Очко

      Какёин едва успел выйти из душа, оставляя за собой чарующие горячие пары, как тут же в дверь его номера раздался громобойный стук, что, мягко сказать, насторожило. Нориаки осторожно подошёл ближе, и в то же время стук повторился. С той стороны послышался грубый мужской голос:       — Какёин! Открывай, я знаю, что ты не спишь!       Это был не кто иной как Джотаро и, судя по его настрою, тот был явно чем-то обеспокоен. Нориаки поспешил открыть дверь своему другу. Сначала в гостиничный номер заползло терпкое амбре крепких напитков, после чего за ним, как по струнке, проследовал виновник сего аромата.       — ДжоДжо, ты пьян? — только завидев Куджо, выдал очевидное предположение Какёин.       Вид у брюнета был не сказать, что пьяный, скорее, со стороны юноша мог показаться уставшим, но его глаза отчего-то поблёскивали твёрдой решимостью.       — Немного. Это всё дед виноват, — оправдался Джотаро.       — Тебя споил Джостар-сан? Вот чёрт, — Нориаки потянул друга за руку в сторону кровати, впоследствии усаживая его и слегка придерживая за плечи. — Сиди смирно, хорошо? Я сейчас принесу тебе крепкий чай с лимоном. А после в душ пойдёшь.       Нориаки суетился вокруг Куджо и был похож на мать-наседку, от чего у него по лицу расползлась ухмылка, которую тот старательно прикрывал фуражкой. Какёин очень торопился и бормотал себе под нос что-то похожее на ругательства и одновременно озвучивание своих дальнейших действий.       — Вот, держи, я пока полотенце принесу, — с этими словами Нориаки поставил довольно крепкий чай с лимоном на небольшой столик, собираясь бежать на поиски чистых ванных принадлежностей.       Сильные руки, ухватившие за талию, помешали его ближайшим планам. Какёин настолько не ожидал подобных действий, что и не подумал вырваться даже тогда, когда его усадили на колени. Лишь когда Джотаро прижался к спине Нориаки, поведя щекой по позвоночнику сквозь ткань пижамной рубашки, последний пришёл в себя, тут же стараясь пресечь попытки домогательства:       — Джотаро, отпусти! Что ты делаешь?       Нориаки брыкался, безуспешно стараясь вырваться из плена, в то время как Куджо молчаливо силился успокоить бушующий океан эмоций внутри друга. Определив, что невербальные попытки безуспешны, он воспользовался силой слова:       — Какёин! — произнёс Джотаро ледяным и совершенно трезвым тоном.       От страха по телу Нориаки пробежали мурашки. Он не боялся Куджо с тех пор, как они стали союзниками. Однако и сам Джотаро никогда не применял такой тон по отношению к нему. И всё же, желаемого Куджо достиг — теперь Какёин сидел на его коленях, не шевелясь, и, кажется, даже дышать не смел. Спустя пару секунд Куджо добавил более низким, но не менее холодным голосом:       — Ты когда-нибудь играл в очко?       Какёин опешил от такого вопроса, заторможенно поворачиваясь к Джотаро. Хоть Нориаки и сидел вполоборота, их лица были слишком близко, непозволительно близко для друзей. Они могли разглядеть каждую ресничку, каждую царапинку, полученную в бою. Их взгляды пересеклись, заряжая воздух между юношами так, что он едва ли не искрился.       — Какое, нахрен, очко, Джотаро?       Куджо приподнял уголок губ в хитрой ухмылке и, не прерывая зрительный контакт, достал из кармана брюк пачку сигарет, демонстрируя её Нориаки. После непонимающего взгляда друга Куджо, перекидывая руку с пачкой через талию Какёина, чтобы снова обнять его, извлёк из неё содержимое, будучи убеждённым, что теперь тот догадается. Но Нориаки ещё больше свёл брови от только что проделанного трюка.       — Ты зачем запихнул карты в пачку сигарет? — возмутился Нориаки.       — Чтобы сыграть с тобой в очко, — откликнулся Джотаро так, словно это являлось самой очевидной вещью на свете.       У Какёина была каша в голове, он не представлял, что творилось в мыслях у Куджо, к чему все эти игры, отчего он себя так вёл и, самое главное, почему самому Нориаки нравились такие действия.       Помедлив, Какёин вновь попытался вырваться, но его всё так же не отпускали.       — Хорошо, — сдался «пленник», — если мы сыграем, ты успокоишься?       — Кто знает.       Какёин сам не до конца осознавал, на что подписался, но обещание было дано, а карты уже готовы к игре.       Немного протрезвевший Джотаро, и что-то подсказывало, что протрезвел он вовсе не от чая, продолжал вносить свои поправки, находясь прямо напротив Нориаки:       — Прежде чем возьмём по карте, нам надо сделать ставки.       — Постой, — заподозрил Какёин, — мы так не договаривались.       Куджо выжидающе смотрел на друга, будто и вовсе не воспринимал его слова.       — Н-нет, — вновь подал голос Нориаки, — даже не думай, я ничего не буду ставить.       — Ставлю мать! — громко возгласил Джотаро, со смачным шлепком ударяя ладонью по полу.       Нориаки на дюжину секунд замер, не то в шоке, не то с насмешкой глядя на Куджо.       — ДжоДжо, — намного тише произнёс юноша, обращаясь так, словно перед ним сидел маленький ребёнок, — понимаешь, ни при каких условиях нельзя ставить свою мать. И если в случае с Д’Арби это была игра на психологию, то со мной она не сработает.       — Ставлю твоё очко, — тут же абсолютно бесстыдно добавил Куджо.       — Т-ты… как ты смеешь такие вещи говорить? Ты не можешь поставить моё очко!       — Но его можешь поставить ты.       — Да, и логично, что своё очко могу поставить только я!       — Ну так что, ставишь?       — Став-влю.       В последний момент их непродолжительного спора до Какёина дошло, что его только что самым наглым образом обвели вокруг пальца, и он, уж было, собрался начать возражать, как вдруг Куджо в несвойственной ему манере затараторил, не давая и единому звуку вырваться со стороны друга.       — Ставлю пятьсот йен, ставки сделаны, ставок больше нет.       — Стой! Это нечестно! Дай мне поменять ставку!       — Нельзя менять ставку, когда партия уже началась.       Джотаро продемонстрировал уже вытянутую карту из колоды, что обозначало начало игры. Его лицо с первого взгляда казалось безэмоциональным, но Нориаки действительно был готов поставить своё очко на то, что прочёл в глазах, пристально глядевшие в его собственные, немалое самодовольство. Игра только началась, а Джотаро уже вёл себя так, словно победил. И теперь всё, что оставалось Нориаки — это не допустить такой ситуации.       Игра близилась к концу, и разрыв счёта между друзьями всё больше намекал на разрыв очка одного из них. Какёин плохо соображал и, вероятнее всего, на этом сказались нервы от возможного исхода, который становился всё более реальным. Нориаки до последнего надеялся, что Джотаро затеял всё это шутки ради.       — Давай, Нориаки, твой черёд.       — К-как ты меня назвал? — оклик по имени ещё больше сбил с толку.       — А ты разве против? — без зазрения совести кинул реплику молодой человек. Если бы можно было давать людям титулы на месте, Нориаки прямо сейчас бы наградил его званием абсолютного наглеца.       — Не слишком ли фамильярно?       — Вопросом на вопрос отвечаешь, ты занервничал?       — Ты ведь сам вопросом на вопрос ответил!       — И всё это время ты так и не вытянул карту.       — Так, ладно. Хватит давить, — Нориаки устал вести двойную игру, заметно понурившись.       Куджо был психологически сильнее и мог спокойно вынести едкие подколки в свою сторону и отпускать их в чужую, в отличие от Какёина. В следующую секунду Нориаки всё так же хмуро добавил:        — Мы оба понимаем, что ты выиграл.       После этих слов Джотаро отодвинул колоду в сторону, подходя к Какёину и присаживаясь на пол рядом с ним. Нориаки с непониманием посмотрел на Куджо, так как ожидал, что тот захочет довести игру до конца, но он лишь обнял своего друга, чем вогнал его в краску и удивил ещё больше. Несмотря на это, Нориаки поддался порыву и с такой же нежностью обнял в ответ, зарываясь носом в чужое плечо и прикрывая глаза. Сначала оба не понимали, чем был вызван такой ласковый момент, но позже, когда Куджо, немного отстранившись, трепетно приник к губам Какёина, всё встало на свои места.       В безмолвии, вот так просто обнимаясь и целуясь, они просидели ещё достаточно долгое время.       — Пора расходиться, — шёпотом произнёс Какёин, глядя на часы. — Нам завтра рано вставать.       В ответ послышался тихий смешок, который до эйфории умилил Нориаки. Однако когда смех немного возрос и стал больше походить на злорадствующий, юноша снова с настороженностью уставился на Джотаро.       — Ты думал так просто отвертеться от меня? — в глазах Куджо снова заплясали чёртики, и теперь Какёин понял, что с самого начала они были не от алкоголя.       — Что? Погоди, всё же было хорошо!       — Да, но ты проиграл мне своё очко, именно поэтому…       — Даже не думай! — Нориаки в опаске отстранился, но было уже поздно.       Послышался звук падающих вещей с прикроватной тумбочки, лязг чего-то тяжёлого и крики сначала от протеста, позже от боли и, под конец, от удовольствия.       В общем, не так Какёин представлял себе свой первый раз.

***

      — Какёин! Чего стоя ешь? Чтобы влезло больше? — засмеялся во весь голос Польнарефф.       Однако Нориаки эта шутка, мало будет сказать, выбесила.       — Пошёл ты! — показав средний палец французу и оставляя недоеденную тарелку на столе, Какёин поспешил ретироваться в свой номер. В столовой остались только Жан и Куджо.       — Джотаро, не знаешь, что не так с Какёином? Сегодня весь день как на иголках.       — Долгая история, — отмахнулся Куджо.       — А-а-а? Ну расскажи, я же не могу спокойно смотреть на это!       — Ладно. Мы вчера играли с Какёином в очко.       — И как успехи?       — Весьма не очень.       — Отчего же?       — Я порвал ему очко, — без единой доли смущения отозвался Джотаро.       Польнарефф слегка опешил от такого откровения, однако сделал для себя пометку.       На следующий день француз подарил Куджо пособие по анальному сексу.