Будем играть фолк

— Геральт, давай создадим группу? — Нет. — Только представь: одинокий Белый Волк и свободный бард Лютик странствуют по свету, озаряя людские сердца песнями о любви. — Нет. — Только ты, я, моя лютня, звонкий голос менестреля и низкий баритон ведьмака. — Нет. — Мы, дорога и фолк. — Лютик, заткнись. — Почему, Геральт? — За дубом кто-то прячется. Лютик обернулся. За деревом были видны рога, а из глубины ветвей торчали два облезлых чёрных хвоста. — Опять черт? Эй, козлоногий, ударником пойдёшь? — Лютик, блять! — вышел из себя ведьмак, — это чудище играет только на костях. — У-у-у, — присвистнул трубадур, знакомый со здешними инструментами, — экзотика! Геральт, представь: мясник из Блавикена и козёл Баба Яга странствуют по свету! Лютик громко засмеялся, и после минутного молчания добавил, обращаясь к нечисти: — Ну или Кощей, что скажете, господин двухвостый? Бес молчал, внимательно глядя на смеющегося трубадура. — Он согласен! — поэт ткнул локтем притаившегося ведьмака, — слышишь? Козлик-то поёт. — Слышу. Геральт схватил за руку Лютика, который уже собирался подойти к дереву. — Геральт? — Это не чёрт. — Как нет? — обиделся бард, глядя на дуб, из-за которого доносились визги. — Вендиго, — проворчал Геральт, окинув взглядом лес, — и судя по всему голодный. — Голодный? — снова рассмеялся Лютик, стараясь вырваться из крепкой хватки узловатых рук ведьмака, — откуда такой вывод? И что ещё за вендиго? Не обзывай нашего третьего участника, Геральт! Ведьмак закатил глаза. — Отстань ты со своей группой, Лютик. — Как хочешь. Я только подбодрить хотел. Вдвоём же веселее. Да, Геральт? Зачем ещё кто-то? Тем более я… — Прекрати. Пора браться за дело. — Какое дело? — напыжился поэт, — собираешься его убить? Так не пойдёт! Он останется с нами, будет писать песни! — Ты сам справишься. — Нет, Геральт. Я только о любви к… Ведьмак вытащил меч и сделал шаг вперёд. «О любви к тебе…» — опустил голову Лютик, шаркая ногой по сухим листьям. — Возвращайся в село, — крикнул ведьмак, — жди меня там. — И пропустить, как ты его поджаришь? — возразил трубадур, — Хочу увидеть этого вендиго. — Убирайся в село, Лютик! Немедленно! Не то… Не успел Геральт договорить, как нечто лохматое выскочило из-за старого дерева и громко заблеяло. У существа был безгубый рот и невероятно тощее костистое тело. Высокий гуманоид имел человеческий силуэт, острые, как бритва, зубы и когти. Кроме того, у него было два длинных хвоста, которыми оно смело и бойко размахивало. — Страшилище, — заключил Лютик, изучив взглядом монстра, — нам таких не надо. — Ни слова больше, Лютик. Тут существо взвыло и бросилось в сторону барда, резко взмахнув лапой. Лютик выругался и ринулся бежать, схватившись за лютню. Вендиго завизжал громче и замахнулся снова. Пока Лютик отбивался лютней, Геральт бежал следом, силясь догнать существо. Не ожидая, что монстр остановится, ведьмак пролетел мимо и врезался в испуганного барда, который во всю глотку орал молитву. — Геральт, почему оно гонится только за мной? — Вендиго питаются человеческой плотью. — Тогда какого лешего на тебя не реагирует?! — Я не человек, Лютик. Геральт молниеносно поднял трубадура на руки и прыгнул в кусты шиповника, но не увернулся от острых когтей существа, которые резанули ему спину. Вендиго, кружа меж деревьев, противно завыл и скрылся во тьме лесной чащи. — Г-Геральт, оно всё ещё там? — заикался Лютик, не смея открыть глаза от страха, — Геральт? Ты чего молчишь? Эй? Бард разлепил глаза и опешил. На спине ведьмака кровоточила рана размером с лютню. *** — Глаза огромные, лохматый, косматый, а вместо рук железяки! Словом — дьявол! — тараторил Лютик, не сводя глаз с эльфа, который аккуратно латал ведьмака. — Ну, что за чудище-то? — поинтересовался лекарь. — Вениго, чи Ведиго… — Может, Вендиго? — Точно! — воскликнул бард, подскакивая, — как Геральт? Он же выживет?! А, выживет, правда? — Да выживет… — Точно-точно? Что же я делать буду, если нет… — Да обойдётся всё… — Откуда мне знать, что не врёшь?! Вас эльфов хрен поймёшь! Лекарь скривился, задетый словами Лютика. Решив проучить болтливого поэта, эльф поднялся и на выходе, как бы невзначай бросил: — Ну, если на раны подуешь и поцелуешь, то вот тебе крест — тут же исцелишь своего белоголового. И мигом скрылся за дверью, не желая больше разговаривать с дураком. Лютик доверчивым никогда не был, но слова, сказанные эльфом воспринял, как лекарство. Причём не только для ран Геральта, но и для своих душевных. Потому что искренне поверил в чудодейственный состав слюны. Однако, как бы сильно его не радовала эта идея, сердце готово было выскочить из груди, ведь уверенности в том, что целовать надо именно порез — у него не было. Поэтому прежде чем взяться за дело, трубадур достал из сумки бутылку, сделал один глоток и, набрав в лёгкие побольше воздуха, нежно коснулся губами Геральта. Сначала в области плеча, затем раны. Почувствовав вкус крови во рту, Лютик отшатнулся. К горлу подкатило чувство вины. — Эй, Геральт, а как же группа? Наша группа… — дрожал менестрель, не переставая касаться губами тела ведьмака, — хватит лежать, вставай, а? Поехали куда-нибудь, где нет чудовищ, а? Будем играть фолк, мест ведь для нас всегда хватит… Лютик почти плакал, крепко сжимая руку ривийца. — Нет такого места, где бы их не было. Север, юг, запад, нетопырь, кикимора — пока убиваешь одного, где-то там рождается третий. Мир населён тварями, Лютик, которые рано или поздно… Геральт не договорил. Лютик бросился на раненного Волка. Прижавшись своим лбом к ранам ведьмака, бард тихо сказал: — А песни? — Что песни, Лютик? Хочешь сам сочиню? Дай прут. — Правда напишешь? О любви? Геральт не ответил. Лишь взял в руки прут и нацарапал на земле пять слов, которые растеклись по телу Лютика успокаивающим и таким живительным теплом: «Поехали со мной, устранять чудовищ…»