Твои плечи - моя слабость.

В первый раз, когда это случилось, он был в легком недоумении… — Что это? — Как всегда безучастно, почти серо, спросил Лань Ван Цзи, глядя на новые одежды своего подопечного. Голос его, тихий и непоколебимо спокойный, отдавал легкой прохладой и почти растворился в шуме весенней мелкой мороси. Вэй У Сянь стоял на веранде в странном, непривычном для глаз одеянии. Белая мантия, легкая и воздушная, напоминала собой облака. Она была обшита тонкой серебристой нитью, чем-то схожей с лунным светом, который просочился сквозь полупрозрачную ткань, и теперь рисовал на ней причудливые узоры. Наряд этот, чем-то даже напоминал одеяния ордена Гу Су Лань, но смотреть на него, было от чего-то приятней. И в душе появлялся легкий трепет, желание прикоснуться к незаметным складочкам и замысловатым узорам. Вэй У Сянь обернулся, встречаясь со светлыми глазами, напоминающими витражи искусной работы. А те в свою очередь невольно опустились на оголенные плечи, где воздушная ткань, словно сошедший с гор туман, оголила бледную кожу декольте. — Это работа юной сестрицы. Она так старалась, я не мог не купить. Правда верхние одеяния немного велики, но сестрица обещала исправить позже, а пока я похожу в них дома. — Бывший старейшина И Лин немного улыбнулся, замечая этот взгляд. Он всегда безошибочно определял его значение. — Ну не смотри на меня так. Неужели тебе не нравится? Ты только взгляни на эту сорочку! — Нарочно оттягивая ткань, оголяя бледную, поблескивающую кожу начал скулить Вэй Ин. — Нравится. — С абсолютно непоколебимым спокойствием ответил Лань Ван Цзи. Он отвел взгляд, подходя ближе, останавливая руки подопечного, возвращая ткань на место, туда, где ей изначально полагалось быть. — Тогда почему ты так сердит? — Обращая на мужчину взгляд полный детского любопытства, поинтересовался заклинатель. — А, Хань Гуань Цзюнь? — Сто восемьдесят шестое правило. Одежда в ненадлежащем виде. — Столь же спокойно ответил Ван Цзы. Он привел чужую одежду в окончательный порядок, спрятав столь манящее декольте и отстранился. — Лань Чжань, Лань Чжань, не хорошо решать личные проблемы прикрываясь правилами ордена. — Хихикнул Вэй Ин, убедившись, что второй нефрит ордена Гу Су Лань отошел достаточно далеко. — Ну ничего. Во второй, он был немного разгневан… — Вэй У Сянь, ты снова, за свое? — Вновь опуская взгляд, прикрывая глаза, и хмуря брови, спросил Лань Вань Цзи. — О чем ты? — Поглаживая пару крупных кроликов, сидящих на его руках поинтересовался Вэй Ин. Мужчина лишь многозначительно и невероятно тяжко вздохнул. — Нет, правда, в чем дело? — Нарочно шевеля плечом, заставляя кружева сползти еще ниже спросил Вэй Ин. — Твоя мантия. — Стараясь принять равнодушный вид пробурчал адепт клана Лань. — Ах, ты об этом. — Он состроил смущенность и отвел взгляд. — У меня немного заняты руки. Вэй У Сянь виновато улыбнулся, целуя белого кролика с удивительно светлыми глазами, своего любимчика, прямо в макушку. Услышав эти слова Хань Гуань Цзюнь вновь, уже во второй раз подошел непозволительно близко, и снова сделал эту непозволительную вещь. Коснулся тонкими изящными пальцами белой, почти прозрачной кожи Вэй У Сяня, от чего по ней побежали плеяды мурашек. Но мужчина не увидел этого, просто не смел смотреть. Лишь убедившись что плечи Вэй Ина снова утонули в кружеве, он осмелился приоткрыть глаза. — Какой же ты все-таки стеснительный, и благовоспитанный, Хань Гуань Цзюнь. — Вэй У Сянь тихо хихикнул, глядя как тот в очередной раз ретируется, от чего-то краснея и хмурясь, что было ему вовсе не свойственно. — И поразительно стойкий. Когда это случилось в третий раз… — Х…хань