***
Тенген опирается рукой о стену. Теперь, когда квартира общими усилиями была вылизана до блеска, можно и отдохнуть. Рядом с хозяином стоит Мицури, утешительно гладит его по спине и протягивает сасси-воду. — Что случилось на самом деле? — мягко интересуется она. Канроджи знает: если от Узуя и Ренгоку за километр несёт куревом... — Мы с Кё болтали половину ночи. Он прокурил мне всю спальню и сидел, ты знаешь, грустный такой. И взволнованный. — Душу изливал? — кивок. — Не из-за Танджиро-куна ли? — второй кивок. — Божечки, ну и ну! А Танджиро-кун волнуется не меньше, спешу сказать. У него в глазах всё-всё читается. Они молчат минуту, две. За это время мимо проходят Макомо и промокший Гию — сообщают, что отправляются на поиски Сабито, мол, тот свалил до рассвета со словами: «Мужикам ночь не страшна!» и до сих пор не прислал ни единой весточки. Сёстры Кочо покинули квартиру в то же время — скорее всего, присоединились к поискам. Мицури хлопает себя по лбу. — Ну конечно! Я знаю, что делать! — и быстро-быстро набирает что-то на экране. Через минуту Тенгену и его девушкам приходит уведомление: Мицури Канроджи добавила Вас в беседу «Стал ли каноном рентан сегодня?» Девушка довольно улыбается, а каждый в квартире понимает, что настроена она серьёзно. Узуй вздыхает и думает добавить тех двух придурков, но сейчас они сто процентов возятся рядом с Танджиро, да и злость за Аналоса так и не сошла. Стук в дверь. — Забирайте, кабан умудрился напоследок запульнуть в лоб дяденьке это, — Муичиро не сдерживает смеха и возвращает одну из анальных пробок. Да, Тенгену необходим ещё час на тихий праведный гнев.***
«ВЕЧЕРИНКА НА ХАТЕ БОГА ТОРЖЕСТВ» 9 января Обанай, 12:27 /видеовложение/ Обанай, 12:27 Закончил разгребать записи с камеры, сел монтировать, нашёл неизвестного человека в кадре. Кто-то его знает? Обанай, 12:28 /фотовложение/ Его. Кёджуро, 12:29 Только добрался до Сенджуро! Разбираемся с трубой. Посмотрю позже. P.S.: С ним всё в порядке! Обанай, 12:29 Проверьте свои телефоны, сторис, аккаунты, может, он успел засветиться где-то ещё. Мы с Мицури-сан ничего не обнаружили, Тенген вроде словил пару кадров в последних историях. Обыскиваем квартиру, вроде ничего не пропало. Тенген, 12:30 Кроме анальной пробки, но её уже вернули Зеницу, готовь жопу —— Зеницу испуганно верещит, закрывает Вотсап и прячет телефон, слёзно клянётся Танджиро и Иноске, что сегодня вскроет опечатанную комнату в общаге и спрячется в ней до конца своих дней, иначе его вычислят и он погибнет жалкой смертью. Кабанья башка злорадно гогочет, а Камадо смотрит на карту метро. Ехать ещё пять станций, да? За это время он успеет проверить Инстаграм на предмет сомнительных личностей и, возможно, что-то вспомнить. С момента флешмоба его профиль пополнился парочкой новых фото и кучей... кучей отметок. Селфи с новыми знакомыми на тусовке, около десяти новых подписок и, что забавно, при желании вполне реально сложить всё происходящее в хронологическом порядке. До третьей до конца станции Танджиро вспоминает преимущественно всё. И бутылочку — полностью — и рассказы о проводах Сабито, и коктейль от Мицури... Вспоминает караоке и момент на площадке, ох чёрт! Он почти поцеловался с Кёджуро? И тот что, даже не был против? — ...Мне кажется, или я слышу вой? — прошептал Зеницу. — Вечно тебе херня мерещится, — отмахивается Иноске. Камадо с горечью вспоминает о том, как всё закончилось, о помощи от Сабито и Макомо. Помнит, что Муичиро увёл его в комнату девушек и подбил на переодевания в платья; что Иноске убежал на улицу в поисках шлема, который посеял после валяния в снегу... и ещё кое-что. «— Ну и теснота, — фыркнул Муичиро под конец тусы. — Я возвращаюсь к себе. — И оставишь нас ютиться здесь? — запел кто-то из гостей. — Допустим, я могу кого-нибудь забрать... Танджиро, пойдём. Токито потянул парня за руку, но ему помешал ответный ход со стороны Ренгоку. — Не считаешь, что это нечестно — забирать только одного человека? — Хмф. Моя квартира, мои правила. Вопросы? Гремлин с вейпом с усилием наступает на ногу пламенному бармену, вырывает из его хватки полуживого Танджиро, утаскивает парня к себе, а в последний момент в квартиру Муичиро врывается Хашибира — весь заснеженный, но в шлеме, с лутом в виде пивных банок (где только нашёл их в такое время?) и чертовски довольный. Мальчишка уверенно отсылает кабанью башку отмокать в ванной и...» — Блять, — выдаёт Камадо синхронно с объявлением о прибытии на нужную станцию.***
