Приключения и их последствия

Сегодня у орочьего племени был повод для гордости. Достойный улов в канун праздника во славу Великого Темного. Вождь, правда, сначала в восторг не пришел: поворчал, что, мол, мелковата жертва, да и толку от нее будет… Но шаман осмотрел добычу, походил вокруг с пахучими травами, послушал степь и, наконец, вынес вердикт: годится. Неясно, правда, было, сказал ли он это для виду при всем племени, чтобы те не волновались, или и впрямь так считал. Жертвой, приготовленной к празднику, был эльф. Хотя впору скорее сказать: эльфеныш. Если по человеческим меркам судить, то лет на десять выглядел, не старше. Оставалось лишь гадать, как он вообще в степи оказался. Воины племени честь по чести доложили вождю: мол, мальчишку в степи одного поймали, а из оружия у него был только легкий лук, и тот скорее охотничий, да нож. Но об эльфийских отрядах, бесследно пропавших в степи, за последнее время ничего слышно не было, да и на что племени разведчики? Заметили бы, не безглазые же, если бы остроухие где поблизости шарились… Хотя сопротивлялся эльфеныш яростно — одному из притащивших его воинов умудрился щеку ножом располосовать, а в другого весьма метко стрелой засадил — только накидка из плотной кожи, украшенная металлическими пластинами, и спасла. А огрызался и шипел мальчишка так, что и за орчонка принять можно было. А уж если посмотреть, насколько он был грязным, потрепанным и всклоченным… Засадили его в клетку посреди поселения — хотя сначала просто держали на привязи у шатра вождя. Но после того, как он дважды пытался освободиться и сбежать, а один раз даже почти успешно, пересадили в клетку. И перестали гонять от него орчат с их любимым развлечением — ткнуть в пленника палкой или попытаться попасть камнем. До праздника оставалось чуть больше четверти луны. Не сдох бы до того… А сам эльфеныш успел уже сотню раз пожалеть о своем любопытстве. Но теперь от понимания, отчего отец отказывался брать его с собой даже в ближние дозоры в степь, толку уже было мало. И, видимо, прав был отец, когда говорил, что не стоит верить всем этим сказкам, что иртха когда-то не были такими злыми и жестокими. Мальчишка — а эльфа действительно даже подростком не назвать было, — угрюмо потер разбитый локоть, скривился, провел ладонью по лицу, размазывая грязь ещё сильнее. Он отчаянно пытался показать, что не боится этих страшных, но ведь боялся же… А пуще того боялся доносившихся обрывков разговоров про славную жертву Великому Темному. Очень хотелось есть. Ни жаждой, ни голодом его тут не морили, но если местную воду, пусть иногда и странно пахнущую, еще можно было терпеть, то от еды, которую ему подсовывали, мальчишку откровенно воротило. Еще можно было погрызть орехи или суховатые лепешки, не ясно, из чего испеченные, но к мясу за все эти дни он ни разу не притронулся. А растения степи знал еще недостаточно хорошо, чтобы наверняка распознать ядовитые или дурманящие. *** На второй день сидения взаперти мальчишку снова потащили к шаману племени. Цепко схватили за край одежды, прихватив и волосы, и под возмущенное шипение выволокли из клетки. Правда, оказавшись хотя бы в относительной свободе, эльфеныш тут же попытался этим воспользоваться, брыкаясь и извиваясь в попытках вывернуться. — Не дергайся, тварь ушастая, — рявкнул воин, чувствительно встряхивая того за шкирку. — Все равно далеко не убежишь! — Это мы еще посмотрим! — огрызнулся эльфеныш в ответ и метко пнул его пяткой в колено. — Да я тебя!.. — орк потянулся было отвесить ему затрещину, но и тут мальчишка оказался проворнее и умудрился чувствительно и обидно укусить того за палец неосторожно протянутой слишком близко лапы. Орк выругался и тут же от души влепил пленнику пощечину. Хотя явно в последний момент сдержал силу, а то наверняка бы нос не расквасил, а сломал. Мальчишка вскрикнул, инстинктивно вскинул руки к лицу, пытаясь остановить кровь — голова гудела, перед глазами немного поплыло, а руки и ноги враз стали ватными, так что стало не до сопротивления. На шум из шатра вышел шаман и заметно скривился, узрев эту картину. — Для ритуала он нужен нам целым, — только и сказал он. Сказано было негромко, но над утоптанной площадкой перед шатром в миг повисла тишина. Воин раздраженно зыркнул на мальчишку, еще раз ощутимо его встряхнул, но склонил голову — с шаманом спорить себе дороже, еще хуже, чем с вождем племени. — Веди его в шатер. И дай ему какую тряпку нос утереть. Прежде, чем он ступит за полог, — повысил голос шаман, заметив, что орк потащил мальчишку к шатру как есть, несмотря на все еще капавшую на землю кровь. За шаманом сомкнулась завеса из тяжелой, богато выделанной шкуры, служившая в шатре вместо двери, а орк, негромко что-то проворчав, с треском выудил из-за пояса кусок какой-то ткани невнятного цвета и сунул мальчишке под нос. О том, частью чего была эта ткань, лучше было не задумываться, но от ее цвета и запаха эльфеныш явственно позеленел и судорожно сглотнул. — Нечего рожу кривить, — проворчал орк. — Слыхал, что шаман сказал! Можно подумать, эта тряпка из эльфийской кожи выделана, что ты так корчишься, — хохотнул он. Мальчишка вздрогнул и откинул тряпку прочь. Орк раскатисто захохотал и все же впихнул его в шатер к шаману. Внутри эльфеныш оказался впервые и, хотя все еще шмыгал носом и утирался рукавом, с интересом огляделся. Не будь всего предыдущего опыта общения с иртха… с орками, он бы, наверное счел, что вот этот шатер — он и есть часть тех старых сказок. Пряный запах трав, щекочущий нос, полумрак от светильников, очаг в центре, какие-то непонятные амулеты и фигурки, вырезанные из дерева и костей, развешанные по стенам и столбам. — Садись, — шаман кивнул эльфу на небольшую подушку на полу. Сам он сидел по другую сторону очага и пристально смотрел на мальчишку раскосыми желтоватыми глазами. — Вот еще… — буркнул эльф. — Садись, — с нажимом повторил шаман, не отводя от пленника взгляда немигающих глаз. И неожиданно эльфеныш кивнул, каким-то неуверенным движением опустился на землю. — Сейчас тебе ничто не угрожает, не волнуйся, — раздался откуда-то медовый голос, совсем не похожий на голос кровожадной твари. Короткий взмах рукой, на запястье звякает браслет. Шорох. Шелест ткани. Из-за спины вождя, откинув внутренний полог, вышла… орка? орчанка? Мальчишка не знал, как их правильно называть. Не очень высокая, в перевитые лентами заплетенные в косы длинные волосы вплетено множество металлических и каменных украшений. В руках — небольшая чаша. Сначала она подошла к шаману, тот провел над чашей рукой и прошептал несколько слов, после чего орочья девушка с поклоном отступила и подошла уже к эльфу. Тот отстранился. — Не буду я это пить! Шаман промолчал, только пристально посмотрел эльфенышу в глаза. И только сейчас тот обратил внимание на едва ощутимый странноватый запах, плывущий в воздухе. И не понять было — в голове гудит от него или от той затрещины, которую он схлопотал. От самой же чаши пахло вкусно — медовая сладость луговых цветов, свежесть мяты и что-то еще. Не будут же они его прямо тут травить, сказали же, что он им для этого их ритуала нужен. Мальчишка