Гуань Цзюнь! — Слова эти звучали негромко, но от неожиданности, резко, даже несмотря на то, что Вэй У Сянь ждал этого момента довольно долго. — Ты снова не следишь. — Второй нефрит клана Лань, склонился к самому его уху. Он говорил строго, но как-то необъяснимо томно. От этой интонации Вэй Ина будто ударило током, а от открытого, скользящего прикосновения больших изящных рук с длинными пальцами к его плечам, в очередной раз бесстыдно оголенным, прошиб пот. В нос закрался мягкий аромат сандалового дерева, исходящий от чужого тела. — Боже, это всего лишь открытые плечи, неужели они так сильно мозолят тебе глаза? — Волевым усилием взяв себя в руки, спросил флейтист. — Мне, очень нравится как они выглядят. Неужели я не могу походить в этом хотя бы денек? — Он напрягся и поджал губы. Помимо знакомого с пятнадцати лет запаха сандала, в воздухе витал еще один аромат. Он был так слаб и ненавязчив, что гармонично вплетался в букет ароматов, принадлежащих телу Хань Гуань Цзюня. Но Вэй Ин не мог его не узнать. — Лань Чжань, ты пил Улыбку императора? — Замирая в ожидании ответа, который и так уже знал, У Сянь ощутил, как одна рука покидает его левое плечо, а вторая напротив, ползет дальше, пряча кончики пальцев в одеяниях, заставляя коснуться лопатками чужой груди. В ответ только тихое «Мгм», ничего лишнего. — Как много ты выпил? — Он слегка повернул голову, желая посмотреть на стоящего позади мужчину. Лучи заката, заливающие Цзинши через круглое окошко, очертили его порозовевшее лицо золотой каймой. За обе жизни он видел Лань Чжаня пьяным всего пару раз, но выглядел он так, что ни у кого бы и малейшего подозрения не закралось. — Половину чарки. — Спустя непродолжительное молчание ответил Лань Ван Цзи. Он тяжело и как-то горько вздохнул, будто решался на что-то. Вот теперь Вэй У Сяню действительно стало не по себе, ведь он прекрасно знал к чему это. По побледневшему лицу, поползла глупая ухмылка. Благо, Лань Ван Цзи этого не видел. — Нравится… — Он будто задумался, за тем неожиданно склонил голову и оставил легкий, смущенный и кроткий поцелуй в маленькой ямочке меж лопаткой и ключицей, заставив Вэй У Сяня вздрогнуть. Белые нефритовые щеки порозовели. От стыда хотелось бежать прочь, но он и так делал это весь день, в то время как Вэй У Сянь продолжал дурачиться и бесстыдствовать. Так не могло продолжаться больше, Ван Цзи должен был что-то предпринять, преподать ему урок. Так почему бы не ответить на бесстыдство еще большим бесстыдством? Алкоголь лишь придал бы немного смелости и не дал отступить даже если захочется. Он продолжал. — Мне тоже нравится как это выглядит, — Он склонился к другому плечу повторяя действие, едва касаясь губами тела, наблюдая схожую реакцию, — поэтому спрячь их. — После этого, Ван Цзи принялся быстро и аккуратно натягивать легкую ткань на место, но его руки вдруг остановили руки возлюбленного. — Хань Гуань Цзюнь, — они не смотрели друг на друга, но это было вовсе и не нужно. Интонации Вэй У Сяня было более чем достаточно, чтобы хозяин Би Ченя всё понял. — Хань Гуань Цзюнь, — Он произнёс это уже дважды, но Лань Чжань замер как каменный. Цвет лица его быстро перетекал из малинового обратно в бледный, а затем в предсмеренно-белый. Он молчал. Очарованный и очаровательный одновременно. Тихий, кроткий и бледный, как те едва ощутимые поцелуи. Казалось что сердце его вовсе перестало биться. — Ван Цзи Сюн? — Не дождавшись никакого отклика, чувствуя как холодеют чужие руки, Вэй Ин припал к нему всем телом, разгоряченным за доли секунды его действиями. Неожиданно, рука заклинателя скользнула вверх, будто по корпусу родного гуциня, и замерла