После того, как они добрались до дома, по очереди приняли душ и наконец позавтракали (вернее, пообедали) нормальной едой, Зеницу развалился на диване, что последние дни служил ему кроватью, и малоосмысленно глазел на повтор вчерашнего вечернего фильма по телику. — Ребят, может, устроим ночь фильмов с чипсами? Типа, я с понедельника уже учусь, не знаю, когда соберёмся так в следующий раз. Танджиро отвлёкся от отмывания последней грязной тарелки и задумался. — Не знаю, как ночь, но вечер можно. У меня электричка в 4 утра, а у Иноске — и того раньше. Зеницу шокировано уставился на него. — Как так? Вы бросаете меня в мои последние дни свободы? Вы меня потом ещё до конца июля видеть не будете!!! Это вы постоянно бездельничаете, а я!.. Со стороны небольшого коридорчика в парня летит подушка, от чего тот коротко верещит от неожиданности и прерывает гневную тираду. Иноске за долгие годы дружбы приноровился кидать любые вещи прицельно и точно в лицо, Танджиро даже завидовал, самую малость. — Зеницу, давай мы начнём сейчас и посмотрим, на сколько нас хватит, хорошо? Агацума всё ещё обиженно сопел, глядел на него исподлобья, но уже не орал. В конце концов он кивнул своим мыслям и произнёс вердикт: — Хорошо, но за чипсиками идёте вы двое. ...Ребята покончили с фильмами чуть позднее, чем планировали, Танджиро успел проспать от силы часа три-четыре, но умудрился проснуться от простого шуршания одеждой. Он распахнул глаза — в паре метрах от него сидел Иноске на своей кровати и пытался натянуть на себя свитер. — Тебя проводить? Иноске напрягся и замер, а потом узнал голос и справился с горловиной. — Спи, Манджиро, не хватало тебе ещё ночью на платформе час торчать. Этого Камадо хватило, и когда спустя пару минут уже готовый Иноске посмотрел на соседа, тот снова крепко спал.***
Танджиро глубоко вдохнул морозный воздух — в небольшом городке было на пару градусов холоднее, чем в большом городе, и щёки парня сразу закололо холодом, но это не мешало юному Камадо радоваться. Он оглядел знакомый двор: посеревшие пятиэтажки всё так же стояли и блестели на ярком январском солнышке начищенными окнами, обшарпанные скамейки стояли ровным рядом у каждого подъезда, качели и горка с облупившейся краской всё так же ждали детишек, старая женщина выбивала пыль с ковра, перекинутого через ржавый турник. Всё такое же, каким было и год назад, когда парень уезжал, и десять лет назад, когда он играл на улице с маленькими братишками и сестрёнками. Время в этом месте будто застыло, текло медленно и лениво, и Танджиро показалось, что все его проблемы растворяются и пропадают, будто их и не существовало вовсе, а он снова маленький мальчик, которому только предстоит найти себя и свой путь. Из раздумий его вывела Незуко, потянув за рукав куртки. — Братик, идём быстрее, замёрзнешь, — в глубине её глаз плещется что-то хитрое и радостное. Танджиро узнаёт этот блеск: она что-то придумала. Мама в это время вытаскивает его рюкзак из багажника, парень не успевает ничего спросить у сестры и спешит перехватить свои вещи, чтобы не нагружать женщину. Старенькая узкая лестница привела их на крохотную площадку с тремя дверьми; по дороге им встретился сосед с пустой авоськой — радостно поприветствовал Танджиро и поздравил с возвращением. С каждой ступенькой Камадо чувствовал, что внутри него поднимается радостное, неудержимое чувство: оно заставляет шагать быстрее, забыть об усталости после ночной поездки в электричке и раннего подъёма. — Братик! — глаза Незуко сияли в полутьме подъезда, — кто последний — тот тухлая сосиска! И она, хохоча, бросилась вперёд пробегать оставшийся пролёт, совсем как ребёнок. Брат широко улыбнулся и удобнее перехватил лямки рюкзака с вещами. — Хэй, так нечестно! Киё лишь радостно улыбнулась от того, как двое старших детей ребячатся. Сердце наполнялось абсолютным счастьем и спокойствием. Наконец, сегодня её семья будет в сборе.***
За последние пару часов Танджиро так и не удалось передохнуть, как он надеялся. Младшие вешались на него, верещали, спрашивали обо всём на свете, просили поиграть — старший брат не мог отказать им. Он просмотрел целый ворох рисунков Рокуты, Ханако хвасталась первым сшитым ею платьем, пусть швы и держались на добром слове, Такео бесконечно болтал о всём произошедшем за последние полгода (по второму разу — это же он слышал, когда приезжал на Новый Год), а именинник Шигеру не отходил от него ни на шаг. Танджиро удалось сбежать в ванную, чтобы принять душ и привести в порядок мысли, после чего он подменил маму на кухне. Киё же, подмигнув Незуко, сказала, что поедет в магазин докупить чего-то. Старшему сыну оставалось только продолжить нарезку бесконечных салатов — сегодня дома ожидалось много гостей в связи с Днём рождения Шигеру и приездом самого Танджиро. Бесконечные родственники приедут и примутся поздравлять их, кто с чем — в квартирке, и без того донельзя тесной, будет не протолкнуться. Но парень ждал этого с нетерпением. Незуко вошла на небольшую кухню, выхватила пакет с грушами и высыпала их в раковину. — Ну как, не устал ещё? — сказала она, намывая фрукты. — Не, — покачал головой Танджиро, — я неплохо подремал