все же взял чашу в руки, еще раз подозрительно принюхался. — И что со мной сделается, если отопью? Хрипловатый смешок. — Не волнуйся, сам орком не станешь. Я слушал степь. Слушал ветер и травы. Слушал ночь. Теперь я хочу, чтобы ты услышал их, после чего я услышу тебя. — Да я травы и природу получше вашего слушать умею! — запальчиво. — Будет еще орк эльфа учить! И снова смешок. — Если уверен, что и так все знаешь, то чего же боишься тогда? Если ты так хорошо слышишь травы, то разве не чуешь, что в этом напитке нет никакой опасности? Мальчишка насупился. Тут орк его уел. По одному запаху разобрать, что в отваре намешано, он не мог. Да и на вкус тоже вряд ли сможет. Осторожно попробовал отвар. Терпкий, немного горьковатый, даже достаточно вкусный. А самое главное — теплый. Днем в степи даже жарковато было, но стоило солнцу сесть, и ночной холод тут же вступал в свои права. Так что замерз за эти дни эльф порядочно. Сделал глоток побольше. Отставил чашу. — Что ты слышишь? — внезапно спросил шаман. — В смысле? — недоуменно уставился на него мальчишка. Шаман обидно скалится. — А еще говорил, что природу слушать умеешь. Мальчишка поджал губы. — Умею, — упрямо. — Ну тогда ответь на мой вопрос. Он попытался сконцентрироваться, вспомнить, чему его учили… вот только — что тут слушать-то? Они даже не под открытым небом, да и степь — это не лес… Прикрыл глаза. Почему-то перед веками встала картина ночной степи, полной лунного света и легкого ветра, который колышет травы. Это мальчишка шаману и описал. — Неплохо, — хмыкнул тот. — Что — неплохо? Вы разве звездного света не боитесь? — он сделал еще один глоток из чаши — ведь действительно вкусно же! Шаман на него ошалело вытаращился, а потом неожиданно раскатисто рассмеялся. — А должны? Мне стало интересно, какие у вас про нас страшилки и сказки ходят, — и неожиданно мирно фыркнул. — Это наши любят байки про белых демонов с запада травить. Эльфеныш неожиданно поджал губы: — Это про голодрим. — А вы что, менее светлые и грозные? — Отец всегда говорил, что мы в принципе не светлые, мы сумеречные. Светлые — голодрим. — Мне остается пожалеть, что ты не из них— такая жертва Великому Темному явно была бы более угодна. Мальчишка предсказуемо снова вскинулся: — Сбегу! Перетопчется ваш вел… великий т-темный! — язык неожиданно начал заплетаться. С запозданием пришло понимание, что яда в напитке, может, и не было, а вот сонных трав подмешать вполне могли. Шаман усмехнулся, а затем произнес несколько непонятных слов на своем гортанном языке. И понятно, что это не чары — ну не может же у орков быть чар, ну в самом деле, — но картинка перед глазами все равно поплыла. *** В себя эльфеныш пришел все в той же клетке и, судя по солнцу в небе, проспал он минимум весь вечер и всю ночь. Ну хоть не замерз в этот раз… Пошевелился, ойкнул — движение отозвалось болью в затекшем теле. На запястье обнаружился свежий, все еще саднящий порез, перетянутый какой-то тряпкой. Кровь они у него, что ли, брали? Мальчишку передернуло от омерзения. Изо всех сил он старался убедить себя быть смелым, не бояться и не терять надежды — вот только чем дальше, тем хуже получалось. Отец, конечно, будет его искать, но ведь не сразу он решит прочесывать степь. Сначала весь лес обшарит. Мальчишка не то вздохнул, не то всхлипнул, и уткнулся лицом в колени, обхватив себя руками. А уже ближе к вечеру в поселении произошло странное оживление. Эльф это даже не сразу заметил, а когда заметил, то поначалу и не понял, что произошло. Ну приехал кто-то… Кто-то… Весь в черном и в капюшоне, надвинутом так, что лица не разобрать. Перед кем и вождь, и шаман разом склонились в глубоком поклоне, а все прочие в племени вообще на колени повалились с почтительным: «Повелитель». А вот теперь стало действительно страшно. Если это… Если это один из этих, черных, улаэр или как их там… Темный же только чуть повернул голову в сторону клетки и прошел мимо. Что-то негромко спросил. — Мы готовим жертву Великому Темному, Повелитель, — заискивающе ответил вождь. Невнятный хмык из-под капюшона — и оба скрылись в шатре орочьего вождя. Говорили долго — за это время гостю и шатер поставить успели, причем пороскошнее, чем у вождя и шамана вместе взятых. Но от приезда этого странного существа хоть какая-то польза оказалась: орчат как ветром прочь сдуло, и в этот вечер в пленника хотя бы никто камнем запустить не пытался или палкой ткнуть. А на следующий день, когда солнце снова начало клониться к закату, к клетке приблизился тот самый гость в черном, со все так же надвинутым на лицо капюшоном, в сопровождении пары орков. Мальчишка забился в дальний угол клетки, твердо решив, что просто так он этим не дастся. Щелкнул грубый тяжелый замок, орки отворили дверцу и тут же, повинуясь едва заметному жесту, отступили прочь. — Вылезай. — По одному этому слову стало понятно, что этот незнакомец привык приказывать. А пуще того — привык, что его приказы исполняются. Мальчишка только головой помотал и отодвинулся еще дальше. — Вылезай, — повторил незнакомец, явно начиная сердиться. — Или предложишь тебя силой отсюда выковыривать? — Вот еще, — проворчал эльф. — Не вылезу! — Ну, помочь ему мы запросто можем! — пробасил один из орков, вытянув из-за пояса кривой нож. Вечер был теплым, но на поляне вмиг стало холодно. И холод этот расходился от странного человека или не-человека в плаще. Эльф только поежился от необъяснимого ощущения жути, а вот орк так и вовсе выронил нож, попытался было оскалиться, но тут же склонил голову и попятился прочь. — Это было лишним, — холодно проговорил человек и, больше не обращая на орков внимания, снова склонился к сидящему в клетке эльфу. — А ты вылезай. Клетка была достаточно высокой, мальчишке, чтобы встать во весь рост, даже пригибаться не приходилось, но сейчас он мало того, что сидел, так еще и забился в противоположный угол, так что пришлось едва ли не влезть внутрь, чтобы его оттуда выковырять. На плече у эльфа сжалась неожиданно сильная хватка, хотя ладонь была слишком изящная для воина. А на пальце тускло блеснуло кольцо — стальная змея с зеленоватыми камешками вместо глаз. От прикосновения стало холодно, но мальчишка все равно упорно пытался сопротивляться. Но человек на это внимания не обращал и молча потащил его к своему шатру. Эльф мимоходом отметил, что стражи возле него нет. — Заходи и без глупостей, — его почти впихнули внутрь. Мальчишка оступился и чуть не впечатался носом в землю — все же за время плена он порядком ослаб. — Смотря что считать глупостями! — запальчиво выдохнул он. Человек устало вздохнул, покачал головой. Отошел к столу, где стоял поднос с какой-то едой, кувшины с водой и с вином. Налил воды в грубоватую — но явно одну из лучших, что нашлись у племени — чашу и протянул ее эльфенышу. — Пей, наверняка ведь хочешь. Мальчишка сглотнул, но только недоверчиво зыркнул исподлобья. — А вдруг там отрава? Воин усмехнулся, сам отпил глоток. — Ага, так я тебе и поверил… Вдруг ты уже противоядия глотнул, или, может, вас, темных, вообще никакие яды не берут! — Пей, — неожиданно устало и мягко выдохнул человек. — Нет там никакой