Потерянный ветер

Светало. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь тюль и прыгали по лицу спящего мужчины. Попрыгав так минут пять, они наконец остановились, начиная светить прямо в глаза несчастному. Прозвенел будильник. Поморщившись, мужчина разлепил свои небесно-голубые глаза и выключил ненавистный механизм, шаря по прикроватной тумбе рукой. Наконец окончательно проснувшись и встав с тёплой постели, он пошёл в ванну, где наконец омыл лицо холодной водой, бодрясь и сразу беря щётку и зубную пасту. Раздвоенная чёлка назойливо лезла в рот и в воду, отчего приходилось нередко вынимать из своего рта светлые волоски блондинистых волос. Окончив с водными процедурами, мужчина взял щётку и начал расчёсывать непослушные вихры. Кстати один локон никак не хотел каждый раз укладывать и дугой всегда торчал как антена. Зевнув и еле запрыгнув в свои джинсы и одев знакомую голубую рубашку с коротким рукавом, отыскал в недрах шкафа любимую полицейскую фуражку. На кухне он включил чайник и насыпал в миску хлопьев, залив их молоком. Несколько бутербродов и горячий кофе с хлопьями ему было как раз. — Чёрт! Опаздываю! — вскрикнул блондин и сверкнув очками бросился в прихожую, прихватывая с собой куртку и наскоро одевая ботинки. Выхватив с полки ключи от машины и заперев дом, блондин поспешил на работу, цепляя на себя бейджик, лежащий в бордачке. "Альфред Фридерик Джонс" Работать в местной тюрьме обязывало тем, что приходить надо было рано, а уходить поздно, сменяясь ночным надзирателем. Наконец показалось знакомое серое здание в виде огромного ангара и маленькая по сравнению с ним пристройка. — Привет, Сэм! — крикнул Альфред пробегая мимо будки охраника. Рабочий день начался. Альфред насвистывая читал дело о новом смертнике, который должен был к ним поступить днём. Огромный силач с необычными фиолетовыми глазами, жестокий маньяк... Убийство, что описывалось в деле было действительно слишком кровожадным. — Эй, Альфред, ты ведь же знаешь, что тебе тут смертника приписали, не боишься, малыш? Окрикнули Джонса вдруг. Обернувшись, он увидел Джорджа. Длинного и тощего словно соломинка мужчину со сломанным носом и вечно прилизанными волосами. — Нет, не боюсь. Мы по разные стороны решётки. А ты? Тебе ведь его вести, тростинка Джордж. — хохотнул Альфред и хмыкая прошёл к будке охраны, где его друг Сэм читал свежую газету. — Опять наша веточка мозги делает? — хмыкнул усатый мужчина, на что блондин хмыкнул показывая в сторону ворот фигу. Прямо на пост ожидания и принятия заключённых. *** Кап. Кап. Кап... Где-то вдалеке был слышен лязг. Ржавый, противный, так отравляющий все его существо. Кого конкретно "его"? Того, кто, даже закрыв свои уши руками, не смог бы избавиться от этой какофонии звуков. Они звали его. Жадно. Хватая эфемерными руками и все норовя утащить с собой. Приходили. Всегда. Стоило ему только... Точно! Встрепенувшись, он резко поднимается и, начав с шага, все ускоряет темп. Шаги, несуществующим эхом отражаясь от невидимых стен, постепенно становятся единственным звуком, который его теперь окружает. Вокруг тишина, но от того не менее тревожно на душе. Вдруг, к его собственным шагам прибавляются ещё чьи-то. Плавным движением обернувшись, он видит кого-то...впервые в жизни, но так, будто видел уже сотни и тысячи раз. Приветливо помахав рукой, фигура приближается, однако очертания все ещё сложно разобрать. Поддавшись неведомому импульсу, мужчина шагает навстречу, но коварная слабость сковывает ноги, в глазах пляшут черти и он падает в никуда. "Неужели все так закончится? Опять?"-последняя мысль разочарованным вихрем проносится в сознании и... Брагинский просыпается. С шумом глотая воздух, словно брошенная на берег рыба, он хоть и понимает, что не сможет сбежать от призраков прошлого, но, в силу природного упрямства, отказывается это признавать. Подъем. Тюремная баланда. И "начальник". Долгая наставляющая беседа и бодрящий, всех, но только не его, удар под дых. Все как по расписанию. Кроме одного маленького такого пункта. Грузовик, его личный транспорт на сегодня, пришел с небольшим опозданием. Пока машина пыталась правильно подъехать, Иван, в компании двух, почти родных, служак-шкафов, успел посмотреть на это необъятное небо. Пусть две-три, но это были его и только его минуты. Никогда бы раньше он не стал так впиваться глазами в эту прекрасную синеву. Никогда бы не смог так насытиться ею, но, все ещё рваться, когда свобода, бывшая так близко - только руку протяни, вдруг сменилась на темный от грязи, ржавчины и бог знает ещё чего, потолок его личного катафалка. Куда его везли? Зачем? Иван шумно выдохнул, да так, что охранники потянулись к дубинкам. Куда бы его ни везли, русский знал. Больше переездов не будет. Нарочито-лениво мазнув по окружению своими фиолетовыми глазами, он заметил, как напряжение среди "попутчиков" спало. Остальная часть поезки прошла без особых происшествий и её Брагинский провел в полу-дреме. Тук. От грубоватого торможения водителя, Ваня невольно ударился головой о металл. Не сильно конечно, но не менее обидно. Однако, не подав вида, он, ленно прошествовал на пункт "сдачи-приема" как про себя его часто называл. Процедура прошла как по-маслу, разве что местные сторожили косились на его нехилое телосложение и, возможно, не совсем обыкновенный цвет волос. Поседел заключенный довольно рано. Совсем ребенком. Откинув тяжелый груз мыслей куда-то на грань сознания, мужчина, одними лишь глазами изучал здешних работников. Ведь, стоило ему только шелохнуться и... Что было бы, Ванюша додумать не успел. Поток мыслей его был стремительно прерван. Одной забавно торчащей прядью волос и хиленьким, по его меркам, пареньком, которому эта прядь принадлежала. Видимо, его совсем за дурака держат, раз приставили такого...интересного надзирателя. "Он не так прост, как кажется, да?~" *** Альфред смотрел на огромнейший под два метра шкаф. Нет, он конечно знал, что смертник будет высоким, но не настолько. Джонс считал себя высоким, при своих метр семьдесят девять. "Недобитая восьмёрка" как иногда звал его Джордж. Но пртбывший смертник был выше его на две головы с хвостиком. Необычные пепельно белые волосы, фиолетовые, словно аметисты глаза и загадочная полуулыбка. Фредерик блестнул очками и вальяжно хмыкнув повёл смертника по коридору. "Иван Брагин... Брагёнс.." фамилию было сложно выговорить. "Эти русские... Тьфу" подумал про себя мужчина, который раз пытаясь пригладить непослушную прядку, которая при каждом шаге качалась из стороны в сторону. — Это твой новый дом, на следущие два месяца. Распалагайся. — пропел в весёлой манере Альфред крутя на пальце колечко с ключами от наручников. — Эй, Куколка, хватит меня дразнить ~. — пропел один из заключённых. Альбинос с кровавыми глазами. Этот чудик каждый раз рвал подушки, прыгал на кровати, бросался на стены с ссал сквозь решётку в коридор. — Гилберт, тебе их всё равно не видать. — засмеялся блондин и пошёл дальше. Альбинос хмыкнул двигая тазом взад и вперёд. - Альфи, сколько возьмёшь за ночь, а?! — гаркнул он и зашёлся в бешеном смехе. Другие заключённые вели себя потише, но было немало тех, кто бросался на решётки, улюлюкал и свистел вслед Альфреду и Ивану. "Новая Принцесса" "Какова на вкус" "Хочу трахнуть смертника" -...-мягко улыбаясь, Иван плавно ступал за своим надзирателем. Удивительно, для человека его комплекции он был довольно...изящен. Возможно, так сказались былые занятия танцами, возможно- сразу несколько изученных, под диктовку одного старого друга из Китая, боевых искусств. Ответа на этот вопрос не знал и сам заключенный. Но, в любом случае, эти мысли помогли ему отвлечься. От ярости. Которая с каждым оброненным комментарием вксипала все больше и больше, требуя своей дани. Но, о боже правый, как же хорошо Ваня умел притворяться. Это не раз спасало его, и, главное- других. Хотя, в глубине души, русский понимал, что поют эти птички совсем не от сладкой жизни. Ему даже почти их было жаль. Почти. Что до альбиноса, то тот у него вызывал отвращение и, хоть виду смертник не подал, но даже не посмотрел. Не особо обращая внисания на заключённых, Альфред дошёл до последней камеры, и открыл дверь-решётку. Проём был низковат для смертника. Как и потолок. Если тот поднимется чутка на мыски, с грохотом удариться о железную вентиляцию. — Мда. Великоват ты конечно, парень. — Джонс его осмотрел. — Я конеш ничего против не имею, но отдайка ты мне свой шарфик. А то повесишься раньше сроку или придушишь кого-то из надзирателей. Давай, снимай. Спустя некоторое время улюлюканье стихло и все успокоились лишь бросая на русского заинтересованные взгляды . Альфред зевнул. Всё таки утро было ранее. Подождав, когда русский зайдёт в "клетку", американец снял с него кандалы и снова потребовал шарф. — Будешь хорошо себя вести, верну. — хмыкнул Фредерик, блеснув очками. С сомнениями Брагинский перевел взгляд с шарфа, на Альфреда, а затем обратно на шарф. Это был не просто предмет одежды. Нет. Возможно это была та малая толика его воли к жизни, которая помогала просыпаться по утрам. Шарф окутывал, дарил тепло. И был напоминаем о чем-то большем. Так давно утраченном. Но все ещё не забытом. Это был подарок. -Начальник. Это-он мягко указал на ворот шарфа- больше чем просто вещь для меня. В эту секунду во взгляде русского вдруг промелькнула буря эмоций. Промелькнула и тут же исчезла. -Он напоминает мне о доме.-казалось, смертник был взволнован своим выводом, но сразу спохватился и вернул на лицо дежурную улыбку- Да и...