на шее, от чего та напряглась, а голова запрокинулась сама собой, щекоча мягкими, немного вьющимися волосами, подбородок. Сейчас Вэй У Сянь и вправду напоминал собой гуцинь, вот только он не издавал звуков. Но что-то в нем действительно задрожало, будто Лань Ван Цзи дернул за неосязаемые струны. — Вэй Ин? — голос заклинателя теперь звучал на порядок ниже, пугая и завораживая одновременно. Горячее дыхание гуляло по голым плечам, а ткань, ничем не удерживаемая, медленно сползала все ниже. — Да? — Почти шепотом, сказал юноша. Он не смел пошевелиться, ощущая прикосновения сильных рук к его телу. Думать мог только о том, что допрыгался, но мысль эта, его нисколечки не огорчала, напротив, было интересно, к чему они в конце концов придут. Услышав последнюю реплику, заклинатель вновь опустил свою голову, касаясь мягкой кожи носом, будто спрашивая разрешения. Вэй Ин пах странно, сложной смесью трав, пряностями, старой бумагой и… кроликами. Он тихо хихикнул, чувствуя как струйки воздуха и кончик носа щекочут его, и сильней прижался к Лань Ван Цзи, когда тот возложил свою руку ему на талию. Жгучий поцелуй теперь лег на шею. Он был уверенней, и Вэй У Сянь ощутил как кровь в его теле начинает бурлить. Еще один, ниже, затем еще и еще. Юноша отвел руки назад и немеющими пальцами вцепился в одежды второго господина Ланя. — Ван Цзи Сюн! — Что-то среднее между стоном удовольствия и приглушенным скулежом вырвалось из горла Вэй Ина. Заклинатель вытянулся как струна, прилегая почти всем телом, к телу Лань Ван Цзи. Тот застыл в легком исступлении, будто опомнившись, оторвавшись от чужого декольте. В голове завертелась беспокойная мысль. Увлекся. — Извини, я… — С трудом сохраняя спокойствие, подбирая слова, он хотел отпрянуть, но возлюбленный, извернувшись словно змей, повернулся к нему лицом, румяный и сконфуженный. Он обхватил Лань Чжаня за талию, отказываясь отпускать. Между лицами остался ровно один цунь. Запах сандалового дерева дурманил и влек за собой. Тонкие пальцы поглаживали шею, нижнюю челюсть, незаметно оказались на скуле. Лань Чжань несмело протянул его к себе и… Оба закрыли глаза, ощущая прикосновения чужих губ к своим. И время замедлилось, противоположно сердечному ритму. Голова пошла кругом. Вэй Ин чувствовал всепоглощающий запах сандалового дерева, и слабый вкус вина, чувствовал как чужой язык скользит внутрь, чувствовал и тихо застонал. — Ван Цзи Сюн, — когда Лань Ван Цзи отпустил, Вэй Ин снова врезался взглядом и буквально вцепился. — Мгм — Ван Цзи понял его с полуслова. Чужие ноги в одно движение оказались на его бедрах. Глядя на них сейчас, можно было подумать, будто Вэй Ин снова увидел пса. Ведь именно так он и делал, чуть заслышав лай, но в Гу Су никто не держал собак. Лань Ван Цзи аккуратно возложил тело Мо Сюан Юя на кровать, нависая сверху. В его взгляде мелькнуло нечто, ему совсем несвойственное. Будто в графин из нежно-зелёного полупрозрачного стекла, бросили щепотку красной глины. Вода в нем потемнела, становясь мутной и вязкой, обволакивая, затягивая внутрь образовавшегося омута. — Гэгэ? — Засос на шее будто запульсировал, обжигая, и мужчина спустился ниже. Вэй запустил руку в чужую мантию, чувствуя как его пояс развязывают и без того сползшие верхние одежды, безвольно опадают с его тела, открывая торс целиком. Лань Чжань на несколько секунд замер, любуясь. Тонкие белоснежные, словно нефрит, пальцы скользнули по мягкой, обожженной солнцем коже, скрывающей под собой юношеские, еще не до конца сформированные мышцы. Но долго любоваться ему не позволили, серые глаза уперлись в него. В них читалась неутолимая жажда, а в месте с ней бешеное