в электричке, всё хорошо. — Если что, я могу занять младших. Поспи немного, сегодня будет долгий день. — Не нужно, я привык. Повисло молчание, прерываемое только звуком проточной воды и ножа. Незуко вытерла фрукты чистым полотенцем; тут же прибежали младшие, схватили по груше и под выжидающим взглядом сестры умчались обратно. — Эм, братик, — Незуко хоть и стояла спиной, но Танджиро понял, что она немного волнуется, прекратил нарезать овощи и приготовился внимательно слушать, — я ведь поступаю в этом году. — Хм, ты вроде хотела в местный педагогический, так? Или что-то изменилось? — Да, — она наконец повернулась к брату. Девушка не казалась чем-то расстроенной, как поначалу опасался Танджиро, лицо её отображало скорее крайнюю степень сосредоточенности и озабоченности. — Я не хочу идти в университет в этом городе. В последнее время мне вообще не хочется быть учителем, так что... — она замолчала, хмурясь сильнее. Танджиро положил ей руку на плечо и ободряюще улыбнулся. Незуко немного расслабилась и продолжила говорить с небывалым вдохновением. — Что, если мне стать ветеринаром? Но в нашем городе нет универа, только колледж. Думаю... Я хочу поступить в ВУЗ в твоём городе. — Ох, это немного неожиданно, — Танджиро постарался не выдать своего беспокойства, но мозг заранее начал просчитывать варианты. До экзаменов полгода, профильные предметы придётся сменить, и даже если Незуко не глупая и не ленива, успешно сдать экзамены будет сложно, а поступить на бюджет (пока он рассматривал только бюджет, лишних денег на оплату обучения в хороших ВУЗах в семье никогда не водилось) — ещё сложнее. В это время Незуко продолжила: — Только мама уже рассчитывает на то, что я останусь здесь. Такео ещё не такой взрослый, чтобы полноценно помогать по дому, да и подготовка... Ты же знаешь, я уговорила маму уйти с одной из подработок, она слишком уставала, — сестра тяжело вздохнула, — но я очень не хочу в колледж. А оставлять маму и взваливать на неё лишние хлопоты — ужасный поступок... Да, проблема была. Девушка почти закончила курсы для поступления в местный университет, отложенных денег на репетиторов почти не осталось, да и новых вряд ли будет. Мама действительно чувствовала себя хуже, постоянно работая в поте лица, и она вернётся к подработке, если старшей из её дочерей понадобятся новые курсы. Без посторонней помощи Незуко не справится. Впрочем, у Танджиро была идея. Главное — постараться и удачно реализовать. — Всё хорошо, — он прервал сестру, — ты ведь неплохо разбиралась в биологии и химии, так? — Я просто не пренебрегала домашкой, — буркнула она. — Ты много над этим работала, — настаивал на своём Танджиро. — Поговори с мамой. Обсудите всё, не думаю, что она будет против. А подготовка... Я подтяну тебя, как смогу. Ты ведь умнее меня, сможешь подготовиться, а я помогу тебе. Что скажешь? — Я не умнее тебя, — шмыгнула носом младшая. Не сдержавшись, она обняла брата и уткнулась ему куда-то в грудь. — И ты не должен решать мои эгоистичные проблемы. — Это не эгоизм. Давай просто посмотрим, что мы сможем сделать, а потом окончательно решим, хорошо? Незуко устало улыбнулась. Хоть она оставалась обеспокоенной, ей явно полегчало. Девушка попыталась вернуть контроль над мыслями и чувствами, вздохнула и достала нож и доску для нарезки. — Давай я тебе помогу, салатный раб, пока Такео отвлекает малышню мультиками, — усмехнулась она. — А с мамой я поговорю завтра. Не будем никому портить праздник своими кислыми минами.***
Вдвоём они быстро закончили. Танджиро устало вздохнул, стоило ему опуститься на стул, а Незуко лишь успела приклеиться к телефону, как в дверях раздался щелчок. В прихожую вошла Киё, за ней — мужчина, и даже с приличного расстояния можно было сказать, что он не просто худой — тощий. Под глазами залегли круги, кожа посерела, одежда висела мешком, будто была и не его вовсе. Но он улыбался по-доброму и счастливо, так до боли знакомо. Незуко взволнованно вздохнула. Танджиро широко раскрыл глаза, встал и вышел в прихожую. Он не мог поверить. — ...Папа? И, не дожидаясь ответа, бросился в объятья. ...Состояние Танджуро намного улучшилось, поэтому ему разрешили на день съездить домой на праздник к сыну. Киё долго крутилась вокруг мужа, пока не убедилась, что с ним всё хорошо и его самочувствие в норме. Лишь тогда она усадила его в самом удобном кресле в гостиной, по совместительству комнате девочек, оставила отца на детей и ушла на кухню ставить в духовку мясо. Тут же на колени к отцу залезли Рокута и Ханако, Шигеру уселся на подлокотник кресла, а Такео носился рядом. Незуко пыталась отвлечь их, чтобы они не перегружали отца, но дети её не слушались. Танджуро мягко улыбнулся. — Ты ведь не лишишь меня радости пообщаться с моими малютками? — Мы не малютки! — тут же возмутились младшие, и мужчина рассмеялся. Танджиро успел занять место на стуле напротив отца и теперь сидел, радуясь его приезду да тиская на коленях Орешек, раскормленную кошку Незуко. Он слышал, что Танджуро стало лучше, планировал заехать в больницу с визитом, но и подумать не мог, что его выпустят! Отец не был дома несколько лет, и вот сегодня... Надежда в душе Танджиро загорелась с новой силой.***