чтобы кого-то задушить, мне не нужен шарф~ Как малое дитя он не хотел расставаться с этим, посеревшим и полу-рваным у низов, предметом. И, конечно же, он также, по-детски, готов был быть беспощадно жестоким с теми, кто захочет отнять у него именно эту и только эту вещь. Как глупый ребенок он, до последнего, отрицал, что те, о ком ему напоминал шарф, теперь... Резко меж рёбер Ивана врезалось что-то твёрдое и тонкое. Полицейская дубинка. Неожиданно небесные глаза надзирателя вскричали опасностью. — Дорогуша, ты не понял. Я сказал отдать мне шарф. Будешь хорошо себя вести, получишь обратно. Воспоминания о доме? Ты должен заслужить их. — резко сдёрнув ткань с шеи, Альфред затолкал его в пакет, а сам пакет передпл охраннику сзади. — у нас свои законы, принцесса. Хохотнув, Джонс захлопнул клетку и закрыл замок. Поправив съехавшие очки и посвистывая что-то, блондин пошёл к выходу из корпуса. При каждом шаге непослушная прядка качалась из стороны в сторону. — Эй, Джонс, зачеши ты уже куда-нибудь свой маятник! — окрикнул его тонкий прилизанный мужчина, но Альфред лишь показал язык и тряхнув золотой шевелюрой, продолжил путь к выходу, выхватывая из кармана сигареты. Пакет с чёртовым шарфом оказался на охране. Иван хотел бы размозжить череп нахала об удобный пол камеры, чтобы ни одна мысль более не промелькнула в этой светлой голове. Много. Много раз. Ваня жаждал вырвать ему язык и заставить придурка его проглотить, чтобы тот более не произнес ни одного слова. Ивашка обдумывал, какую из конечностей дегенерата сломать первой, палец за пальцем, чтобы та более никогда ничего не взяла. Но Брагинский, немного сгорбившись от боли, лишь с непрекрываемой ненавистью посмотрел в эти небесные глаза. Которые он, как бы ни хотел, не мог тронуть. Этот счастливчик, в отличии от смертника, ещё мог видеть этот прекрасный мир. Только не понимал. Лязг двери, звон связки ключей. И вот он вновь один. Только теперь уже совсем один. Вся та злость улетучилась, стоило только увидеть краешек неба. Но, вот она вновь, уже мягкой волной вскипела, прокатившись по сознанию и пленник в бессилии ударил стену кулаками, оседая на холодный пол. Не в силах поднять взгляда, он аккуратно провел рукой по горлу, вычерчивая непонятные обычному человеку узоры. Да. После стольких лет, эти шрамы вновь были с ним. Наедине. *** День за днём проходили дни, так и прошла неделя. На удивление Альфреда смертник вёл себя более чем тихо и сносно. Не шумел, никого не доставал, в отличие от Байльшидта, которого уже в который раз успели запечь в карцер в смирительной рубашке и закрыть на 2 дня. Остальные дни проходили у немца в порядке вещей. Оттрахать дырявую подушку, покидаться стены, поржав и нассать на пол. Вся эта сумашедшая импровизация уже в который раз достала Джонса, что в который раз он лишал Гилберта еды, отправлял его в карцер, обитый мягким паролоном... Ничего не помогало от этого психованного. В понедельник следущей недели растрёпанный и помятый Альфред вновь ступил в знакомый каменный ангар полный разных ублюдоков. "Чуть не опоздал. Привести бы себя в порядок. Хоть бы Сэм не увидел..." Зевая и потирая глаза, под которыми уже не первый день лежали тени. Из-за этого немца в последнее время он совсем перестал спать, а из-за срочного вызова так совсем не успел ни умыться, ни причесаться, ни позавтракать. На глаза попался знакомый чёрный пакет с выглядывающим из него белым кончиком шарфа их нового заключённого. Вспомнив о чём-то смутном "будешь хорошо себя вести, верну..." Джонс взял пакет и поправляя очки, пытаясь торчащие во все стороны волосы хоть во что-то превратить, подошёл к камере с русским великаном и вытащив из пакета шарф, кинул его на койку. — Считай, заслужил. — и зевнул. К сонному мозгу Фредерика и не пришла идея отойти от решётки хотя бы на два шага. Плавно и почти незаметно, насколько это возможно для человека его телосложения, Иван подошел к решетке с намерением, как минимум, отмутузить зазевавшегося и явно зазнавшегося надзирателя, но...остановился буквально в паре дециметров от него. Конечно, он был благодарен за возвращение шарфа, на минуточку, его шарфа, но добрее от этого не становился. Плюс, сказывалось постоянное давление и колкие замечания других арестантов, которые так и не отстали от Брагинского, с его необычными... внешними данными. Именно так, он был зол. Или, по крайней мере, старался доказать себе, что зол, но. Вид сонного паренька, который не только мух, даже опасных заключенных мог упустить в любой момент, вызывал у смертника...жалость? Надо было его как-нибудь подбодрить. -Доброе утро, и спасибо тебе за шарф~ Эту фразу, Ваня, на автомате, сказал на русском своим мягким, убаюкивающим голосом. Улыбнувшись, мужчина протянул ладонь сквозь решетку и мягко потрепал Альфреда по голове, убирая непослушную прядку. -Плохо спалось?-поняв свою оплошность, он произнес это на своем фирменном исковерканном английском. От неожиданности Альфред подпрыгнул и чихнул. Тёплая, просто огромная рука Ивана накрыла его голову и казалось вдавливала в бетонный пол тюрьмы. Неожиданный вопрос вообще выбил из колеи и отпрыгнув на достаточное расстояние, Джонс попытался привести и без того взъерошенные волосы. — Поспишь тут с этим немцем... Все мозги оттрахал... — сам не ожидая от себя, ответил мужчина. От прыжка очки, что всегда съезжали на кончик носа, вовсе упали бухнувшись на ступню Брагинского и опасно звякнув. — Чёрт... Очки... — зашипев себе под нос Альфред присел на корточки и щурясь начал осматривать пол. Про себя добродушно посмеявшись от вида рассеянного и дезориентированного американца, Иван мягко выдохнул и, в очередной раз, мысленно отметил, что очки- явно выдумка нечистого. У самого мужчины хоть и были небольшие проблемы со зрением, но он, в свое время, упрямо отказывался от прописанной тяжёлой темно-лиловой дужки с массивными стеклами. Теперь, эта чудо-выдумка окулистов, наверняка, лежит где-то на антресолях его богом забытого дома. Невольно задумавшись, Брагинский бережно поднял очки и, в шутку глянув сквозь прозрачные стекла, окликнул Альфреда. -Как думаешь, мне бы пошли сии окуляры?-с толикой ехидства улыбнувшись, Иван мысленно отметил, что, например, тюремщику, хорошо и без них. Удивительно, но смертнику, впервые за долгое время,... было весело? Альфред щурясь наклонял голову, будто птица, на плечо, сидя на корточках. Сейчас он был похож на взъерошенного воробья. Смирившись, с тем, что очки он так и не нашёл, Джонс встал с корточек. — Не думаю... — зевнул. — У тебя большие глаза. Я думаю, ты хорошо видишь. Мужчина видел крайне плохо без очков. По сути он мог еле разглядеть лицо самого Ивана, стоя в трёх шагах от решётки. Сплюнув, Альфред по памяти, чеканив шаг, пошёл к будке охраны. — СЭМ! СЭЭЭМ! — голосил американец. — чёрт. Одолжи очки на пару минут, я свои уронил, найти не могу! Поняв, что, скорее всего, в случае Альфреда все очень даже запущено и парень просто его не увидел, Брагинский лишь сокрушенно покачал головой. Проследив за тем, как американец отправился на вахту, Иван взял из пакета свой шарф, протер чужие очки от несуществующей пыли и наконец-то экипировал свой любимый предмет одежды. Удивительно, но шарф все ещё пах сиренью. Хотя, возможно, это и было лишь самовнушением, выдумкой, галлюцинацией, но от того не становилось для смертника менее желанным услышать вновь почти забытый аромат. Сзади послышались шаги и обернувшись на вопрос надзирателя, русский виновато улыбнулся, показав очки, которые аккуратно держал в своей нехилой ладони. -Смотри, я нашел их вооон в том углу- тыкнув пальцем в противоположный угол своей камеры, который состоял из пересечения стены и ржавых прутьев, мужчина пожал плечами- Видимо, так срикошетили при падении... Кстати- внимательно осмотрев американца, Брагинский, неожиданно для себя выдал- Эти очки тебе идут больше. Альфред ухмыльнулся и выхватив очки начал осматривать на наличие повреждений. — И как только не разбились? Но всё равно спасибо... — вдруг повернувшись, Джонс гаркнул. — Эй, Джордж, сегодня этот великан на тебе! Я спать хочу! — Какого чёрта, Фредерик?! Не буду я за этим психом смотреть, мне Джесси хватает! — Э нет, меня блять вырвали из постели по ложному вызову, будто бы Твой заключённый собирался сбежать, в то время как ты дрых в постельки. Пора платить по счетам! Недовольно цыкнув, прилизанный парень подошёл. Он был настолько худ, что форма висела на нём мешком. На Ивана Джордж смотрел с нескрываемым презрением. — Он точно не задушит меня своим шарфом? Зачем ты вообще его вернул. — парень икнул отошёл. — я послежу за... Этим... Но спи пожайлуста не долго! И причешись! -Хорошо вам отдохнуть, начальник.- в пору своей шальной молодости русскому кем только не пришлось подрабатывать. И, хоть он, довольно быстро, освоился тогда с новым режимом сна, а точнее его полным почти отсутствием, но, все же, отлично понимал Альфреда и даже, в какой-то мере, жалел бедолагу. Помахав американцу на прощание, мужчина, по мере его удаления от камеры, все больше и больше хмурился. Привычная дежурная улыбка сошла на нет и, если не считать этого...соглядатая, Ваня был снова наедине с самим собой. Грузно ухнув, он присел на свое койко-место и искоса смерил тюремщика оценивающим взглядом. Истеричек, да и просто людей, которым спокойно не жилось, Брагинский научился чуять ещё за версту и своим чутьем понимал, что ничего хорошего такое знакомство не принесёт. Но, видимо, жизнь не всегда дает нам выбор, верно? Альфред зашёл в комнатушку для персонала и забылся сладким и желанным сном. Знакомые треугольники, квадраты и прочие геометрические фигуры сновали перед глазами раздражая. Наконец не выдержав таких издевательств, Джонс проснулся недовольно протерев глаза и нацепляя на нос очки. Вид от этого лучше не стал. Бледный, злой и растрёпанный. Посмотрев на часы, блондин отметил, что проспал добрых четыре часа. Зевнув, мужчина встал и пошёл "спасать" Джорджа. Который кстати был уже на грани истерики. — Теперь он твой, ВЕСЬ! — чуть не плача крикнул парень и сбежал в туалет. Провожая последнего взглядом, Альфред потянулся и улыбнувшись, спросил: — Чем же вы тут занимались, а? Изводишь служителей закона? — Джонс не выглядел намного лучше, чем утром, однако теперь он держал спину прямо, как это обычно бывало и брызгал некой бодростью, хоть и не большой. — Парень, этот дурачёк может и в карцер тебя упечь, за "психологическую атаку на служителя закона". — и захохотал, поправляя очки. -Ну что вы, начальник~ Я просто рассказывал ему об одной маленькой девочке, которая пережила большую...большое событие. Он ведь сам меня разговорил, да~ Тепло улыбнувшись, Иван в задумчивости потрепал полы шарфа. -Хотя, возможно, я был слишком подробен в описаниях...но. Война есть война. Там и не такое случается.. -постепенно голос Брагинского понизился на пару октав, с головой выдавая его грусть, но, хлопнув себя по коленям, смертник отбросил мысли прочь и лишь хитро посмотрел на тюремщика. -Кстати, а как насчет того, чтобы засунуть вашего проблемного заключенного в карцер, вместо меня? Забавно дернув головой, мужчина убрал с глаз, успевшую уже изрядно подрасти, челку и с интересом впился в Альфреда своими лиловыми глазами, в которых, в независимости от ситуации, плясали эфемерные чертенята. Хмыкнул и смерил заключённого взглядом. А после вовсе разрозился громким хохотом, да так, что неожиданно захохотал весь ангар. "Его уже запирали" "Видеть описанного ублюдка было неописуемо приятно" "Он с Усачом продержали ветку в карцере всю ночь, нацепив на него смирительную рубашку!" Весь ангар будто бы взбесился, что остальным охранникам пришлось стучать дубинками по решётками. — Было дело уже. Все ребята это помнят. Однако... Горбатого лишь могила исправит. — зевнул. — Ладно, цирк вы мой, все на прогулку, чёрт вас дери. Заключённым нацепили наручники на ноги и на руки и вывели во двор, обнесённый железной решёткой и колючей проволкой. — Эй, Иван, правильно? Иди гулять. Хоть нормально на небо посмотри. Улыбнувшись, Ваня отметил, что и здесь его предположения были верны. Ну не мог такой...активный заключенный пропустить рандеву с карцером. Цокнув языком, он позволил спокойно экипировать на себя наручники и лишь послушно кивнул на предложение о прогулке. Однако, пока не спешил уходить. Подождав, пока все заключенные выйдут из камер и внимательно посмотрев по сторонам, словно не желая с кем-то пересечься, он повернулся к своему надсмотрщику, вдруг улыбнулся по-своему, так, как только он мог, и, как бы невзначай, обронил на своем родном, но уже таком непривычном, языке- Ах, сколько дней осталось мне ходить под этим небом?