Twenty one pilots — Heathens
Он инстинктивно сделал пару шагов назад, когда Бэррон протянул к нему руку, что прямо на глазах трансформировалась в клешню. Перевел настороженный взгляд на его улыбающееся лицо. — О чём вы говорите? — некромант инстинктивно попятился в сторону своих друзей, прикрывая тех своей рукой. — Это слишком тяжело объяснить в двух словах, мистер О’Коннор. — тварь последовала за ним угрожающе медленно. — А вы попытайтесь. — Мы нашли в вас то, что не смогли найти в мисс Эванс. Ты и есть ключ к моему господству, Енох, ты — главная фигура, идеальный сосуд. Брови парня лишь поползли к переносице. Ни слова о том, что говорил этот полоумный старик, он понять не мог, лишь повернул голову к Китане, что за спиной его всё это время стояла. И по глазам широким сразу понял — она поняла, о чём он. — Не знаю что-за чушь вы несёте, но я ни в чём участвовать не буду! — Очень хороший настрой! Ах, если бы ещё ваши слова что-то значили… — с наигранной грустью он опустил уголки губ, которые уже через секунду вновь расплылись в мерзкой улыбке, оголяя острые жёлтые зубы. Одно движение его клешни, и странного в момент обвили щупальца пустоты, которую он даже не видел. Хотел закричать, но рот заткнули, оставляя лишь возможность беспомощно болтать ногами в воздухе. — Енох! — громкий голос перебил хохот твари, стоило Эванс сорваться с места вслед за ним. Странная пару шагов сделать успела, как в горло упёрлась клешня Бэррона, реакция которого была куда быстрее. Но и она не промах. Мастерски уклонилась, согнувшись, и дальше побежала, вслед за летающим молчаливым телом, которое уносили в неизвестном положении. — Схватить! — послышался неистовый рёв за спиной, но она не обратила внимания, её цель прямо перед глазами. Остановится — никогда его не нагонит. Как по волшебству, перед ней возникли двое рослых охранников, моргенштернами металлическими замахиваясь. Силы покидали её с каждым шагом, чувствовала Китана, что не справится одна, не сможет, но выхода не было. Если сдастся — всё потеряет. И жизнь, и его. А не для того она его обрела, чтобы сейчас так глупо потерять. И мысль эта огоньком по телу разлилась, придавая сил. Она сосредоточила всю свою силу в руках, что казались сейчас тяжелее свинца, и в момент сожгла первого, заставляя того кричать в предсмертной агонии. Второго не успела, и моргенштерн его прямо по руке прошёлся, рассекая на ней светлую кожу. По локтю тут же заструилась алая кровь, оставляя тонкий след на земле. Боль дезориентировала, заставляя помутнённый разум насильно блокировать её. Не время сдаваться, не время! Энергии хватило лишь на один удар, а потому не оставалось ничего иного, кроме как поднять холодное оружие, что от первого охранника осталось, и в последний момент отразить удар, еле-еле натиск нечеловеческий удержать. Силы не равны — это Китана сразу поняла, а потому решила смекалкой брать. Тварь победно замахнулась, понимала, что девчонка окружена, уж теперь точно не сбежит никуда, и ударил, что было мочи. Эванс лишь присесть успела, да так, что оружие прямо на ящики деревянные позади неё пришлось, разрушая конструкцию. И свалилась тварь, засыпанная деревянными коробками по самое не хочу, пока странная назад отползла. Но не успела она победоносно улыбнуться — тут же тело щупальца сковали, поднимая её над землёй. — Пустите, гады! — прокатился по комнате крик, да так, что у некоторых уши заложило. — В окно её, — скомандовал Бэррон, — она мне больше не нужна. Тут же девушка почувствовала, как пустота невидимая в сторону окна двигаться начала. Кричала, ногами дёргала, пыталась вырваться — всё без толку. Только сейчас о Енохе вспомнила, огляделась по сторонам, но тот уже скрылся за массивной дверью. — Китана, нет! — послышался крик Оливии с другого конца комнаты, что всё это время остальных странный собой прикрывала. — Оливия! — она в последний раз на подругу взглянула, тонкая пелена слёз застелила её глаза. — Прошу, береги их… Элефанта ей ничего не ответила, лишь прикрыла рот рукой, не давая плачу громкому наружу вырваться. Понимала, что против пустот ничего им не сделать, а потому и оставалось наблюдать, как подругу к казни смертной приговорили. И в следующую секунду уже пустота вытащила странную в окно, и щупальца разжала. Вначале громкий, непозволительно долгий визг, а после глухой хлопок. Она даже представить боялась, как выглядит её тело сейчас, а потому лишь лицом в шею Милларда уткнулась, который, в отличие от неё, слёз не сдерживал.***