С наступлением вечера гости то прибывали, то уходили. Танджиро здоровался со всеми и принимал поздравления ото всех с поступлением и успешной первой сессией; с пару десятков раз рассказал одни и те же истории и ответил на одни и те же вопросы. К счастью, на этом внимание переходило к имениннику и отцу Камадо. Старший сын носился на кухню и обратно, тем самым взял на себя почти всю работу мамы — лишь иногда присаживался перекусить и пообщаться. В конце концов остались только самые близкие. Днём из гостиной-спальни Танджиро и Такео вытащили рабочий стол, оставив только двухъярусную кровать, которую просто не могли перетащить, достали с балкона раскладной стол и обеденный — с кухни. Незуко с мамой укрыли мебель длинной скатертью, младшие перенесли в одну точку все стулья и табуреты, и даже так места за столом едва хватало. Родственники сидели почти вплотную, но никто не жаловался. Танджиро подсел к отцу, тем самым оказался рядом с бабушкой, и, конечно, семейного разговора было не избежать. — Танджиро-то вырос уже, — старушка поправила очки, наклонилась к внуку, разглядывая его. — Красавец-то какой! Танджиро неловко улыбнулся. Ну, эту песню он слышал и в старших классах. Скоро она закончит, это надолго не затянется. — Умница и такой вежливый, вот молодец! В наше время его бы с руками оторвали уже давно, так что смотри за ним внимательно, Киё, — хрипло рассмеялась бабушка. Танджиро постарался не краснеть, уставился строго перед собой и заметил Незуко, чьё лицо напряглось. Она прятала улыбку. «Стоп, она же часто в Инсте сидит, — запоздало (сильно запоздало) подумал Танджиро, — Она подписана на меня, она... Вот чёрт. Она видела фотки с тусовок». И она точно видела тот флешмоб с Аналосом, и где он, пьяный, вешается на Кёджуро, и фотки с Муичиро в обнимку, и ещё много чего... Ох. Оххх. — Небось, невесты ждут, уже у двери караулят, — как гром среди ясного неба раздались слова бабушки. В миг Танджиро понял, что разговоры за столом стихли. Ну конечно, всем интересно узнать, есть ли у самого завидного жениха их семьи девушка — там, в большом городе. А этот завидный жених глушит алкоголь и залипает на парня старше себя, он чуть не блеванул на него, он... Танджиро нервно улыбается и сглатывает, лишь бы не показывать внутреннюю панику. — Н-нет, не ждут. Я- У меня никого нет. Незуко не выдерживает, роняет вилку на тарелку и прикрывает рот руками, из последних сил крепится духом, чтобы не засмеяться в голос. Кровь отливает от лица Танджиро. Она всё знает. А семья ждёт от него невесты.***
— Мам, можно я провожу папу до больницы? — Ключи от машины — в прихожей на тумбочке, — Киё одобрительно погладила его по плечу, тем самым давая старшему сыну возможность побыть с отцом ещё немного. Танджиро кивнул. Он быстро оделся и помог Танджуро, вместе они спустились по лестнице и подошли к машине. Парень достаточно редко водил, но права с последнего лета и какой-никакой опыт имел, поэтому путь до больницы и обратно точно мог проделать. Мимо мелькали фонари и фары машин. Отец на пассажирском сидении прикрыл глаза и дышал ровно — казалось, и вовсе задремал. День оказался насыщенным и отобрал у него много сил, как бы мужчина ни пытался доказать обратное. Танджиро же пытался отогнать дурные мысли от себя. За всё время на учёбе он не задумывался, что его действия могут не понравиться его семье. Дело не в том, что парень теперь типа во взрослой тусовке с крутыми неформалами и алкоголем. Они классные, у него появилось много интересных знакомых и это совсем не мешает учёбе. Но Камадо привык во всём оправдывать ожидания своей семьи. Когда отец оказался в больнице, а мама постоянно пропадала на нескольких работах, Танджиро вместе с серьгами отца принял место главного мужчины (и главного после матери) в семье. Он нашёл подработку, помогал младшим с уроками, делил с Незуко работу по дому. Семья ожидала, что парень станет их поддержкой — и он стал ею. Мама до последней копейки вкладывалась в дополнительные курсы; ещё задолго до вступительных младшие хвастались, что старший брат станет лучшим доктором — и Танджиро рвёт задницу на учёбе, выходит на повышенную стипендию и становится одним из лучших на потоке. А теперь семья ждёт от него порядочную невесту, наверное? Но у Танджиро болезненный краш на Кёджуро. И если помощь семье и стремление хорошо учиться было для Камадо чем-то естественным, то искать себе девушку, игнорируя собственные чувства — типа, не совсем