~ Конец фразы русский произнес нараспев, будто вспомнив один из старинных романсов и голос его, с легкой хрипотцой, прозвучал на удивление приятно. Но Брагинский знал, что американец вряд ли когда-нибудь поймет эти слова. Слишком разными они были. Альфред не понял фразы, сказанной русским, но она ему понравилась. Мелодичная, переливающаяся... Он слышал, что русский, как немецкий, гавкающий, словно, человек только и делает, что ругается, но нет. Русский был не менее мелодичный чем итальянский или к примеру французский. Улыбнувшись в ответ, Альфред подтолкнул гиганта в сторону двери. По двору разбрелись заключённые, переговариваясь, сидя на лавочках или просто бродя по площадке. По краям двора стояли охранники. Один старик в робе подошёл к Альфреду и хлопнул того по спине. Джонс ответил улыбкой и начал рассказывать прошедшие новости. Однако взгляд был у него печальным. На следущий день в каменном ангаре стало на одного меньше. Казнь состоялась. Шорох сероватого белья, жесткого и, местами, рваного по краям. Проведя по ткани рукой, Брагинский невольно поймал себя на мысли, что находится, по ощущениям, скорее в полу-родном вагоне поезда, нежели в тюрьме. Сейчас, например, тот сделал остановку на какой-то станции и вот-вот предприимчивые местные бабушки будут ломиться и толкаться, предлагая свои товары. За свою не особо долгую жизнь Иван успел удивительно много где побывать. Увидеть всю Россию-матушку до двадцати пяти лет? Пожалуйста! Знай трясись себе в вагоне, да чай пей с баранками. Без знания языка уехать за тридевять земель? Легко! Да только никто тебя там с не встретит с распростертыми объятиями. Попасть в ад за то, чего не совершал, да чтобы на тебя ещё и сверху всех собак повесили? Вполне себе реально! Зато уже знаешь, как пройдет вся жизнь. Стабильность, чтоб её. Мрачно хмыкнув, Иван зажмурился от неожиданно моргнувшей лампочки. Загорелась она ярко-ярко, освещая даже самые темные углы и русскому, отвыкшему от такого яркого освещения пришлось отвернуться на бок. К сожалению это здесь случайностью не было. Смерть вновь сняла жатву с этого блока, словно пенку с каши. Обыденно и неприхотливо. Только менее пусто от этого на душе не становилось. Однако, даже в такой момент Ивана не оставляла в покое толика мрачного любопытсва. Что же чувствуют в этот момент их каратели? Осталось ли в них хоть что-то...человеческое? Пару дней Альфред ходил мрачным, не разговаривал с другими, не обращал внимания на заключённых, полностью погрузившись уже в третью прочитанную книгу за эти два дня. В один из дней, когда заключённым раздавали еду, Джонс взял поднос и для Ивана, положив туда маслянный пакет. Поймав непонимающий взгляд, мужчина лучезарно улыбнулся поправляя очки и махая своим маятником: — Я надеюсь тебе понравиться, лучшие в нашем округе. В пакете были пончики. С глазурью или начинкой, без дырки или же они выглядили как цельный пирожок. Горячие и сладко пахнущие пончики. -Хм? - раза два сначала просто недоуменно хлопнув ресницами, замкнутый и отвыкший от каких-либо добрых жестов, русский сначала ничего не понял, но, вдруг, впервые за последние годы почувствовал какое-то подобие благодарности. Эмоции, высохшие за годы скитаний и мимикрии, мягкой волной неожиданно накрыли его с головой. Это было не за что-то. Это было просто так. И это было чертовски приятно. Улучив момент, пока надзиратель ещё не ушел, Брагинский решил хоть немного с ним поговорить о том, что его отчего-то так сейчас волновало. -Спасибо, я обязательно их попробую, только, можно один вопрос? Ты случаем не приболел? Ходишь по блоку аки призрак...-положив поднос на колени, русский обеспокоенно посмотрел на Альфреда. Все таки, находясь в замкнутом пространстве, начинаешь невольно обращать внимание даже на такие, казалось бы, мелочи, как самочувствие работающих здесь людей. Джонс вздрогнул и вымученно улыбнулся. Сейчас он казался хрупким и маленьким. Сгорбившись, блондин прикрыл глаза и похолодел. — Через полчаса у вас будет общий поход в душ. Лишь отчеканил Джонс и ушёл, мельком глянув на Брагинского. И вправду. После еды их наконец отвели в душевую. Хотя назвать это приятным душом было сложно. Заключённого, уже раздетого приставляли к стене и херачили в него сильной струёй воды из шланга. Так все и мылись. После обтеревшись и одевшись, арестантов снова отводили в их камеры. Делать было откровенно нечего. До конца смены Фридерика, его так и не видели. Привычно улыбнувшись, Иван лишь с сочувствием посмотрел на американца. Он уже привык к таким... разговорам. Да и вид у надзирателя был действительно плачевный. Бросив вслед тихое, мягкое, но немного суховатое: -Берегите себя, мистер Джонс~-мужчина принялся за еду. Душ показался русскому детской шалостью. И напомнил о том, как над ним, когда-то давно, уже, наверное, в прошлой жизни решил подшутить друг-пожарник. Горько улыбнувшись и смотря как капли стекали с не до конца сухих волос, мужчина по-философски отстраненно отметил, что, возможно и хорошо что... ему недолго осталось. Вероятно, Брагинский был и вправду проклят. Русский ведь мог быть душой компании с кучей друзей и знакомых. Он и был, когда-то. Да только друзья его долго не жили. Длинные волосы, все ещё влажные, забавно вились и торчали во все стороны. Иван специально оставил их такими, а другим либо не было дела, либо было страшновато возразить что-то двухметровому шкафу вроде него. Сейчас, наблюдая за любым движением вне своей камеры, заключенный невольно искал глазами ту непослушную прядку. Отчего-то это все не давало ему покоя, но в то же время было основанием полагать, что американец просто решил уже прилечь, отдохнуть и набраться сил. Здоровый сон смертник всегда уважал, как и право на него других людей. Альфред показался лишь на следующий день в полном здравии и веселии. Только волосы снова были в полном беспорядке, а к его вечному маятнику прибавилась ещё одна прядка, но поменьше. Очки как всегда съезжали на нос, а о фуражке так и вообще речи не было. Её он благополучно забыл дома. Альыред весело переругивался с Сэмом, скрипел зубами на очередную выходку Гилберта, натянуто улыбался Джорджу и читал "Play boy". За что кстати отхватил от Сэма, который отобрал журнальчик и спрятал у себя. В принципе всё было хорошо, до одного момента. Джонс подошёл к камере Ивана и спросил: — Хей, Иван, мне вот интересно... — пауза — ты действительно убил тех людей? В небесных глазах застыл вопрос. Две льдинки в них светились чем-то неоновым, или просто кажется? Кажется. В глазах горит любопытство и непонимание. Дни в камере проходили весьма...однообразно. Настолько, что Иван давно уже потерял им счет. Как и месяцам. Однако, были и свои плюсы. Первое: от него наконец отстали все, кроме, конечно же, Гилла. Второе: он почти привык к этой странной еде, которая, вроде и не была отвратительной, но, в то же время, не имела вкуса совершенно. И третье: ему нравилось быть невольным свидетелем перепалок работников данного заведения. Было в этом что-то...русское. Что-то душевное. Так, расслабившегося смертника приближение американца застало врасплох. Оторвавшись от созерцания стены с начерченными кем-то иероглифами непонятного назначения, он на пару минут завис, переваривая вопрос, а затем просто кивнул и, все так же, не прерывая почти, свой странный ритуал, ответил: -Знаешь...тут все зависит от того, поверишь ли ты мне или нет. Ведь...любой на моем месте сказал бы так. Но. Я их не убивал. И делай с этим знанием что хочешь. Оно все равно сейчас не имеет цены. Повернувшись к Альфреду, Брагинский лишь мягко улыбнулся краешком рта и как-то неловко, шутя, отсалютовал американцу. Но в глазах его больше почему-то не плясали задорные искорки. Что-то...что-то необратимо вдруг сломалось в этот самый момент. Альфред посмотрел на него тёплым взглядом. В нём читалось понимание и некоторое сожаление. — Я верю... Расскажи, как так вышло? Так скажем, твою версию событий? Я читал дело, но оно меня смутило своей... Гхм... Не совсем логично что ли? Почему ты там оказался? -Моя версия событий, да?-грузно вздохнув, русский поправил свой шарф, который, вдруг, ощутимо начал его душить и кивнул надзирателю. -Итак, начнем с того, что...-погрузившись в мысли, Брагинский приступил к рассказу. Я был в Америке уже пол года и все шло...не совсем гладко для человека, но неплохо для иммигранта. Тогда меня никак не могли принять на работу по специальности, к слову, я был инженером не самой последней категории, да и в целом с деньгами был полный напряг. Но, учитывая мои...внешние данные, меня с легкостью взяли в качестве охранника на один из складов некоей рыболовной компании, прости- Иван виновато улыбнулся- запамятовал название. Выдали форму, старый маузер, незаряженный, чисто для внешнего вида, в общем все как положено. Я спокойно работал почти месяц, пока... -Хэй, здоровяк, заменишь меня сегодня?-мой коллега, поляк по-национальности и принцесса в душе, как всегда панибратски хлопнул меня по плечу и, даже не дожидаясь какого-либо ответа, поспешно скрылся в неизвестном направлении. Что с него взять? Постоянно витая в облаках и незнамо откуда черпая энергию для самых нелогичных поступков, пшек, с самого первого дня считал меня почти братом, чем часто Хотя я и не имел ничего особо против, но...перспектива одному ходить по не-цветами-пахнущему-складу с полу-тухлой селедкой совсем меня не радовала. Однако, так как возразить было уже некому, я просто включил свой верный фонарик и отправился в ночной дозор. Петляя среди ящиков, я вдруг услышал как, вероятно, где-то снаружи, кто-то жалобно выл. Сперва подумав, что это, возможно, очередная сбитая, но ещё живая дворняга, которая приползла сюда с трассы неподалеку, я пошел на звук, намереваясь облегчить страдания бедняги. Когда я, наконец, увидел, Кто издавал этот плач... Знаешь, за свои годы, я, конечно, многое повидал, но даже меня это до отвращения удивило. Какой-то ублюдок крепко держал в руках маленькую, лет примерно трех, девочку и, судя по всему, угрожал испуганным ребенком избитому в кровавое месиво мужчине, похоже , её отцу. Я, конечно, понимал, что тут иногда случаются разборки... Окраина города как-никак. Но...