Любовь со вкусом слёз

У меня не было вообще никакого плана, все получилось спонтанно. Просто он, я и коридор, пустой темный коридор. Он даже не видел, кто на него напал. Странно, что он победил Воландеморта с такой-то реакцией. - Кто ты? Отпусти. Неужели, он думает, что этой фразой можно отпугнуть кого-либо на вроде меня. Ведь я одержим. Одержим им. Уже давно и безвозвратно. Если бы он ответил на мои чувства, ничего бы такого не было. А сейчас... что ж, он сам виноват. Главное ничего не говорить, голос-то он мой, я думаю, все-таки узнает. Как-никак семь лет враждовали. Ну как враждовали. Он да. А я... А я старался урвать хотя бы такие моменты ненависти. Но они были взаимные. Когда ничего не мешало смотреть прямо ему в глаза. Видеть эту зелень. Чувствовать иногда его руки на себе. Ну и что, что всего мгновениями и с дикой болью в груди. Но после были его отпечатки на моем теле. Были следы оставленные им. Была память. Мне нравилось трогать их, оглаживать вокруг, иногда, если это были руки или колени, даже целовать. И думать, что таким образом я целую его руки. Его ноги. Его тело. Или представлять, что это делает он с моим телом. Это было моей жизнью. Это было моим всем. Я с силой нажимал на них подушечками пальцев, чтобы снова почувствовать. Почувствовать боль, зная что эту боль причиняет именно он. И вот сейчас он находился в западне. Был прикован заклятием к холодной стене, распластанный всем телом на этих камнях, что выложили каркас здания еще в средневековье основатели. Дрожит. Ему холодно. Я взмахиваю палочкой, окутывая его теплым пологом, чтобы он не замерз еще больше и не заболел. Хоть зельями сейчас практически всё лечится и лечится быстро. Но множество неприятных ощущений все так же хлебнешь. А зачем мне причинять ему такие неудобства? Я хочу, чтобы ему было хорошо, чтобы он был счастлив. И эти моменты будут моими. Я сотру ему память. Он все забудет. Зато я. Я буду помнить. Чувствовать все что было. Буду жить этой ночью. - Какого черта? - Он удивлён теплу. Не ожидал от насильника и похитителя. Но я не насильник - я любовник. И я не могу сделать ему плохо. Подхожу ближе, чтобы исполнить план, что так быстро, буквально в считанные моменты, построился в моей голове, будто из ниоткуда. Но я знаю, а точнее чувствую, что он зрел уже давно. Он зрел днями, ночами, неделями и даже уже годами. Зрел в отдаленных потёмках головы, во снах я видел эти моменты, прокручивал все действия, что я могу сделать, но так, чтобы на нем не осталось ни единого следа. Чтобы он все забыл. Чтобы не боялся меня в будущем, и мы все так же могли встречаться в коридорах в компании, так называемых друзей, и злиться и ненавидеть друг друга. Я уже не могу даже без этого. А то, что случится сегодня, будет моим личным, тем, что я могу оставить для себя и для будущих ночей. Это будет всего раз. Один единственный. Я все зачищу в его голове. Меня учили. Я практиковался. Пусть ничего не боится. Все будет правильно. - Не подходи ко мне. - крутит головой, пытаясь ориентироваться на слух. Я зачаровываю ему глаза черной непроницаемой чернью. Он не будет меня видеть. Зато я смогу видеть его лицо, а главное его глаза, поддернутые дымкой, но все такие же завораживающие. Целовать, гладить. Любить. Ничто мне в этом не помешает. - Какого хрена ты творишь? кто ты? Перестань. Я легкими мановениями палочки поворачиваю его к себе лицом. Твердые, чуть узковатые губы сейчас превратились буквально в нить. Он злится. Ничего, я бы тоже злился. Но ты не бойся, все будет хорошо. Тебе понравится. Нам понравится. Я убираю его челку с лица, чтобы не мешала осмотреть полностью его лицо, обвести глаза, нос, губы и скулы поцелуями, успокаивая и даря наслаждение. Мне хочется, как кошка вылизывает своих детенышей, вылизать его всего. Ну и кто же мне теперь будет мешать. А вот и правильно, что никто. Абсолютно никто не помешает. Коридор полностью пустой, у нас как минимум часов шесть до того, как