отравы, смысл мне тебя травить? Еще секундное промедление, недоверчивый взгляд — и мальчишка вцепился в чашку, делая несколько жадных глотков. Человек же снова отошел к столу, налил себе в похожую чашу вина, а затем неожиданно скинул капюшон, а там и вовсе сбросил плащ. Мальчишка вытаращился во все глаза, даже поперхнулся от неожиданности. — Что-то не так? — недоуменно спросил человек, садясь в кресло. — Ой, а ты… дева… — неожиданно растерянно выдохнул эльф. — И? — в глазах у молодой женщины лет тридцати на вид, плясали смешинки. — Я думала, для эльфов это не новость, что и женщины оружие в руках держать могут. — А я вел себя… недостойно, — окончательно смутился мальчишка. — Прости…те… леди, — все же воспитание и манеры давали о себе знать. Несколько секунд она сама глядела на него ошарашенно, а потом засмеялась — неожиданно мелодично, не так, как должны были бы смеяться темные твари. — Садись, — кивнула она на второе кресло. — Если хочешь есть, то бери вот с подноса хотя бы хлеб, если насчет остального боишься, и слушай. Мальчишка недоверчиво кивнул в ответ и все-таки утащил одну из лепешек. Сел на краешек кресла. — Что ты со мной делать-то будешь? — Ну уж точно не в жертву Великому Темному приносить, — фыркнула она. — Как тебя хоть зовут? Пауза. — А какая разница? — зыркнул на нее мальчишка. — А вот и не скажу! — Не говори. Тогда слушай и попытайся уяснить. Этот шатер для тебя сейчас самое безопасное место, здесь тебя не тронут. Но вот если попробуешь сбежать, не поручусь, что не прирежут. Не я, иртхи. — С чего бы тебе обо мне заботиться? Девушка поджала губы, поправила выбившийся из прически каштановый локон. — Не с чего, тут ты прав. Но и толку от того, что тебя тут в жертву принесут, нам никакого. Если так проще — можешь считать, что я просто забираю тебя себе. — Сбегу, — мрачно повторил мальчишка, отворачиваясь. Но как бы эльф ни храбрился, за эти дни он действительно жутко устал, а здесь, в тепле шатра, согрелся и сам не заметил, как заснул прямо в том же кресле, где и сидел. Когда проснулся — рядом никого не было, только тихо потрескивало пламя лучины, не погоревшей еще и на половину. Значит, хозяйка ушла не так давно и время у него есть. Он шевельнул плечами и только сейчас обнаружил, что укрыт тем самым плащом. А ведь плащ был достаточно теплый и мягкий — хотя, казалось бы, зачем такой темным тварям. В том, что эта странная дева — не человек, он уже почти не сомневался. Он осторожно спустил ноги на пол, прислушался. Тишина. Даже рядом с шатром ничего не слышно. Огляделся. На столе еще оставалась какая-то еда, на постели, устроенной в дальнем углу шатра, лежала сумка. Конечно, копаться в чужих вещах, даже если это вещи врага, а уж тем более воровать — не очень хорошо, но быть принесенным в жертву — не лучше. Но ничего интересного в сумке не оказалось. Какие-то травы, часть из которых он и распознать не смог, небольшой запертый ларчик, тетрадь в переплете из темной кожи, в которую эльф из странной вежливости не решился совать нос, сменная рубаха… Он смутился окончательно. Из всего этого ему могла потребоваться разве что сама сумка, так что все остальное он аккуратно выложил на постель и принялся спешно собираться. Завернул в тряпицу, оторванную от того, что здесь именовалось скатертью, оставшиеся хлебные лепешки, в другую — орехи и ягоды. Заметил висящую на одной из балок фляжку. Судя по запаху, в ней было вино, и, если он хоть что-то в этом понимал, то неплохое. Увы, пришлось вылить, заменить на воду. Ну вот, так уже можно и сбежать пытаться. Раздобыть бы еще нож… Темная в себе была явно абсолютно уверена — настолько, что даже меч и кинжал оставила в палатке, не боясь, что оружие украдут или на нее саму кто нападет. Да и чего ей бояться, если орки от одного ее взгляда трепещут? Меч был явно не по его руке, да и вообще едва ли не с него ростом, а вот кинжал… Секундное промедление, и мальчишка решился прихватить и его. И в следующее мгновение едва сдержался от крика — рукоять обожгла ладонь холодом, он едва пальцы отдернуть успел. Оружие явно было зачарованным, и оставалось порадоваться, что кинжал был в ножнах — а то мог бы и попытаться полоснуть незадачливого воришку. Эльф перевел дыхание, потряс рукой, отступил подальше. Без оружия, конечно, плохо, но дальше медлить нельзя. Повезло еще, что шатер стоит почти на окраине поселения. А пролезть под ткань оказалось не так сложно. Впереди расстилалась ночная степь. Убраться бы подальше, пока его не хватились. *** Он успел отойти от поселения на полчаса, не больше, но погони за собой не ощущал. Не ощущал до последнего, когда его вдруг словно к земле приморозило, ноги враз стали ватными, а сердце стиснуло страхом. — Я говорила не покидать шатра, — на плечо легла неожиданно тяжелая ладонь, а от тихого шелестящего голоса жуть пробирала. — А я говорил, что все равно сбегу, — гордо вздернул подбородок мальчишка, хотя его заметно потряхивало. — И далеко бы ты убежал? — скептически бросила темная в ответ и потащила его обратно к поселению. На этот раз тот даже не дергался: душу все еще не отпускал страх. Он, конечно, храбрился, что ему никакая темная магия не страшна, но в реальности все оказалось несколько иначе. Его снова втолкнули в шатер, отобрали сумку. Темная, больше не обращая на него внимания, принялась раскладывать вещи по своим местам, потом села переплетать косу, но ясно было, что теперь ему сбежать уже не удастся. — Слушай, — наконец снова обернулась она к нему, жмущемуся в углу. Ее голос чуть смягчился. — Ты вполне справедливо можешь сейчас себе всяческие ужасы фантазировать, но твоя жизнь мне не нужна. И ничего хуже того, что могли бы с тобой сделать иртхи, я не сделаю. — А что тебе тогда нужно? — настороженно спросил эльфеныш. — Я тебе ничего не скажу! — Так я вроде ни о чем тебя и не спрашивала, — короткая усмешка. — Меня Хонахт зовут, — неожиданно представилась она. Мальчишка только глазами хлопнул. — А у вас разве имена есть? Ты же… ты же из этих… черных всадников… — А ты догадливый, — не понятно, раздосадована она была или нет. — Но даже если из них, с чего ты решил, что у нас имен быть не должно? Как, по-твоему, к нам обращаются? «Эй ты, там, второй слева»? — Ну мало ли… — мальчишка пожал плечами. — Я вообще не думал, что среди вас девы есть. Про вас же сказано — вожди людей… — А дева вождем быть не может? — кольценосца, кажется, искренне забавлял этот разговор. — Может, наверное, — наконец признал мальчишка, потом как-то неожиданно сжался. — Ты меня теперь к Саурону отвезешь, да? И тут пришла пора Хонахт на него ошалело таращиться. — К нему-то мне тебя зачем тащить? — Ну я же… — он вовремя прикусил язык, — я же эльф. Девушка вздохнула, покачала головой. А потом неожиданно подошла поближе и опустилась рядом с ним на корточки, ловя взгляд его синих глаз. — Ты — эльф, верно, а я — темная, и нам положено быть врагами. И, наверное, будь ты постарше, я бы не стала вмешиваться — раз уж у тебя хватило мозгов так попасться. Но, пока это в моих силах, я не буду и не дам убивать детей. Колючий недоверчивый взгляд в ответ. По лицу видно было, что эльфеныш хотел бы