В мире животных

      Только узкий круг лиц хранил в памяти страшный и самый что ни есть конфиденциальный секрет сео Биг Хит — Бан Шинхека. Каждый из них знал ответы на все пикантные вопросы, касающиеся того, почему, к примеру, участники группы BTS так близки друг с другом и почему обыкновенный скиншип заставляет фанаточек по ту сторону экрана верещать, как жаворонки по утрам, течь, как дойные коровы, и верить каждому случайному прикосновению, томному взгляду и вовсе недвузначным словам в адрес друг друга. Однако, когда речь заходит о том, как парни веселятся и расслабляются в свободное время, этот самый круг сужается до семи человек, рты которых на протяжении многих лет находятся не то что под замком, а под стальным сейфом, скрываясь за ликом глупых шуток, фальшивого смеха и за незаметными насмешливыми взглядами. Но об этом несколько позже.       Долгожданный мировой тур известной корейской группы спустя бесконечные мольбы утопающих в слезах фанатов наконец не обошел стороной и Россию. Сойдя с самолета и войдя в аэропорт, Чонгук готов был поклясться, что от оглушительного девчачьего визга, в одну какофонию смешавшегося с неразборчивыми выкриками и самым что ни есть ором, его барабанные перепонки могли вот-вот лопнуть. Тем не менее, он, как и его хены, улыбался всем этим счастливым европейским лицам, энергично махал ручкой на пути к главному, заветному выходу и удивлялся тому, сколько, оказывается, их фанатов жило все это время в немаленькой, на минуточку, стране, которую они так упорно обходили стороной вплоть с того не столь недавнего времени, когда они выступали в одной из ее городов. Так или иначе, ни от Чонгука, ни от его согруппников не зависел выбор стран и городов для тура, хотя те при всем желании не против были объездить каждую страну мира.       Поспешно выйдя из шумного и битком забитого аэропорта, парни вместе с менеджером сели уже в заранее подготовленные для них машины и в полусонном состоянии вышли из них только по приезду в отель, где парням предстояло провести несколько часов перед всеми долгожданным концертом, после чего на отдых и разные развлекаловки останется всего несправедливое ничего, а далее — снова аэропорт и долгие перелеты из страны в страну, которые выматывали знатнее любой изнуряющей тренировки.

