Двое

Коннор стоит на пороге. Коннор целует его в губы. Гэвин успевает подумать, что сошел с ума. А потом мир вздрагивает. Он летит в стену, ударяется затылком и сползает вниз. Перед ним Коннор. Дерется... сам с собой. И Гэвин в ужасе, не понимает, как мог так облажаться? Коннор склоняется над ним, кладет ладонь на подбородок и чуть приподнимает, чтобы заглянуть в глаза. — Гэвин, ты в порядке? Глаза Коннора карие-карие, как корица в глинтвейне. На нем подаренная Гэвином розовая рубашка. Никакой насмешки, никакой игры на стереотипах. Просто Коннору идет розовый, да и голубой все еще слишком плотно ассоциируется с обязательной для андроидов формой. — Ты, — Гэвин сглатывает, смотрит на тело, лежащее прямо по центру комнаты лицом вниз, — его убил? — Гэвин? — Коннор оглядывается, будто бы не понимает, о ком речь. — Нет. Не волнуйся. Он просто отключен. — Что он от тебя хотел? — спрашивает Коннор. Он стоит за спиной, прикладывает лед к затылку, хотя Гэвин брыкался и уверял, что все с ним в порядке. — Не знаю. Коннор не верит. Расспрашивает дальше. — В прошлый раз он пришел за лейтенантом Андерсоном, чтобы остановить меня. Странный выбор. Я был уязвим, и можно было обойтись без похищения человека. — К Андерсону он тоже приставал? — Гэвин не может удержаться от сарказма. Это защитная реакция его организма от всякой хуеты. Например, когда его парень раздваивается, а потом мочит сам себя. “Рассказчик”, мать его. Когда Коннор тормозит с ответом, Гэвину стоит больших усилий не повернуться. Очень уж хочется посмотреть, как бьется желтым огонек на виске. — Не имею такой информации, Гэвин. Но — не думаю. Зачем? Гэвин фыркает и замолкает. Он и сам знает — незачем. Коннор почему-то вздыхает, убирает дурацкий пакет со льдом и садится рядом с Гэвином на диван. Берет его ладонь в свою, накрывает второй — еще холодной из-за льда. Гэвин смотрит на их сцепленные руки и понимает, что не может справиться с дрожью. — Гэвин. Гэвин, посмотри на меня. Все в порядке. Он только бездумно кивает. — Ты можешь рассказать мне, что было до того, как я пришел? А что рассказать? Рассказывать нечего. Коннор стоял на пороге и гипнотизировал дверь. Зачем-то он отрыл свою старую форму и блестел теперь треугольником на спине на всю улицу. Наверное, испачкался и, чтобы не идти домой грязным, оделся в то, что было. Гэвин подкрался со спины, обнял. Конечно, Коннор не вздрогнул. Он видел или слышал, что к нему приближаются — передовая модель как-никак. — Привет, Арни. Чего завис? Гэвин ткнулся носом в его волосы, безжалостно смял пиджак и рубашку, обнимая крепче. Подтолкнул к дому, зажал между собой и дверью. — Оставил ключи на работе, — Коннор чуть повернул голову и улыбнулся. — Да? Ну тогда я тебя спас, — оставив легкий поцелуй за ухом, Гэвин нехотя его отпустил и открыл дверь. — Не проще ли тебе подключиться к его памяти и самому посмотреть?! — Гэвин взрывается. И его можно понять. Он впустил в дом непонятно кого. Трогал его. Даже целовал. Коннор долго на него смотрит, потом крепко прижимает к себе. Гэвин не знает, как это работает. Но через пару мгновений новой вспышки злости она гаснет, словно лишенная кислорода. Это точно его Коннор. Другого такого нет. — Если бы я мог, я бы подключился к твоей памяти. Не потому что не верю твоим словам. Мне важно знать, что чувствуешь ты. Пиджак Коннор снял сразу и закинул куда-то. Гэвин даже не заметил, не особо заинтересованный. Он хотел есть. А потом трахаться. Может, сначала в душ, потом трахаться. А может, трахаться прямо в душе. Поэтому пошел на кухню разогревать вчерашние спагетти с морепродуктами. Коннор шатался где-то по дому. А потом позвал его из гостиной. Из колонок лилась музыка. Что-то ритмичное, но не грубое. Низкий женский голос пел о любви к хулигану, о свежих летних вечерах, о чайках, танцующих на небе бачату. — Потанцуй со мной, — Коннор не спрашивал. Он уже был рядом, тянул его за руку на центр комнаты. — Ого. Какой ты сегодня игривый. Ему бы радоваться. Но что-то было не так. И Гэвин никак не мог понять — что. А Коннор странно улыбался и не отрывал от него взгляда. И трогал так неуловимо иначе, будто не знал, как Гэвину хочется… Будто делал это впервые. А еще он почти не говорил и не умничал — что совсем уж на него не походило. — Рассказывай, — подмигнул ему Гэвин, продолжая танцевать. — Что рассказывать? — Коннор обвил руки вокруг его пояса, взгляд