то, чего бы он хотел... — Танджиро. Парень чуть не выпустил руль от неожиданности. Отец смотрел прямо на него — мягко, но выжидающе. Им предстоит разговор. — У тебя всё хорошо? Ты стал обеспокоенным в какой-то момент. Тебя что-то тревожит? — Нет! То есть, — после истеричных ноток в собственном голосе Камадо прокашлялся и постарался выглядеть совершенно спокойным, — всё в порядке. Нет проблем. Отец нахмурился, глядя на сына. Тот старался не обращать внимание на этот взгляд и вести машину — до больницы осталось всего ничего. — Танджиро, — мягко начал Танджуро, и парень понял, что отец настроен серьёзно. — Ты скоро уедешь. Ты уже совсем взрослый, и я очень жалею о том, что не могу быть рядом и смотреть, как ты растёшь. Это самое плохое в моей болезни: я не могу быть рядом с самыми ценными для меня людьми в важные для них моменты. Танджиро поджал губы и сжал руль сильнее. Отец начал с больного, но младший Камадо был полон решимости дослушать его до конца. — У нас мало времени быть вместе. Ты скоро вернёшься на учебу, и я не увижу тебя, скорее всего, до лета. Это огромный промежуток времени, я не знаю, что за него случится... — от этих слов парень почувствовал, как к глазам подступают слёзы. Нет, отец не может начать говорить о своей смерти. Не сейчас, не после такого чудесного дня! Не после того, как Танджиро только поверил! — Я просто хочу быть рядом хоть сколько-то. Мне уже многое не важно. Я так много упустил, Танджиро. Я не хочу упускать ещё больше, — отец замолчал. «Он думает, что умрёт, — в отчаянии размышляет Танджиро, — он точно думает, что умрёт. Но ведь ему лучше! Так ведь? Он ведь не мог солгать! Он ведь... Не может так просто...» — Если ты можешь, то расскажи. Мне уже бессмысленно гоняться за всякими предрассудками. Мне важнее всего, чтобы вы все были счастливы. Парень вздрогнул. Значит, отцу не стало лучше. Значит, он всё же солгал. Танджиро вспомнил счастливые лица братьев и сестёр, вспомнил, как мама заботилась об отце весь день, и спросил себя — а знает ли она? Точно, она знает. Но Киё не говорила, чтобы не расстраивать детей. Чтобы хоть ненадолго, но их семья была полной и счастливой, как в далёкие времена, не обременённая тяжким грузом ожидания смерти. Значит, и он будет молчать. Внезапно к Камадо пришло осознание — то, чего он боится больше всего, ближе, чем он думал. И внезапно он это принял. Легко и просто, будто и не было долгих месяцев отрицания. Отца не станет. Не сегодня и не завтра, но скоро: может, через несколько месяцев, может, через пару лет. Ремиссия не может длиться вечно. Это неотвратимо. Этого не избежать. Машина остановилась на парковке у больницы, но ни Танджиро, ни Танджуро не спешили выходить. Каждый думал о своём. Танджиро гадал, сколько времени у них осталось. Что они успеют сделать. Что они хотят сделать. И теперь прошлые проблемы уже не казались такими большими. — Я лишь хочу, чтобы все были счастливы, — сказал он, понимая, что это всё, что действительно им движет, — и не хочу никого разочаровывать. Все надеются на меня. Танджуро мягко улыбается. — Тебе будет очень сложно их разочаровать. Я знаю, что ты не оставишь их — и это главное. Тебе остаётся только осуществить свои мечты и стать счастливым. Парень почувствовал руки отца. Непривычно тонкие, но кожа на них всё ещё была грубоватой, натруженной, и обнимают они его неожиданно крепко и нежно. Танджиро отчаянно цепляется за них, жмурится, и слёзы наконец льются по щекам. Танджуро пусть и болен, но внутри него всё ещё живёт взрослый сильный мужчина, отец своих детей, надёжный муж. Тот, кем старший сын всегда восхищался, и кто из последних сил борется с болезнью. И Танджиро, как маленький мальчик, жмётся к нему в поисках поддержки и защиты. Совсем как в детстве. Пока он может это сделать. Может быть, в последний раз. — Всё будет хорошо, Танджиро. Ты со всем справишься. Я верю в тебя. Младший Камадо ревёт в его большую куртку, цепляется за плотную ткань, и чувства его в полном беспорядке. Наконец, когда они выходят из машины и поднимаются по лестнице, отец снова выглядит слабым и уставшим, и Танджиро поддерживает его. Глаза покраснели и всё ещё влажные, но парень уже готов быть сильным. — Отец, — мужчина, собравшись было открыть дверь, оборачивается и смотрит на сына. — Ну, мне нравится один парень. Не знаю, нравлюсь ли я ему. — А, — Танджуро по-доброму усмехается, — всего-то.***