Timbaland — Apologize
Лёгкие неумолимо жгло. Казалось, что ещё секунда, и она выплюнет их прямо через рот. На секунду появилось ощущение, что она уже мертва, ведь первое, что она увидела, распахнув глаза, стал яркий свет. Настолько, что Эванс снова зажмурилась, не желая сталкиваться с ним во второй раз. Она преодолела боль и пошевелила рукой, вначале левой, затем правой. На удивление, обе оказались на месте. То же самое касалось и ног. Странная попыталась встать, но тут что-то холодное коснулось лба, а затем чья-то рука мягко надавило на плечо. — Лежи, лежи, тебе лучше пока не вставать. — мягкий женский голос раздался над головой. Она поёжилась, хотела что-то ответить, но вместо голоса раздалось бульканье, которое отдалось тошнотой в горле. Девушка моментально перевернулась на живот, отхаркивая густую бордовую кровь. — Придётся потерпеть, ещё не вся кровь из лёгких вышла. — та же рука похлопала её по спине, утирая кровавый рот полотенцем, когда та закончила. Она чувствовала, как вздулись вены на шее, когда Китана повернула голову. Перед ней на коленях сидела женщина, на вид которой было не более сорока лет. Благородные морщины уже успели тронуть лоб и щёки, но рыжие волосы ещё не успела тронуть седина. Некогда розовый передник теперь стал коричневым от времени и грязи, на шее сиял светлый воротник рубашки. В руках у неё было окровавленное полотенце и дымящаяся фарфоровая чашка без ручки. Китана смотрела на неё недоверчиво, почти дико, с нижней губы ещё тянулась струйка крови. Сейчас она больше походила на плотно пообедавшего хищника, а не на странную-подростка. — Не бойся меня, я не причиню тебе зла. — широкая улыбка тронула женское лицо, добавляя ещё больше морщинок, в то время как дымящаяся чашка протянулась к ней. — Возьми, это ромашковый отвар, он поможет тебе восстановиться до конца. Странная недоверчиво взглянула на чашку, затем вновь на женщину. — Кто вы? — прохрипела она, принимая сидячее положение. — Моё имя Эвелин, я жительница этого города. — она сложила морщинистые руки в замок, когда Китана согласилась принять у неё из рук отвар. — Что произошло? — Ох, детка, ты свалилась с огромной высоты. Этажей семь, не меньше. Бедная, вся раскуроченная лежала, рёбра наружу, руки сломаны. — она свела брови к переносице и покачала головой, вспоминая детали прошлого. И тут же наткнулась на вопросительный взгляд, в котором читался немой вопрос. — Если бы не я — на месте бы скончалась. Странность у меня такая, людей лечить могу. Стоит разок поцеловать, как тут же человек подлатается. — Чего ж плохо тогда так? — она болезненно зажмурилась, когда вновь накатил приступ кровавого кашля. — Ну, несовершенна моя странность, вот и плохо. Я не то, чтобы исцеляю, скорее очень ускоряю процесс естественной регенерации. Я поэтому не могу отрастить части тела, к примеру, или от неизлечимой болезни вылечить. Странная утёрла рукавом рот, приложила ладонь ко лбу. — Раскалывается голова… — Звать-то тебя как? Немного помедлила, уняла головокружение, и лишь потом ответила. — Китана Эванс. — Китана Эванс, что же ты забыла в логове у этого монстра? — она забрала фарфор из кровавых рук, когда девушка в пару глотков осушила его. — Мои друзья там. Нас всех поймали, но меня выбросили оттуда. Сказали, что я больше не нужна им. — она шмыгнула носом, взгляд в пол понурив. — Тогда ты должна быть благодарна судьбе