сюда хоть кто-нибудь заявится. Так что все это будет длиться долго. Очень долго. Но потом я буду жалеть, что не нашел более тайного места в замке. Ведь их здесь такое множество, и времени было бы тогда намного больше. Мы могли бы остаться там навсегда. Я беру его руку в свою. Вижу содранные костяшки. Болячки уже подсохли. Естественно он не потрудился наложить заживляющие или хотя бы смазать зельями. Но так даже лучше. Ведь они болят. А что такое боль в наших отношениях? Боль - это память. Память обо мне. О прикосновениях. Мне это нравится. Может он подсознательно не хотел со мной расставаться. Но сейчас мне все равно на это. Ему больше это сейчас не нужно. Сейчас я близко и могу трогать его. Заживляю его руки и целую каждый палец. Его начинает бить мелкая дрожь. Понятно. Хочет вырваться, но не получится. Это фамильные чары. Если это у него получится, то тогда его можно будет назвать просто всесильным. Ещё никому не удавалось победить ни одного Малфоя в бою. И да, самомнения нам так же не занимать. Брови нахмурены, но не от злости, а от шока, от недоумения. Не понимает кто, зачем и почему это с ним делает. С ним вряд ли так обходился кто-либо ещё, даже эта его Уизлетта. Дрянь шалавистая. Она не достойна быть рядом с ним, общаться и дотрагиваться до его тела. А я знаю, что она хочет этого. Её глаза начинают маслянисто блестеть, как только Гарри появляется в ее поле зрения. Она тянет свои ручки к нему, чтобы заграбастать только лишь в свое личное пользование. Но не сегодня, сегодня он мой. Но даже это не помогает отвлечься от того, что могло бы происходить между ними в их глупой гриффиндорской башне, за красными пологами кроватей в пустой комнате во время некоторых прогулянных пар. И ведь я даже знаю, что все это было. Что его уже вкусили. Что его уже частично забрали у меня. Обидно за это до слез. И сдерживать я их не собираюсь. Сегодня вечер и ночь эмоций. Эти мысли в голове мешают мне сосредоточиться на любви к нему, и мои руки начинаю намного жестче мять его тело. Мои ладони лежат на его боках, мнут и слегка царапают, чтобы отвлечься я прижимаюсь лицом к его лицу, смотрю в его глаза, пустые сейчас, но такие яркие и эмоциональные обычно. И это так же меня злит. Ведь мне достаются лишь крохи с ее стола. Но даже эти крохи для меня дороже любого золота мира. Я буду наслаждаться ими, впитывать их вкус себе в память. А дальше вспоминать и вспоминать. Оглаживаю пальцем овал его лица, мышцы дергаются под кончиками пальцев. Злится. Недовольничает. Даже не могу на него сердиться за это. Ну и пусть, ну и пусть злится. Я не собираюсь отказываться от сладкого. Ведь ему так же будет хорошо. Я это знаю. Мы оба утонем в удовольствии, я уж постараюсь над этим. А дальше... А дальше он все забудет. Вот такой и будет конец. Для него. Может для меня так же это будет концом, но я буду думать об этом позже. Сейчас главное то, что он рядом. Мне хочется его целовать и облизывать везде. Так почему я должен останавливать себя. Я приближаю свое лицо к его. Вдыхаю запах гнева и одеколона. Взрывная смесь, что заставляет меня хотеть его еще больше, особенно вспоминая наше последнее столкновение, когда мы как пятилетние мальчишки катались по полу, дергая друг друга за мантии, чтобы подправить траекторию летящего кулака в жизненно важные органы. Мадам Помфри потом долго хлопотала над нами обоими. Квохтала вокруг, как курица-наседка. Не надо мной, конечно. А над Поттером. Но это и хорошо. Он должен быть невредимым. Если бы я сделал ему слишком больно, а не обычные царапины, которые будут служить напоминанием обо мне, я бы себе этого не простил. Я утопился бы в собственной крови. - Что ты от меня хочешь, зачем тебе это? - Его голос слишком громкий. И он стал увереннее. Взял себя в руки, как-никак герой. Ему идёт быть таким. И это нравится мне еще больше. Я бы хотел, чтобы он взял меня с таким лицом, с таким напором, с такой же уверенностью. Взял полностью и