Дома Танджиро появляется морально собранным. Он умылся в туалете холла больницы после того, как передал отца медсёстрам, а за дорогу домой успел окончательно успокоиться. Квартира встретила его запахом мяса и голосами родственников. Мама сразу поняла, что случилось, и виновато ему улыбнулась. Парень покачал головой, мол, всё хорошо. Он разделся, помыл руки и сел за общий стол, что не осталось незамеченным. Родственники во время его отсутствия отправили детей играть и достали алкоголь, теперь протянули Танджиро бокал игристого вина. — Ты уже совсем большой, выпей-ка с нами, — сказал дедушка. Камадо неловко улыбнулся и принял вино. Дядя произнёс тост за общее здоровье и счастье, все чокнулись бокалами, парень осторожно сделал глоток. — ...Странный вкус, — он сделал вид, что ему непривычно. Незуко напротив театрально закатила глаза и подмигнула ему.***
Около полуночи, когда гости разошлись, а младшие спали, Танджиро помогал Незуко и Киё на кухне, несмотря на все протесты и убеждения пойти наконец отдыхать. Хоть он и валился с ног от усталости после почти суток на ногах, он просто не мог оставить мать и сестру наедине с горой посуды. Танджиро уже слабо соображал, когда почти со всем закончил, а монотонные движения при попытках оттереть сковородку успокаивали и усыпляли. Поэтому, когда разговоры стихли, он вдруг решил признаться. Мама-то должна знать. Он отложил губку и повернулся к Киё. — Мам, — она посмотрела на сына, показывая, что слушает, — я должен тебе кое-что сказать. Это важно, и... я не хотел бы вас подводить, но... Киё мягко улыбнулась, но в глазах отразилось беспокойство — настолько, что у Танджиро защемило сердце, и волнение с новой силой подступило к горлу. Он только сейчас понял, что начал опасный разговор, который хотел отложить как минимум на завтра. Но поздно отступать. — Что-то случилось? Тебе нужна помощь? Незуко растерянно смотрела на него, в глазах её мелькали мысли и догадки, и она была близка к истине. — Я, хм, не знаю, как сказать, — Танджиро вздохнул, вспоминая, что отец сказал о его «мини-каминг ауте». Всего-то. Да, всего-то его старший сын предпочитает парней и не приведёт в дом заботливую жену, как все от него ожидают. — Скажи прямо, — не выдержала сестра. Танджиро посмотрел на неё, она с ободрением кивнула. — Я пока точно не знаю, но, кажется, мне больше нравятся парни, — быстро проговорил Танджиро и почувствовал, как ему стало легче. Но немного. Совсем немного. Мама молчала. Она продолжила мыть посуду, будто ничего и не слышала, но лицо её стало отстранённым. Она думала, какое решение принять. Незуко, молчаливо поддерживая Танджиро, и сам старший сын также вернулись к своему делу, но у последнего руки тряслись от страха. Мимолётное ощущение облегчения испарилось, и он знал, что больше ничего сделать не мог. Это страшило ещё больше. Танджиро не хотел расстраивать маму, но и скрывать от неё правду он не мог. Теперь оставалось только ждать её решения... Наконец, Киё закончила мыть посуду и вытерла руки. — Я и подумать не могла, — тихо сказала она, — А как же Лия? Она тебе, кажется, нравилась в восьмом классе. — Мам, мы просто дружили, — нервно ответил сын. — Хорошо, — выдохнула Киё, а потом повторила. — Хорошо. Я принимаю это. Неожиданно, но... Если тебе так будет лучше... Договорить матери не дал Танджиро, заключив её в объятья. С его плеч будто спала гора, стало так легко и свободно! — Главное, чтобы ты был счастлив, — выдохнула Киё и улыбнулась. Танджиро казалось, что после всех переживаний он не сможет уснуть. Но стоило его голове коснуться подушки, как парень провалился в здоровый сон без сновидений.***
Зеницу лениво листал ленту новостей. Он проснулся около одиннадцати — от хозяев квартиры и след простыл, в квартире стояла мёртвая тишина. С уютного дивана слезать не хотелось, есть — тоже, так что он предавался прокрастинации. Взгляд невольно зацепился за новую фотографию Кайгаку. Сводный брат дерзко скалился в камеру, а ледяные голубые глаза смотрели с надменным прищуром. Вот кто действительно с годами не меняется — если только злее становится. Зеницу уже промотал её, когда понял — а ведь Кайгаку деда с лета почти и не видел. Так, заехал тридцать первого декабря днём и первого утром же уехал, чем расстроил их деда-опекуна. «Не порядок!» — решил Агацума. Он даже не стал писать в лс — сразу открыл контакты и нажал на кнопку вызова. Прослушал гудки и оповещение, что абонент не отвечает. Сбросил и повторил по новой. Снова. И снова. Попытки с пятой у него получилось — в трубке раздался сонный и очень недовольный голос. — Чё надо, нытик? — Поднимай свою задницу и давай на вокзал, через час примерно у касс встретимся. Зеницу сам удивился своей храбрости. Обычно он не то что требовать чего-то от сводного брата не мог — даже первым разговор старался не начинать. Может, это офицерская подготовка приносит свои плоды? Кайгаку на том конце провода, кажется, удивлён куда больше блондина. Он долго молчит, прежде чем задать резонный вопрос: — С хуя? Агацума закатывает глаза. — Деда повидать, ты же разобрался со всеми своими «делами»? Давай, туда-обратно — и утром уже дома будешь, — и до того, как ему возразят, он вкладывает в голос максимум уверенности, на которую только был способен, — иначе