впутывать детей?! Спрятавшись неподалёку, за нагромождением покрышек, я пытался трезво и быстро оценить ситуацию. Пять мужчин. Девочка. У двоих заняты руки, но трое других точно имеют при себе огнестрел и возможность им воспользоваться. Как я могу помочь, не получив пулю в лоб? Сбегать и позвонить копам? Не успею! Чертов поляк! Пока я безрезультатно ломал голову, а отец упрямо отказывался сотрудничать, драгоценное время кончилось. Вот ушлепок заносит над ребенком руку, я безрассудно срываюсь с места и... Резко останавливаюсь, от звука скрипящих шин. Ублюдки тоже обратили внимание на нового гостя нашей вечеринки: неизвестно откуда взявшийся чёрный автомобиль. Появившись, аки цербер из ада, он, а точнее его пассажиры не дали нам опомниться. Две короткие очереди. Звон гильз. И машина уносится вдаль, рассекая темноту фарами. Подкошенные тела, словно куклы без нитей, падают И только тогда мое оцепенение сходит на нет. Один, чудом живой, я бегу к ребенку, отталкиваю навалившуюся на него тушу, но он спит. От меткой блядской пули в голову. Чисто рефлекторно оглядываясь по сторонам, без мыслей, я просто прижимаю это крохотное тело к себе. Она...она была ещё совсем теплой. И так, не в силах больше подняться, продолжаю сидеть с ребенком на руках. Правда, где-то на рассвете, помню, уже завыли сирены. Видимо, кто-то из местных услышал стрельбу. Я, конечно, понимал, что тут иногда случаются разборки... Понимал это и судья. Да вот только звон монет он понимал лучше. Видимо кто-то захотел остаться в стороне. Следы от шин, пули и мой незаряженный пистолет...все растаяло как утренний туман. Не было там машины. Был только Иван Брагинский, семь погибших в том числе и ребенок.-свой рассказ он закончил сухо, будто цитируя сводку из утренних новостей и устало откинулся на кровать. Альфред слушал тихо, не перебивая и думкя о чём-то. Он знал, что люди подкупны, но старался этого не замечать. Почему-то он верил смертнику. Что-то было такое, что убеждало надзирателя в правоте слов этого человека. Человека с плохим концом. Вздохнув, Джонс придвинул к себе деревянный стул и сел напротив камеры. Боль разлилась по всему телу. — Тот старик... Которого казнили пару дней назад... Он был моим дядей. Почти отцом. — Альфред зажевал губу. — его обвинили в том, чего он не делал. А то есть крупное распространение наркотиков и оружия. Подставили. И как ты сказал, судье были важнее бабки, которые лежали в сейфе. Фредерик поправил очки. А потом и вовсе снял, непривычно щурясь. Взъерошенный, с двумя торчащими галочкой прядками и с ужасно уставшим лицом. — Я учился на детектива. Хотел быть неким... Шерлоком Холмсом. —смешок. — но оставил эту идею и поступил сюда надзирателем, зная, что последней инстанцией моего дяди будет эта тюрьма. Я хотел быть с ним до конца. Теперь мне нет нужды оставаться здесь. Но... Для начала, я провожу тебя, Иван. Но не к стулу, а к жизни. — на этом он замолчал и выронил очки из рук, уходя без них. Сами очки остались лежать у самого порога решётки. Вздрогнув, словно от неожиданного удара током, Брагинский повернулся теперь к Альфреду и лишь, с неподдельным сожалением, легко читающимся в мягко-лиловых глазах, всматривался в черты надзирателя, найдя в них, вдруг, что-то совершенно новое. Ему было правда жаль теперь дядю и ещё больше жаль этого парня с простой, наивной американской мечтой. Но, в то же время, смертник вдруг, внезапно для себя, начал уважать этого взъерошенного, вечно уставшего, но необычайно энергичного одновременно, человека. Он ничего не сказал, ибо...а был ли смысл теперь в словах? Смотря на как-то так резко, неправильно, ссутулившегося американца, Брагинский лишь тихо кивнул, будто поддерживая каждое его слово. Однако, стук очков об пол и последняя фраза, стали для заключенного полнейшим шоком. За всю свою насыщенную жизнь, перестав уже удивляться, сейчас он, распахнув нелепо свои огромные глаза, да как-то резко выдохнув, стал на пару секунд похож на выброшенную на берег рыбу. Но, опомнившись, спрыгнул с койки и, за пару больших шагов, дошел до решетки. Подняв чудом не разбившиеся очки, Иван аккуратно сложил их и решил, что обязательно потом вернет, как только надзиратель придёт в себя. Где-то внутри теплилась теперь крохотная надежда, потухая от капелек реальности, но адским пламенем разгораясь вновь. Как Джонс собирается вытащить Брагинского, без пяти минут смертника? Теперь русский считал его, если не волшебником, то точно сумасшедшим. На следующий день Альфред вернулся с новыми очками полумесяцами. А те очки, которые упали, сказал смертнику, что пора выкинуть, так как зрение у Джонса немного улучшилось. Каким образом ему это получалось просто непонятно. Не мог же он вёдрами есть чернику или морковь? Так проходили дни, недели. Блондин приносил Ивану пончики на обед или мог нагрянуть глубокой ночью с пиццей или ещё чем необычным. Джонс умудрялся притащить для смертника книги и либо читать их вслух для Ивана, либо потом всучив ему небольшой томик англо-русского слрваря. На прогулках, где их не разделяло железо, надзиратель и смертник разговаривали о мелочах, о новостях в мире... Джонс нередко спрашивал о России. Но ниразу Альфред не упомянул о побеге. Все дни, об этом даже не вспоминалось в тюрьме. До казни осталось пять дней. Мужчина был куда заспанее обычно, бледнее и злее, и выказывалось тем, что после очередной выходки Гилберта Альфред сорвался и наконец избил немца, после чего пнул в карцер. — О, сегодня у нас наша златовласка не в духе. Редко это с ним... — заметил какой-то заключённый. К Ивану Фредерик даже не подходил. В таком состоянии прошло четыре дня. За день до казни, Альфред не пришёл. Сначала Иван реагировал на все эти изменения в их взаимоотношениях довольно скептически, но никак этого не показывал и, несомненно, был рад компании. Целыми днями существовать на довольно...ограниченном клочке земли, было немного одиноко. Втайне радуясь, как малое дитя, когда надзиратель подходил к нему для сеанса чтения или простого разговора, Брагинский уже было подумал, что та фраза Джонса была вроде...одного из тех шутливых обещаний, которые ты никак не можешь выполнить, но, быть может, кому-то от них будет легче? Однако, смотря на то, как его новый товарищ сжимается от какого-то непонятного напряжения, словно пружина, русский невольно начинал беспокоиться за него, хотя никогда этого и не говорил, решив, что его собеседник не ребенок и обязательно справится с тем, что, безусловно, гложило его все эти дни. Когда до казни осталось меньше недели, Иван, словно нутром это почуял, а может и сказал мельком кто, но...мужчина понял, что вот, вероятно, его последний рубеж. Когда же американец прекратил их встречи, Брагинский лишь улыбнулся, с грустью принимая это и тот факт, что, скорее всего, Альфреду будет тяжело видеть две смерти за столь короткий период времени. И, вообще, он, вдруг, в последние дни, так резко подобрел. Былые ссоры, обиды, недомолвки- все как-то сошло на нет. Иван не был ангелом. Не был он и атеистом. Просто не любил молиться. Да и в богов раньше верил иных. Но, сейчас, сидя на жесткой койке, русский просто смотрел на чужие очки, которые все как-то не получалось выкинуть, и, чуть охрипшим голосом с еле заметной хрипотцой, попросил прощения у всех под аккомпанимент воплей пруссака, подумав вдруг: а не пересекутся ли они с Гилбертом однажды в одном котле? Ночью, за 12 часов до казни, раздался лязг. Это был Альфред. Его взгляд был жестким, холодным и пронзащим. Он был таким же. Растрёпанный, злой, нервный и шуганный. — Выходи. Время отправляться. "Эй, а не рановато ли?" Вдруг спросил кто-то. — Место казни будет достаточно далеко отсюда. За 2 часа до казни мы должны быть там. — толи заключённому, толи Ивану сказал Джонс. Однако выйдя из ангара, они сели не в полицейский грузовик, а в дешёвенькую легковую машину. Иван сидел сзади, в то время как Альфред вёл машину. Они ехали молча вплоть до рассвета. Наконец, они выехали и штата и поехали по красной пустыне. Джонс съехал с дороги и подъехал к старой жестяной бочке. — Раздевайся. — только снял наручники и полез в багажник. Было пять утра. Когда одежда была у Джонса, а именно ораньжевый комбез с нижним бельём и с ботинками, блондин протянул смертнику другую. Светлые бежевые брюки, шоколадно-зелёный свитер и чёрные тонкие тканевые перчатки с солнцезащитными очками, как у Кота - базилио в известной сказке у Буратино. — Одевай это. — всё время американец был напряжён как пружина. Нервно смотрел по сторонам, будто боясь, что за ним следят. — я собрал необходимые вещи и деньги на некоторое время. Всполыхнул огонь. В бочку с одеждой была залита целая канистра с бензином, керасином и спиртом, чтоб наверняка. Смотря на пламя, Джонс кивнул и забросил пустые канистры в огонь. Чёрный дым окрасил багряное небо. *** Только увидев надзирателя, Брагинский сразу все понял. Что не мешало ему воспринимать все происходящее как какой-то бредовый сон. Однако, пытаясь компактно влезть на заднее сидение легковушки и сгибаясь в три погибели, про себя матерящий на чем свет стоит этот американский автопром, мужчина почему-то почувствовал дикий прилив адреналина и шальной азарт, будто они сейчас не сбегали из, мать его, блока смертников, а просто ехали на охоту. Вот только охотиться будут пока что на него. Мысленно прикидывая, как он будет выглядеть с темными волосами, густыми усами, да и вообще где-то в Сибири, в забытой богом сторожке, русский то и дело машинально оглядывался назад, чтобы убедиться, что за ними нет хвоста. Когда машина остановилась у бочки и произошло ритуальное прощание с прошлой жизнью, Иван, вполне ожидаемо успел понять уже все последствия этой авантюры, как, впрочем и реальность происходящего. И ему хотелось, несмотря на всю благодарность, хорошенько так вмазать Альфреду, хотя бы за тот риск, на который он пошел. Но, решив, что с того стресса уже достаточного, беглец бросил взгляд на темный столб дыма и повернулся к Джонсу. -Я так понимаю, что ты сейчас здорово тут со мной вляпался, верно?-это был даже не вопрос, а, скорее, констатация факта- И я тебе теперь по гроб должен. Есть у меня пара знакомых, если ещё не померли.