безвозвратно, обещая не отпускать, обещая уверенность в будущем и любовь ко мне. Но не сегодня. И видимо никогда, но я же могу подправлять свои воспоминания в воображении. И жить этим. Полог тишины вокруг нас лишним не будет. Я все так же продолжаю молчать. Ему незачем знать, кто сейчас перед ним. Кто любит его таким безумием. Кто вожделеет его с такой силой. Это все можно использовать и против меня. Хотя, если это будет он, я готов и на это. В таком состоянии, в каком я пребываю последние полгода после войны и полгода до нее, я готов и на это. Хоть бы что-то от него доставалось. Хотя бы взгляд, даже злой, с ненавистью и презрением. Хотя может это было бы и хуже, чем простое игнорирование. Но сейчас я так не думаю. Сейчас моя голова забита лишь скулами. Чуть островатыми. Кушает плохо. Он всегда ел немного. Я провожу языком по линии скулы. Наслаждаясь мягкой горячей кожей. Щёки красные от прилива крови, что лишь добавляет чувственности. Но я не могу просто остановиться, я целую, покусываю линию челюсти. И мне хочется большего. Мне хочется его губ. Они сомкнуты в жесткую линию, но это не мешает мне. Сейчас мне не нужен ответ его губ. Я знаю, он будет позже, когда его тело размякнет, а голова затуманится. Когда все его естество будет поглощено лишь желанием. Тогда он мне ответит. Лениво и мягко. Таким поцелуем я бы хотел пробуждаться каждый день. Так, как мне всегда хотелось. Я провожу языком по верхней, переходя на нижнюю губу. Аккуратно. Смакуя, как самое лучшее и дорогое вино. Я целую их, и мне приходится чаще сглатывать слюну. Мне хочется больше и больше, поедать его кусочками. Аккуратно укусил его подбородок. Зализал место укуса. Вернулся к губам. Они просто не могут отпустить. Манят и завлекают. Но я не могу остановиться сегодня, лишь на них. Это мой единственный шанс. Мой единственный день жизни. Действительно жизни, а не существования. Ведь дни без него пустые, серые и просто напросто никакие. Вот так по-простому - никакие. Ни жить не хочется, ни даже умереть. А просто ничего. Лежать, сидеть - даже это уже не важно. Лишь при встрече с ним в угаре ненависти и любви, безумии, ко мне возвращаются не просто краски, мне возвращается смысл. Мне хочется жить ради этих встреч. Таких мимолетных. Но таких нужных. На шее надулись голубые венки от напряжения. Провожу по ним языком снизу вверх, перехожу на ухо. Небольшое и аккуратное, его невозможно не попробовать на вкус. Обвожу языком раковину, легко прикусывая кончик, возвращаюсь к мочке. Мягкой плоти, что так невозможно круто ощущается на языке, мне нравится слегка щекотать ее. Мне уже это нравится. Не могло быть иначе. Я становлюсь одержим каждой деталью его существа. Меня можно назвать больным и поместить в Мунго с диагнозом безумен до Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил, героя Англии. Я даже не против, но только слегка позже, когда мы закончим. Я готов буду пойти куда бы меня не повели. Я вряд ли смогу в тот момент, что-либо соображать. Не пора ли нам приступить к самому главному? Отхожу на шаг назад, я все еще слишком близко по его мнению, но слишком далеко для себя. Мне хочется вжаться в его тело, слиться с ним воедино, быть у него под кожей. Быть им. Быть с ним. Всегда. Но я стою. Тяжело дышу. И наблюдаю. Мне нравится смотреть на него, но сейчас он красив как никогда. Может, потому что сейчас он полностью мой? Он ожидает. Крылья носа напряжены, челюсти сжаты, брови нахмурены. Он не знает, каким будет следующий мой шаг, он готовиться дать отпор даже в такой безвыходной для него ситуации. Не думаю, что он начнет просить. На такое ради себя он не опуститься. Ради других, да. Ради друзей, семьи, знакомых и даже незнакомых, но только не ради себя. Мне жаль, что он свою жизнь и себя так мало ценит. Самое главное правило на слизерине - всегда ставить себя и свои выгоды на первое место. Но я отошел от этого. Недалеко правда, все-таки на это понимание у меня мозгов еще