за то, что выбралась оттуда живой! Я не знаю ни одного странного, кому бы это удавалось. Китана с презрением посмотрела на новую знакомую. Для себя отметила, что та до безобразия похожа на мать. Разве что цвет волос другой. — Извините за бестактный вопрос, но… Почему вы старая? Ну в том смысле, что… Я думала, что странными могут быть только дети. В ответ на вопрос женщина слабо посмеялась. — Ну нет, что ты. Странными могут быть не только дети, взрослые тоже. Странные были всегда, с самого зарождения планеты. Раньше мы жили обычной жизнью, без петель и вечных пряток. Пока не появились пустоты. — Значит, пустоты не были всегда? — О, нет. — Эвелин посмотрела куда-то в сторону, утирая уголки глаз рукавом. — Пустоты не были всегда. Они возникли в ходе неудавшегося эксперимента такими же странными, как и мы. И предводитель их — Бэррон. Он допустил какую-то ошибку, и вместо мирового господства превратил себя и весь свой близкий круг в ужасных монстров. Тогда-то жизнь странных и изменилась навсегда. Нам пришлось начать прятаться в петлях, чтобы жить. И наше старение навсегда прекратилось. На минуту в воздухе повисло томное молчание. Эвелин словно думала, говорить дальше, или умолкнуть, в то время как Китана пристально наблюдала за выражением её лица, сменяющимся каждую секунду. Она вдруг подумала о том, каково было бы жить настоящим? Когда один и тот же день не повторяется сотню тысяч раз, когда волосы седеют, а кожа покрывается морщинами. Она подумала о том, что живи она в настоящем, у неё непременно была бы семья. Она бы обязательно родила сына, красивого, статного, и назвала бы его как-нибудь необычно, чтобы все завидовали. И муж у неё был бы, самый настоящий, любящий, который по утрам завтрак в постель приносит. Она улыбнулась, представляя, как благодарит его, погладив по кучерявой голове… — Значит, — прервала наконец молчание Китана, садясь на колени. — есть способ исправить всё? Вернуть странным нормальную жизнь? — Если бы я сама наверняка знала ответ на этот вопрос, я бы непременно тебе ответила. — женщина поднялась в земли, подходя к большой кирпичной печи у стены. Не без усилий отодвинула чёрный заслон, ухватом вытащила небольшой чугунный горшок с ароматным содержимым. — Единственное, что я знаю точно — пока живы твари, покоя странным ен будет никогда. Она не спрашивая вложила в руки Эванс плошку с картошкой, что была щедро посыпана укропом. На мясо в ней не было и намёка, но для той, что больше недели питалась безвкусной баландой, это блюдо оказалось выше всяких похвал. Она быстро, с несвойственной неаккуратностью опустошила тарелку, вылизывая дно языком, грязным рукавом утёрла перепачканный в масле рот. — Спасибо вам большое. За еду, за помощь. — она взглянула на Эвелин, затем стыдливо — почему-то — отвела глаза. Только сейчас обратила внимание на жалкую лачужку, в которой находилась. Домом это назвать было нельзя: три стены, обрушенные временем, старый палас, заменяющий крышу, кирпичная печь, старый жёлтый матрац и пару дубовых пеньков, служивших столом и стулом. Вот и весь интерьер. — Да, живу не богато, но спасибо, что хоть жива. — бросила та, увидев, как молодая осматривает её жильё. Стыдливо опустила взгляд в пол, когда Эванс её перебила. — Нет, нет, что вы, место чудесное! Хотя бы потому что тут безопасно. Но… — Но? — Но мне пора. Я не знаю, как, но мне надо вызволить моих друзей из этой западни. — она поднялась на ноги, и тут же пошатнулась, чуть не упав. — Куда тебе, в таком-то состоянии? — Эвелин в мгновение ока оказалась рядом, придерживая её одной рукой. В нос ударил ужасный неприятный запах, исходящий от странной. — Ты ещё слишком слаба, да и выглядишь дурно. Останься хоть на пару дней, окрепни как следует, вымойся, я одежду тебе свежую дам. Денег с тебя не возьму, конечно, но в качестве платы поможешь мне по хозяйству. А как восстановишься — я помогу тебе, покажу где проход тайный в башню есть. Она смотрела недоверчиво, прищурившись чуть. Думала, не может быть всё так просто, подвох искала, в то время как добродушное лицо женщины говорило совсем об обратном. Стоит ли ей доверять? Чёрт его знает, на самом деле. Но терять было нечего, так что рискнуть стоило.***