-задумчиво сверкнув стеклами очков, Иван предложил- А не хочешь ли сгонять в Россию? Можно даже на ПМЖ, но зимы у нас не сладкие~ Идея была рискованной, но. С таким психом Брагинский готов был идти куда угодно и считал теперь американца своим человеком точно, если не братом. Этот нервный парень быстро завоевал его уважение. Да и, чего греха таить, он ему просто нравился. Альфред промолчал. Сам он тоже переоделся и сжёг свою одежду. Вместе с телефоном, карточкойнадзирателя и впринципе со всеми вещами, которые только были с ним из его уже прошлой жизни. На Джонсе сидели облегающие джинсы и почти похожий растянутый до невозможности свитер. В нём не угадывалась даже фигура Джонса. Растёпанные волосы были собраны в хвост. За это время они знатно отросли. Усталый взгляд взглянул на часы. Без двадцати шесть утра. Они успеют. — Скоро мы будем у берега. Готовься выходить. Я утоплю машину. Мой друг обеспечит нам спокойное перемещение. Ты знал, что когда мы приедем к месту, от Евразии нас будут ращделять лишь 64 километра? Это наверное была одна из самых длинных речей, которые произнёс Джонс за последние несколко дней. — Я валю из Америки, как и ты, Брагинский. Некуда возвращаться в любом случае. Дом я сжёг. Фредерик включил тихо радио. Жара начинала входить в раж и через пару часов, когда вовсю светило солнце, печка стояла ужасная. Закрыв окна, Джонс врубил кондиционер. Так прошло ещё несколько часов. Наконец показалась кромка моря. Джонс остановился. — В багажнике все вещи. Вылезай и доставай их. — нервный смешок. Альфред отстегнулся и взял с дороги большой и тяжёлый камень. — сейчас будет конец этого цирка. Лишь мягко посмеявшись с фразы от сгоревшего дома и нелепого внешнего вида Альфреда, Брагинский кивнул, ненароком тряхнув серебристой копной волос и спокойно сел в машину. Сегодняшний день обещал быть интересным~ Кгода впереди наконец замаячило море и машина приготовилась отправляться в последний путь, Иван только вошел в раж. Вытащив все из багажника, а именно две черные небольшие сумки и непонятного вида свёрток, русский аккуратно положил это все на землю и подошел к Джонсу. -Может нужна помощь? Я, конечно, особо не разбираюсь, но могу её немного сломать, а точнее её систему управления~ Или ты планируешь её с судна столкнуть? До этого Ваня никогда не топил машин и ему было по-детски любопытно как это вообще работает, потому он и доставал сейчас своими вопросами американца. Альфред хмыкнул. В его уставших небесных глазах читался азарт. — Встань у тоой скалы и растели там подушки. Их всего три, они под задним сидением. Дождавшись, когда всё будет готово, американец каким-то образом закрепил дверь открытой. Включив зажигание, он положил камень на педаль газа и машина рванула набирая скорость. Чуть покружив изображая потерю управления, мужчина наконец повернул к обрыву. Машина была пуста, документы были с Джонсом в сумке. Всё важное было в сумке на плече русского. 80...90...100 миль в час. В какой-то момент Альфреду стало очень страшно. Такое он вибел лишь в фильмах и то, не совсем то, что он планировал делать. Мимолётом увидев на лице Ивана искренний ужас и страх за американца, ему вдруг стало спокойно и вжав ногу в камень на педале, а потом и подобрав ноги, готовясь к прыжку, мужчина заорал: — БЛЯТЬ ЛОВИ!!! Раздался треск и огромный всплеск. Машина ударилась о скалу и упала вводу задымившись. Он сделал это. Они почти свободны. Хотя бы они стоят уже у порога этой свободы. Сделав все как сказал Джонс, русский жалел, что при нем не было камеры, для заснятия всего этого дурдома, так сказать, для будущих поколений. На душе было весело и легко, если не считать огромного такого, blyat, страха за жизнь его поехавшего товарища. Смотря как машина падает с обрыва, американец, выпругнувший в, казалось, самый последний момент, сейчас очень так рискует своей тушкой, Иван, про себя кидая маты-перематы, конечно же бежит его ловить. Правда все идет немного не по плану и он, в последний миг споткнувшись и упав на живот, выполняет скорее роль мягкой подушки. Не в силах особо пошевелиться, Брагинский лишь поднимает голову, нащупывает сумки где-то рядом и устало спрашивает: -В чем конкретно сейчас состоит наш план? Тяжело дышит и шипит. Все руки ободрал и немного потянул ногу. Это была не самая хорошая идея американца... — Пойдём. Нам идти ещё пару часов до нужного места... — отдышавшись, Альфред вдруг понял, что потерял свои очки. — нихуя не вижу... Опять двадцать пять... — складывает на ощупь подушки в пакет и идёт по направлению дороги. — на асфальте следов видно не будет. Надеюсь, собак они не пошлют. Я не додумался натереть нашу одежду лавандой, хоть и пахнет она химчисткой. Через пару часов вещного спотыкания и чуть ли не врезания в скалы, беглецы дошли до расщелины. Чтото типа водного входа в пещеру. Джонс заголосил: — Меттью! Я привёл его! Из расщелины послышался грохот и блондин поспешил к ней. Послышалось кряхтения и ругательства. — Не ори так! А если бы кто-то заметил?! — Мэт, я машину сбросил со скалы и никто не заметил. Не дрейфь. Многозначное "гм..." огласило своды пещеры. Около каменного берега качался небольшой катер. Рядом стояли какие-то ящики. Когда Иван подошёл, можно было заметить, что друг его был ужасно похож на самого Альфреда. — Иван! Это мой друг и почти брат, Меттью. Он из Канады. А ещё он пират. Политический. Считай, свои помогают. — и засмеялся. — Рад знакомству. — кивнул парень и протянул Джонсу новые очки. — ты опять потерял очки. Я уже их ящиками держу для тебя. Не стыдно? — Ни капли. — отозвался последний и одел окуляры. — Прошу на борт. До России нам плыть с час. Как раз поедим. Побег продолжается. -Я тоже рад нашей встрече. Лишь мягко, с пониманием, особенно по части очков , кивнув, русский, рядом с Канадцем, проявил удивительную немногословность. Этот парень был ему симпатичен, да и в целом, фактически, спасал их шкуры, а потому Брагинский не хотел бы взболтнуть чего странного. К менталитету американцев он уже привык, а вот жители кленового листа все ещё оставались для него загадкой. Легонько хлопнув Альфреда по плечу и привлекая его внимание, Иван мысленно наметал  краткий план дальнейших действий: -Не уверен, есть ли у тебя друзья и на моей стороне, но, думаю, мои связи там получше будут, не в обиду~ Кстати, где ты хочешь устроиться? У нас большая страна~ В этом мягком голосе сейчас явственно звучали нотки гордости и, отчего-то, печали. Брагинский не хотел бы возвращаться в тот дом, но, его будто каким проклятием тянуло обратно и сейчас, желание навестить родные пенаты, особенно сильно резало душу. Джонс хомяча блинчики с сиропом посмотрел на Ивана. С удивлением и немного не пониманием. Сейчас этот чёртов сироп капал ему на пальцы. Блинчик так и не отправился в рот. — Вообще я планировал свалить в Австралию  или на худой конец в Англию... Там мой брат живёт. Но... В Россию? Я не знаю вашего языка и вряд ли... Уживусь. Я слышал американцев ваш народ не жалует. Альфред зевнул. Неожиданно блондина кто-то коснулся, отчего тот подпрыгнул. Это был Меттью. — Вечно ты неожиданно выпрыгиваешь... — буркнул Альфред. — Причешись. Бестолочь. — лишь пробормотал канадец и исчез. Чуть ли не в прямом смысле этого слова. Через пару минут мужчина стал выглядеть опрятнее, хотя мешки под глазами и бледноту самого блондин никто не отменял. — Меттью, как его прозвали, Невидимый пират. Он крайне незаметен. Во взгляде Брагинского была заметна легкая степень меланхолии. Он так и не притронулся к еде. Сидя на, странного вида, стуле, который, видимо, был собран из чего попало и не раз подлатан, русский смотрел на этот, диковинный для него, сироп, в маленькой баночке стоявший на столе, и кивнул, соглашаясь со всем сказанным одновременно. -Замечательное прозвище- мягко подытожив, Иван сверкнул аметистовыми глазами и бросив беглый взгляд на американца, подумал над тем, что же ему вообще делать со своей жизнью дальше. Заново научиться жить нелегко. Особенно, если ты почти сдался. И, почему-то, теперь, всякий раз смотря на Альфреда, Брагинский невольно диву давался всей этой спонтанности, энергичности и небольшой толике дерганности. Задумавшись, он случайно провел рукой по мягким волосам, машинально зацепив пальцами несолько изрядно подросших серебрянных прядок. -У тебя есть нож? Джонс вздрогнул и странно посмотрел на Ивана. Подзависнув чутка и оглядываясь, мужчина поджевав губу вытащил откуда-то складной нож-бабочки. — Зачем он тебе? — спросил он. В очках блестнул нервоз. Кажется этот побег стоил последних нервов блондиночка. Рука с ножом немного дрожала. Блинчики были вообще забыты. Аккуратно взяв чужой нож, Иван привычным движением обнажил лезвие, провел пальцем, проверяя остроту и, чудом не порезавшись, довольно хмыкнул. -Хороший экземпляр-с уважением мужчина посмотрел на хозяина оружия и, заметив его нервную дрожь, виновато улыбнулся- Хэй, не волнуйся, я не собираюсь тут никого резать~ Глаза его потемнели, а на лице была все та же шутливая улыбка. Аккуратно взяв свои отросшие сзади локоны свободной рукой, он просто отрезал их, пусть и не очень ровно, но весьма своенравно. Челку русский решил оставить для меньшей узнаваемости. Сложив прядки в ткань, Брагинский убрал все в карман и очистив нож, вернул его владельцу. -Пошлю это своему старому...другу на день рождения. Ох, сколько бы я отдал, чтобы увидеть его лицо в этот момент!-мягко хохотнув, Ваня хлопнул себя по коленям. Джонс посмотрел на неровные пряди русского и вздохнул. Из недр своей сумки он выудил ножницы и взял расчёску Меттью. — Иди сюда, прихмахер современности. Не дожидаясь согласия, Альфред подскочил к Ивану и начал расчёсывать его волосы аккуратно ровняя и делая чёлку на бок. Перебирая белоснежные пряди, Джонс вдруг спросил: — Слушай, а ты родился седым? Не особо ожидая ответа, Фредерик продолжил мягко расчёсывать волосы Брагинского. Подзуживало заплести ему косички, а потом ржать оставшийся день. Вообще, волосы Джонса тоже немного отросли. За прошедший месяц не об этом думалось. Тихонько хохотнув с титула парикмахера, русский подумал, что, никогда бы не стал таковым, хотя сестрица часто предлагала ему научиться стричь на ней. Он просто, до чертиков, боялся подходить с ножницами к её голове. Чтобы ненароком не поранить. Брагинский всегда был немного параноиком в отношении тех, кто имел доступ к его волосам и дело было не только в различных поверьях, да сказках. Но, сейчас, ощущая, как руки американца работают над его не совсем послушной шевелюрой, Иван не испытывал особой тревоги, что значило лишь одно: он безумно ему доверял. Прикосновения были приятными, будто он опять вернулся на много много лет назад и вот-вот сестра вновь начнет рассказывать ему про новый рецепт рассольника, попутно щелкая острыми лезвиями где-то над ухом. Только энергичные движения парикмахера говорили Брагинскому, что это теперь другая история. И эти забытые разговоры не более осязаемы, чем утренняя дымка. На вопрос о цвете своих волос, русский машинально мотнул головой, немного поворачиваясь к Джонсу, и, получив подзатыльник, посшепно вернулся в прежнее положение. -Нет, в детстве у меня были светло-русые волосы. Но... От большого стресса люди могут поседеть в любом возрасте. Просто мне не повезло~ Проникнувшись, Альфред не стал спрашивать о том, что случилось и просто провёл нежно по волосам, заводя непослушные пряди за правое ухо. — А меня как-то в детстве сильно током ударило. И с тех пор я обзавёлся "маятником", как называл его Джордж. Мне удобно думать, что это Альфред-младший. Американец хмыкнул. — Подумать только. Я вытащил из под носа смерти, смертника, который по протоколу творил безумества и сам с ним сбежал. Я полный псих... — тихий смех разнёсся над головой Ивана. — и теперь я тоже преступник. Джонс отошёл от Ивана и убрал ножницы. Под ногами остались обрезанные волосы русского, которые американец удачно смёл в море. — Честно... Я не знаю куда мне теперь податься. Я сжёг свой дом, утопил машину и сжёг прошлую работу вместе с одеждой. Да у меня есть документы, но... Это всё. Почувствовав себя большим котом, которого лет сто не гладили, Иван был в тайне доволен, хотя никогда бы этого не признал. Волосы, конечно, отрастут, но, к тому времени, он уже научится стричь себя сам. Вспомнив о непослушной прядке, которая и впрямь отражала всю сущность этого энергичного американца, Брагинский лишь согласно хмыкнул и на реплику о безумцах вспомнил русское высказывание о двух дебилах, но вслух приводить не стал. Убрав случайно оставшуюся прядку, мужчина спросил у Альфреда: -А как же твой брат? Ты, кажется, упоминал о нем? Кхем, но, в любом случае...