осталось. Но на пару шагов я в стороне. И мне это нравится. И мне не хочется этого менять. Он достоин этого. Тянусь руками к его мантии, она конечно давно уже распахнута, ему некомфортно в застегнутой мантии, я давно уже это заметил, при каждом удобном случае он распахивает ее и наслаждается мнимой свободой. Мои руки дрожат. В нетерпении ли? Или от страха? Сейчас я даже сам не смогу дать на этот вопрос ответа. Я не знаю, и не особо хочу вникать в это и рефлексировать. Сейчас передо мной ОН. И до сих пор в застегнутой рубашке. Уродской. И совсем не подходящей под его тип фигуры. Кто ему подбирал это убожество. Наверное Уизлетта, ну что еще можно ожидать от этой скудоумной девчонки. Теперь ее даже не жалко. Режущее заклинание. И все это невербально. Война нас всех многому научила. Выживали как могли. Прятались, лгали, скрывали, убивали, пытали, плакали и теряли. Все это было у всех без исключений. Мышцы живота и рук резко напрягаются и расслабляются, будто, если бы у него была свобода телодвижений, он бы дернулся. Но он на это не способен на данный момент. Ласкать его тело руками, губами, зубами становится моим новым хобби, хоть и быстротечным, но пора об этом забыть и отдаться ощущениям. Я прижимаюсь к нему таким же голым торсом. Чувствую, как моя кожа горит красным цветом возбуждения. У меня уже давно стояк. Но он почувствовал его только сейчас, в такой близости. - Что? - В его голосе страх и озабоченность. Мне это не нравится, и я целую его в губы, чтобы постараться успокоить и подарить надежду. Надежду на что я и сам толком не знаю. Его губы больше не напряжены, они мягкие, нежные и слегка приоткрыты от шока. Но вот исследовать глубже своим языком я не решаюсь. Все-таки это Поттер - откусит язык только так. Хотя хочется. Очень хочется. Я не могу остановиться целовать, меня уносит, ничего больше нет кроме наших губ и его тела под моими ладонями. Я нежен и ласков. Мне хочется продлить этот момент, чтобы запечатлеть его в памяти, как можно четче. Чувствую, что начинаю срываться, страсть вырывается наружу, прогрызая себе доступ через кости, мясо и кожу. Я прижимаюсь к нему всем телом, целую настойчивее, требуя ответа. Он сжимает губы. Но ничего. Мне уже становится неважным. Я спускаюсь вниз, покусывая нежную кожу торса, грудь тронута темными волосками, что его совершенно не портит, а наоборот придает мужественность. Мне нравится, но вот перед моими глазами уже ремень слегка больших ему брюк. Ты наверное никогда не думал, что Малфой будет стоять перед тобой на коленях с диким желанием отсосать, да Поттер? Нет, не думал, не мечтал ночами, не представлял этого на квидичном поле после матча, когда ты весь такой потный, раскрасневшийся и счастливый. А я вот мечтал. Это никогда не выходило из моей головы. Всегда летало где-то на периферии. А ты все молчишь, что для тебя довольно странно, особенно в такой ситуации. Другие давно на твоем месте голосили бы во все горло, зовя на помощь. Но ты всегда отличался от всех. Никто не мог понять, что у тебя в голове. Какие мысли, идеи и тайны. Да особо-то никто не пытался узнать тебя настоящего. Кроме наверное твоей подружки, грязнокровки. Хотя сейчас, вроде как, это слово больше не в ходу. Мысли о лучшей подружке героя только портят всё, так зачем о ней думать. Пошла она, сейчас же он в моих руках, а скоро будет и у меня во рту. Вряд ли твоя предательница крови делала это тебе, слишком уж она чистенькая, как бы это парадоксально не звучало. Я расстегиваю ширинку на его брюках, зубами. Аккуратно, стараясь не сделать ему лишней боли, что он уже испытал, как за всю свою жизнь, так и сейчас, от такого моего поведения. Но я обещаю, тебе будет очень хорошо. Прямо на моих глазах, его торс покрывается мурашками, начиная от паховой области и вверх. У меня вырывается тяжелый горячий стон, от понимания, что ему нравится. Он бы так не реагировал, если бы ему не нравилось происходящее. Теперь уже меня ничего не