Электрошоковая терапия
9 мая 2021 г. в 23:53
Джокер приоткрыл глаза, медленно, словно нехотя, отходя от глубокого медикаментозного сна. Сознание возвращалось неспешно, память включалась обрывками, кружила перед глазами без привязки ко времени, отчего хотелось выпутаться из ее круговорота и хоть как-то прояснить ситуацию. Но контроль над телом еще не вернулся - эта часть мозга обычно просыпалась последней, особенно после инъекций в Аркхэме. Здешние врачи предпочитали сознательных, но обездвиженных буйных пациентов.
Прояснившееся зрение подсказало, что он все еще в лечебнице, в одной из палат. Белые пятна стен, выбеленный потолок - слишком скучные, слишком больничные, высасывающие силы и возможно сводящие с ума, какая ирония, цвета. Яркая лампа над головой свидетельствовала о том, что он был не в своей камере, о чем он уже догадывался по голым стенам.
Больше ничего рассмотреть не удавалось. Голову удерживал металлический обруч. Об этом свидетельствовало вернувшееся за зрением осязание. Оно же подтвердило и присутствие узких, но прочных, ремней на запястьях лодыжках, и широкого, обхватывающего за талию. Пальцы рук также были прочно зафиксированы, и их подушечки щекотали тонкие провода. Последний ремень удерживал Джокера за шею, не позволяя повернуть голову, но не мешая дыханию, хотя говорить удалось бы с трудом. Вокруг головы вилось облако проводков, напоминавшее рой мошки, который едва-едва улавливаешь боковым зрением, но никак не получается рассмотреть напрямую.
Джокер закрыл глаза, медленно и долго мигая, все еще пытаясь окончательно очистить сознание и вспомнить, что с ним случилось до того, как он очутился в палате интенсивной шоковой терапии Аркхэма. Сознание услужливо продолжало подсовывать старые воспоминания, обычно даже не связанные с это психушкой. Джокер улыбнулся, не открывая глаз, с губ сорвался смешок.
- Рад, что вы в хорошем настроении сегодня.
***
Джокер нехотя открыл глаза. В поле зрения попал белоснежный как и все остальное халат врача. Лица видно не было - доктор возился со стоявшим рядом с койкой прибором. Джокер не видел начиненный проводами и усеянный табло, датчиками, кнопками, рычагами и рукоятками аппарат, но он знал его, помнил. И сейчас память услужливо нашла нужное воспоминание в глубинах сознания, показав во всей красе картинку с одного из прошлых его здесь пребываний.
Доктор выставлял нужные ему параметры неспешно, видимо ожидая, когда пациент окончательно придет в себя и сможет осознавать происходящее. Закончив с прибором, он повернулся к Джокеру, все также стоя слишком близко к голове кушетки, лишая Клоуна-Принца возможности его увидеть и рассмотреть. Несколько проводков сдвинулось с места, безжизненно повиснув, другие заняли из место, едва ощутимо касаясь белоснежной кожи, щекоча этим невесомым касанием.
Отключенные проводки исчезли из поля зрения, но сзади и сверху опустился закрепленный на вращающемся основании полу-шлем. Доктор профессионально и быстро опустил с металлического обруча два фиксатора. Латексная перчатка коснулась бледной кожи, растягивая веки левого глаза, иглы-лучи надежно зафиксировали их, заставив Джокера дернуться, когда организм утерял контроль над возможностью мигнуть, и сорвав с его губ очередной смешок. Когда доктор повторил в те же два лаконичных движения ту же операцию с правым глазом, Джокер, наконец, смог выдавить с пересохших в бессознании губ:
- Быстрее.
- Спасибо, что напомнили, - в голосе прозвучала усмешка, чему Клоун-Принц не удивился - врачи любили видеть его здесь.
С обеих сторон головы поднялись фиксаторы и замерли точно на уровне разрисованных смазанной краской губ. Перед раскрытыми глазами мелькнул деревянный кляп, испещренный оставленными зубами бороздками. Джокер знал, что это были следы его собственных зубов - в Аркхэме для каждого пациента палаты интенсивной терапии был свой набор инструментов.
- Ну же...