пламя страсти. Глядя ему в глаза, Ван Цзи позволил себе легкую, немного насмешливую улыбку. Вэй Ин такой нетерпеливый. Наконец мужчина снова склонился над чужим телом, горячо целуя в шею, затем ниже, ниже. Он делал это нарочито медленно, даже в такой момент тренируя его. Ведь терпение это именно то, чего по мнению Хань Гуань Цзюня, больше всего недоставало неугомонному юноше. То, что не смог воспитать в нем ни Цзянь Фэн Мянь, ни Лань Ци Жэнь, ни даже Цзян Чэн. Вэй Ин зашипел, цепляясь за плечи и буквально срывая с Ван Цзи мантию, когда тот прикусил сосок. Лань Чжань огладил его бока мягким успокаивающим движением, будто утешая, но на деле раздразнивая еще больше. — Ван Цзи Сюн, сколько можно издеваться?! — Вэй У Сянь взвыл, не в силах терпеть. Он безостановочно ёрзал по постели, извиваясь как удав, и не будь простыня шелковой, он бы уже давно лишился кожи на спине. Услышав его слова, Хань Гуань Цзюнь снова остановился, оторвался от своего занятия и посмотрел. Множество извилистых, и как заячьи петли запутанных дорожек из поцелуев, беспорядочно запятнали тело юноши. Он дышал глубоко и часто, высоко вздымая крепкую грудь. Дикая страсть в глазах переросла почти в безумство. — Гэгэ, пожалуйста… — Терпение его было на исходе. Ван Цзи позволил себе улыбнуться. Любуясь мольбой в серых глазах, он припал к губам, набухшим и красным от укусов. Вэй Ин не упуская возможность, вложил в этот поцелуй всю страсть которую только мог, терзая уста мужчины. Попутно, юноша запустил руку в его волосы и наткнувшись на один из концов лобной ленты, ожесточенно дернул. Мужчина от этого действия вздрогнул всем телом и застыл. Повязка спала со лба и легла на лицо юноши, а именно, накрыла алые, исцелованные уста, которые Ван Цзи только что оставил. Вэй Ин, собрав остатки разума, намотал узкую полоску ткани на дрожащие пальцы, и поцеловал, не отводя взгляда от светлых глаз. — Ты мой, Лань Гэгэ. — Чуть приподнявшись на локтях, обжигая шепотом розовые уши, томным голосом сказал Вэй У Сянь. — Только мой. От этих слов, по спине Лань Ван Цзи прошла жгучая дрожь, будто его снова ударили дисциплинарным кнутом, вскрыв старые раны. Он схватил запястья Вэй Ина одной рукой и прижал к постели, как когда-то прижимал к дереву, целуя его в первый раз. Второй рукой он стянул с него нижние одежды, ощупывая напряженную плоть, чувствуя как она растет и твердеет под нажимом ладони. Вей У Сянь жалобно заскулил, и спина его выгнулась дугой, когда тонкие пальцы мягко коснулись головки, скользнули ниже, едва касаясь плоти. Он готов был зайтись в отчаянном плаче, как ребенок, не получивший желаемого, как вдруг Лань Ван Цзи уверенно сомкнул пальцы в кольцо у самого основания, начиная ласкать плоть широкими медленными движениями. Вей Ину не оставалось ничего кроме как закрыть глаза и тихо протяжно застонать. В темноте закрытых глаз, всюду, яркими вспышками, разноцветными кругами отдавалось каждое ощущение. Он уже почти забылся в плавных движениях, начиная поддаваться навстречу ладони, как вдруг она пропала. Вэй Ин уже открыл рот чтобы разнузданным тоном возмутиться, но вместо этого, из горла вырвался громкий всхлип, а на глазах навернулись слезинки. Три пальца разом оказались внутри. Юноша от неожиданности дернулся, но и пальцы, вогнанные внутрь до упора тоже, от чего он издал тихий вздох и замер, ощущая как мелкая дрожь начинает пробирать его тело. — Л…Лань Гэгэ! — Запястья все еще были в хватке, и юноше ничего не оставалось кроме как взмолиться. Над ухом раздалось тихое: «М?» Пальцы вышли на цунь, и опять толкнулись внутрь, заставляя У Сяня дрогнуть снова. — Л…Лань Чжань, п…погоди… — Хватая