Немного не в себе

Улицы Мистик Фоллс наполняются мощными раскатами грома, а огромные хрустальные капли дождя с глухим стуком разбиваются об асфальт. В считанные мгновения косые линии пересекают все пространство, перекрывая обзор и разделяя улицу на два противоположных фронта. С одной стороны - Дьявол, распахнувший белоснежные крылья, с которых розовыми потоками воды смывается кровь, и четыре могущественных всадника апокалипсиса, тенью стоящие за его спиной. С другой - отчаявшаяся ведьма, несколько первородных и вооружившийся арбалетом Джереми Гилберт. Бонни хочется рассмеяться от комичности ситуации, но вместо этого, она лишь разминает руки, ощущая перекатывающуюся на кончиках палецев магию. Смотрит прямо перед собой, сквозь густую пелену дождя замечая свечение пары ярко-алых глаз. И в очередной оглушительный раскат грома вверх непослушной птицей взмывает гибкая стремительная тень. Резкий взмах крыльев направляет своего носителя ввысь, а затем он молниеносно пикирует вниз. От сильной ударной волны асфальт покрывается трещинами и приподнимается над землёй с оглушительным грохотом, словно пазл, вставая на место. Стоящие поодаль здания вздрагивают, но остаются на местах, а находящимся по обе стороны от Бонни деревьям везёт куда меньше, они с корнем вырываются из земли и падают в её направлении. В самый последний момент Беннет успевает отшвырнуть их магией, попадая точно в цель. Но крылья Дьявола проходят сквозь них, как нож в масло, перерубая надвое. А затем звук его заливистого смеха пробирается сквозь плотную завесу дождя, достигая слуха Бонни, и полосует по нему животным азартом. Кажется, ему доставляет ни с чем несравнимое удовольствие сопротивление, оказываемое строптивой ведьмой. Стоящие за его спиной всадники, наконец, решают действовать, в мгновение ока оказываясь перед Беннет, которую тут же отшвыривают чьи-то крепкие ладони, и она не сразу понимает, что это был Кол. Он перехватывает удар Деймона на себя, едва увернувшись от занесенной ладони, готовой в любой момент сорвать чужую голову с плеч одним точным взмахом. Кол глухо рычит и отбрасывает Смерть от себя, но та резво вскакивает на ноги. Лежащие по всей улице человеческие трупы поднимаются по единственному взмаху, и как марионетки, направляемые своим кукловодом, движутся вперёд. Бонни отступает назад под натиском противника, но клан Марселя появляется изнеоткуда и начинает разрывать в клочья и без того мёртвых игрушек Смерти. Вид разлетающихся в разные стороны конечностей и внутренностей вызывает у Бонни тошноту, но она заставляет себя не отворачиваться. Один из восставших мертвецов хватается в её шею корявыми пальцами, и Беннет не остаётся ничего, кроме как отшвырнуть существо и поджечь его с помощью магии. Оно издаёт протяжный хриплый вой, от которого леденеет внутри. Дождь моментально тушит огонь, и Бонни роется в собственной памяти, вспоминая необходимые заклинания. Руки отчаянно дрожат от ужаса и безысходности, когда половина клана Марселя превращается в очередные горы трупов. Голод, Чума, Война и Смерть неспешно идут вперёд, превращая жалкие горстки сопротивленцев в кровавую кашу, которая потоками воды растекается по улицам Мистик Фоллс. Глаза заливают косые струи дождя, и Бонни проводит по лицу рукавом насквозь мокрой кофты. Когда она открывает глаза, её лопатки впечатываются в жёсткий асфальт, а лёгкие покидает кислород. Девушка пытается подняться, но её придавливает к земле тяжёлая подошва ботинок. Удар приходится прямиком в солнечное сплетение, и Беннет уже не может сдержать слез от раздирающей боли, расползающейся по телу. Она смотрит на фигуру перед собой, и узнает в ней Деймона. Он склоняет голову в бок, расплываясь в жуткой улыбке, обезображивающей красивые черты лица. Бонни пытается сдвинуть окоченевшими пальцами его ногу с собственной груди, но Сальваторе лишь сильнее надавливает, заставляя Бонни захрипеть. Смерть смотрит безразлично и отстраненно, и ведьма понимает, что внутри этой оболочки больше нет её лучшего друга. Глаза наполняются слезами, и Бонни лишь смотрит в чёрные омуты, захлебываясь собственной болью, хрипами и страхом. Ей не страшно за себя, нет. Личное счастье, жизнь и благополучие - последние, что волнует Беннет, когда один из самых близких людей в этом мире погибает внутри собственного тела.  