мое предложение все ещё в силе~ Невзначай пробормотав последнюю фразу, он с хитрецой посмотрел на блондина. Джонс ощутимо вздрогнул от этого взгляда и присел рядом с Иваном устроившись у его ног. — Я... Боюсь показываться ему на глаза. Он растил меня, а я сбежал, зазотев независимости. М... Мне стыдно будет просто подойти к его дому в Лондоне. А так... Может мне и вправду где-то у вас заныкаться. Буду работать в магазине или ещё где... Эх... Я побаиваюсь своего будущего. Хотя я рад, что сбежал. Я не мог этого сделать долгое время... Однако... Теперь я свободен. И за это мне надо благодарить тебя, Иван. Как там у вас говориться... Spasibo bolyshoi. Протянув вперед руку, русский мягко похлопал его по плечу. -Tebye spasibo~ Семью он уважал и, хоть у него самого были проблемы на том фронте, но, мужчина упрямо отказывался верить, что так может быть у кого-то ещё. -Дело, конечно, не мое, но, думаю, он тебя простит. Брат же все таки. И- задумчиво сощурившись, Ваня поправил немного ворот своего свитера- по приезде в Россию ты сможешь ему позвонить, чтобы обсудить все грядущие перспективы и оценить "за" и "против"~ Брагинский не хотел, чтобы его друг сдавался, вот так, и рвал все нити с семьей. Все таки, как говорят, попытка-не пытка, верно? И, хоть русский мог с легкостью устроить Альфреда куда-то покруче магазина, он пока хотел, чтобы тот не терял надежду и, тем более, не смел раскисать! Альфред улыбнулся. Ему было тепло от слов русского. Вся сжатость исчезла, оставив только усталость. Поправив очки, Джонс произнёс: — Ахах... Хорошо. Я пока пойду посплю... И ушёл. Однако в одиночестве Ивану гулять долго не пришлось. Внезапно рядом с ним появился канадец. — Я не буду интересоваться, что случилось с тобой, однако я поинтересуюсь, что ты думаешь об Альфреде. Всё же Меттью был до ужаса похож на Фредерика, даже была похожая непослушная прядка, только во она заворачивалась в петлю и торчала в сторону, а не вверх. Те же очки. Похожая причёска. Правда черты лица были много мягче, чем у американца. Мягко пожелав хорошо отдохнуть, русский вышел из каюты и жадно вдохнул морской солоноватый воздух. Услышав приглушенный стук чужих ботинок, мужчина полу-обернулся и приветствующе махнул пирату рукой. Повернувшись обратно, Иван дождался, пока блондин подойдет и станет рядом, опираясь на металлический поручень. Едва заметно, краем глаза, изучая внешность Канадца, Брагинский все ещё неосознанно мог бы прировнять Меттью к статусу брата Джонса, да вот только не было в нем той неспокойной искорки, что могла в любой момент перерасти в лесной пожар и спалить все подчистую. Да, что там могла? Языки пламени уже бушевали где-то на периферии, тут и там захватывая новые клочки чужой души. -Что я думаю?-словно пробуя каждое слово на вкус, протянул русский- Я думаю что он- псих, каких ещё поискать. Но- подняв вверх указательный палец, Брагинский продолжил- я, именно за это, его уважаю. Да и, плюс ко всему, он жертвует собой ради человека, которого даже толком не знает. Что уже говорит о многом. Меттью усмехнулся. Это смертник был как никогда прав. Его названный братец был ещё тем психом. — Раньше, когда мы жили ещё у его брата в Лондоне, Альфред любил таскать в дом всех. От побитых собак и щенков, до старых птиц с птенцами и ящерицами. Вся страдающая живность попадала в поле зрение Альфи и тут же спасалась им. Я и не думал, что спустя столько времени, эта привычкк останется... Большого же щенка подцепил Альфред. — хмыкнул. — ты должен оставить его в России. Не пускай его в Англию. Он не знает, что и там у нас родствеников более нет. — Меттью вздохнул. — если он позвонит Артуру, то лишь узнает адрес кладбища. Не более того. -Что?-неверяще посмотрев на канадца, Брагинский все ещё не мог поверить в сказанное. Пусть это его и не касалось, но, отчего-то ему вдруг искренне стало жаль этого непутевого американского парня, так, будто он сам был на его месте. Грузно вздохнув, русский машинально дотронулся до маленького пятнышка, оставленного долетевшей каплей воды и, быстро взяв себя в руки, сосредоточенно кивнул собеседнику: -Я сделаю все, что в моих силах и даже больше. Маленькие искорки решимости промелькнули в аметистовых глазах, взгляд которых, впервые за долгое время, был предельно серьезен. Услуга за услугу, но... сейчас, для русского это значило нечто большее,чем возвращение долгов. -Ему повезло с тобой, Меттью. Если что, приплывай погостить. С легко читаемым уважением, Иван крепко пожал блондину руку. Пират улыбнулся и пожал руку в ответ. Катер нёсся на всех парах. — Советую тоже немного поспать. Пройдёшь прямо и налево. Вторая дверь справа. Пройдя точно по указаниям, можно было обнаружить просторную каюту с двухместной кроватью и платягым шкафом и приделанной полкой рядом с кроватью. На самой кровати, с края лежал Американец и спал. Очки лежали на полке. Растянутый, аки мешок свитер валялся на кровати, сам Джонс остался в джинсах и белой майке. Тихое посапывание оглашало комнату. Джонс спал, свернувшись в позу эмбриона и обняв подушку. Кивнув, русский поблагодарил канадца за помощь и, рассудив, что сон ему действительно не помешает, удалился в указанном направлении. Тихо открыв дверь в каюту, Иван не пожалел об этой предосторожности и сейчас мог лицезреть спящего красавца, так сказать, в полной красе. Тихо хохотнув в этой картины, Брагинский добродушно улыбнулся и, взяв чужой свитер, вывернул его как надо, аккуратно сложив. Все таки он был неисправимым аккуратистом ещё со времен службы в армии, что не мешало ему, втайне, завидовать этому блондинистому источнику хаоса. Посмотрев на то, как он, свернувшись калачиком, скорее всего, сейчас бессознательно нуждался в защите, мужчина предоставил ему импровизированный щит в виде одеяла и сам осторожно прилег рядом. Будить Альфреда, конечно, не хотелось, но русский уже пол года как не спал нормально и, в последнее время, его полу-спящее состояние только усугубилось. Так что, трезво оценив свои возможности, он решил что, хоть полежать будет уже не плохо. Неимоверно клонило в сон. Разбудил их как ни странно Меттью лишь загадочно улыбаясь. Джонс яро краснел и извинился за то, что ханял каюту русского и куда-то смылся. Они подплывали к берегу. Джонс спросил у Меттью телефон позвонить Артуру, на что тот вздохнув, отказал и отвёл в сторонку. Вернулся Альфред потерянный, но быстро вернув себе самообладание спросил Брагинского, куда теперь. — Видимо судьба хочет, чтоб я посмотрел просторы России. — бросид он и посрешил с сумкой из порта Ничего толком с просонья не поняв, русский лишь рассеянно кивнул и потянувшись, стал на скорую руку поправлять торчащие во все стороны волосы. Поднявшись, он, по привычке, заправил кровать и поспешил за американцем. Видимо, они уже прибыли на место. Найдя блондина и осматривая небольшой торговый порт, к которому они причалили, Брагинский заметно повеселел и на заявление американца о продолжении их приключений уже на его стороне, только довольно хмыкнул. Оказавшись на родной земле, Иван будто заново родился. Что, однако, не мешало ему все немного отставать от энергичного американца. -Погоди, для начала я должен кое-кому позвонить, идет? Оказавшись на одной из прилегающих к порту, но, достаточно безлюдной улице, он почему-то был абсолютно уверен, что теперь их никто не поймает и не узнает. Но, даже при таком раскладе не стоило расслабляться. И у него, седого параноика, уже был наметан план. — Конечно! — отклюкнулся Джонс, сам бегая из стороны в сторону осматриваясь и заглядывая за каждый угол. Уже по домам было видно, что они в другой стране. Здесь был даже воздух другим. Каким то... Необычным? Пока Иван звонил кому-то, Джонс успел пробежаться по парочке улиц рядом, заблудиться, найтись и смеяться, что он как герой на задании, крадясь под аркой одного из домов. Этот непоседа наверное обнюхал всё, что было в радиусе шестидесяти метров вокруг. — Я всего лишь на окраине твоей страны, но тут совершенно другой воздух! — засмеявшись блондин пригоадил свою прядь уже машинально. Краем глаза следя за ожившим блондином, русский только диву давался: и откуда у него столько энергии? На другом конце провода нервно и быстро тараторил его лучший друг, то ли сыпля китайскими проклятиями через каждое слово, то ли так выражая свою радость касательно целости его тушки. Выговоривнись, наконец, сполна, он замолк на пару мгновений, очевидно в чем-то сомневаясь, но, затем, решительно хмыкнув, назвал русского идиотом, буркнул некий адрес и, ну на этот раз точно прокляв, повесил трубку. Усмехнувшись, Брагинский убрал телефон в карман и нагнал Альфреда. -Конечно. Zdes' russkii duh, zdes' Rusiu pahnet~ Процитировав наизусть заученный отрывок, мужчина кивнул американцу. -Кстати, нам тут надо зайти по одному адресу и получить весточку от моего старого друга. Не против немного прогуляться? Американец развернулся на каблуках и спросил: — А что это значит? Russki du... Russ panet? А... Как ты это выговариваешь?! Альфред был в восторге. Он не видел других стран кроме Англит и родной Америки. Да, конечно как-то он плавал с Меттью в Австралию, но это путешествие кончилось не самым хорошим. Им пришлось возращаться на нормальном корабле и покупать канадцу новый катер. — Слушай, Иван, раз я здесь остаюсь, сможешь меня немного научить русскому? А то я не выживу здесь. А я тебя могу научить немецкому. М? Ну... Или деньги... Вооьщем, мы же потом разойдёмся и мне надо будет как-то жить... Да... Мужчина смутился, немного успокаиваясь и снова зажимаясь. С небольшой толикой хитринки в глазах, русский торопливо откинул мысль о том, чтобы, в первую очередь, научить Альфреда матерному диалекту. Конечно, это бы ему пригодилось для общения с "туземцами", но портить парня этими "сорняками" было как-то жаль. Плюс, жизнь в этом случае была гораздо лучшим учителем. Расходиться, конечно, не хотелось, но, в глубине души, Иван понимал, что всему рано или поздно приходит конец. Однако, что-то внутри так упрямо сопротивлялось этой выученной за годы беспомощности и твердило обратное. -Немецкий мы в школе учили~ Время было такое... А деньги мне не нужны, не стоит. Я ведь все ещё перед тобой в долгу- прикрываясь обязательствами, Брагинский чувствовал, что врет самому себе, но ничего не мог поделать с пагубной привычкой- С каких слов стоит начать? Направляясь по указанному адресу, они, проходя под вековыми, вероятно, кронами, растущих по краям насаждений, были, наверное, по-своему счастливы. - А... Ну... — Джонс замялся. Ему казалось это как-то не правильно. — Иван. Я сам решил тебя вытящить из того дерьма. Ты у меня не в долгу. И... Если ты меня научишь... Русскому... Как мне тебе отплать? Я не смогу уйти теряться в этой стране не отблагодарив тебя... Да... Джонс совсем замялся, почему то краснея. Подтянув лямку чёрной сумки, американец начал уже догонять самого Ивана. Альфред не знал куда они идут, но что-то его беспокоило. Наверное ему было немного страшно в незнакомой среде. — Честно, я не знаю с чего начать, если ты согласишься... -Благодарность, da?