- С радостью, - с его губ успел слететь еще один смешок прежде, чем между разжатыми зубами встал кляп, надежно зажатый в фиксаторах, заставляющий на краткий миг сосредоточиться на дыхании.
А в следующий миг полу-шлем опустился на лицо, скрывая его под своей уродливой причудливой маской. Открытых глаз коснулся лед, заставив тело непроизвольно вздрогнуть. Провода обруча и шлема соединились и зафиксировались, завершая конструкцию аппарата.
В следующую минуту доктор повернул включатель на аппарате. Пациент №8008 вздрогнул от пробежавшего по телу разряда. Потом его мышцы напряглись, натягивая ремни-фиксаторы. Зубы впились в дерево кляпа, добавляя новые царапины к старым. Губы, насколько это было возможно, растянулись в улыбке.
***
Джокер привычно и внутренне уже ожидаемо ощутил легкий разряд, прошедший через прибор, работавший по принципу нарастания мощности. Первый робкий лучик-маячок пробежал по зеленым глазам, осыпаясь видимыми лишь сознанию искрами. Ответный ему сигнал уже спешил сверху, пробираясь через кожу головы, шевеля каштановые с зеленью волосы, заставляя их подниматься и отдаляться каждую волосинку одну от другой. Этот разряд уже проник через кости черепа в голову, прошелся щекочущей и раздражающей волной по поверхности головного мозга - ощущение словно твоя голова чешется изнутри, словно кто-то залез внутрь и водит по обнаженным нервным окончанием пока еще невесомым пушистым пером. Третий встречный сигнал, посланный через пальцы, слабый, но ощутимый из-за напряжения каждой клеточки тела, был еще на полпути, когда первые два встретились где-то в сознании Джокера, начали сливаться, расти, сбивать друг друга.
Мышцы пробило судорогой - они пытались ответить на все возрастающее количество одновременно порожденных сбитым с толку мозгом сигналов. А потом, когда это число превысило то, что могло обрабатывать тело, каждая клетка просто напряглась, словно перегруженный трос, готовая в любую секунду либо оглушительно взорваться, либо уже ответить на сигнал определившегося сознания.
Рассыпаемые перед глазами искры заставляли зрачки дергаться, сокращаться и расширяться почти в одно мгновением, раздражая глазные мышцы, удерживая глаза на линии взгляда и не давая закатиться.
Раздражением первых мгновений сменилось нарастающим напряжением, которое почти сразу переросло во все усиливающуюся и усиливающуюся боль, от которой не удалось скрыться если бы даже очень захотелось, если бы даже от этого зависела его жизнь.
Хотелось одновременно кричать и плакать, тело, скрученное судорогой, гудело. Зубы сами впились в кляп, сжимаясь в большей части от все той же судороги. И лишь губы Джокера отражали то, что сейчас происходило в его сознании.
***
Он привык быть здесь. Привык к тому, куда его вышвыривала шоковая терапия, которая сейчас разрывала на кусочки сознание в его теле. Здесь, в глубине его настоящего сознания, внешний электрический поток отражался бесконечным гулом, искрами и вспышками. Джокер и здесь чувствовал то, что испытывало его тело там, снаружи. Только здесь он при этом мог смеяться, кричать и плакать одновременно, осыпаемый искрами электричества, горящих повсюду еще с той ночи костров и взрываемых где-то в бесконечной высоте осколков теперь уже навсегда теряемых воспоминаний. Слышать далекие взрывы, шипение проводов и собственных нервов, прерываемое сиренами невидимых машин. Здесь он был счастлив и каждый раз хотел и не желал сюда попасть.
Здесь его ждал он сам, и здесь его непременно встречал Артур Флек. И тогда он прятал Радость в своем сердце, закрывая его собой от царившего вокруг них безумия.
***
Секрет ли шокового аппарата или изменившаяся тогда на машине сущность, но что-то вынуждало его оставаться в сознании все то время, что шел сеанс. И даже потом, когда доктор отключал прибор, один за другим отсоединял провода, отключал системы, записывал в карту показания. И неизменно встречался взглядом с ясными зелеными глазами пациента №8008.
- Хотите еще раз, доктор?