Она захлебывается слезами, глотая их вместе с холодными каплями дождя, и смотрит в пустоту когда-то небесно-голубых глаз. Перед глазами проносятся бесконечные вечера тысяча девятьсот девяносто четвёртого: подгорелые блинчики, старые кроссворды и бутылка виски на двоих. Бонни теряет всех, кто был дорог, и Деймон не становится исключением. Только сейчас она ненавидит себя за то, что решила впустить безбашенного саркастично-ироничного вампира в собственную жизнь и сердце. Ненавидит себя за то, что позволила ему стать частью собственного мира, который был обречён разрушиться. Бонни ненавидит себя, ведь, возможно, если бы он оставался за гранью её встроенной из боли и разочарования жизни, то сейчас все было бы иначе. Бонни плачет бесшумно, закусывая губы до крови и не сводя взгляда с погибающего вместе с ней друга. Чужая нога на солнечном сплетении становится тяжелее, и Беннет готова поклясться, что слышит хруст рёбер. Она хочет сказать, как сильно ей жаль, но единственное, на что хватает сил - улыбнуться ему в последний раз. А в следующий момент все проходит. Бонни затравленно кашляет и хрипло дышит, пытаясь придти в себя. Переводит взгляд в сторону и видит на земле бездыханное тело. Тело Деймона. Из головы Сальваторе торчит острая стрела, прошибающая черепную коробку насквозь. В паре метров от них с поднятым арбалетом стоит Джереми. Он ловит взгляд ведьмы, чтобы убедиться в её невредимости, а затем выпускает очередную стрелу в Стефана, который легко перехватывает её ладонью. Младший Сальваторе смотрит на Гилберта так, словно он ничтожная букашка, а затем возвращает оружие его обладателю, попадая прямиком в сердце. Человеческое сердце, которое не сможет пережить смертельного ранения. - Нет! - Бонни не узнает собственный, наполненный ужасом и страхом крик, а внутренности превращаются в тугой комок из раздирающей боли. - Джереми, нет-нет-нет. - крик срывается на хриплый шепот, и девушка делает жалкие попытки подобраться к бездыханному телу. Трясущиеся ладони опускаются на окровавленную футболку, и Бонни безуспешно пытается привести Джереми в чувства. Тёплая кровь под пальцами и устремленные ввысь темно-шоколадные глаза, в которых застывает жизнь - это все, что остаётся от её первой любви. Бонни закусывает губы, на которых уже не остаётся живого места, и в следующий момент из горла вырывается оглущающий собственные мысли, полный бессилия и горести крик. Бонни кричит, и окна в соседних домах разлетаются на миллионы осколков. Уцелевшие после приземления Дьявола здания вздрагивают и покрываются трещинами. Бонни кричит, выплескивая вместе с болью целый ураган, сносящей все на своём пути, магии, которая бурлит по венам обжигающей смесью. Тянущие к ней руки мертвецы сбиваются с ног мощным выбросом энергии и приземляются на мокрый от дождя и крови асфальт. Бонни кричит и не может остановиться, чувствуя, как горло обжигается болью и начинает саднить. Этот отчаянный вопль заставляет всех в нескольких метрах разлететься в стороны и потерять равновесие. Всех, кроме него. Он делает несколько взмахов крыльями и оказывается рядом, а затем закрывает её рот крепкой ладонью. У Бонни не остаётся сил, и она падает в самые ненавистные объятия на свете. Два белоснежных крыла накрывают их, защищая от ливня и всего окружающего мира. Он утягивает её от тела Джереми и прижимает к себе так крепко, что любые сопротивления кажутся бессмысленными. Бонни слушает биение сердца под собственным ухом, которое набатом отдаётся в виски. Обессиленно обмякает в крепких руках, которые обманчиво нежно прижимают к себе. С каждой секундой его руки лишь сильнее обхватывают её шею и спину. Бонни закрывает глаза, прекрасно зная, что Дьявол собирается сделать. Под