-наивные, но отчего-то, одновременно, умудренные опытом, аметистовые глаза вновь невольно остановились на этом торчащем блондинистом хохолке. -Я уже согласился~ Но, Иван немного сомневался, касательно ответной услуги: стоит ли просить его об этом? Однако, поняв, что, одному ему просто не хватит духу, Брагинский решительно вдруг выпалил: -Я хочу, чтобы ты немного погостил у меня дома. В старинном имении моей семьи. -уже более спокойно закончив свой недо-ультиматум, мужчина нервно поправил шарф- Вот и вся цена~ Заодно на природе отдохнешь.-мягко улыбнувшись, русский поправил свою сумку и слегка прищурился от случайного солнечного зайчика, пущенного окном какого-то здания. Вздрогнув, Альфред посмотрел на Ивана. Подзависнув чутка он снова отстал от Брагинского и очнувшись поспешил за ним. — А куда мы идём? Ему и вправду было интересно. Мысли о том, что он будет жить с этим здоровяком... Вместе... Джонс решил запихнуть их пока в не самый далёкий ящик. Но это... Смущало? Да, наверно. Американец не раз замечал за собой то, что он заглядывался и любовался Иваном. Эти глаза... Они завлекали, топили, затягивали и не отпускали... Мягкие, как шёлк волосы, цвета молодой звезды, и бархатный, низкий голос, который будоражил и возбуждал. Джонс ощущал себя... Неправильным... -Сейчас мы идем к другу-друга-сестры-двоюродного-дяди-моего друга, в общем, почти знакомые.-любезно разъяснял мужчина, кивая в такт своим словам и невольно заставляя свои седые прядки переливаться на солнце- Один товарищ позаботился о том, чтобы нам выдали Весь перечень документов, даже полис, плюс, нас уже внесли во все нужные базы. Поверь, бюрократия здесь- та ещё головная боль~ СИМки, левые банковские карты и простенькие пистолеты, которые не жалко будет выкинуть на металлоискателе, прилагаются в качестве бонуса~ Ты, хоть и достал нам паспорта, за что, кстати, спасибо- смягчившись, Иван подмигнул американцу- но, жизнь в России требует более серьёзных мер~ Причем, говорилось это всё в шутливом тоне. Дойдя до очередного поворота, они увидели хилого на вид паренька в расшитой тюбетейке. -Как я и говорил. Подожди здесь, ладно? С предельно серьезным видом кивнув Джонсу, Иван, осмотревшись по сторонам, пошел на условленную встречу. Джонс остался на улице погружаясь в свои мысли. Да, ему нравился Иван. Весь он. Его тело, характер, его язык... Русский. Он мог звучать как лающий немецкий, а мог как самый красивый певучий французкий. Весь он сводил с ума Джонса и путал его мысли. — Пожить с ним какое-то время... — Альфред закусил губу. А сколько это "какое-то время"? Американец не заметив, начал нарезать круги по двору. Нервы снова тихо начали сдавать. В голове всплыл разговор с Меттью. "Альфи, ты можешь не звонить Артуру. Почему? Альфи... Артура более нет. Его сбила машина, а после сердце не выдержало. И... Сколько? Уже как два года.... Альфред?" Неприятный ком подкатил к горлу. В глазах защипало, а руки снова начали дрожать. Джонс зажевал губу и ускорил шаг, наворачивая круги по двору с новой силой, в попытке успокоиться. — Артур... — всхлип. — А.. Артур... — на асфальт упали солёные капли. Разобравшись с делами и получив на руки все необходимое, русский пожал собеседнику руку и вернулся к Альфреду. Тот стоял сейчас к нему практически спиной, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что американец...плакал? Сердце его невольно сжалось болезненно, словно Иван, на каком-то особенном уровне, мог сейчас, в точности чувствовать ту боль и горечь, что мучили блондина. Мягкой поступью он, незамеченным, подошел близко к Джонсу и просто крепко обнял того со спины. -Тише, тише~ Аккуратно и мягко проводя одной рукой по светлой шевелюре, он, по мере своих сил, старался успокоить Альфреда. -Как бы нам ни было больно, но чувства со временем притупляются, уж я то знаю.-словно от всего мира запрятав парня в плотном, но мягком кольце рук, Брагинский хотел лишь снова увидеть его улыбку. Только лишившись чего-то, мы по-настоящему начинаем это ценить. Он решил, ни в коем случае, оставлять блондина, вот так, наедине со своими мыслями и не дай бог испытать Джонсу то, через что когда-то прошел он сам. Ваня искренне желал счастья этому чуду с глазами весеннего неба. Американец прижался к Ивану и зарыдал уже пуще прежнего прячась в большую и широкую грудь русского, уже не сдерживаясь. Слёзы лились градом, а сам Джонс дрожал, как осиновый лист на ветру. —В.. Все.. По..поче..му все, кого я лю.. Люблю... У.. Умирают.. — с квозь рыдания выдавливал он из себя слова и хватаясь за одежду русского, как за поплавок, чтобы не утонуть в пучине горя. — а... Если.. Бы и... Ты.. У.. Умер... Я.. Я... —слова совсем затряли в горле издавая лишь сиплые выдохи. Истерика дошла до своего апогея. Судорожно хватая ртом воздух Альфред, скатывался всё ниже и ниже, пока не осел коленями на песок. — Я.. А.. Влю.. У.. Би.. Ился... Ка-ак... Ид.. Иот... В т.. Тебя.. — смесь рыданий и слов снова начала литься наружу. Альфред выл уже волком от горя. — з.. Зач.. Чем я.. Толь.. К.. О.. Сбежал о.. Оо.. Т него... Нашептывая какие-то дурацкие слова утешения, Брагинский продолжал гладить того по волосам, что, однако, не особо помогало. Альфреду просто надо было выпустить пар. И смыть эту горечь слезами. Но, вслушиваясь в судорожные всхлипывания, тот вдруг потерял дар речи. Не послышалось ли? Немного растерянно посмотрев на американца, гигант не поверил свгоим ушам. Но, когда смысл сказанного наконец дошел до него, Иван просто подтянул блондина за руки и, схватив лицо парня у подбородка заставил того посмотреть в свои лиловые глаза. Он, отчего-то, был зол, так, что цвет их потемнел на пару тонов, а яркие проблески лучей заходящего солнца, смешиваясь в этой аметистовой радужке, рождали ужасно прекрасное сочетание. -Неужели ты и дальше будешь сидеть сложа руки, реветь и смотреть как твои любимые погибают, Джонс?! Ты не смог ему помочь, но теперь-то все иначе! Разгорячившись, русский, с явно читаемым гневом, казалось смотрел ему прямо в душу. Он хотел сейчас одного: встряхнуть американца как следует, чтобы тот не смел более раскисать, ибо это было бессмысленно и смерти Альфред дёрнулся, испугавшись и сжался. Мужчина всеми силами пытался загулышить всхлипы и рыдания. Зачем он только это сказал. Теперь его ненавидят... Он всё испоритил... Зачем только сказал?! Теперь.. Ему точно придётся валить в Австралию... — Н.. Но.. Больше никого нет... Чуть успокоившись, Джонс сумел вытолкнуть себя из хватки русского и упасть на скамейку, сжавшись в комок. — Прости... Я сказал.. Про то.. Что.. Влюбился.. Н.. Не подумав... Я уеду... Прости... Глотая новый ком слёз в глубь своей души и наверное желудка, Альфред схватил свои вещи и ринулся прочь со двора. Поняв, что напугал Альфреда, Брагинский и сам не на шутку испугался. -Погоди, я вовсе не...-остолбенев, мужчина, старался было что-то сказать, но горло будто жестокого его предало, а легкие будто оказались полны воды. Наконец, сбросив оцепенение, он попытался было догнать Альфреда, в тайне надеясь на его благоразумие, но, куда там? Американца и след простыл. Попетляв по однотипному лабиринту дворов, Иван, пытаясь отдышаться, все ещё беспокойно оглядывался по сторонам. Прохожие странно на него косились, но это сейчас не имело значения. "У-у-хх...дурак...заморский...чтоб его, пропадет ведь!" Кашлянув, русский ослабил свой серовато-грязный шарф. А Джонс бежал к порту, благо дорогу он запомнил. Жёсткий комок снова тошнотой бросился в горло и уже не выдержав, Альфреб подскочил к дереву сбрасывая сумки и блеванул. Его тошнило слюнями, остатками обеда у Меттью и желчью. Страх и боль сковали всё его тело и хоть как то пытаясь от них избавиться, организм решил избавиться от содержимого желудка. Вытерев салфеткой рот, Альфред подцепил вещи рукой и пошёл дальше, понимая, что денег на билет в Австралию не хватит, да и не ходят отсюда суда на этот чёртов материк. Он не знал что делать. Джонса выворачивало от стресса. Голова болело. Глаза блестели нездоровым блеском, а сам он просто стал белым. Посидев немного, Альфред остановился у какого-то киоска с мороженным и остановился шмыгая носом. Он грёбанная истеричка... Решив не тратить время зря, Иван позвонил своему китайскому другу и довольно быстро навел справки. У любого города есть свои глаза и уши, это русский понял давно. Побежденно пикнув, телефон отключился. Но он уже успел узнать все, что нужно. На ходу убрав аппарат в карман сумки, Брагинский ускорил шаг. -Значит, порт... Не дойдя до указанного места, русский заметил свою пропажу, причем вид у этого горя лукового был на твердую троечку. Решив, что с него на сегодня хватит догонялок, Ваня просто подошел и мягко, но крепко, не давая места для маневров, схватил блондина за шкирку. -Я просто хочу поговорить, Джонс. И, если мы не поговорим сейчас, я тебя, sobaka tu nekreshenuaya, из-под земли достану, ясно? Брагинского са-а-амую малость разозлили эти салочки, но в голосе, вместо гнева, была лишь усталость. Джонс сжался, зажмурившись. Ему стало снова страшно. Кажется, его сейчас ударят. Истерика поутихла и поэтому Альфред только икал, уткнувшись в воротник свитера. Гигант держал его за шкирку, точно котёнка, оторвав от земли. Вот силач... — З... Зач..чем... — икая пролепетал Джонс. Несмотря на то, что слёзы уже кончились, желудок снова непрятно скрутило. -Дурак ты...-беззлобно объявив свой вердикт, Ваня поставил американца на землю, но отпускать не спешил, заметив что тот готов шмякнуться в обморок в любой момент. Как бы у него самого ноги не подкосились от того, ЧТО он сейчас собирается сказать. Шумно сглотнув и "спрятавшись" в складках шарфа, Брагинский продолжил: -А знаешь почему ты дурак? Потому что только дураки убегают от влюбленных русских людей. Отведя взгляд в сторону, мужчина наконец отпустил Альфреда и, неожиданно для себя подумал, на что он вообще тратит свою жизнь? Хотя, не то чтобы Ваня жалел, вовсе нет. Американец резко раскрыл глаза и уставился на Ивана. До него долго доходил смысл сказанных слов. И всё же ноги у Джонса предательски подкосились и он благополучно свалился на землю, тряхнув маятником и продолжая смотреть на Брагинского, чуть приоткрыв рот. — Не.. Не.. Смешно. Альфред поджал губы, превратив их в тонкую почти белую линию. — Я... Брякнул.. Не подумав... Джонс разрывался между тёплым чувством от слов взаимности, но с другой стороны он боялся, что это лишь слова, дабы успокоить истеричного америкарца. Джонс сжал кулаки и резко всталвытирая слёзы, поправляя волосы и лучезарно улыбаясь. — OMG, Иван! Прости! Чутка переволновался! Ты получил, то, что хотел от своего знакомого? Куда теперь? Он знал, что эта быстрая смена настроения не убедит русского, но ошеломить сможет. Быстро схватив сумки, Альфред начал скакать по улице везде всё осматривая. —Ты точно должен показать мне свой город! -...