поспорить с тем, что он ребенок, но понимал, что сейчас не лучший момент. — И что ты тогда со мной сделаешь? — А какие есть варианты? Завтра мы покинем племя и поищем у границ какой-нибудь ваш отряд, вы же там вечно ошиваетесь. Что скажешь, благородные эльфы не станут, не разобравшись, всаживать стрелу в горло одинокой женщине? Так что пока спи давай, — она кивнула на свою кровать. — А у меня еще в племени дела есть. *** На привал они встали у небольшой речушки. Ни коню, ни всаднице отдых не требовался, да и мальчишка держался достаточно бодро, но вот отмыть его было необходимо, как и набрать воды. — Почему ты решила меня именно к Зеленолесью везти? — эльф зачерпнул воду горстью, плеснул в лицо. — А куда еще? Вряд ли ты из Лориэна досюда добежал, а если и добежал, то там уж вы сами между собой разберетесь, куда тебя возвращать. — Хонахт была больше занята сортировкой трав, чем эльфийским мальчишкой. Тот быстро умылся и попытался привести себя в порядок. Увы, и с одеждой, и с волосами дело не ладилось. Рубаха была порядком изодрана, а золотистые волосы мало того, что покрылись грязью, так еще и спутались. Несколько минут сосредоточенных попыток хоть как-то причесаться и раздраженного шипения — после чего мальчишка обернулся к своей не то спасительнице, не то пленительнице. — У тебя нет гребня? — немного смущенно спросил он. — Ты не могла бы одолжить? Хонахт только покачала головой, потом покопалась в сумке, достала гребень, а заодно и свою сменную рубаху. — Могла бы. И переоденься заодно, твоя рубашка уже и на тряпки не годится. Мальчишка кивнул, споро переоделся — рубашка пришлась неожиданно впору, и, судя по наскоро наметанным ниткам, подшивала ее темная вчера в ночи. — Спасибо, — выдохнул он и снова принялся за волосы. — Пожалуйста. Прости, что сразу в поселении не дала, но увозила я тебя оттуда как пленника. Эльф поежился. — Как они тебе меня вообще отдали? Они же хотели в жертву принести… — Кто посмеет спорить с одним из Повелителей? — вопросом на вопрос ответила она. — Даже если его желание всего лишь прихоть. И снова недоверчивый взгляд, уже который по счету. Темная не пыталась оправдаться и сделать вид, что они все добренькие, но непонятые, не пыталась задурить голову, и это сбивало с толку. — От того, что ты мне сейчас помогаешь, мы не перестаем быть врагами, — он гордо вскинул подбородок жестом, явно подсмотренным у кого-то из старших. Вышло немного комично: к тому же, коса, которую он не успел доплести, вырвалась из пальцев и неприятно стегнула его по носу. — Разумеется, — абсолютно спокойно ответила она. — И, может быть, это не последняя наша встреча. А сейчас, если ты привел себя в порядок, нам пора ехать дальше. Она сама собрала сумку, подозвала коня и поднялась в седло. Протянула мальчишке руку. Тот помедлил, с любопытством оглядывая скакуна. — А он не похож на какую-нибудь темную тварь, — проговорил эльфеныш наконец. — А должен? — Ну… вы же должны страх внушать, разве нет? — И всегда, в любой ситуации, когда выезжаем за пределы своей крепости выглядеть так, чтобы любой встречный мог в нас темного опознать? Если ты судишь по своим, то я должна сказать, что у эльфов, наверное, все очень плохо с разведкой, — усмехнулась она. Мальчишка едва заметно поджал губы, но в спор ввязываться не стал. Вместо этого еще раз внимательно оглядел коня и всадницу и вынужденно признал, что она права. Не продемонстрируй она свои умения и не будь он свидетелем того, как она с орками общается, в жизни бы ее не то что за темную тварь, но и просто за темную не принял бы. На сбруе коня или на одежде самой Хонахт не было ни единого знака, указывающего на Мордор — вон, даже сменная рубаха и та не черная, как должна была бы быть у слуг Врага, а темно-темно алая. А что кольцо на пальце — так разве это странно для женщины? Тем более, что на другой руке их у нее еще два. Да и вообще, выглядит она вполне мирно. — Залезай в седло, — руку она так и держала протянутой. Но мальчишка попытался влезть сам. У него это даже почти получилось, хотя для последнего рывка сил все же не хватило, и он едва не соскользнул вниз — если бы не сильная рука, которая почти за шиворот втащила его в седло. — Я бы справился сам! — возмущенно. Но его возражений уже не слышали. Хонахт тронула поводья, и они продолжили путь дальше. *** Солнце начинало клониться к закату, где-то на горизонте уже можно было различить темную полосу леса, да и кустарники и редкие деревья в степи стали появляться все чаще, когда Хонахт неожиданно остановила коня и к чему-то прислушалась. Явно не только слухом, но и своим назгульским чутьем. — Что такое? — встревоженно обернулся к ней эльф, хотя казалось бы — она для него здесь представляла главный источник опасности. Еще минутная пауза, и девушка наконец хмыкнула: — Кажется, я передам тебя с рук на руки твоим сородичам несколько раньше, чем планировала. Мальчишка радостно ахнул, завертел головой, вглядываясь вдаль, но потом как-то неожиданно поник. — Что такое? — теперь уже настал черед Хонахт удивляться. — Мне дома голову оторвут за такое, — печально и на редкость искренне вздохнул тот. — И не могу сказать, что без повода, — усмехнулась она и снова тронула поводья. Ехали они неспешным шагом — торопиться уже было некуда, да и эльфов, которые если их еще не заметили, то скоро непременно засекут, не стоило лишний раз нервировать. Наконец вдалеке показались несколько темных точек. Хонахт мимоходом отметила, что отряд достаточно большой, и странно для эльфов, несмотря на все их отношение к сородичам, посылать на поиски одного ребенка столько народу. Эльфы их тоже заметили, ускорились, от отряда отделился один из всадников, выглядевший крупнее прочих. Пришло понимание, что едет он верхом не на коне, а… Сопоставить факты окончательно Хонахт не успела. — Отец!!! — от радостного возгласа эльфеныша разве что в ушах не зазвенело. Он подался вперед, замахал рукой. Девушка едва успела его подхватить, чтобы не навернулся с седла, и только потом ошарашенно вытаращилась на взъерошенную белобрысую макушку сидящего перед ней мальчишки. Мозаика наконец сложилась. Стало понятно, и почему этот мальчишка так боялся, что она его отвезет к Саурону, и почему эльфы его такой толпой по степи ищут. Непонятным оставалось лишь то, как он в степи один оказался. Как выглядит правящее семейство лесного королевства, она понятия не имела, но очевидно было, что высокий статный эльф в серебристом доспехе, подъезжающий к ним верхом на олене с раскидистыми рогами, рядовым воином не был. — Отец, я в порядке, не волнуйся! — снова вскрикнул мальчишка. Подъехавшие следом за своим командиром воины оружие без приказа не тянули, но напряжение и недоверие было просто разлито в воздухе. Эльфы, может, от странной всадницы опасности пока и не чувствовали, но что она явно не из светлых земель, понимали прекрасно. На лице у светловолосого эльфа читалось нешуточное беспокойство, и по взгляду видно было, что он готов этой неизвестной голову снести, не посмотрев, что она дева. Но тут он заметил, что с сыном действительно ничего страшного, кажется, не случилось, и немного успокоился. — Что это