тёплыми пальцами кожа покрывается миллиардом мурашек, а затем начинает гореть и плавиться от прикосновений. Привычно болезненные ощущения от воровства магии постепенно перерастают в жар и спасительное небытие. Густая, пульсирующая магия дрожит и перекатывается под его подушечками, и Бонни позволяет забрать её. Полностью. Закрывает глаза и считает до трех. *** - Джереми? - голос Елены застворяется в звуке дождя. Бездыханное тело младшего брата тряпичной куклой лежит среди горы других безликих трупов, но её взгляд прикован лишь к нему. Занятое бесчувственным чудовищем тело сопротивляется, и Гилберт делает несколько неуверенных шагов вперёд. Она опускает глаза на его пальцы, с раздалбливающей душу надеждой увидеть на них кольцо. Его нет. Что-то внутри ломается, и запертые где-то глубоко чувства вырываются наружу. Замирает в метре от брата, а затем падает на мокрый асфальт под хруст собственных костей. *** Часом ранее. - Ты уверен, что это сработает? - Тайлер тяжело дышит, с сомнением поглядывая на Клауса, который с энтузиазмом затягивает на его запястьях цепи. - Абсолютно. - Но почему именно я должен это делать? Это же твой план! - Ты хочешь помочь друзьям или нет? - Клаус приподнимает бровь. - Да, но любые твои планы не вызывают у меня доверия. - Если в твоей светлой голове родится хоть одна гениальная мысль, в чем я очень сомневаюсь, то мы поступим по твоему. - иронично замечает Майклсон. - А пока, замолчи и слушай. - Ненавижу, когда ты командуешь. - практически рыкнул Тайлер, когда Клаус увлёкся процессом и стянул его запястье практически до хруста. - Сукин сын! - Как грубо, - Клаус качает головой, а затем отходит назад, довольствуясь собственными трудами. - Когда я дам знак, ты будешь должен обратиться. Ломай как можно больше костей, чтобы они прочувствовали боль от каждой. - Я не хочу, чтобы Кэролайн было больно. - Тайлер поджимает губы и хмурит брови, поглядывая на бледный диск практически полной луны. - Ты думаешь, что я этого хочу? Если бы у нас был другой выбор, я бы никогда не позволил Кэролайн пострадать, но сейчас его просто-напросто нет, поэтому хотя бы раз в жизни сделай так, как тебе приказано. Тайлер молча кивнул, вглядываясь в бледный диск неполной луны, пытаясь не думать о том, что от его промаха заранее проигрышный план может развалиться на части. *** Обагренные кровью улицы Мистик Фоллс растворялись в непрекращающемся ливне, который смешивался с темно-бордовыми потоками и мешал ориентироваться в пространстве. Первородный гибрид едва уловимой тенью метался среди сотни живых трупов, привычными движениями срубая чужие головы с плеч. Остатки клана Марселя, как и их предводитель оказались загнаны в ловушку, когда Клаус достиг крайней степени бешенства. Первородный с утробным рыком разрывал в клочья каждого попавшегося на пути врага. Краем глаза Майклсон различил, как к Марселю метнулась чья-то тень, а в следующий момент Сальваторе младший уже впился клыками в шею Жеррара. Необходимо было действовать быстро, без промедления, и Майклсон мгновенно оказался рядом, отшвыривая Стефана в сторону и попутно прошибая им толстую кирпичную стену стоящего поблизости здания. - Ты цел? - неконтролируемые нотки волнения проскользнули в голосе Клауса, на что Марсель лишь утвердительно кивнул, пытаясь закрыть рукой хлещущую из разорванной шеи кровь. - Ничего-то ты без меня не можешь. - Ты спас меня, чтобы в очередной раз услышать хвалебные речи в свой адрес? - Нет, я спас тебя, чтобы потом самому убить. - как само собой разумеющееся произнёс Клаус, протягивая мужчине окровавленную ладонь. Резким движением он привёл вампира в вертикальное положение, а затем отстранился, раздраженно проворчав. - Постарайся не умереть, пока я лично не провожу тебя на тот свет. - Я постараюсь, но не могу обещать. Майклсон хмыкнул, а затем устремился к приходящему в себя Сальваторе, который уже стоял у пробитой стены, с противным хрустом разминая шею с перебитыми в труху позвонками. Он невозмутимо спрыгнул с полуразрушенного