ушах не начинает набирать обороты гром. Такеши хочется закрыть уши руками, лишь бы не слышать его, но она понимает, что это не поможет. Её собственное сердце начинает ускоряться, но девочка упорно пытается успокоить его. Она, как и четыре года назад, закрывает глаза. Такеши вновь оказывается под дождём. На этот раз он холодный, пронизывающий до самых костей, заставляющий дрожать и стучать зубами. Капли больно бьют по голове, на небе сверкает молния, и следом за ней, отставая буквально на доли секунд, громким басом смеётся гром. Ямамото хочется, чтобы дождь уменьшился, молния исчезла с небосвода, а гром прекратил заглушать мелодию маленьких капель. Но её желания мало. Ливень всё набирает обороты, ветер крепчает и больно бьёт в спину. Чужое сердце надрывается, и девочку охватывает паника. Вдруг оно не выдержит? Вдруг оно остановится? Вдруг этот удар станет последним? — Успокойся! Хватит! Крик вырывается из Ямамото, царапает стенки горла. Казалось, он не смог бы пробиться сквозь такую плотную стену дождя и барабанные удары грома. Но он пробился. Он достиг цели. Пусть и не сразу, но ливень превращается в лёгкий дождь, а небо больше не сотрясает злобный хохот. Его сердце начинает стучать спокойно, размеренно и так успокаивающе, что Такеши непроизвольно начинает улыбаться. Перед тем как открыть глаза она вновь видит высокую фигуру вдалеке. Только на этот раз она ещё видит и его макушку. * Такеши понимает, что что–то грядёт. Оно как тяжёлая грозовая туча - надвигается до одури медленно, но неотвратимо. И от этого на душе становится паршиво. А ещё в последнее время она слышит его сердцебиение всё чётче и чётче. С каждым днём оно становится всё громче, и Ямамото знает, что это означает. Он приближается. Ей хочется радоваться и весело смеяться, как и любой нормальной девчонке от мысли, что её соулмейт где–то рядом и постепенно становится ещё ближе. Но она не может. Просто не может. Потому что её шестое чувство буквально вопит, что проблемы придут как раз таки с ним. И, что как только она его встретит, молния наконец ударит. * Она проиграла. Так позорно, глупо и унизительно. Проиграла. По всем фронтам. Потому что, во–первых, ничего не сделала, даже не подумала сделать, когда стук в ушах стал слишком громким и чётким. И, во–вторых, потому что не придавала всё это время значение искусству, которым владел её отец. Стук чужого сердца стал отчётливо слышен во второй половине дня. Они тогда с ребятами как раз прогуливались по магазинам, весело переговаривались между собой и были словно в своём маленьком мирке. Были, пока на них не свалился подросток, который принёс с собой его. Такеши была не готова. Не готова к битве, к проигрышу и, что самое главное, к встрече с ним. Его сердце не билось слишком быстро, но и спокойным его ритм нельзя было назвать. Эйфория. Желание достойной схватки. Жажда настоящей битвы. Снежные пряди взметнулись из–за порыва ветра. В груди у Ямамото сердце предательски пропустило удар. * Такеши тренируется. Только вот на этот раз в руках у неё не бита, а бамбуковый меч. Он рассекает воздух не хуже верной подруги, греет руку ощущением чего–то правильного. Словно так всё и должно быть. Вторая их встреча была такой же неожиданной, как и первая. Они просто взяли и вновь встретились. Только на этот раз рядом с Такеши были все её друзья, в чехле лежал меч, а в сознании шёл теплый дождь. Сердце у неё билось слишком быстро, что и не удивительно, ведь она прекрасно знала о силе противника и дальнейших битвах не только за кольца Семьи, но и за собственную жизнь. Только вот в этот раз его сердце билось спокойно. Тук–тук. Тук–тук. Тук–тук. Он усмехается и смотрит прямо на неё. И Ямамото понимает, что он знает. Знает, что она его… * — …соулмейт! Губы растянуты в оскале, а глаза горят пламенем. Острый меч рассекает воздух и пространство вокруг, вода жестко