значит, Леголас? Что ты здесь делаешь, да еще и в такой компании? Мальчишка на миг съежился под суровым взглядом, даже прижался к Хонахт спиной, но потом решительно выдохнул: — Я хотел посмотреть степь! На лице Трандуила на мгновение промелькнуло изумление. — Ты хотел сделать что? — Я хотел посмотреть степь, — уже увереннее выдохнул Леголас и, видя, что отец готов разразиться гневной тирадой, поспешно заговорил. — Я в порядке, правда, со мной ничего серьезного не случилось, — он быстро обернулся и продолжил, — а это Хонахт, она мне помогла, не трогай ее! Трандуил нахмурился, на лбу пролегла суровая складка. Остальные эльфы замерли неподвижно в ожидании приказа, хотя по лицам некоторых читалось, что это далеко не первая похожая выходка юного принца, и что они рады, что на этот раз все обошлось благополучно. — Иди сюда, Леголас. Мальчишка только кивнул, слез с седла — не без помощи Хонахт, — и подошел к отцу. Тот единым движением втянул его уже к себе в седло. — Не трогай ее, пожалуйста, — повторил просьбу Леголас. — Она мне ничего плохого не сделала, правда! Трандуил коротко хмыкнул и пристально посмотрел на девушку. Синий взгляд скрестился с медовым. Но наконец произнес: — Я благодарен за помощь моему сыну, леди Хонахт, — он едва заметно склонил голову знаком вежливости. — Надеюсь, он не доставил вам лишних хлопот. Казалось, по ряду эльфов пролетел легкий шелест облегчения, хотя никто из них и рта не раскрыл, не пошевелился даже. Приказ Трандуила они бы выполнили в любом случае, но очевидно, что перспектива нападать всем на одного, да еще и на деву, будь она хоть сто раз темная, им была не очень по душе. — Нисколько, — не менее вежливый кивок в ответ. — Я сделала то, что считала правильным, и между нами нет долгов. Трандуил был самую малость уязвлен — еще бы, какая-то человеческая девчонка ему в лицо заявила, что ей от него ничего не надо, — но виду он не подал, только еще раз кивнул и легонько тронул поводья, разворачивая величавого оленя в сторону дома. Остальные эльфы, как по команде, развернулись следом, уже не обращая на Хонахт никакого внимания. Они ехали в молчании несколько минут, и только когда воины его отряда немного отстали и могли видеть только широкую спину Трандуила с ниспадающим плащом, эльф крепко обнял сына, прижимая к себе, поцеловал во встрепанную макушку и тихо прошептал: — Я очень волновался за тебя, Леголас. Не делай так больше. *** Едва они вернулись в королевские чертоги, юным принцем тут же занялись целители. Осмотрели, отмыли, накормили. Пришли к выводу, что ничего страшного с ним не произошло, но отдых необходим. И в ближайшие несколько дней — никаких занятий с луком. Леголас обиженно надулся, попробовал было возмутиться, но неожиданно быстро заснул, свернувшись под одеялом клубком. Некоторое время Трандуил оставался рядом с ним. Но спустя пару часов убедился, что сын спит крепко и причин для волнения за его здоровье и впрямь нет, приказал одному из младших целителей продолжить наблюдение и докладывать ему, если вдруг что-то случится, и вышел из комнаты. Маска спокойствия стекала с его лица, как сходит талый снег по весне. Эльф был в ярости. И выплеснуть эту злость было не на кого. Да, сын слишком любопытен, да, стражи замка и он сам не уследили и допустили этот дурацкий побег навстречу приключениям. Но если для Леголаса все это оказалось только не очень приятным происшествием, то сам Трандуил прекрасно осознавал, какой у всего этого мог быть исход. И это он еще всех подробностей до сих пор не знает, но еще непременно расспросит сына. Трандуил дошел до своих покоев, хлопнул дверью. Размашистым шагом подошел к столику у окна, налил в стоявший там кубок вина. Сделал глоток. Стиснул пальцы так, что они побледнели, а металл едва ли не смялся. Очень хотелось запустить тем кубком в стену, но нет, это будет недопустимое проявление эмоций, непозволительная роскошь для эльфийского принца. Вышел на балкон, глядя вдаль, и медленно, глоток за глотком, осушил кубок, постепенно успокаиваясь. С тихим шорохом за спиной отворилась дверь. Трандуил не обернулся, уже по шагам угадывая, кто к нему пришел. — Я просил не рассказывать ему эти дурацкие сказки, — тихо вздохнул он. — Ты думаешь, что все дело в них? Еще один вздох. Трандуил обернулся к матери. — Пользы от них точно никакой не будет. Айонэль покачала головой. — Он любопытен. Ты не сможешь удерживать его во дворце вечно. — Да причем здесь… — в голосе на миг скользнуло раздражение. — Именно потому что я знаю, что он любопытен, я просил не рассказывать ему всю эту ерунду! — Это не ерунда. И ты в его годы был не менее любопытен. — Я не рвался посмотреть на орков! — повысил голос Трандуил и тут же виновато опустил голову. — Прости, матушка. Но твои сказки про иртхи… Может, когда-то, в Предначальную, что-то из твоих рассказов и было правдой, не мне судить. Но сейчас эти рассказы опасны. Айонэль вздохнула. Беспокойство сына она понимала, особенно после той потери, которую он уже пережил. Но ей было уже много лет, она родилась прежде, чем взошло солнце, она встретилась с Орофером прежде, чем он пришел в Дориат, она знала, что попытаться уберечь кого-то, заперев в безопасном месте — не выход и не спасение. Она подошла к сыну, чуть приобняла его за плечи, успокаивающим жестом погладила по голове, сняв и отложив все на тот же столик серебристый обруч, придерживавший его волосы. — Сейчас уже все закончилось, все хорошо и Леголас в безопасности. А в будущем мы будем осторожнее. И я обещаю, что не стану ему больше рассказывать тех историй, пока он не повзрослеет. — Спасибо, — тихим голосом. В комнате повисло молчание. Айонэль отстранилась, подошла к узорным перилам балкона, посмотрела на расстилающийся перед ними лес. — Он твой сын, и ты за него беспокоишься, я понимаю, — негромко промолвила она. — Но мир не заканчивается ни этим дворцом, ни даже лесом. — Зато безопасность заканчивается, — покачал головой Трандуил. — На границах давно уже неспокойно, да и в лесу появляется все больше всякой дряни, ты сама это знаешь. — И потому лучше, если с этими опасностями Леголас будет сталкиваться под твоим присмотром, а не когда в очередной раз направится на поиски приключений. И снова молчание. Наконец Трандуил кивнул. — Наверное, ты права, матушка. Я… поговорю с ним. — Тебе самому надо отдохнуть, — тихо, но твердо проговорила Айонэль, как когда-то убеждала его в детстве. — И успокоиться. Ты уже которые сутки на ногах и сам на взводе. Трандуил вздохнул, поджимая губы, но дальше с матерью спорить не стал. Доля истины в ее словах была, но согласиться с ней полностью он все равно не мог. Какое ему дело до далеких времен, когда, как смертные говорят, трава была зеленее, если настоящее перечеркивает те истории на корню? Он уже был недостаточно осмотрителен, уже проявил излишнюю беспечность, когда счел, что в путешествии по окрестностям собственного леса, да еще и с вооруженным отрядом, нет ничего опасного. И эта ошибка стоила ему жизни той, кого он любил больше всего на свете. И он не мог допустить, чтобы это повторилось. Он не смог уберечь жену, но сможет уберечь сына. *** Наутро, когда