здания, и оказался вплотную к Клаусу, обхватывая крепкой рукой шею первородного, на что тот резко вывернул её, при этом прорезая плоть сломанными костями. Несмотря на открытый перелом, Сальваторе безумно улыбнулся и припечатал Майклсона к стене здоровой рукой. Когда гибрид попытался оттолкнуть давнего друга, тот прижал ладонь к его груди и прикрыл глаза. Клаус не сразу понял, что происходит, и почему Голод не пытается вырвать ему сердце, но, когда силы стали медленно покидать тело, осознал, что Всадник апокалипсиса, наконец, решил применить собственную мощь. По коже гибрида прошла сетка чёрных вен, а кожа стала медленно сереть. При этом бедное лицо Стефана приобретало здоровый вид, а впалые, как после долгой сушки, щеки принимали более правильные очертания. Голод забирал жизненные силы первородного, который даже не мог пошевелиться от накрывающей каждую клеточку тела слабости. Ещё пара мгновений, и Сальваторе полностью высосет из него жизнь. *** Кэролайн металась внутри собственного сознания, беспомощно наблюдая за тем, как весь их мир постепенно превращается в руины. Всё её друзья оказались в западне. Часть из них была точно также заточена в собственном теле, без возможности сопротивляться, а другая - не могла противостоять преобладающему по силе противнику. Кэролайн внутренне билась в истерике, когда Стефан, порабощенный Голодом, без особых усилий убил Джереми, который сейчас обездвиженно лежал среди горы других трупов. Кэролайн пыталась вырваться наружу и остановить это кровопролитие, но не могла, попутно вырывая сердца тем, чью сторону хотелось бы занимать. Очередной вампир из клана Марселя, павший от её обагренных кровью рук отпечатался клеймом внутри. Клеймом, которое девушка никак не могла выжечь и выскаблить из собственной души. Войне хватало одного взгляда, чтобы заставить противников самолично вырывать друг другу глотки. Но, вероятно, этого было мало, чтобы утолить жажду разрушения и уничтожения, бурлящую под кожей. Поэтому она едва уловимо сновала между противниками и пробивала грудные клетки насквозь, ощущая между пальцами бьющиеся в сумасшедшей пульсации сердца. Война прислушивалась к последнему их удару, а затем отшвыривала, как ненужный хлам, принимаясь за очередную жертву. Кэролайн видела, как Голод припечатал Клауса к стене, а затем начал вытягивать из него жизнь. Вампирша хотела сопротивляться, но не могла, лишь наблюдая со стороны за тем, как один бесконечно близкий ей человек убивает другого. Война чувствовала это стремление предотвратить неизбежное, но даже и не думала возвращать контроль Кэролайн. Но ей показалось несправедливым то, что Форбс наблюдает за этим с такого расстояния. Всадница тенью пронеслась среди происходящего вокруг хаоса и заслоненой пеленой дождя бойни, а затем резко замерла рядом с Сальваторе и Майклсоном. - Кэролайн? - Клаус бросил на девушку взгляд полный надежды и безысходности. - Я помогу тебе. - он обманчиво-нежно улыбнулась, а затем расплылась в хищном оскале, лёгким взмахом прошибая грудную клетку вампира. - Дальше я сама. - она повернулась к Голоду, который равнодушно кивнул, и отошёл в сторону. - Потрясающе выглядишь, дорогуша. - гибрид очаровательно улыбнулся, и вдоль его подбородка от уголка рта заструилась ярко-бордовая кровь. - Не могу сказать о тебе того же, - она окинула его неодобрительным взглядом, а затем крепче обхватила бъющееся в подушечки пальцев сердце. - Брось, я неотразим даже с твоей рукой между рёбер. - Клаус хрипло закашлялся, не снимая с лица привычной самодовольной улыбки. - "Ты идеален. Настолько шикарен, что аж смотреть противно." - твои же слова. Помнишь? - Нет, - равнодушно поджимает губы, сдерживая внутри неугомонную вампиршу, которая отчаянно кричит, что помнит каждый момент, каждый взгляд и каждое слово. - Я говорю не тебе. - Клаус усмехнулся, и перехватил пальцами её предплечье, притягивая ближе, и не сводя глаз с голубого омута напротив. - Кэролайн, я знаю, что ты помнишь. И я хочу, чтобы ты помнила только хорошее. Ничего, что