сдержит. Если бы у него, даже после того, как я бы взял в рот, не встал член, я бы все бросил. Это было бы слишком даже для меня. Я бы не смог. Просто не смог. Но сейчас у него встает член от того, что я просто нахожусь рядом с его пахом. Уже руками я стягиваю его брюки до щиколоток. Беру в ладонь его стопу и тяну вверх, молча прося о помощи до конца стянуть с него одежду. Но как и можно было рассчитывать, что он старается прижать ноги к стене, к которой он просто приклеен, дабы я не смог устранить эту преграду, да и преградой то ее уже тяжело назвать. Но видимо не для него. Но мне на данном этапе это не помешает. Я так долго этого хотел, мечтал, навязчиво желал, вызывал эти видения в своих фантазиях. Этим ты меня уже не остановишь. Гарри, милый. Солнышко. Любимый. Я бы хотел шептать эти слова тебе на ухо, обнимая со спины, вдыхая запах твоего тела, после крышесносного секса, в нашей общей кровати, в нашем общем доме. Там, где мы могли бы быть только вдвоем. В идеале на другой тихой одинокой и только нашей планетке, нам же кроме кровати там больше ничего и не понадобиться. - Остановись. - Его голос дрожит. Он тихий слегка хриплый. Но такой возбуждающий, что зря он вообще открыл свой сладкий рот для этих слов. - Не делай этого. Я обратно возвращаюсь к его паху. Прижимаюсь носом к лобку, вдыхая запах. Такой особенный, такой его. Теплый и мужской. Сильный. Целую. Легко и ненавязчиво. Удовольствие от нахождения рядом с ним хочется продлить. Растянуть, как сладкую горячую только что приготовленную карамель, что еще не успела застыть. Такую блестящую, томного медового оттенка. Опускаюсь губами слегка вниз, обдаю теплым дыханием уже возбужденный член, который только и ждет меня. Только меня. ОН мой, понял, Поттер? И я резко провожу языком по всей длине члена и захватываю его в плен рта. Я чувствую как он дергается, как до конца набирается сил. Попытавшись насадиться до конца, я закашливаюсь. - Аккуратно, прошу тебя аккуратно, - да что с тобой не так, Гарри, что ты со мной делаешь? Голос срывается и хрипит, зубы сцеплены, ладони крепко сжаты в кулаки, пальцы ног поджаты. - Пожалуйста. Я буду аккуратней, мой дорогой человечек. Я начинаю облизывать член со всех сторон, словно у меня в руках сладкий длинный леденец на палочке, хотя сладкое я не особо люблю, смачивая его своей слюной. На вкус кожа как кожа, только намного нежнее. Мягкая и теплая. Я уже готов петь твоему члену оды, Поттер. Беру головку в рот, языком совершая круговые движения вокруг, опускаясь ртом ниже, прижимая язык к члену как можно плотнее. Двигаю головой вверх и вниз, помогая себе рукой и не допуская больше прошлых довольно необдуманных ошибок. Мне нравится, я наслаждаюсь, и судя по стонам над головой, не я один. Поднимаю глаза и вижу только запрокинутую вверх голову. Не особо удобный ракурс. Но я руками чувствую его напряжение, и это доставляет мне неимоверное наслаждение. С влажным и пошлым чмоком выпускаю его член из своего рта, продолжая дрочить ему рукой. Я хочу видеть его лицо, его эмоции. Всего его, распластанного передо мной по стене. И только моего. Хотя бы только в эти моменты. Но полностью и безвозвратно моего. Я целую его в бедро, провожу языком, слегка кусаю. И я просто не успеваю отдернуть руку, чтобы все не закончилось так быстро. Он кончает. Пачкает своим семенем мне руку, свой живот, и мою щеку. Она теплая и терпкая уже только на запах. Я хочу ее попробовать. - Прости, - ты очень странный, Гарри, особенно для такой ситуации. Но ты сводишь меня с ума. Может ты все-таки примешь меня. Примешь меня к себе в семью, в свое сердце. Мы будем вместе. Только ты и я. - Что ты... - слизываю сперму с его живота. Горьковатая, вяжущая. Но его. И только лишь от осознания того, чья эта сперма, меня ведет в стороны от вседозволенности и безумного возбуждения. Даже то, сколько времени уже прошло, не так важно. Время... Время? - Черт.- Одними губами. Нельзя произносить вслух ни единого слова. Он поймет. Поймет, кто перед ним, и закроется. Я для него враг. Но самый ненавистный враг. Враг, который может вывести на эмоции. Я упиваюсь исходящей от него бешеной энергией в обычных стычках в коридорах, но то, что происходит сейчас, заставляет меня забывать обо всем вокруг, я погружаюсь в эти эмоции и чувства с удовольствием, будто вхожу в теплую прозрачную и чистую воду океана, медленно, но уверенно, не останавливаясь и не сопротивляясь. Иду все глубже и глубже, погружаясь с головой, забывая дышать, только чувствуя наслаждение и эйфорию. Мой океан. Океан недозволенного удовольствия. Передо мной стоит только один вопрос: перейти ли к главному блюду уже сейчас или еще немного растянуть удовольствие. Вот он стоит, весь напряженный, ждет следующих моих действий со страхом, но и с азартом. Это видно. Никогда не задумывался, что ему может понравиться такое изнасилование в коридоре, это одновременно заводит и так же раздражает. Важно ли ему, кто перед ним, или он думает, что перед ним кто-то знакомый и особенный. Тяжелое дыхание, приоткрытый влажный рот с искусанными губами, красные щеки и блестящие глаза, что ничего не видят вокруг. Ориентация только по слуху и осязательным чувствам. Интуиция. Поднимаюсь с колен, протягивая руку к его лицу. Скула, губы. Они не просто манят меня, они повелевают мной. Прислоняюсь щекой к его виску, вдыхая аромат его тела, его возбуждения, страха. Слегка прикасаюсь губами к его щеке, его дыхание учащается, становится прерывистым. Целую его. Вот ещё одна преграда ломается - он отвечает мне. Как остановить то, что начинает подниматься в моей душе. Такой грязной для него, но в ней тоже есть чувства. Я ведь человек, хоть и с замашками монстра. Они душат меня. Сцепив зубы, тяжело дышу ему прямо в приоткрытый рот. Слёзы. Слёзы - это плохо. Малфои не плачут. Но разве нельзя в такие моменты, рядом с тем, кто дороже всего. Я чувствую их, как они медленными дорожками стекают по щекам, как скатываются капельками к уголкам губ и уже оттуда водопадом вниз по подбородку и гулкими звуками на каменный пол. Всё это так нереально, будто сон. Тяжелый и туманный сон. В красных тонах. Целую его ещё и ещё раз, смешивая его и свою слюну со своими слезами. Получается поцелуй со вкусом боли. Сердечной боли. Руками скольжу по его телу вниз, оглаживая, лаская и приручая. Ладонями выпрашивая дать еще немного удовольствия и обещая его же в обмен. И вот он. Красивый и сильный. Он мой бог. Бог, семя которого скоро будет во мне. Я стану самым счастливым человеком. Ненамного, но это продлит ту агонию, что во мне уже давно начала затухать и звать в темноту и пыль. Пусть лучше будет гореть внутри адским пламенем, разрывая душу и сердце, чем остаться в серой пустоте. Руками и магией я заставляю его соскользнуть со стены на пол. Укладываю его на свою мантию и укрываю чарами, что не дадут замерзнуть нам сегодняшней ночью. Сажусь на него верхом, широко расставив колени по бокам от его тела, наклоняюсь к нему, беря своими губами в плен его рот, лаская его и терзая самого себя. Одной рукой хватаю его за предплечье, а другая уже у меня за спиной, там, куда скоро прольется удовольствие этого человека подо мной. Растягиваю себя пальцами, даже если бы, кто увидел, не поверил бы своим глазам. Я бы хотел, чтобы он видел меня даже в таком положении. Полностью его, только для него. Слегка неприятно, но дальше будет только лучше. Осталось совсем немного. Дотянуться бы до простаты. И тогда будет всё. Начинаю стонать ему в рот. Чувствую, как его тело дергается подо мной. - Дай, помогу. - странный, но память вещь непостоянная. Скоро всё это забудется. Для него. Не для меня. Эта ночь будет всегда со мной. Целую легко и мокро в плечо в знак отказа и поднимаюсь над ним. Упираюсь одной рукой ему в грудь, прямо над сердцем, гулко и сильно стучащим. Другой направляю его член в себя. Он шипит в унисон со мной. Медленно опускаюсь до конца, ощущая его полностью, руками, телом, нутром, а самое главное душой. Не могу заставить себя двигаться, не могу до конца расслабиться. - Аккуратно, слышишь меня, медленно и аккуратно. - почему он так ведет себя, к чему эти слова, такому как я, тому, кто сейчас с ним вытворяет все эти вещи. Наклоняю голову к правому плечу, мягко выдыхаю и делаю первое движение вперед и обратно. Стоны из рта вырываются непроизвольно, тяжелое дыхание, шипение, всё это я не могу сдерживать в себе. Тело уже само начинает двигать, ноги устают и перестают держать, движения уже не ритмичные, а хаотичные - резкие и плавные перебивают друг друга. Падаю локтями по бокам от его торса, продолжая двигать бедрами. Его стоны прямо в ухо бьют по нервным окончаниям, он что-то шепчет, его губы движутся, но вот что, я не могу понять, шум крови в ушах стук сердца, как его так и моего затмевает все звуки вокруг. Быстрее и быстрее, резче, сильнее, хаотичнее. Но вот взгляд, так и остается прикованным к его лицу, впитывая его эмоции, горячее дыхание слов, что в пьяном угаре чувств разобрать не могу. Но я влюбляюсь в это всё ещё сильнее. Как такое возможно, как можно любить этого человека еще сильней, чем было раньше, то сумасшествие и так объяснить мало, кто сможет, но то, во что сейчас перерастают мои чувства к нему еще не приобрело название в нашем мире. Это больше чем любовь, больше чем зависимость. И почему то меня это не пугает. Я этим наслаждаюсь, насаживаясь на его член. Бедра уже воют от усталости, но остановить свое тело выше всех моих возможностей. Я его не контролирую, оно само по себе. Менять позу в такой ситуации нереально, поэтому я только ускоряюсь, чтобы удовольствие накрыло нас как можно быстрей, но всё сбиваюсь с ритма. Я уже непроизвольно начинаю хныкать от всей ситуации. Наклоняюсь, чтобы сорвать поцелуй, сладкий, громкий и такой нужный. Такой любимый. - Надоело, - четкий, громкий его голос раздается настолько внезапно, что мурашки прокатились по спине морозом, тело замирает, но только лишь на доли секунды. Его горячие руки обхватывают меня со спины, прижимая к твердому горячему торсу, дыхание обжигает ухо. Резким движением Поттер переворачивает меня на спину, нависая надо мной и блестя зелеными глазищами. - Драко, - он тянет мое имя так, как мне всегда хотелось, как желалось, как мечталось ночами под одеялом с залитым слезами лицом во время войны, когда не знал жив ли он, когда мечтаешь только лишь одним глазом увидеть эту вихрастую макушку, услышать голос, даже если бы это было не мое имя, но в идеале конечно именно оно, но знание о том, что он жив и цел, были важнее для меня, и после неё. - Ты действительно думал, что смог бы так просто справиться со мной, - по лицу бегут слезы, слезы любви и боли, отчаяния и надежды, во мне мешались все чувства что могли только быть, в то время пока его член вбивался в мою задницу, чувствительно задевая простату. Никогда не думал что начну плакать навзрыд во время секса, но эмоции так переполняют меня, что громкие рыдания расходятся во все стороны купола тишины, оставаясь с нами наедине. Притягиваю его к себе для нового поцелуя, что подарит мне надежду, и надежду не на счастье, а на надежду на то, что этот плач может остаться только со мной, только во мне, внутри так глубоко, что не сможет выбраться. Со слезами выходит из глубин тела и наслаждения, - Давай, Драко, ты можешь, - Горячий шепот губы в губы, и я срываюсь. Оргазм накрывает меня с головой, одаривая тело легкими судорогами, я еще чувствую движения члена внутри меня, но уже медленные и какие-то остаточные. Поднимая глаза вижу широко раскрытые глаза, глядящие мне прямо в душу. Сейчас бы убежать, скрыться и спрятаться в глубокую нору, как делал всегда во время опасности. Но этот секс, секс со вкусом слёз, выжал меня до конца, ничего больше не осталось. И я просто продолжаю смотреть в его глаза, зеленые, ядовитые и смертоносные глаза. Такие любимые и нужные в этой жизни.