Мэттью

Толпа струилась, менялась, обтекала здания вокруг и постоянно двигалась. Люди сейчас были похожи на единый живой организм, бесформенный и подчиняющийся самым базовым инстинктам, и это было удивительно, ведь едва ли пара человек из всей многотысячной толпы шла куда-то вместе. У каждого можно было заметить в ушах наушники, все молчали и словно не замечали друг друга, при этом умудряясь не столкнуться и даже не прикоснуться к случайному прохожему. Мэттью таким талантом не обладал, он растерянно задевал плечом то одного, то другого человека, бормоча извинения, даже если его и не слушали. Он был весьма скромной комплекции, но почему-то все равно умудрялся наступать на кого-то, кого-то задевать или пихать. Случайно, разумеется. Поймав на себе очередной возмущенный взгляд, молодой человек терпеливо вжал голову в плечи и снова извинился. Кажется, он пнул чьего-то робота. Погода в его родном городе, Иерихон-2, всегда подчинялась довольно четкой схеме, ее легко было запомнить: лето сухое и жаркое, период дождей, короткое бабье лето, красивая осень, промозглая и холодная осень, первый снег, морозы, ранняя весна и все по кругу. Но зачем-то прогноз погоды здесь сохранился, наверное, как дань земным традициям. Одна и та же голограмма одной и той же женщины в красном платье вещала одно и то же каждый раз, день в день, с самого детства Беллами. Он только сейчас обратил на это внимание, замерев посреди людной улицы, снова причиняя кому-то неудобства. «Интересно, — хмыкнул Мэтт про себя, трогаясь с места, — она когда-нибудь вообще существовала?» Сегодня должен был пойти снег. Это всегда происходило сегодня, в конце ноября, двадцать восьмого числа, он всегда валил крупными хлопьями, которые потом исчезали непонятно куда, спустя буквально мгновение после своего падения на землю. Снег всегда был свежим и прохладным, но Мэттью никогда от этого не мерз. Напротив, что-то в сердце разливалось теплом каждый год, начиная с самого детства, когда поздней осенью, двадцать восьмого ноября, начинал идти снег. Проверив еще раз время на старинных наручных часах, Беллами засуетился и заспешил. Еще немного и он может опоздать! Он искал подарок себе на… что-то. Просто подарок, который бы его обрадовал. Честно говоря, он и сам не знал, что сподвигло его на эту прогулку сегодня, он просто хотел выбраться из дома и купить себе какую-нибудь безделушку. Вот на ее поиски он и отправился. Наверное, любому из нас, читающих это, трудно было бы сосредоточиться и найти что-то определенное, что было бы интересно и нужно нам, в этом городе. Громкая и броская реклама, шум отовсюду, крупные красные буква, которые сообщают про скидки и акции — жители этого города давно научились видеть сквозь все это. Вот и Беллами равнодушно оглядел яркие вывески и решил попытать удачу где-нибудь подальше от центра города — его не особо интересовал яркий хлам, который этот самый центр города предлагал. Постепенно, удаляясь от центра, Мэттью обнаружил, что толпа редеет, дышать становится легче, а кричащих (иногда, и буквально) вывесок становится меньше. Он не пользовался общественным транспортом, но мимо него то и дело пролетали магнитные трамваи, автобусы и такси. Конечно, вреда окружающей среде они не приносили вообще никакого, эта проблема Иерихону-2 вообще была незнакома, конфликт между Мэттом и общественным транспортом был куда проще: его укачивало. Каждый раз, с самого раннего детства и до сих пор. Да и прогуливаться с наушниками в ушах, разглядывая лица прохожих всегда как-то интереснее, чем просто куда-то ехать. Зачем-то же они нужны, ноги эти? Вероятно, чтобы ими шевелить, идя куда-то. Беззаботные, глуповатые мысли летали в голове Беллами, ни на одной он не задерживался конкретно, он просто шаркал по узким улочкам. Парадоксально, чем улица была Уже, чем меньше на ней было людей, чем старше были дома, тем интереснее становилось Мэтту. Он не заходил в старую часть города, поэтому теперь с наслаждением взирал на дома, построенные еще по типу земных, с квадратными окнами. На некоторых из них снаружи (и внутри) здания в горшках стояли цветы, горшки были яркими, а цветы, что цвели в них, еще раньше. Сами же здания от «цветущего» состояния были далеки. Трещины, осыпавшийся там и тут бетон (или что это?), напоминали о том, насколько давно это все было построено. Некоторым из этих домов было уже почти сто лет, Беллами прочитал это на табличке, которую прикрутили к стене одного из домов. Там также было написано, что самый первый дом находится на пару кварталов ниже по улице. Но дойти до самого первого дома ему не