произойдёт после. Помни только это. "Нет, нет, нет!" - Кэролайн забивается в угол собственного сознания и кричит от истерики, пытаясь разжать руки, которые не в состоянии контролировать. - Это бесполезно. Она не поможет тебе. - Это не важно, главное, чтобы она знала, что это не её вина. Война иронично улыбается, вслушиваясь в хриплое дыхание Майклсона, которое ласкает слух больше всех предыдущих убийств вместе взятых, а затем... Оглушительный раскат грома, сопровождающий яркую вспышку молнии, тонет в непрекращающемся ливне. В нем же тонут душераздирающие крики всадников апокалипсиса, которые падают на землю под хруст собственных костей. Они отчаянно пытаются подняться на ноги, но тут же падают обратно, когда невидимая сила синхронно ломает их одну за одной. Елена кричит и царапает ногтями асфальт, все ещё пытаясь подползти к окоченевшему телу брата. Стефан корчится на земле, затравленно рыча, и пробивает кулаками кирпичную стену, в попытке унять боль. Кэролайн бьётся в огонии и извивается в руках Клауса, который бережно прижимает хрупкое тело к груди, с замиранием сердца вслушиваясь к её болезненные крики. Он гладит мокрые пряди волос и убаюкивающе шепчет на ухо, что он рядом. Деймон, едва пришедший в себя, рычит и сжимает челюсти практически до хруста, сдерживаясь изо всех сил, пока его конечности и позвоночник превращаются в пыль. И пока всадники апокалипсиса мучаются в агонии от заклинания, связывающего их с обращающимся где-то в паре километров от них гибридом, жалкая горстка сопротивления выигрывает немного времени и слабый проблеск надежды на победу, который, впрочем, быстро рассеивает пришедший в себя Дьявол. Он разжимает стальные объятия, от чего Бонни обессиленно опускается на твёрдый асфальт, впечатываясь в него коленями. Дыхание сбивается, а голова идёт кругом от пляшущих в голове мыслей. Она едва приходит в себя, наблюдая, как Кай в два счета достигает середины улицы, а затем вскидывает руки вверх, мощным выбросом энергии заставляя бьющие о землю капли дождя зависнуть в воздухе, а затем устремиться обратно ввысь, словно в попытке вновь поселиться в грозовых облаках. Вместе с каплями дождя в воздух поднимается груда костей, конечностей и целые трупы, пострадавших в кровавой резне людей и сверхъестественных существ. Бонни поднимается вместе с ними, а затем врезается позвоночником в стоящее рядом дерево, когда Паркер разбрасывает всех разводя руки в стороны. - Я всего лишь просил прикончить каждого, кто встанет у нас на пути. - он говорит тихо, но его голос дробью разносится по площади. - Я просил сделать все, чтобы этот город умылся кровавыми слезами. Взамен я подарил вам шанс на жизнь. И чем вы отплатили мне? - он обращался к корчущимся на земле всадникам, которые постепенно прекращали извивается, вероятно, действие заклинания сходило на нет. - Вы - ничтожная кучка неудачников, не способная перерезать жалкую горстку кровососов и никчемных людишек. - Хозяин.. - хриплый голос Стефана коснулся слуха Дьявола, и он повернулся на звук. - Мы все исправим. - Исправите?! - он откидывает голову и смеётся так, что от животного страха скручивает лёгкие. - Я уже слышал это. И в итоге мне приходилось все делать самому. Зачем мне нужны такие слуги, которые ни на что не способны? - Нам нужен ещё один шанс. - Голод, шатаясь, поднялся на ноги, а затем медленно направился к Сатане. Он осторожно опустился на колени перед ним, и склонил голову. - Я давал вам их достаточно. Дальше я справлюсь сам. - последнее слово потонуло в коротком резком звуке срубленной с плеч головы. Бонни вздрогнула всем телом, наблюдая, как по земле катится голова одного из её друзей. Сил кричать не осталось. Всё, что цвело внутри, давно погибло, и ведьма лишь прикрыла глаза, мечтая о том, чтобы это побыстрее закончилось. Сквозь темноту перед глазами, Бонни слышала протяжный вой и плач Елены, отчаянный, наполненный злостью, яростью и болью крик Деймона, который по окровавленному асфальту полз к уже мёртвому брату. Дьявол молча