спалю Тёплому, что ты в бушлате алкаху в общагу таскаешь. Ничего больше Зеницу не успевает сказать: Кайгаку сбрасывает звонок. Впрочем, на вокзал он всё же пришёл, пусть и с опозданием на полчаса. «Ну ничего», — блондин старается держать подбородок чуть выше и задаётся вопросом, что это было — совесть брата или угроза взыскания от курсового офицера «Тёплого». Пришёл Кайгаку хмурее тучи, натянул капюшон чуть ли не до носа, даже не прихватил сумку с вещами — явно не намеревался задерживаться. Скорее всего, второе. — Я надеюсь, ты сдохнешь, — рычит Кайгаку, брезгливо оглядывая провонявший куревом и ещё чёрт знает чем тамбур, — от какой-нибудь инфекции, которую подхватишь в этом блядушнике. Зеницу признает свою вину — будь это менее спонтанная поездка, он бы проснулся чуть раньше и не опоздал на более приличную по виду и содержанию скоростную электричку, так что теперь им обоим придётся три часа трястись на жёстких деревянных сиденьях. «Кайгаку хоть это заслужил», — думает он. Решимость таяла на глазах, Агацума уже не чувствовал в себе таких сил противостоять напору Кайгаку, как утром. Но, к счастью, черноволосый достал наушники и ехал все три часа молча, лишь иногда бросая на младшего красноречивые взгляды. Поездка прошла на удивление спокойно.***
Шихан оказался приятно удивлён внезапному приезду внуков. Мало того, что они приехали оба, так ещё и вместе — вот так чудо! И Зеницу не выглядит так, будто сейчас расплачется, а Кайгаку не готов крушить всё вокруг. Как бы старик не старался, подружить двух мальчиков он не мог. И несколько лет упорной работы не особо помогали. Но даже если его «внуки» не переставали собачиться, он и не думал сдаваться. Всю свою жизнь Джигоро посвятил служению отечеству. В двадцать лет он вступил в ряды служителей закона, воодушевлённый идеалом солдата правопорядка, и так и не смог покинуть их в течении следующих почти сорока лет, даже после разочарования в системе и многих трудностей. Он был простым человеком, но хватка его была стальная, а убеждения — и того крепче. Шихан свято верил: чтобы менять мир вокруг, надо начинать с себя, поэтому отвечал он прежде всего перед самим собой и своей совестью, разбирался в таких запутанных и грязных делах, куда не каждый сунется, давая «висякам» оборот, распутывал клубки загадочных обстоятельств с каждым разом всё лучше и лучше. У него не было своей семьи — молодая жена ушла, не выдержав постоянного отсутствия мужа, а потом Джигоро и не пытался. Но сентиментальность с годами брала своё, и на старости лет, уже в отставке, он забрал-таки из детдома одного пацанёнка. Маленького ещё, но уже озлобленного — Куваджима по долгу службы имел дело с такими, как Кайгаку, но те были старше и злее, а потому старый майор пообещал себе, что мальчик не пойдёт по их дороге. А ещё через два года он привёл в дом и второго «найдёныша» — хиленького, зашуганного Зеницу. И с тех пор их стало трое: майор полиции старой закалки, злобный Кайгаку и беспокойный Зеницу. Далеко не идеальная семья, но Джигоро смог устроить пусть и хрупкий, но мир и равновесие в ней. Неудивительно, что мальчики решили пойти по стопам деда. И вот они сидят на кухне втроём, пьют чай и слушают старенькое, никогда не смолкающее радио: дед Джигоро, щурясь, осматривал своих внуков, Зеницу без умолку тараторил, а Кайгаку сидел, явно недовольный, но не язвящий. Агацума осторожно поглядывал на него и в который раз думал о том, почему брат вообще согласился после первого требования. «Может, не такой уж он и урод?» — думает он. Но потом пишет в их с Танджиро и Иноске беседу. —— 10 января Вы, 16:49 Кайгаку одной своей аурой заставляет младенцев душить себя пуповиной Иносука, 17:03 лол я выезжаю бить ему ебало Танджиро ☀, 17:22 Всё в порядке? Вы, 17:23 Не, всё ок Передавай приветик милой Незуко💖💖💖 Танджиро ☀, 17:23 Обойдёшься 😜 Танджиро ☀, 17:29 Она тоже передаёт привет —— Этой ночью Зеницу лежал в своей старой кровати и вслушивался в тихое дыхание Кайгаку. Тот не уехал ночью, хотя по нему было видно, что хотел. Он даже не ушёл в гостиную на диван или не выгнал туда Зеницу, чтобы не делить с ним их старую детскую. Агацума гадал, что ждёт их дальше. И тревожного предчувствия почему-то не было.***
А теперь вернёмся немного назад. Кёджуро тяжело завалился на кровать. Как назло, трубы у стиралки потекли именно в то утро, когда Шиджуро ушёл на работу, а сам он остался у Тенгена. Вместо того, чтобы спокойно отсыпаться после вечеринки и***
Сенджуро осторожно заглянул в комнату старшего брата. Тот читал — или делал вид, что читал. Мальчик понаблюдал за ним пару минут — его глаза не двигались, он не переворачивал страницы, что ещё больше встревожило младшего Ренгоку. Вчера его брат пришёл домой задумчивый, а к концу дня, кажется, и вовсе погрустнел. Младшему казалось, что началось всё с той тусовки, с которой и вернулся Кёджуро. Он повздорил с друзьями? Поругался с кем-то? Сенджуро нахмурился, соображая. Напрямую спрашивать брата будет бесполезно, он отмахнётся и скажет, что всё хорошо, как он это всегда делает, а мальчик, между прочим, волнуется и хочет помочь. Вот странные эти взрослые! Неужели не могут понять, что от их молчания он только больше волнуется! Мама бы быстро всё решила... Но Сенджуро старается не думать о матери, чтобы не расстраивать себя ещё больше. Вместо этого он бежит в свою комнату, достаёт телефон и открывает Инстаграм. Если Кёджуро ничего не скажет, значит, ему остаётся только самому всё узнать. Мальчик надеялся найти какие-то зацепки в публикациях брата и его друзей. Он знал почти всех друзей брата если не лично, то в лицо — точно, и был на них подписан, поэтому ему не составило труда выявить четыре новых лица. Но на них он пока что не обратил внимания. Селфи, игра незнакомого блондина на гитаре; попытки Сабито сесть на шпагат; тот же блондин, орущий песни в окно; припадки странной эпилепсии у ещё одного новенького; поцелуй Макио и Макомо (Сенджуро покраснел и быстрее перелистнул — зачем Тенген это выкладывает? Макио же его девушка!); третий новенький, целующий уже, кажется, Муичиро? В любом случае, опять неприличная история от Тенгена; Мицури с самодельными, если верить подписи, коктейлями... События мелькали перед Сенджуро одно за другим, и он пока не знал, что из этого могло расстроить его брата. Закончились истории с встречи тем же новеньким и Муичиро в платьях горничных. Сенджуро отложил телефон и попытался вспомнить, что он мог упустить. Кажется, со старыми друзьями у Кёджуро всё хорошо; тогда младший решил проверить новеньких. С кого бы начать? Лицо красноволосого с серьгами показалось ему каким-то знакомым, будто он уже где-то его видел... Переход по отметке в профиль — этого парня звать Танджиро Камадо, на два года старше Сенджуро и учится в меде, если верить биографии в описании. На странице — полно фоток с Муичиро, выложенных вчера ночью, и одно селфи из бара брата, датируемое средним числом октября. Тогда младший Ренгоку перешёл в отметки и наконец нашёл, что искал: фото, где парень в обнимку стоит с его братом. Так вот почему он казался Сенджуро знакомым! «...Необычный мальчик! — вспомнились слова Кёджуро, когда тот описывал «юного Камадо», своего нового друга по переписке, как понял Сенджуро. — Очень милый и добрый. Вы бы с ним подружились». Тогда он не обратил на слова брата особого внимания, но сейчас Сенджуро подумал, что Кёджуро редко отзывался о людях так хорошо. Мальчик вскочил и понёсся в комнату брата. Он собирался согрешить. — Братик, — обратил он внимание Кёджуро на себя и постарался сделать самое невинное выражение лица, на которое только был способен. — Одолжишь телефон? Хочу посмотреть историю одноклассника, но не хочу, чтобы он знал это. Кёджуро качает головой, мол, «мы же одно лицо, он и так поймёт», но предварительно вводит пароль и протягивает свой телефон брату. Младший благодарит его и быстрее, чем Кёджуро успевает что-то возразить, ретируется обратно к себе в комнату. В ней он приличия и конспирации ради вводит в поисковик инсты ник одного из друзей, чтобы тот остался в кэше, и тут же открывает Вотсап брата. «Прости, братик, это ради твоего же блага!» — Сенджуро листает список диалогов, ищет имя — или возможный ник — Танджиро, пока не находит «Юный Танджиро ☀💖👉🏻👈🏻». На секунду зависает. Это что, сердечко рядом с именем? Он быстро, чтобы не вызвать подозрений, просматривает их диалог, и это показало по крайней мере то, что общались они часто и много. До тусовки. Сенджуро знал, что брат не особо любит писать и предпочитает живое общение, а потому прилично удивился. И общался Кёджуро охотно, с энтузиазмом, так, будто этот Танджиро... — Нравится ему, — озвучил свою мысль младший и шокировано прикрыл рот рукой. А потом вновь достал свой телефон и залез в инстаграм на его аккаунт. Фотки с Муичиро... Фото спящего Камадо в историях Токито... Так в этого парня влюблён его Самый Лучший Старший Брат, и Сенджуро по себе знал, что для любимых людей Кёджуро сделает всё на свете, а этот воркует с каким-то... Ух, даже в порыве злости мальчик не хотел думать такие слова. В любом случае, этот Танджиро ему уже не нравился. Совсем не нравился.***
12 января Кайгаку, 00:17 не могу отделаться от ощущения, что видел того странного чувака с твоих фоток, которого вы ещё всей бандой ищите Вы, 06:03 Всм??? Ты его знаешь??? Вы, 08:51 Кайгаку!!! Вы, 09:36 Кайгаку!! Скажи пожалуйста!!! Он просто появился в какой-то момент и также неожиданно исчез!!! Его никто не знает!!! Все в ужасе!!! Я в ужасе!!!! Вы, 10:30 Кайгакууууу😭😭😭😱 Скажи пожалуйста откуда ты его знаешь или можешь знать, хотя бы приблизительно! Кайгаку, 10:37 нет иди нахуй