Леголас проснулся, то обнаружил отца сидящим в кресле возле его кровати. По виду Трандуила нельзя было сказать, просидел ли он тут всю ночь или же пришел недавно. — Пап? — чуть недоуменно спросил эльф, сонно потерев глаза. — Доброе утро. Ты давно тут? — Не очень. Доброе утро, сын. Как ты себя чувствуешь? — Все хорошо, па, — Леголас сделал движение потянуться, но тут же ойкнул и потер бок. Серьезных ран у него и впрямь не было, так что повязки ему накладывать не стали, но и все синяки и ссадины за одну ночь тоже не могли зажить. — Все правда хорошо, у меня почти ничего не болит, — поспешно добавил он, глядя, как изменилось выражение лица отца. Трандуил вздохнул, пересел на край кровати и притянул к себе сына, обнимая. — Тебе сейчас нужно отдыхать. И восстановить силы. Обо всем остальном можно поговорить позднее. — Хорошо, — мальчишка уткнулся носом в плечо отца и обнял его в ответ. — Но со мной же правда ничего страшного не случилось! А орки… они даже интересные! А я в следующий раз осторожнее буду! Юный принц почувствовал, что хватка на его плечах стала чуть крепче. — Интересные! — Леголасу даже голову поднимать не надо было, чтобы понять, что отец недоволен и раздражен таким ответом. — Не будет никакого следующего раза! — Но не могу же я всю жизнь во дворце просидеть! — запальчиво бросил юный эльф, выворачиваясь из объятий отца. Глубокий вдох. Кажется, Трандуил уже готов был сорваться, но нет, наследник лесного королевства взял себя в руки. — Тебе нужен отдых, сын. Мы поговорим об этом происшествии чуть позже. Ты сейчас слишком взволнован. Как и я сам. Леголас мрачно посмотрел вслед уходящему отцу. Юному эльфу было действительно очень обидно: они искренне не понимал, из-за чего тут так переживать. Все ведь в порядке, он почти не пострадал, а значит нет смысла настолько беспокоиться. Будь он чуть постарше, то наверняка бы понял, отчего отец себе места не находит, и что тот наверняка сбился с ног, разыскивая его. Понял бы, с каким страхом и тревогой должно было прийти к отцу осознание, что его, Леголаса, нет ни во дворце, ни в ближайших окрестностях, что дело серьезнее, чем очередная шалость непоседливого ребенка. Увы, пока что Леголас был слишком юн, а передряга, в которую он попал, пусть прошло и совсем немного времени, уже казалась совсем не серьезной и не опасной, но на редкость увлекательной. Он же действительно на жизнь орочьего племени изнутри смог посмотреть! И даже с одной из черных кольценосцев познакомился! И у него, как доказательство, от нее даже рубашка осталась! Уже под вечер Трандуил снова зашел к сыну. Тот как раз сидел за столом, подогнув под себя одну ногу, и что-то увлеченно чертил на листках бумаги, лежавших перед ним. — Отец? — обернулся на шум открывшейся двери. — Ласси, если ты не очень занят, то я хотел с тобой поговорить, — эльф явно старался выбрать тон помягче и спрятать свое недовольство. — Расскажешь все-таки, что именно произошло, и как тебе вообще такая идея в голову пришла? — Расскажу, но ты же сердиться будешь, — он вытер пальцы тряпицей, хотя на них все равно остались следы от угольных палочек, подошел к отцу, обнял его и запрокинул голову, заглядывая в глаза. — А ты не сердись! Это было правда очень интересно! Трандуил коротко усмехнулся, потрепал сына по волосам. — Ты сначала расскажи. Может, я и сердиться не буду. Сын доверчиво кивнул, в глазах появились азарт и радость. — Ну, мне очень хотелось посмотреть степь. Не только потому что там орки, но вообще… Я же дальше границы леса нигде не был. Ну и… подгадал, когда тебя не будет дома хоть пару дней, — тут он немного смутился, — и отправился на поиски приключений. А запасы и походную сумку уже давно потихоньку готовил, чтобы ты ничего подозрительного не заметил. Я какое-то время по лесу верхом пробирался, там по тем тропкам мой пони как раз проходит, но потом его отпустил, знал, что он обратно дорогу найдет… Трандуил только головой покачал, опустился в кресло, а Леголас продолжил говорить. О том, как выбрался в степь, какая степь красивая, особенно ночью, но надо было взять плащ потеплее, потому что там, в отличие от родного леса, ничто ветра не сдерживает. — А орки… они, конечно, поначалу страшными показались, — Леголас едва заметно поежился, — но я все равно решил попробовать с ними поговорить. — Поговорить? — как-то очень медленно выдохнул Трандуил. — Ну да… отец, ну не воевать же я с ними шел! Да и не навоевал бы много с одним легким луком и кинжалом… Правда, они говорить не захотели, сразу меня схватить попытались. Но я им так просто не дался, — с явной гордостью в голосе. — Одного чуть не подстрелил, а еще одного, кажется, кинжалом достал! Эльф стиснул зубы, сурово посмотрел на сына. В отличие от Леголаса, он тут поводов для похвалы не видел. Скорее, повод надрать уши самому Леголасу и устроить разнос дозорам, что проморгали проскользнувшего мимо них принца. — Леголас, ты понимаешь, что это был очень неосмотрительный и безрассудный поступок? — преувеличенно спокойно спросил Трандуил. — И что все могло закончиться печально? Тебя могли убить или искалечить. — Но ведь не убили же, — беспечно отозвался он. — А что немного камнями покидали и палкой потыкали, это пройдет. Они, мазилы, не всегда даже по клетке попадали, не то что по мне. Пальцы на подлокотнике кресла стиснулись чуть сильнее, чем надо. — Что? — в голосе гроза. Леголас ойкнул, понимая, что сболтнул лишнего, и что не надо было отцу рассказывать все подробности, но преувеличенно бодро продолжил: — Зато я их главного видел! И их… как они его называли, шамана? У него в шатре красиво, и травами пахнет, а некоторые девы у них совсем не страшные, и украшения у них красивые, и… И тут юный принц заметил взгляд отца и как-то сразу сник и умолк. — Но ничего же страшного не случилось, — тихо прошептал он. — Я жив, и все в порядке… — Это ты называешь — в порядке?! — впервые за весь разговор не выдержал Трандуил, повышая голос. — В порядке то, что ты попал к оркам? И это еще хорошо, что они, судя по всему, не поняли, кто ты! — Ну я же не дурак! Я когда собирался, ничего гербового с собой не брал, и вообще в самую простую одежду оделся! — Но зато у тебя хватило ума одному отправиться в степь, — едко. — Почему ты никогда не веришь в меня? — отчаянно вскрикнул Леголас. — Я уже достаточно взрослый, а ты все меня никуда не отпускаешь! Мне ни на разведку нельзя, ни даже просто до ближайшего нашего поселения съездить! А уж за пределы леса и вовсе… — Неправда, — холодно парировал Трандуил. — Несколько раз я брал тебя с собой в путешествия к нашим дальним заставам… — Ну да, и ехали мы с большим отрядом воинов и самой безопасной дорогой, — проворчал Леголас. — А лес вокруг дворца мы с тобой уже весь изучили. — Вот именно что вокруг дворца! Я здесь уже все знаю! Мне скучно тут сидеть, отец, ну как ты не понимаешь?! — А с орками, значит, веселее было? — Да даже они сочли меня более взрослым, чем ты, раз посчитали, что я гожусь в жертву их великому темному! — раздраженно и обиженно заявил юный эльф, не успев подумать, что именно сказал. Трандуил резко поднялся. На побледневшем лице обозначились