Laura Les — Haunted
Ещё никогда в жизни она так не радовалась чистоте. От приятного ощущения свежести сводило скулы — вот насколько было приятно пахнуть травяным хозяйственным мылом, а не потом и кровью. И волосы свои белёсые она давно не видела такими чистыми. Стоило только голову вымыть, как она на секунду сама себе удивилась: неужели у неё всегда были белые волосы? Она, словно кукла маленькая, крутилась перед зеркалом, поправляя кружевной передник. Эту одежду дала ей Эвелин. Когда-то милое синее платье с белыми манжетами принадлежало её дочери, которую съели пустоты. Сейчас оно ей было уже ни к чему, вот и отдала его девушке, не задумываясь. Стоило только странную в нём увидеть, как на глаза женские слёзы навернулись — до чего ж на Мию её похожа, разве что волосы не рыжие, белые. Пару суток уже у сельчанки Китана гостила, и только сейчас отважилась спросить, отчего она не переберётся в другую петлю. Та с удивительным спокойствием объяснила, что здесь она жила много лет, до того, как эту петлю стали использовать как штаб-квартиру, здесь родилось и погибло её дитя, здесь она провела всю свою молодость, и начинать жизнь с нуля в её-то возрасте не хотелось. Вот и решила она остаться, как дань уважения, не более. В мыслях восхитилась Китана невероятной стойкостью и волей к жизни женщины. Подумала, что окажись на её месте — вообще жизнь продолжать не смогла, что уж говорить о помощи таким бедолагам, как она? В двух словах Эванс успела и о своей жизни рассказать, пока Эвелин вела её к обещанному проходу. Рассказал об отце, о матери, о том, как нашла её мисс Перегрин, о жизни в доме. Та лишь молча кивала, иногда задавала уточняющие вопросы. Видно было, как глаза карие огнём загорелись, как хотелось ей тоже такой жизни бесконечной вкусить — не играть каждый день в игру на выживание, а в пансионате с ровесниками прятки гонять. — Вот и на месте мы. — прошептала та, сразу палец к губам прикладывая, дабы та не отвечала ей ничего. Она бледной рукой с россыпью синих вен отодвинула лозы плюща дикого, за которым на фоне каменной кирпичной кладки стены выделялся кусок, явно отколенный от общей композиции. — За камнем проход скрывается, лестница винтовая. Узкая очень, но и ты не большая, пролезешь. Как на самый верх поднимешься, надо вначале влево по коридору свернуть, затем вправо, а потом опять влево. Тогда только в главную башню попадёшь, где восседают они. Дальше уже сама ориентироваться должна. Она не без усилий отодвинула большой валун, что прикрывал вход, за которым и впрямь виднелась узкая винтовая лестница. Старая совсем, доски прогнили уже, того, гляди, обвалятся под весом. — Спасибо вам большое! — одними лишь губами прошептала Китана, спасительницу свою обнимала. От той пахло приятно так, пирогом тыквенным, хотя она за два дня ни разу пирог тот не готовила. И так мягко рука её легла на девичью спину, по-отечески. И объятия в этот момент самыми тёплыми ей показались, да настолько, что отпускать вовсе не хотелось. — Пора. — также прошептала она, насильно элементаля от себя отрывая. — Береги себя. Эванс всегда не любила долгие прощания, вот и сейчас напоследок лишь головой кивнула, ныряя в узкий проход. И тут же услышала за спиной шум — то Эвелин валун за ней закатывала, пока не погрузила девушку в кромешную темноту. Потребовалось немало усилий, чтобы подняться на самый верх, где уже виднелись слабые лучи света. Когда она ступила ногами на этаж, с губ сорвался стон облегчения — получилось! Это было тем ещё испытанием, но сейчас она уже наверху, а значит надо двигаться дальше. Стоило только свернуть налево, как наказывала Эвелин, как она оказалась в длинном