пришлось, Мэттью оказался на пороге подобия подземного перехода, неровными кирпичами вниз была вымощена ступенька. В старомодной манере красными неоновыми буквами в синей оконтовке красовалась надпись «РЫНОК СТАРОГО ГОРОДА». С глазами, полными любопытства Беллами шагнул на первую ступеньку, ведущую вниз. Здесь пахло сыростью и мокрыми собаками, захотелось закашляться. Сперва непривыкшие голубые глаза молодого человека ничего не видели, он просто бесцельно шарил ими из стороны в сторону в надежде зацепиться взглядом хоть за что-нибудь. Потом, немного проморгавшись, он заметил коридор и слабый цвет где-то после поворота. Дойдя до этого самого поворота, юноше снова пришлось некоторое время привыкать. Верхнего освещения здесь не было, создавалось такое ощущение, что здесь в принципе нет верха, никакого, ни потолка, ни неба. Зато обилие гирлянд, светильников, огоньков и факелов, фонариков и светящихся наклеек, неоновых вывесок и всякой отражающей фольги просто поражало воображение. Парень ненадолго застыл с приоткрытым ртом на входе, разглядывая трущобы и причудливые лампы, цветы на подоконниках местных домов (да-да, в подземелье тоже стояли дома, совсем похожие на земные, только их окна находились очень близко к земле — они были Мэтту практически по колено). Он медленно побрел, то и дело наталкиваясь на кого-нибудь плечом, как впрочем, и обычно. Забрел в цветочный. Вышел оттуда с двумя ароматическими свечами: вишневой и с запахом океана. Кажется, это был не цветочный, а больше сувенирный магазин… Главное, пожалуй, было не то, как они пахли, а то, каким цветом переливались их стеклянные подсвечники: ярким красным и пронзительным синим. Спрятав свеччки в рюкзак, Мэттью стукнулся плечом, но не о человека и не мягко: боль пронзила пол тела, а сам он зашипел и нахмурился. Он столкнулся с открытой дверью. «Старые железки у старика» главила вывеска над дверью, а еще там висели старинные колокольчики, которые обыкновенно вешали в магазинах и лавках на Земле. Они прозвенели свою странную мелодию, когда Мэттью пихнул их лбом. Внутри это было маленькое квадратное помещение. Тусклый свет исходил лишь от покосившейся неоновой зеленой девицы на стене и от старой, похожей на ободранное собаками кресло, люстре, с которой свисало непойми что. Все остальное пространство заполнял старый хлам: радио-приемники, магнитофоны, старые роботы, старые компьютеры и многое другое, нормальному человеку не пригодившееся бы, но у Беллами уже загорелись глаза. — Здравствуйте, юноша, — маленький и юркий старичок с седой козлиной бородкой выглянул из-за занавесок, сделанных из ракушек и бусин, и поспешил к Мэтту, потирая очки краем кофты, — я чем-то могу вам помочь? — Я не знаю, — честно признался Мэттью, кусая губы и ковыряясь ботинком в полу, — я искал что-нибудь особенное… — В этой лавке каждая вещь особенная, — продавец тепло усмехнулся, на что молодой человек возразил: — Именно поэтому все вещи в этой лавке выглядят одинаково. Старик хмыкнул, явно не соглашаясь, но уважая мнение младшего. — У меня есть кое-что, — начал он, наконец-таки нахлобучив очки на переносицу, — что может показаться особенном даже в горе рухляди. — Что же это? — Мэттью, отвлеченно рассматривающий магнитофон, повернулся и с любопытством уставился на хозяина лавки. Тот кивнул на проход, который скрывался за занавесками из ракушек и отправился туда. Беллами ничего не оставалось, как последовать за ним. Пройдя по маленькому темному коридору, они зашли в небольшую комнатку, кажется, кладовку. Сырость здесь ощущалась еще больше, Мэтт с трудом подавил позыв раскашляться. Зато в углу он обнаружил нечто… — Какие люди в Голливуде! — приветствовала его квадратная голова с одним судорожно мигающим глазом. — Это АА-13802, и у него заел переключатель с иносказательных фраз на нормальный язык, — со смешком сообщил старик. — Тебе смешно, а мне обидно, — живо отозвался робот, на что Беллами тоже усмехнулся. — Он замечательный, — сказал Мэтт, поворачиваясь к хозяину лавки. — Я хочу его забрать. Когда робота вытащили на свет (под свет зеленой девицы и драной люстры), он оказался красным и улыбчивым. Прямо-таки, эталонным роботом. Беллами отдал последнюю мелочь, что завалялась в кармане, все бумажные и немного добавил с карты. Тогда на железного друга хватило. — Ну, пошли? — спросил у робота Мэтт, слабо улыбаясь. — В дорогу идти — пятеры лапти сплести, — отозвался робот и медленно, основательно пошагал в сторону выхода из рынка. Мэттью посмеялся, попрощался с продавцом, а после задумчиво поплелся за роботом, думая о том, как бы его назвать.