страх и ярость. — Я разнесу гнездо этих вражьих тварей по камешку! — голос стал похож скорее на шипение. Он повернулся к сыну. Казалось, еще момент, и Трандуил его обнимет, прижмет к себе — не столько для того, чтобы успокоить ребенка, сколько чтобы успокоиться самому, убедиться еще раз, что с сыном все в порядке, что он здесь, рядом и никуда не исчезнет. Но вместо этого он только выдохнул: — Леголас, с сегодняшнего дня я запрещаю тебе покидать пределы нашего дворца. — Что? Почему? — мальчишка аж замер и обиженно посмотрел на отца. — Потому что ты еще слишком юн и, как я вижу, совершенно не осознаешь, к чему могут привести твои поступки, — в голосе Трандуила звучал лед. — Отец, нет, не надо, пожалуйста! — во взгляде читалась мольба, но Трандуил был непреклонен. — Пока не научишься понимать, что не все в этом мире сплошь развлечения и интересные приключения, дворца ты не покинешь. Это мой приказ. И на этот раз я позабочусь, чтобы стража проследила за его исполнением. Тут уже вспыхнул Леголас: на щеках проступили красные пятна, а в глазах едва ли не слезы стояли. — Ты не можешь мне приказывать! Ты сам не король, а только принц! — Я твой отец, — окончательно сорвался и рявкнул Трандуил. — И я могу приказать и вовсе запереть тебя в твоей комнате, раз слов ты не понимаешь. В грудь Трандуилу полетела увесистая подушка, но тот ее легко отбил. — Разве это поведение достойно принца Зеленолесья? — так же холодно спросил он. — Ты злой! — звенящим от отчаянья голосом выдохнул Леголас и все же всхлипнул. — Леголас, ты понимаешь, что своим поведением показываешь, что мое решение запереть тебя — правильное? — Ты злой! — повторил юный эльф, обиженно глядя на отца, и выпалил, прежде чем успел подумать, что именно сказал: — Поэтому тебя никто не любит! Это из-за тебя мама в Мандос ушла! Оглушающая тишина повисла в комнате. На бледном лице Трандуила на несколько мгновений проступили тоска и боль, но он быстро взял себя в руки и вновь надел бесстрастную маску. — Ты не покинешь дворца, пока не научишься думать, прежде чем что-то сделать, — настолько ледяных интонаций Трандуил себе в разговоре с сыном прежде не позволял, но сейчас на душе было слишком больно от запальчивых слов сына, и эта боль грозила прорваться яростью и злостью. Трандуил развернулся на пятках и размашистым шагом вышел из комнаты, не обратив внимания, что по щекам сына уже ползут слезы. Хлопнула, закрываясь, дверь, и почти сразу же в нее ударило что-то увесистое. Наследник лесного королевства шел по коридорам, где встречные эльфы поспешно расступались перед ним, едва заметив его бледное перекошенное лицо, и не знал, что сын, с яростью швырнув в дверь первую попавшуюся под руки книгу, рухнул на кровать и горько разрыдался. *** Трандуил действительно был несказанно рад, что он только принц. Принцу, пусть и наследнику, еще можно ни с того ни с сего сорваться и уехать на дальние рубежи с проверкой дозоров и застав. Королю такая роскошь уже была бы непозволительна. Орофер, конечно, неодобрительно покачал головой — о ссоре Трандуила и Леголаса он уже знал, пусть и без подробностей, — но удерживать сына не стал. А на границе враз стало проще и легче — там можно позволить себе и более резкую интонацию в разговоре с другими воинами, и никто не посмеет лезть в душу, выспрашивать и бередить былые раны. Трандуил понимал — сын сказал те злые слова именно от досады и обиды, но легче от этого не становилось. Потому что неосторожно брошенная фраза пробудила все еще гложущее его чувство вины. Ведь действительно — из-за него. Именно он не уберег, не сохранил, не защитил. А теперь еще и с сыном поругался. Она бы этого точно не одобрила… — Ваше высочество, — отвлек его от невеселых мыслей голос одного из стражей границ. — Вы к нам надолго? Надо отдать должное — удивления ни в интонациях, ни на лице почти не было. Конечно, это был отнюдь не первый визит Трандуила на рубежи. Но прежде воины обычно узнавали об этом загодя, а не когда ошарашенные дозорные приводили на заставу посреди ночи наследника престола, который, судя по его виду, проделал весь путь от дворца без привалов. — Пока не знаю, — он спешился, перекинул поводья коня одному из воинов, забрал с седла сумку. — Минимум на несколько дней. Несколько дней растянулись почти на неделю. А потом была еще одна застава и еще одна. Вместе со всеми Трандуил ходил в дозоры, участвовал в приграничных стычках, хоть их было и немного, охотился по лесу на забредших непозволительно далеко тварей. Время шло, и он понимал, что в том разговоре с сыном сам он был неправ куда больше, чем юный Леголас: надо было сдержаться, нельзя было позволять себе повышать на сына голос. И надо бы вернуться и отменить тот глупый приказ не выпускать сына из дворца, но… наверняка его уже отменили отец или матушка, а он пока что нужнее здесь… Признаться самому себе, что скучает по сыну, Трандуил еще мог, но вот что боится их новой встречи — нет. А было ему действительно страшно. Не отдалится ли теперь от него Леголас, захочет ли, как и прежде, проводить с ним время — или начнет считать злым тираном, пытающимся ограничить его свободу? А здесь, на границе, не думать об этом было гораздо проще. Успокаивать себя отговорками, что вот съезжу в еще один дозор — и вернусь, нет, проверю еще одну заставу, и вот тогда точно вернусь. Вот только возвращение все затягивалось и затягивалось. Осень уже вступала в свои права — ночами становилось все холоднее, то и дело моросил противный дождь и налетал резкими порывами ветер. Вот и в эту ночь небо затянули плотные тучи, вынуждая эльфов прятаться под плащами и поглубже натягивать капюшоны. Предыдущий дозор сообщил, что здесь неподалеку видели орков. Ну что же, если эти твари вздумают полезть дальше, их тут встретят. И словно в ответ на эту мысль раздался тревожный пересвист — условный сигнал опасности. Бой был коротким — пусть орки и превосходили эльфов числом, но в мастерстве явно проигрывали. Трандуил оглядел своих воинов. Пара легких царапин — это не страшно, а в остальном все, кажется, были целы. — Надо убрать тела этих тварей, чтобы они тут не смердели, — коротко распорядился он. — И проследить, чтобы по их следу не пришли новые. И еще… Неожиданно Трандуил пошатнулся, недоуменно моргнул. Кто-то из эльфов сразу кинулся к нему, но он только раздраженно отмахнулся. — Мой принц, вы ранены? — в голосе дозорного слышалось явное беспокойство. Трандуил передернул плечами и тут же скривился от боли. Опустил взгляд. За время битвы плащ сбился за спину, а из плеча, как раз между пластинами легкого доспеха, торчало оперение дротика. — Ничего серьезного, — коротко ответил он. Скупым резким движением он выдернул дротик из раны. Наконечник у него был кроткий, так что серьезной раны нанести попросту не мог, но судя по тому, как от плеча по телу расползались противные щупальца холода, вывод напрашивался однозначный — оружие было отравлено. — Но показаться целителю мне не помешает. — Древко дротика переломилось под пальцами, но прочь его Трандуил не выкинул, прекрасно понимая, что целителям будет проще его лечить если они будут знать, от чего. — Никого этой