коридоре, которому, как казалось, конца нет. Она медленно шла вдоль, оглядывая каждую дверь, что встречалась на пути. Все они были совершенно одинаковыми, но от каждой веяло холодом по-разному. Хотелось отпереть какую-то из них, но не отважилась, мало ли какие трупы там лежат. Молча шла, руки по швам почти что, боялась, если трясти ими будет — шуму создаст. Лишь спустя пять минут достигла она разветвления, коим кончался пролёт. Чётко помнила — направо надо свернуть, и уже, было, ногу для шага занесла, как вдруг шум какой-то услышала. Тотчас замерла, как вкопанная, даже головы повернуть боялась. Сглотнула тяжело, руки в кулак сжала, наготове, и лишь тогда голову повернуть осмелилась. Ни души вокруг не было. Она даже расслабилась на секунду, как вдруг шум тот, словно плачет кто-то, вновь повторился. На этот раз она точно поняла, что он доносится из комнаты, дверь в которую была приоткрыта слегка. — «Нельзя времени терять, надо идти вправо, как Эвелин говорила» — в мыслях произносила, ругала себя за любопытство, пока ноги её сами собой в противоположную сторону несли, прямо к звуку злощастному. Аккуратно, одним лишь кончиком пальца, дверь поддела, и открыла ещё шире, чем прежде, заглядывая. За деревянной оказалось ни что иное, как библиотека, плотно забитая старыми потрёпанными книгами. Настороженность поубавилась, стоило в комнату войти, оглядывая её с интересом. Сердце ушло в пятки, когда тот самый звук вновь повторился, да прямо над её головой. С молниеносной скоростью Китана обернулась, готовая превратить в лёд, что бы за её спиной ни было. Осознание того, что всё это время пугающий звук исходил от скрипящей оконной рамы, что не сумели хорошо закрыть, заставило засмеяться собственной трусости. Теперь всё остальное ушло на второй план, пока Китана медленно обходила заброшенное помещение. Огромные кучи драгоценных по знаниям книг хламились по всем углам, торчали из всех щелей, казалось, были повсюду! Ещё никогда ей не доводилось видеть таких масштабов. У Перегрин, конечно, была библиотека, но та и близко не шла ни в какое сравнение. Особое внимание привлёк одинокий столик, своим существованием выделяясь из общей картины. Чем ближе она приближалась, тем яснее можно было разглядеть кучи пергамента, что валялись на его шершавой поверхности, не сожженные до конца свечи и большая толстая книга, свисающая одним краем со стола. Примечательным для девушки стало то, что прямо посреди страниц был воткнут неровный кинжал, остриё которого наполовину поглотила старая пожелтевшая бумага. — «Когда-нибудь моё любопытство меня погубит…» — эхом пронеслось в мыслях, когда она пыталась вытащить холодное оружие. Лишь спустя минуту ей это удалось. Она оглядела кинжал, и, сочтя его непримечательным, спрятала за пазуху. Пригодится. Лишь после этого взгляд упал на чернильные строчки, выцветшие от времени. Ловким движением она развернула книгу, на обложке которой красовалось красивое серебряное название.ВСЁ О СТРАННЫХ и не только. Клайв Либовски.
Она шепотом прочитала название, тут же призадумалась. — «Либовски… Похоже, это одна из книг этого писателя, что изучал странных» — она нахмурила брови, и тут же прочла следующую страницу.Да возымей надежду, всяк сие прочтящий
Да знай, что в жизни есть и свет.
Этой книге я посвятил свою жизнь, лишь для того, чтобы все люди мира узнали о том, кто же такие «странные» и о их истории с самых первых дней.
Далее, по стандарту, следовали благодарности, год издания и непонятные фамилии, приложившие руку к сему творению. Эванс быстро пробежалась по ним глазами, но не увидев никого знакомого, сразу перелистнула страницу. То же самое она сделала с первыми листами, что, по её мнению, не несли никакой смысловой нагрузки. Резким движением руки она вернула книгу на прежние страницы, которые всё это время придерживала рукой. В самом верху каллиграфическими буквами красовался заголовок:Пустоты, твари и петли. Начало конца.