и неотвратимо атакует её. Он не знает жалости, не знает пощады. И на её выпады тупой стороной меча смотрит с издевательской насмешкой и иронией. — Думаешь, это остановит меня? Эта сраная мифическая связь? Я порежу тебя на ленточки и отдам твоим друзьям! Такеши тяжело ранена. Она жутко устала. Схожая с морской вода жжёт глубокие раны, разъедает кожу словно кислота. Она промокла насквозь, ноги скользят по камням, а руки дрожат и отказываются держать меч. Он слишком силён. Он читает все её атаки, знает, как уйти от удара и нанести при этом свой, и он уже много раз побеждал. Побеждал не просто другие стили, включая и Шигурэ Соен Рю, но и ее саму. Она хочет сдаться. Такеши понимает, что выиграть поможет ей лишь чудо. Только вот в чудеса она уже не верит. Не верит с тех самых пор, когда поняла, что ничего ей не светит с её парой. Ведь он просто хочет её убить и забрать кольцо, доказав, что он выше этой духовной связи. А ещё он хочет доказать, что её стиль - ничто. — Ну давай же! Покажи мне восьмую форму: «Осенний дождь»! Такеши улыбается уголками посиневших губ и смотрит с теплотой в его стальные глаза. Она покорно поднимает меч и встаёт в нужную для восьмой формы стойку. Катана приятно тяжелит руку, вода вокруг уже не кажется такой враждебной. Она поможет ей. Ямамото наносит удар. Тук–тук. Тук–тук. Тук–тук. Он распахивает глаза и держится за пострадавшую грудь. Дыхание перехватывает, воздуха в лёгких катастрофически не хватает. «Но это лишь из–за удара!» – вопит его разум. «Это из–за неё.» – насмехается сердце. Он слышит её размеренное сердцебиение, которое кардинально отличается от той барабанной дроби, игравшей в его сознании в начале битвы. Он поднимается на ноги и смотрит на её спокойную улыбку, глаза, умиротворённо глядящие прямо в душу, и пальцы, цепко держащие рукоятку катаны. – Восьмая форма, придуманная моим отцом – «Проливной дождь». Она улыбается ему мягко и спокойно, а сердце вторит ей, отбивая ритм лёгкого дождя. Дождя, который он видел несколько раз до этого. Дождя, который поддерживал его в самые серьёзные битвы. Дождя, сквозь пелену которого он впервые смог увидеть её. Он не может справиться с собственными чувствами. Их просто слишком много. И поэтому он вновь несётся в атаку. Сконтро ди Скуалло покорно разрезает толщу воды, направляет огромную волну прямо на неё. Сердце в груди ускоряется. А она вновь спокойно заносит бамбуковый меч. И сердце у неё начинает биться ещё медленнее. * Она держит его за плечи и упорно идёт к выходу. Ноги предательски скользят, тело ломит от острой боли, руки дрожат и не сгибаются. Но она упорно держит его тело и идет. Акула появляется прямо перед ней. А сердце у неё всё равно бьётся ровно. Он кое–как поднимает тяжелую голову и ухмыляется из последних сил. Ну что за непробиваемая идиотка. Волосы у обоих уже давно мокрые. Они причудливо сплетаются между собой, создают яркий контраст между жемчужной белизной и кофейной темнотой. На душе почему–то теплеет. Он хочет жить. Очень хочет. А кто не хочет? Но он прекрасно понимает, что им не выбраться вдвоём. Он погубит не только себя, но и её, если не пересечёт сейчас это глупое желание спасти его шкуру. Он хочет жить, но ещё больше хочет, чтобы жила она. Сердце у него бьётся также ровно, как и у неё, когда она наносила последний, победный удар. Перед глазами всё закрывает пелена дождя, в ушах стоит её бешеное сердцебиение. Ему даже становится немного жаль. Жаль, что не смог дать ей тепло, которое она подарила ему. Жаль, что так и не произнёс её имя. Жаль, что это были их первые и последние объятия. Он смотрит на неё сквозь капли ледяного ливня и продолжает ухмыляться. — Прости. Вода окрашивается алым. Ноги отказываются держать. Ямамото падает на колени, сжимает рукой грудь в районе сердца и не может сдержать крик. — Скуало! А в ушах у неё впервые стоит тишина.