-смотря на все это безумие, Ивану хотелось лишь ущипнуть себя, чтобы проверить, а не спит ли он? Может все происходящее было просто плодом его больного воображения? Тогда это бы объяснило столь Резкую смену обстановки и настроений. Американец умудрялся, раз за разом, успешно ломать ему мозги. Пожалуй, Брагинский уже смирился с тем, что умом эту светлую голову не понять. Конечно, было тут что-то нечисто, но, не став давить, мужчина оставил все как есть и сделал вид, будто так и надо. Блондин был для него ходячей загадкой, этаким, мать его, ящиком Пандоры. И это безумно цепляло. Откинув прочь шальные мысли, русский объяснил Джонсу: -Сейчас уже поздновато, да и мы устали, но, если хочешь, можем поехать в ближайший аэропорт, где-то пара часов на машине, и сразу оттуда махнуть ко мне. И, если ты притворишься немым, сойдешь за соотечественников. Однако, если ты устал, можем пока остановиться на ночь в какой-нибудь гостиннице. Внимательно следя за Альфредом, Брагинский мысленно просчитывал все варианты, а потому и звучал так спокойно и немного отстраненно. Американец выдохнул про себя с облегчением и кивнул. — Horosho. Я буду глухонемым. Я слышал, у вас гостиницы не блещут лучшим обслуживанием. Прости. Альфред икнул. Очень хотелось спать. Усталость и стресс за прошедший день знатно скосили Джонса. Ему казалось, он заснёт прямо здесь. Брагинский понимающе хмыкнул и решил не расшатывать и без того хрупкую психику американца рассказами о местных, пожалуй диких, для иностранцев, особенностях местного гостинничного сервиса. -Тогда пошли, здесь недалеко от порта обычно пасутся таксисты и иже с ними. Довезут до аэропорта как пить дать~ Заметив пограничное состояние Альфреда, Ваня аккуратно снял с его плеча сумку и, на всякий случай взяв парня за руку, потянул его в нужном направлении. По примерным подсчетам, Джонс мог спокойно поспать в машине или самолете, глядишь и ожидание не будет особо мучить.Остальная поездка прошла для Джонса как в тумане. Какие-то машины, люди странной внешности... Машины, машины... Аэропорт? Очнулся от транса Альфред только в самом самолёте, немного оглядываясь и не понимая где он. Заметив рядом русского, американец расслабился и забылся в глубоком сне, спустя какое-то время, падая на плечо соседа. Этот сумашедший день наконец закончился. За это время они сбежали из тюрьмы, уничтожили свою прошлую жизнь и на катере пирата прибыли в один из крайних портов России. Слишком много новостей, действий. Наверное... Сейчас и только сейчас можно было спокойно заснуть, не думаю ни о чём.Смотря в иллюминатор, русский провожал, мелькавшие тут и там, облака уставшим взглядом. Где-то совсем рядом, навалившись на плечо уютной тяжестью посапывал американец и, Брагинский бы многое отдал, чтобы на это посмотреть, но, оставался недвижим, стараясь не разбудить блондина случайным движением. Русскому сейчас было удивительно комфортно и, если бы не тревожное волнение, появившееся алой змейкой где-то на границе сознания, он бы с радостью уснул сам. Там его ждал дом, нет, скорее, больше здание. Дома у Ивана теперь больше не было. Да и существовал ли тот когда нибудь в природе? Джонс проснулся от того, что его трясли за плечо, аккуратно подталкивая. Открыв глаз, он увидел русского и быстро соорентировавшись, подскочил и схватил сумку. Он хотел спросить что-то, но вспомнил, что играл роль немого, глухого и так балее. Кивнув он последовал за Иваном иногла зеваяя и поправляя очки. Наконец протолкнувшись к выходу из самолёта и выйдя, он оглянулся ища Брагинского и вопросительно посмотрел. "Куда дальше?" -А теперь опять в машину и километров сорок считать все ухабы местных дорог~ Но, поверь мне, не пожалеешь; места здесь живописные~ Быстро найдя таксиста, который мало мальски не драл с приезжих в тридорого, они удивительно компактно поместились в серебряной Окушке с говорящим номером 666. Сие, ныне не выпускаемое чудо российского автопрома, дребезжало на каждой кочке, но упрямо везло их в пункт назначения. Деревья пролетали за окном, и Иван вдруг понял, что, морально, не готов. Затормозив, машинка обиженно ухнула и успокоилась. Однако, был шанс, что она больше не заведется. Собрав вещи, беглецы прошли ещё немного, удаляясь по пыльной колее, оставленной тракторными шинами. А другой транспорт здесь наверное бы и не проехал. По обеим сторонам от дороги росла симпатичная изумрудная травка, где-то в отдалении пел свою песню филин и, вообще, сей пейзаж был обманчиво умиротворенным, невольно воскрешая в памяти воспоминания о былых днях. Наконец, пройдя полу кругом они увидели скрытый в небольшой низине, меж двух невысоких холмов, белый фасад, окруженный высоким фигурным забором. Дом был двух этажей в высоту, плюс, маленькие круглые окошки наверху выдавали наличие чердака. Видимо встречать гостей здание не желало, будучи расположенным к любым пришельцам боковой частью фасада, состоящей из основной части дома и пристройки к первому этажу. В целом здание имело П-образную форму, так как обе стороны имели симметричность в этом продолжении первого этажа. В целом, издалека, он выглядел весьма опрятно и, лишь приблизившись, можно было заметить что наружная облицовка тут и там пошла небольшой паутинкой трещинок, что, впрочем, не было фатальным. Пройдя вдоль черного забора, который, за годы запустения оброс плющем, они наконец добрались до ворот, закрытых не только на замок, но и на цепи. Теперь можно было видеть и внутреннюю часть П-образного здания, его сердце с небольшим двориком и симпатичным крыльцом. Пока они ехали, Альфреду казалось, что он выплюнет свой желудок. Наконец, когда они вылезли их этой адской машины, о чём говорили цифры на номере, Джонс осмотрелся. Да... Что уж говорить... А вид тут и вправду замечательный. Пройдя за Иваном к дому, он заметил, что тот был крайне заброшен. — Ты здесь жил? Решил спросить он, глядя на Русского, открывающего дверь. *** Достав из кармана маленький медный ключик, русский открыл замок на воротах, отбросил в стороны цепи и, потянув жалобно скрипнувшие створки, в которые без проблем проехал бы и грузовик, прошел во двор. Старая собачья конура одиноко стояла слева от крыльца, а по правую сторону была колонка для воды, хотя, мощный бетонный фундамент намекал на то, что раньше здесь располагался колодец. Поднявшись по крыльцу, Иван откинул рукой побеги лозы и, вытащив одну дощечку, достал оттуда ещё один ключ. Но, на этот раз, тот выглядел более внушительно и отлично ложился в руку. На нерабочей части, выполненная красивыми вензелями, читалась буква "Б". Убрав дощечку на место, мужчина, до боли сжав рукоять ключа, решительно вставил его в замочную скважину. -Ты здесь жил?- этот вопрос прозвучал словно гром среди ясного неба и Брагинский, только ощутимо взгрогнув, как-то разом посерьезнел и отчего-то напрягся. -Я...жил здесь, как и вся моя семья. Много. Много поколений...-конец фразы прозвучал немного мечтательно-отстраненно, но, с щелчком замка Иван взял себя в руки и, толкнув дверь вперёд, повернулся к американцу, вернув себе непринуждённо-радостный вид- Ты не бойся, тут все довольно современно устроено, есть газ, вода, электричество и иже с ними. Только пыльно немного, но это поправимо~ Блондин Огляделся и вошёл. Да. Дом... Выглядел внушительно как снаружи, так и внутри. Красивые стены, окна, мебель... И куча пыли. Она была везде. На полу, на стенах, на мебели и лапах. Пыль была в воздухе, показываясь в лучах солнца, что пробивалось сквозь грязные стёкла. Слева по коридору виднелась видимо столовая. И по тому кусочку, что видел Альфред, здесь всё было оборудованно как раз под современность. Тут американец чихнул. И ещё раз. Череда чихов прекратилось лишь на пятый раз. Успокоившись, Джонс засмеялся. Его всегда смешили чихи, что уж поделать. — Круто тут. Только пыльно, ты прав. Джонс остановился в прихожей. — Я слышал в России принято снимать обувь и переодевать другую. У нас в америке мы почти не снимаем дома уличную обувь, поэтому приходиться мыть чаще полы. Наблюдая за чихающим американцем, Брагинский заметно повеселел и немного расслабился. Но, услышав про обувь, только отрицательно покачал головой: -Сейчас ходить по грязным полам без обуви нет смысла. Но, да, мы обычно ходим в тапочках или просто теплых носках. И, признаться честно,-поставив сумку на тумбочку из, вероятно, лиственницы, Иван закрыл дверь- меня все эти ваши небрежные обувные традиции всегда выбивали из колеи~ Жестом позвав Альфреда за собой, мужчина провел его вдаль по коридору в уютную, но просторную гостинную и, сбросив плотную ткань с дивана, убрал её в сторону, а затем пошел открывать окна. Сама гостинная представляла собой два дивана, стоявших друг напротив друга, небольшой камин, напротив окон, с парой кресел впридачу. А, немного в отдалении располагалось, вероятно, пианино, спрятанное сейчас под холщевой тканью. Также, вдоль стен, но в отдалении от камина, стояли массивные книжные шкафы с пыльными плодами творчества давно умерших людей. Джонс осмотрелся. Аристократичность здесь явно присутствовала. Чем то напомнило ему дом Артура. В сознании снова встали его зелёные, наполненные печалью глаза. Зажмурившись, Альфред отогнал от себя тот образ и сосредоточился на Иване. Широкая, мускулистая спина, как стена. Только сейчас Джонс заметил, что в доме были очень высокие потолки, что даже подними Брагинский руки и встань ра мыски, всё равно бы не достал до потолка. Неожиданно по тихой комнате прошёлся плач кита, а сам американец краснея схватился за живот отварачиваясь. Стыд то какой... Ух. — Здесь... Красиво. Так всё величественно... Заметив краем уха сий жалобный плач чужого "умирающего" желудка, Брагинский еле заметно улыбнулся, но виду не подал, понимая смущение его гостя. Кстати о гостеприимстве... -Так.-весело стряхнув с ладоней любую пыль, русский посмотрел куда-то вдаль коридора, будто что-то прикидывая- Может стоит что-нибудь приготовить, м? А то...я даже и не помню, когда мы в последний раз нормально ели~ Улыбнувшись своим мыслям и американцу, Иван пытался придумать, что бы можно было сварганить. На ум пока приходил только салат из крапивы. Нет, можно, конечно, заказать еду, но тогда получателю придётся пройти пару сотен метров до ближайшего подобия дороги. Джонс засмеялся, почёсывая затылок. — Да... Поесть было бы не плохо... Где тут у тебя ванная? — А? Наверху. Вверх по лестнице и третья дверь слева. Но сначала надо проверить как там дела с водой и газом. — ответил русский и тоже не сдержавшись, чихнул, засмеявшись вместе с американцем. Что же, у них есть целая жизнь впереди и хоть воспоминания прошлого их не отпустят никогда, они нашли друг друга и теперь уж точно не дадут друг другу исчезнуть.... The end.