Она быстрым взглядом принялась читать содержимое, пропуская мимо глаз ненужные слова. Наконец, дойдя до интересного фрагмента, она остановилась. — День, в который всё изменилось. Этот день стал чёрным пятном в истории каждого странного. — принялась шепотом зачитывать она, путаясь в словах от спешки. — Голан Бэррон решил изменить самой матушке природе, захотев мирового господства для себя и своих друзей. Именно в тот день в результате неудачного эксперимента родились пустоты — невидимые монстры, навсегда лишившие странных покоя. С того дня странным людям пришлось прибегнуть к помощи имбрин — женщин-птиц, которые при помощи своей странности создавали временные петли, недоступные для пустот. Именно с того дня все странные обрели временны́е тюрьмы, в которых они продолжают жить по сей день в надежде на то, что в один прекрасный день пустоты исчезнут. Именно этот день станет для них днём перерождения. Именно этот день станет для них символом новой жизни. Она захлопнула книгу неожиданно громко, заставляя лежащие вокруг пергаменты слететь со стола. Несколько секунд потребовалось для того, чтобы переварить прочитанное. Именно это день станет для них символом новой жизни. Значит ли это, что если все пустоты с тварями умрут, то они обретут свободу? Значит ли это то, что они смогут быть нормальными? Рой мыслей в голове не давал сосредоточиться. Девушка устало помассировала виски, в надежде что это поможет сконцентрироваться на чём-то одном. Одна часть её хотела разобраться с написанным в книге, другая кричала о том, что она пришла сюда чтобы спасти друзей, а не в угадайку играть. — «Пора уносить отсюда ноги» — подытожила она, глубоко вдохнув. В нос попали частички пыли, заставляющие её беззвучно закашлять, после чего она направилась к выходу. Быстро семенила ногами, вначале к деревянной двери, затем вдоль по коридору. Спешила так, что на осторожность полностью наплевала. Даже не оглянулась ни разу.***
Она подумала о том, как же сильно сейчас не хватает Милларда с его способностью к парной невидимости, когда пыталась незаметно пройти мимо охраны. Она не была уверена, что идёт в правильном направлении, но чутьё подсказывало не сворачивать с назначенного пути. Бэррон ясно дал понять, что над Енохом будут бегать, как над подопытной крысой. А для опытов в этом здании есть лишь одно место, которое она уже изучила до дыр. На одних лишь цыпочках она пробралась к заветной двери, табличка на которой также, как и в первый день, твердила «Лаборатория». — «Хоть бы Риши оказался внутри. Он точно поможет.» — подумала она, со всей силы дёрнув ручку. Заперто. — «Чёрт!» Чего она точно не ожидала, так это того, что дверь может быть заперта. Когда-то давно в прошлой петле её учили вскрывать замки, но тогда у неё под рукой были шпильки, а сейчас она была чиста, как лист альбомный. Она похлопала себя по бокам, инстинктивно нащупывая карманы, лишь потом вспомнила, что на платье даже карманов нет. Огляделась вокруг — ни намёка на какой-нибудь гвоздик. Тогда решила действовать кардинально. Эванс обхватила металлическую ручку ладонями, закрыла глаза. Концентрация далась куда тяжелее, чем она думала, но она чувствовала, как энергия слабыми потоками течёт по крови, концентрируясь в руках. Уже через секунду дешёвый метал начал нагреваться до красна, затем и вовсе стал терять первоначальную форму, расплываясь в её руках. Момент — и от замка не осталось и следа. Лёгким движением руки она толкнула дверь, вбегая в комнату. Огляделась быстро, закрываясь, выдохнула облегчённо, когда увидела до боли знакомую спину. Она подбежала к нему на трясущихся ногах, присела на корточки. Глаза налились слезами, когда увидела его, и по меньшей мере десяток шлангов, что торчали из разных частей его тела. Её горячая рука коснулась ледяной кожи щеки. — Что они с тобой сделали, Енох… — она мельком осмотрела трубки, что уже были пусты, но по разноцветным каплям стало понятно, что когда-то они были полны жидкости. — Сейчас я тебе помогу. Она слабо подёргала одну из них — боялась навредить ему. Реакции не последовало. Во второй раз она дёрнула сильнее, пытаясь вытащить их из его плоти, но не успела и глазом моргнуть, когда крупная мужская рука схватила её за горло, сильно сжимая. Воздух тут же покинул лёгкие, заставляя закашляться. Она со страхом в лицо его посмотрела — веки всё также опущены были. Она перехватила его ладонь, пыталась хоть немного натиск убавить, но тут же руку в страхе отвела. Пальцы его бледные обожгли её своим холодом.