дожидался, пока Сальваторе старший сам придет к нему в руки, безымоционально наблюдая за тем, как самый сильный из его слуг сломился под натиском человеческих эмоций. А значит, был абсолютно бесполезен. Деймон опустился на колени перед обезглавленным телом брата и беззвучно заплакал. Бонни слышала, как где-то в далеке кричала Кэролайн, отчаянно пытаясь вырваться из стальных объятий Клауса, пытающегося сдержать её боль. Но не мог. Никто не мог. Они все проиграли. И это понимал каждый. - Кай? - слабый голос Бонни прорезался сквозь пелену дождя, и Дьявол повернул голову. - Разве ты не поняла, что его больше нет? - Отпусти их. Прошу. - Они не справились. И ты будешь следующей. Просто дождись своей очереди. - он приложил палец к губам, в призыве замолчать, а затем повернулся к Деймону, который продолжал смотреть в пустоту, удерживая окоченевшими пальцами пропитанную кровью одежду младшего братишки. Бонни ощущала, как сердце бешено стучащее в грудной клетке медленно останавливается, пока окровавленная рука Дьявола заносится над головой Сальваторе. Непослушный орган отказывался выполнять свою главную функцию, пока глаза заставляли ее верить в реальность происходящего. И когда до склоненной головы Сальваторе осталось лишь пара сантиметров, его рука вдруг замерла. Бонни моргнула, переводя изумленный взгляд в сторону, где, вскинув руки, стояла Кира. Дьявол приподял брови, а затем широко улыбнулся, поворачиваясь к молодой ведьме, мешающей завершить начатое. - Хочешь быть первой? Не, волнуйся, я прикончу каждого. - Попробуй. - Расправиться со мной будет сложнее, чем с твой сестрёнкой. Он хотел взмахнуть крыльями и взлететь, но лишь дёрнулся, переводя удивлённый взгляд за свою спину. Его мощные крылья были крепко зажаты между когтистых лап вердиандов. Он попытался откинуть их, но те вгрызлись в них клыками, вызывая яркую вспышку боли и сдавленное рычание. За пару мгновений вердианды без особых усилий превратили белоснежные ангельские крылья в жалкие обрубки. Боль и отчаяние в ярко-алых глазах дьявола сменилось на ярость и ненависть. А затем на мокрый асфальт приземлились их обезглавленные туши. Кай нервно дёрнул плечами, на которых больше не ощущалась тяжесть крыльев и в мгновение ока оказался рядом с Кирой. Он сжал пальцами её горло и приподнял над землёй. - Ты хотя бы знаешь, сколько лет я отращивал их? Когда отец обрубил их и сбросил меня в ад, я тысячи веков потратил на то, чтобы вернуть принадлежащее мне по праву. - он сжал пальцы и из горла ведьмы вырвался тихий хрип. - За это ты пройдёшь каждый из кругов ада. Сотни, тысячи, миллионы раз, а я самолично прослежу за этим. - К..конечно, проследишь. - прохрипела Кира обхватывая его запястья пальцами, в попытке сделать вдох. - Потому что будешь гореть со мной! С этими словами она выхватила заранее подготовленный нож и всадила его в собственное сердце. Дьявол отпрянул, словно в замедленной съёмке наблюдая за тем, как девушка падает на землю, а на его груди расползается ярко алое пятно. Он похлопал ресницами и приложил пальцы к груди, ощущая тёплую густую кровь. Бонни почувствовала, как сердце перестаёт стучать, пока, связанные заклинанием Дьявол и ее дочь медленно истекают кровью. Ведьма не верит, что смерть Киры сможет понести за собой и его смерть, но, вероятно, кровная связь между ней и Каем понесла за собой смерть обоих. Бонни чувствовала, что готова отключиться, и перед тем, как потерять сознание, увидела, как посреди горы трупов в неоновом голубом свечение появляются две фигуры, в одной из которых она различает Киру, другая сразу же пытается исчезнуть. Но ей не удаётся сделать и пары шагов, как появляются две серые, скользящие по воздуху тени, которые обхватывают корявыми пальцами обоих, а затем утягивают их в черную зияющую бездну. И погружаясь в темноту, Бонни осознает, что это были астралы, следящие за равновесием между миром живых и мёртвых. Которые унесли душу Дьявола в Ад вместе с душой их с Каем дочери, пожертвовавшей собой ради спасения целого мира.