его упал на губы Гэвина. — Что тебя так взволновало, что ты сам на себя не похож? — Не похож? — Коннор приподнял брови удивленно и расстроенно. — Да, есть немного… — Какие глупости, — он дернулся и сделал шаг назад, почти разрывая контакт. — Хорошо, тогда расскажи, каким ты меня видишь. Если бы Гэвин его не знал, то решил бы, что Коннор обиделся. Но Коннор обижаться не умел. То ли ему не прикрутили этой функции на его дурацком заводе, то ли это была чисто его особенность. Гэвин вообще считал, что обижаются люди с низкой самооценкой. У Коннора — или ее не было вообще или она была слишком высокой. Но раз сегодня Коннор решил поиграть, то почему было не поддержать его правила? — Я вижу тебя занозой в заднице, — усмехнулся Гэвин. Коннор посмотрел удивленно, но заинтригованно. Чуть приподнял голову, всем своим видом показывая, что ему очень интересно. — Ты дохрена умный. Это заводит. — Тебе нравится моя внешность, — не поверил Коннор. — Отправь благодарственное письмо дизайнерам Киберлайф. Гэвин покачал головой. — Похуй на внешность. Ты что, думаешь, я с порога запал на твою задницу? Нет. Тут другое. Ты же… Норовистый был такой. С виду хороший мальчик, а как копнешь поглубже — черти лезут. — Нездоровая тяга к абьюзивным отношениям. — Что?.. Вот сейчас тебя узнаю. Но нет, ты не прав. Ты мне не делаешь плохо. Никогда, — Гэвин улыбнулся, понимая, что Коннор вытянул из него чуть ли не признание в любви. Он не взбесился. Он уже давно принял свои слабости по отношению к Коннору. — Скорее наоборот. Губы Коннора как-то мучительно дернулись прежде чем он сумел изобразить нормальную улыбку. Гэвину показалось, что он его разозлил, если бы Коннор умел злиться. Как злился, например, он сам — безосновательно и глупо, разрушая своими эмоциями все, до чего в этот момент дотягивался. — Поцелуй меня, — потребовал Коннор. Гэвин непонимающе тряхнул головой. Он не был против, конечно же. Но странные интонации не вписывались в привычную картину мира. Коннор мог просто смотреть — и все нутро Гэвина сворачивалось едким узлом желания. Коннор мог сказать: “Поцелуй меня”. Так спокойно и уверенно, что не возникало сомнений в его праве командовать. Сейчас Коннор ждал. Не отпуская рук, почти с силой заставляя Гэвина приблизиться. — Коннор, что ты делаешь? — напрягся Гэвин. — Отпусти меня. — Что такого особенного я попросил? — Ничего. Просто… — Если тебе не нравится слушаться, прикажи сам. Коннор сжал крепче ладони на его плечах. Он явно не собирался отпускать. — Ну все, Коннор. Это далеко зашло. — Далеко? Не думаю, мы только начали. — Коннор! Коннор вздрогнул. Он все еще держал его, но брови его надломились. Он смотрел как смотрят преданные самыми близкими люди. Давая только два варианта к выбору: спасти его сейчас или разбить веру в хорошее навсегда. И Гэвин подумал, какое же он, на самом деле, дерьмо, а не человек. Видел же с самого начала, что произошло что-то, выбившее Коннора из колеи. И вместо того, чтобы как-то его взбодрить, стал гнуть свою линию на обыкновеннейшую просьбу. — Прости… — сказал Гэвин искренне. Немного удивленный, как легко это слово прозвучало, хотя извиняться всегда становилось тяжелейшей задачей. — Прости. Я не хотел тебя расстроить. — он обнял Коннора сам, погладил ладонью по щеке и мягко, коротко поцеловал. Коннор воспринял это как разрешение. И сам накрыл его губы своими. — Я с ним целовался… — Говорит Гэвин в ужасе. — Я тебя не виню, — спешит успокоить Коннор. — Ты не знал. Ты думал, что это я. — Дело не в ревности! Мы целовались. Танцевали. Он был пиздец как близко. — Он мог тебя убить, — кивает Коннор. — Он мог убить тебя! — Гэвин возмущен и удивлен тому, что Коннор не понимает очевидного. — Он мог убить тебя и потом явиться ко мне. И я бы не знал. Как дурак. Как полный кретин! — Неправда. Коннор спокоен. По идее, его спокойствие должно бесить. Но очень уж интересно, как он сможет выкрутиться, какие контраргументы найдет. — Ты бы понял, что он — не я. И довольно скоро. Ты — хороший детектив. Ты знаешь меня. В его словах есть смысл. Начал же Гэвин сомневаться, почувствовал неладное. Но... — Какая нахуй разница, если бы он тебя убил? — Не убил. И не убьет. Коннор смотрит в глаза. И ему невозможно не верить. У него даже не возникает вопроса, понравился ли тот, второй, Гэвину. Не время? Не место? Коннор просто знает, какую власть имеет над ним. Знает, что он особенный.