ртом воздух шептал Вэй Ин. — Постой пожалуйста. Но вопреки всем просьбам, Ван Цзи продолжал. Вэй Ин ощущал плавные, мерные движения внутри, они создавали необъяснимую смесь дискомфорта и сладкой слабости, заставляя юношу беспорядочно метаться, шептать мольбы куда-то в шею склонившегося над ним Лань Ван Цзи и совершать бессмысленные попытки уцепиться за что-либо, скованными вместе запястьями. Движения становились ощутимей, а судорожные вздохи все громче, когда упругие стенки наконец начали поддаваться, вмещая в себя все больше и больше. Тогда Лань Ван Цзи наконец ослабил хватку, отпуская руки юноши, который сразу же обвили его плечи, прижимая мужчину к себе. — Вэй Ин? — Юноша ощутил как изящные, длинные пальцы, с мозолями на подушечках, оставляют его тело. — Лань Чжань ты… — Он не договорил. Довольно массивный корень Ян, одним плавным тягучим движением заполнил горячее влажное нутро, растягивая его еще больше, заставляя юношу поджать ноги, и сильней обхватить чужие плечи. — А… Ай! Ван Цзи Сюн!!! — Он громко вскрикнул, после чего непроизвольно вцепился в его шею зубами. Первый толчок прошил его тело тягучей болью. Она змеёй проползла от самого низа живота до горла, превращаясь в крик. Но стихла так же быстро как и появилась. Мужчина, со спокойным видом, провел по горящему животу ладонью. Её поверхность была холодной и ярко контрастировала с распаленной кожей Вэй у Сяня. Дышать стало немного легче, и мужчина продолжил. Алый закат, бушевавший минутами ранее, окрашивающий облака и туманы всей долины в золотисто-розовый, начал угасать, подобно фениксу, чтобы озарить небо следующим вечером. Воздух наполнялся прохладой и пением сверчков. Небо темнело. Всю долину окутывало спокойствие позднего вечера, только в Цзинши страсть цвела буйным цветом. — Лань Ван Цзи… В…Ван Цзи Сюн! Лань Чжань, — юноша сделал вдох и продолжил, певучим, но томным голосом перечислять, время от времени сбиваясь на неразборчивый лепет и стоны. — Второй молодой господин Лань, Ха… Хань Гуан Цзюнь! — Гэ… Гэгэ! — Находясь на самом пике он сильно выгнул спину, безжалостно сгребая шелковые простыни в складки. Ван Цзи тяжело дышал безостановочно трудясь над его телом, входя на всю длину, каждый раз задевая простату. Сделав еще несколько грубых толчков, он наконец начал сбавлять обороты, затем и вовсе остановился. Капли пота стекали по их лицам и телам, вместе с белым и вязким любовным соком, что расплескался по животу Вэй Ина и вытекал из опустевшего отверстия. — Г…Гэгэ… — Чуть дрожащим голосом произнес юноша. Сейчас ему хотелось двух вещей. Прижаться к Лань Ван Цзи покрепче и забыться во сне. И обе эти вещи он получил. Мужчина склонился над ним, вовлекая в долгий глубокий и нежный поцелуй. Совсем неспешный и мягкий, он вгонял второго нефрита в дрему, что было неудивительно. Ведь еще одно правило ордена Гу Су Лань, гласящее что в девять вечера все адепты должны спать, было бессовестно нарушено, наряду с десятком других, начиная с употребления алкоголя, заканчивая приданием плотским утехам в не самом надлежащем месте. — Ай, ну хватит. — Вэй Ин прервал поцелуй когда Хань Гуан Цзюнь незаметно для самого себя, по привычке, укусил его за нижнюю губу. Он тихо фыркнул и перевернулся вместе с У Сянем так, что тот оказался сверху, затем положил отяжелевшую руку на его загривок, прижимая к своей груди, на что Вэй Ин умиротворенно улыбнулся, слушая ускоренное биение чужого сердца. — Пора спать. — Услышав эти слова, Вэй У Сянь из последних сил, обнял тело любимого, чувствуя как тот проводит по его голой спине, широкой, сильной ладонью, веки его безвольно опустились, и юноша провалился в крепкий сон.