***

      К вечеру же, валившиеся с ног и едва чувствующие себя живыми после как никогда успешного концерта парни находились в состоянии «ни рыба ни мясо», валяясь кто где и лишь иногда лениво комментируя прошедшее мероприятие.       — Было весело, — устало проговорил Намджун, валяясь на своей кровати. — Удивительно, как русские арми подпевали нашим песням, даже лучше, чем у нас получалось. Должно быть, это трудно.       — Ага, — вяло отозвались Тэхен и Чимин.       С самого начала парни, а точнее Чонгук, планировали в свободное время прогуляться по улицам ранее знакомой им Москвы, посетить какие-нибудь кафешки с национальной едой, закупиться матрешками, пофоткаться на фоне достопримечательностей в обнимку с прохожими фанатами. Но тому же самому Юнги, залипающему в телефон, не нравилась эта столь банальная идея — в каждой стране они проделывают тот же самый ритуал с магазинами и остальной чепухой, и это стало скучным и неинтересным от слова совсем. Хотелось чего-то нового, чего-то, чего они еще не пробовали и где не бывали. Сейчас времени оставалось не так уж и много, и несмотря на усталость, парням все же хотелось как-нибудь развеяться.       — А как насчет бани? — подал голос Сокджин через некоторое время.       — Да мы в бане что ли никогда не бывали? — съязвил в ответ Юнги, яростно нажимая на сенсорный экран, судя по всему, в очередной раз пытаясь победить игрового босса.       — Говорят, в России какие-то особенные бани, — пожал плечами старший. — Мне всегда было интересно посмотреть, чего в них такого особенного.       — Я не против, почему бы и нет? — энергично закивал головой Хосок, тотчас вскакивая на ноги. — Не будь такой букой, Юнги-хен. Я бы не против сейчас расслабиться после концерта. Пошлите все вместе!       И сказать Хосоку хоть слово поперек — значит автоматически согласиться с ним, ведь в самом худшем случае этот паренек разведет мыльную оперу, а этого согруппники не любили больше всего. Поэтому всем, включая и недовольного, под нос бормочащего возмущения Юнги, пришлось согласно кивнуть, поднять свои изнеможенные задницы и собрать сумки с самым нужным, а заодно и геокарту открыть, дабы узнать местоположение ближайшей бани.       Парни решили не говорить о своих намерениях менеджеру, ведь тогда бы он напросился вместе с ними, а это значило, что о своевольности и некоторых вещах, о которых знать тому не следовало отнюдь, можно было забыть. Поэтому друзья с грацией партизанов проскользнули мимо двери комнаты менеджера и стремительно, счастливо хохоча, выбежали из отеля, под лучами палящего заката направляясь прямиком в общественную баню.       С помощью гугл переводчика Намджун на ломанном русском забронировал на семерых одну большую банную комнату, после чего, раздевшись и оставив все вещи в предбаннике, парни вошли в парилку, воздух в которой тут же обдал кожу горячим паром и ароматами дерева, календулы, ну и конечно свежих березовых веников.       Радостный Хосок, в отличие от некоторых не обращающий внимания на испепеляющий жар, исходящий из каменки, и невообразимую духоту, залез на полку и, схватив близлежащий ковшик с водой, подлил ее на горящие камни на печи, с удовольствием затем ощущая, как в помещении сию секунду становится еще жарче и душнее.       — Блять, Хосок, если ты сделаешь так еще раз, я убью тебя! — заворчал Юнги, судорожно набирая в легкие горячий воздух. — И так дышать нечем!       И, схватив самый большой веник, стал лупить им непутевого друга, вырывая из уст того верещания и оры в перебежку с безудержным смехом. Зато все остальное время прошло более чем спокойно. Семеро парней просто болтали о всяком, слегка похлопывали друг друга вениками, не без удовольствия чувствуя, как понемногу из вспотевших тел исчезала усталость. Но и это вскоре всем осточертело. Хотелось чего-то большего, чем обычные посиделки в бане. Однако лишь до некоторого момента...       — Спорим, Сокджин-хен не сможет станцевать стриптиз? — вдруг подал голос Чимин, испытующе испепеляя старшего взглядом.       — На что спорим? — с вызовом ответил тот.       — На то, что я дам тебе. А если слабо — ты мне отсосешь.       В парилке вмиг воцарила гробовая тишина, сопровождающаяся недоуменными переглядываниями и искренним негодованием. И лишь Джин, пожав плечами, невозмутимо произнес, ни на секунду не смутившись и усомнившись в абсурдности данного спора:       — Довольно сомнительное удовольствие, но... Я согласен. Только мне нужно музыкальное сопровождение.       И Тэхен, предвкушая веселье, вызвался сгонять в предбанник за сотовым. Затем, возвратившись обратно, на всю громкость, не заботясь о том, что их мог кто-то услышать, врубил самую идиотскую на его взгляд мелодию для стриптиза. Хотя Сокджина, судя по всему, это вполне устраивало.       Медленно, под неспешный ритм мелодии, постыдно краснея под пятью лукавыми взглядами и одним, полным неодобрения и осуждения, Джин поднялся со скамьи, чуть двигая бедрами. Пританцовывая с грацией трухлявого дерева, стал ластиться к засмущавшемуся Намджуну, в ответ на неумелые заигрывания получая глухой шлепок по заднице, прикрытой банным полотенцем, сопровождающийся восклицаниями согруппников.       — Хен, я думаю, это полотенце совсем неуместно сейчас, — промурлыкал старшему на ушко Чимин, когда тот мягко приземлился на его бедра, в неуклюжем танце вырисовывая восьмерки в непозволительной близи от чужого паха.       Пак одним движением сдернул с бедер Джина полотенце, обнажая по-настоящему прекрасный и завораживающий вид на столь неизведанного доселе хена. Тот хоть и дернулся, в панике пытаясь скрыть постыдно открытые всем находящимся в парилке пикантные места, но быстро спохватился и, будто так и надо было, продолжил плавно двигаться в такт мелодии.       — Да это уже порно какое-то, — завозмущался все это время пребывавший в молчании Юнги в самом дальнем углу жаркой комнаты. — Вы уже совсем совесть потеряли перед всеми такое вытворять?       В ответ получая лишь полный и беспросветный игнор со стороны увлекшихся представлением друзей. