Возвращение в Ехо

Макс задумчиво стоял у окна в кабинете Джуффина, опирался на широкий подоконник, корябал его ногтем и смотрел на пестрый мозаичный тротуар, причудливо переливающийся на улицах вечернего Ехо. Макс не мог отойти от окна уже добрых полчаса. Да и не хотел. Вынужденное путешествие в свой прежний мир сыграло с ним не самую добрую шутку. Мысль о том, что он мог застрять там, мог никогда не вернуться в Ехо, или, что еще хуже — что никакого Ехо и вовсе никогда не существовало, — вымыла его изнутри, опустошила, оставила только телесную оболочку и звенящий в сознании отголосок пережитой тревоги. В тот момент, когда Макс, сидя там, на своей крохотной кухне, отрешенно глотая кофе, от вкуса которого напрочь отвык за предполагаемые два года проживания в Ехо, подумал, что всё это тёплое и живое воспоминание было лишь желанной фантазией, — его сердце едва не разорвалось на крупицы. На безвольные лоскуты разбитых мечт и упущенного счастья. Два самых чудесных года всей его жизни могли оказаться простой иллюзией богатого воображения. Острое, опустошающее, мучительное чувство, от которого застывала кровь и холодели руки. Макс потянулся вперед, — теплый ночной ветер мягко погладил по щеке, — и глубоко-глубоко вдохнул, втянул носом запах этого города, без которого, казалось, было невозможно дышать. По крайней мере, буквально недавно он стоял на улице своей «исторической родины», смотрел по сторонам на серые дома, на угрюмых прохожих, на переполненные мусорки, дышал смесью выхлопных газов и пыльного шоссе, не имея абсолютно никакой возможности сбежать из этого мира, и думал, что вот-вот потеряет сознание. Пытался воспользоваться дыхательными упражнениями, которым его научил Шурф, только это едва ли помогало успокоить грохочущее сердце. Но Макс упрямо верил, что помогало. Если бы перестал верить в тот момент, он бы просто рехнулся. — Вот ты где! — голос позади распорол хрупкую уютную тишину. Но голос такой знакомый, веселый, что сердце снова ударило в грудь. Макс не слышал этот голос почти пять дюжин дней, или девять лет, — это смотря, по меркам какого мира или пространства между мирами считать. — Все уже двинулись в «Армстронг и Эллу» праздновать твоё возвращение, ты один тормозишь! Макс обернулся, потому что некрасиво, вроде бы, стоять к человеку спиной, когда он к тебе обращается. Мелифаро улыбался, как всегда подвижный, живой, яркий, и вовсе не из-за своих разноцветных тряпок. Он сиял как будто изнутри, словно вместо сердца у него пламя, и оно разгоняло по венам тёплый оранжевый свет. Выпусти сейчас на набережную, он и с тротуаром сольется, и заменит один фонарь. Если бы этот парень оказался посреди улицы в том, почти позабытом мире из прошлого, — он бы напитал энергией весь город. Да что уж, всю страну, если не материк. И сил еще осталось бы, чтобы злостно подкалывать всех вокруг. Макса — в особенности. А Макс смеялся бы как сумасшедший, потому что только Мелифаро способен одновременно изумлять, немного раздражать и всё равно заставлять собой восхищаться. Когда спустя каких-то десять минут после возвращения Макса он, словно прибрежная волна, с размаху налетел на него, запрыгнул ему на спину, повалил и победно захохотал, даже не планируя слезать, Макс подумал, что прямо в том коридоре задохнется от переизбытка эмоций. Он просто оцепенел от неожиданности и радости. — Эй, Ночной Кошмар, — шутливо позвал Мелифаро, шагнул ближе. А Макс только сейчас понял, что всё это время смотрел ему куда-то в грудь. Туда, где спрятано то самое пламя. Макс хотел ответить что-то, чтобы хоть не выглядеть как лишенный дара речи, только слов не нашлось. Всегда находились, в какую бы ситуацию ни попал, а тут как будто потерял способность говорить. Мог только вдыхать свежий ночной воздух Ехо и смотреть на улыбку Мелифаро, которая вроде бы такая же как и всегда, но сегодня покрытая тенью беспокойства — едва заметного, мимолетного, а может, Максу и вовсе показалось или просто очень хотелось, чтобы Мелифаро ненадолго перестал переводить всё в шутку. Чтобы заметил, что Максу сейчас не до улыбок. Он ведь и правда едва не потерял всё это. Но не потерял. Уголки губ всё же приподнялись. Макс отвернулся, снова лёг животом на подоконник, прикрыл глаза. Где-то на улице звонко смеялись жители Ехо. По левобережью бесшумно прополз амобилер, как трехногая черепаха. Ну или Макс настолько привык носиться по Королевству со скоростью военного истребителя, что теперь обычная «человеческая» казалась ему непримиримо медленной. На своей исторической родине он, скорее всего, вмазался бы в ближайший светофор в первые тридцать секунд поездки. А тут можно гордо ощутить себя Шумахером и не волноваться о стражах порядка с полосатыми палочками. Прекрасное место. — Я думал, что не вернусь, — тихо сказал Макс виду из окна и шелесту листьев. — Думал, это всё сон. Мелифаро стоял где-то позади — непривычно бесшумный и терпеливый, — будто вовсе уже успел сбежать вслед за Джуффином и остальными. Обернись, и увидишь пустой кабинет, только Куруш будет тихо дремать на спинке кресла. — Но ты же вернулся, — помолчав, всё же ответил Мелифаро. Нет, не сбежал. Остался здесь, а ведь больше всех рвался устроить чуть ли не грандиозный пир. Хотя, это в его стиле: погулять за чужой счет с размахом. — Вернулся, слава бо… эм, магистрам, — выдохнул Макс. Пережитый страх — страх лишиться всего того, что стало так безмерно дорого, — всё еще тихо скрёб где-то внутри. Совсем недавно по самым разным городам и мирам бродил потерянный, лишенный сил призрак. А теперь это не призрак — это человек, всё то же Ночное лицо Почтеннейшего начальника Малого тайного сыскного агентства, носящий черно-золотую Мантию Смерти, устрашающий всех одним своим именем сэр Макс, который стоял у окна в славной столице Объединенного Королевства и до сих пор никак не мог успокоить два своих сердца, выкинуть из обезумевшей головы былой ужас и нырнуть в яркую праздничную повседневность любимого мира. Соберись, Макс! Дырку над тобой в небе, ты дома! И больше никто не сможет утащить тебя обратно. Для того мира с тобой покончено раз и навсегда. Макс снова глубоко вдохнул вечерний Ехо. У него был такой особенный запах, у всего этого мира был особенный запах — чистый, свежий, лёгкий. Как же его не хватало… Макс попытался зажать улыбку губами, но настроение удивительным образом поднималось от каждого вдоха. А еще от смутного осознания того, что где-то за его плечом всё еще стоит Мелифаро и молчаливо ждёт, пока Макс разродится хоть какой-нибудь более содержательной речью. Да, Мелифаро иногда действительно умел удивлять. — Всё в порядке, — уже бодрее отозвался Макс. Выпрямился, обернулся. — Просто задумался. Можем выдвига… — Я знаю, что ты не из этого мира, — вдруг сообщил Мелифаро. Макс так и застыл с открытым ртом, огорошенный. — По правде говоря, это было очевидно с первой встречи, и не думаю, что кто-то из наших до сих пор верит в вашу с Джуффином легенду о графстве Вук. Макс стоял не шевелясь, и кажется, даже забыл, как дышать. Только смутная мысль прокралась: почему Мелифаро говорил так, словно догадался обо всём самый первый? Это же шут гороховый, едва ли видит дальше пёстрых красок своего лоохи. А может… как раз именно Макс не замечал очевидного, ослеп просто от этих цветастых пятен, которые вечно мельтешат перед глазами и ржут так, что стекло дребезжит и барабанные перепонки трясутся. В голову пришла глупая, абсурдная мысль: Мелифаро, наверное, специально так одевался, рассеивал внимание окружающих, отвлекал их от своего цепкого изучающего взгляда. От подобной мысли стало только смешнее. На мгновение, но стало. А потом эта необъяснимая переполняющая веселость улетучилась, забрала с собой появившуюся лёгкость и снова оставила Макса наедине с давящим изнутри напряжением. Макс заставил себя сделать вдох и снова отвернулся к окну. — Да ладно тебе, не волнуйся так, я никому не скажу, что ты пришелец, — попытался пошутить Мелифаро. И в этот момент Макс понял, что даже если весь Ехо узнает правду, это не изменит ровным счетом ничего. — Я не волнуюсь, — спокойно ответил он. — Моя семья здесь, в Ехо, — он поддел ногтем заусенец, а следом просто его отгрыз. — Я доверяю этой семье не меньше, чем самому себе. И что бы со мной ни случилось, я всегда буду возвращаться сюда. Мелифаро подошел вплотную, Макс ощутил его тепло сбоку. Как очаг, камин, который согревает несмотря на поздний вечер. Мелифаро закинул руку на плечи Максу. — Знаешь, между прочим, я почти уверен, что ждал твоего возвращения больше всех, — сказал он. — Да ладно? — усмехнулся Макс. — Даже больше Джуффина? — Ну, он отдельный случай, всех в Тайном сыске любит как своих детей. — То есть, ты ждал меня не как своего сына? — с интересом осведомился Макс. — Если бы я ждал тебя как своего сына, это был бы полный конец обеда, — выразился Мелифаро речью Андэ Пу, и Макс захохотал так, что окна зазвенели, потому что нельзя не ржать, когда слышишь местный жаргон Андэ Пу. А Мелифаро не отходил ни на шаг, наоборот, прижался ближе. Будто пытался убедить, доказать, что Ехо — не сон, не фантазия. Что он существует, и люди, которые ждали здесь, существуют тоже. Макс проглотил задорные смешинки. Веселости после случившегося надолго не хватало, он в один не особо прекрасный момент всерьез решил, что попросту разучился радоваться. Но, с каждой минутой, проведенной в Ехо, это решение меркло, постепенно исчезая в водовороте неясных чувств — и хороших, и грустных — всё вперемешку. Если бы Макс сейчас одновременно плакал и заливисто смеялся, он бы даже не удивился. Он подумал еще немного. Вздохнул, ухватил руку, свисающую у него с плеча, и, собравшись с силами, заглянул в глаза её хозяину: — Пообещай мне, — попросил Макс, в нерешительности пожевывая нижнюю губу. — Пообещай, что если когда-нибудь я снова так исчезну, вы меня найдете. Во что бы то ни стало отыщите среди всех миров и вернете в Ехо, — он сжал пальцы Мелифаро, пытался удержаться за них, за реальность. — Пообещай, слышишь? Иначе рано или поздно я просто свихнусь. Казалось, Мелифаро молчал целую вечность. Макс и сам не понял, как смог произнести все эти слова. Как набрался храбрости признаться в своем самом жутком страхе человеку, который не упускал возможности всячески подколоть его или достать исподтишка. Одна каша в голове, ворох мыслей и чувств — всё смешалось, не находя места. — Я сделаю проще, — наконец, заговорил Мелифаро. Он стал заметно собраннее, стал вдумчив, изменился за несколько мгновений. — Я не допущу, чтобы ты вновь исчез, можешь быть уверен, — он облизал губы и выдохнул, как будто хотел успокоить самого себя. — Я могу представить, каково тебе было в своем прежнем мире, но поверь, здесь тоже есть люди, которых в один момент одолела паника. Лично я очень бы не хотел испытать это еще раз… Он сжал руку Макса. Словно помогал ему, помогал удержаться здесь — в Ехо. В самом деле не готовый отпустить. Не готовый потерять. Может быть, даже не готовый вновь пережить эту разлуку. Если бы Макс не видел собственными глазами, ни за что бы не поверил, что Мелифаро может быть… таким. Таким серьезным. Что может смотреть так, словно лишь произнося эти слова, возвращается в те страшные дни и преодолевает всё снова и снова. Точно так же, как сам Макс. Впору заснуть и не вспоминать больше никогда. Ну, хотя бы неделю, пока душа не успокоится, пока не поверит, что жизнь вернулась на круги своя, что больше ей не нужно в иссушающем, парализующем ужасе метаться в поисках спасения. Кстати, это идея. Может, Мелифаро знает какой-нибудь рецепт нужного зелья? Или Джуффин, он-то наверняка приберег на всякий случай море подобных фокусов. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Макс только открыл рот, чтобы спросить. — Ты не один, — сказал Мелифаро твердо. — И переживать случившееся в одиночку тебе никто не позволит. Я не позволю, — несмотря на небольшой рост и, казалось бы, среднюю комплекцию, он с довольно внушительной силой притянул Макса к себе, так близко, что их носы почти соприкасались. — Запомнил, Ночная задница? Только теперь Макс сумел разглядеть: глаза Мелифаро переливались, радужка — словно жидкая радуга. Словно в этих глазах отражались целые миры и вселенные. Макс задался вопросом мимолетно, у всех стражей такие глаза, или Мелифаро уникальный в своем роде. Казалось, второе, потому что Макс просто не мог от них оторваться, он видел в них жизнь, чувствовал тихое дыхание Мелифаро, его теплую руку в своей. И именно в этот момент поверил, что всё по-настоящему. Словно груз рухнул с плеч, Макс прикрыл глаза и медленно выдохнул, прижимаясь лбом ко лбу Мелифаро. Вот что ему было нужно. Краски Мелифаро, которые каким-то волшебным образом теперь заиграли внутри — прямо под ребрами, — разливаясь спокойствием по всему телу. Оказалось, Мелифаро действительно способен осветить не только город или всё Королевство, но и измученную, встревоженную душу Макса. Кто как не он мог заставить так собой восхищаться… — Да, Дневная задница, — улыбнулся Макс, не открывая глаз. Замок щелкнул, дверь распахнулась, Джуффин вошел в кабинет, да так и застыл. — О, — красноречиво озвучил он, глядя то на Макса, то на Мелифаро. Они переглянулись, оторвались друг от друга. Джуффин подозрительно прищурился. — Господа тайные сыщики, — обратился он многозначительно, — мы ждем вас на улице. Но имейте в виду, долго ждать не будем, уйдем праздновать возвращение сэра Макса без сэра Макса. И, очевидно, без сэра Мелифаро. Поразительно, но в этот раз даже Мелифаро не нашелся, что ответить. Джуффин посверлил взглядом их двоих — видимо, для надежности, — как-то лукаво ухмыльнулся и всё же удалился, оставив дверь открытой. Сквозняк забрался через окно, снова приволок звуки города, мягкое вечернее тепло и сладкий запах цветов. Мелифаро прокашлялся, поправил рукав и, кивнув в сторону коридора, шагнул к выходу. Или Максу показалось, или щеки Мелифаро самую малость покраснели. Макс перевел дыхание и пошел следом. Сердца волнительно застучали в груди.