дрянью больше не зацепило? Воины коротко покачали головами, но Трандуил все равно нахмурил брови и выдохнул: — Возвращаемся. И пришлите сюда новый отряд. Несколько минут на сборы, и воины отправились в обратный путь. Трандуила временами заметно пошатывало, но тот упорно шел сам и, по счастью, кажется не замечал, что хоть остальные дозорные с помощью больше не лезут, но стараются подстраиваться под его шаг. Последние полчаса дороги Трандуил преодолел на чистом упорстве. Хорош он будет, если на заставу его притащат дозорные, да еще и из-за пустяковой царапины. Но едва они вошли в помещение, под свет факелов и ламп, как встретившие их эльфы испуганно ахнули: Трандуил был смертельно бледен, что особенно бросалось в глаза на фоне темного маскировочного лесного доспеха, а на лбу у него блестели крупные капли пота. — Вернитесь по нашему маршруту, — коротко приказал он воинам. — Лотрон укажет путь. Надо проследить, чтобы сюда не полезли новые твари, и разобраться с телами тех, с которыми сражались мы. А вам всем отдыхать, — обернулся он к своему отряду. — И тоже покажитесь целителям. Кажется, Трандуил был готов продолжить отдавать распоряжения, но снова пошатнулся, поморщился и все же отправился следом за целителями. Сама рана опасности не представляла, и, не будь дротик отравленным, даже не была бы особо болезненной, а так… Целительница, хмурясь, осмотрела дротик, который протянул ей Трандуил, пока сам он не без помощи ее помощника стягивал с себя доспех и рубаху. Из-за яда рана выглядела скверно — хоть почти и не кровила, но плечо уже заметно припухло, а вокруг черной точки-укола кожа потемнела. Трандуил сидел с абсолютно непроницаемым лицом и не позволил себе ни застонать, ни даже зашипеть, когда целительница стала обрабатывать рану какой-то пахучей мазью. Разве что иногда морщился и кусал губу. — Ваше высочество, вам следует отдохнуть хотя бы сутки, — проговорила она, заканчивая перевязку. — Я знаю, Линдэ, — несколько недовольно ответил принц. Целительница, хоть и почти на тысячу лет его младше, сурово нахмурилась. — Антидоту нужно время, чтобы подействовать, яд еще не нейтрализовался до конца. Поэтому лучше будет, если сейчас вы ляжете спать у нас в целительский, я дам вам отвар, который снимет боль и поможет заснуть. И в ближайшие дни не стоит нагружать руку. Трандуил вздохнул, но спорить не стал. Знал прекрасно, что с целителями это совершенно бесполезно. — Послать весть государю? — а вот этот вопрос прозвучал уже немного неуверенно. — Не стоит, — покачал головой эльфийский наследник. — Эта рана не опасна, и моей жизни ничто не угрожает. Короткий кивок в ответ — тут не спорила уже целительница. *** Спустя пару дней плечо все еще противно ныло и зудело, а благоразумия у Трандуила все же было достаточно, чтобы осознавать, что в таком состоянии ему на границе делать нечего. Не тот это случай, чтобы по-пустому рисковать и собой, и своими воинами, которые в бою теперь в первую очередь смотрели бы, чтобы его не ранили еще сильнее. Пришлось возвращаться. Подходил к концу второй месяц с тех пор, как он покинул дворец. По сыну он, естественно, скучал, но сейчас даже эта неизвестность, когда он не знал, злится ли на него до сих пор Леголас, казалась не такой страшной. Куда страшнее было представлять, что он вернется, а сын не выйдет его встречать. Просто пройдет мимо и продолжит заниматься своими делами. И вот от этого ощущения, что своими руками он разрушил то, что было дороже всего, хотелось взвыть посильнее, чем от того отравленного дротика. Но поехал он все равно кружной дорогой, хотя привалов почти не делал. Словно боролся сам с собой: с одной стороны, желая вернуться поскорее, с другой — оттягивая этот момент. Но нет, во дворце все было в порядке, да и что могло бы произойти? Оставив коня на попечение конюхам, он направился в свои покои: привести в порядок себя самого ему бы тоже не помешало. Проходя мимо одного из зеркал в коридорах, он бросил беглый взгляд на свое отражение — пропыленная с дороги одежда, усталость на лице и даже чуть встрепанные волосы. Давно он не позволял себе выглядеть настолько неподобающим для эльфийского принца образом. Он едва успел переодеться и отмыть себя от дорожной пыли, как дверь в покои распахнулась. — Папа! — звонкий счастливый голос. Трандуил обернулся, и в ту же секунду в него врезался маленький золотистый вихрь и крепко обнял. — Папочка, ты вернулся! — Леголас почти повис на отце, заглядывая ему в лицо. — Я скучал! — Леголас… Трандуил осторожно высвободил руку, стараясь не поморщиться — плечо все еще немного болело, — и погладил сына по голове. А затем неожиданно опустился на пол, так, чтобы их с сыном глаза оказались на одном уровне, и прижал его к себе. — Я тоже скучал, Ласси, — тихо. — Прости, что вот так уехал и что накричал на тебя. Я был не прав. Расскажешь, как ты тут был все это время? — Я?.. Все хорошо! Наставники говорят, что я делаю успехи и обещают скоро дать мне лук посильнее, а вот в хрониках я все еще путаюсь, не получается запомнить… Легкий поцелуй в висок. — Ничего, еще запомнишь. Я ведь знаю, что ты у меня очень способный. — Тебе вот легче все это учить было! Тогда ведь еще не успело столько всего произойти! — Но меня и спрашивали подробнее, — с легким смехом отозвался Трандуил. Сын от него просто не отлипал, обвивая руками за шею и уткнувшись носом в плечо, поэтому Трандуилу пришлось просто подхватить его на руки и донести до кровати. Сам он сел рядом. А Леголас продолжал рассказывать — обо всем, что успело случиться, о каких-то, казалось бы, самых незначительных мелочах, про которые в другой момент может быть и не вспомнил бы, но сейчас он так соскучился по отцу, что хотелось рассказать абсолютно все. Наконец, он умолк, перевел взгляд на отца: — А ты расскажешь? О том, как все наши заставы объезжал? — Ну, все же не все, — Трандуил снова потрепал сына по волосам, — но да, расскажу. И, думаю, через пару недель, пока зима еще не совсем наступила, мы с тобой можем съездить на одну из наших застав вместе. — Правда?! — Леголас аж подпрыгнул от радости и звонко чмокнул отца в щеку. — Спасибо, пап! Трандуил только улыбнулся. — Ты больше хочешь к восточным или западным границам? — Не знаю, как скажешь, — сын доверчиво потерся щекой о его плечо. Некоторое время они так и сидели рядом, но потом вдруг Леголас тихо-тихо проговорил: — Пап, прости меня, пожалуйста… Трандуил перевел на него недоуменный взгляд и мальчик продолжил: — Я… не должен был так говорить про маму. И про все остальное… — он крепче обнял отца. — Я знаю, что ты ее очень любил, и она тебя тоже… И я тебя очень люблю… Ты меня простишь? Лесной эльф как-то прерывисто вздохнул и обнял сына в ответ. — Конечно, прощу, Ласси. Все в порядке. Просто тогда я очень волновался за тебя. — Все будет хорошо, пап, правда. Я буду осторожнее, я обещаю. Трандуил промолчал. Он знал, что на долю Леголаса еще выпадут свои печали и горести, свои битвы и потери. Знал и то, что не сможет вечно сам быть рядом, оберегать и защищать. Но все равно безумно боялся потерять сына. И оставалось лишь надеяться, что судьба окажется к нему милосердной.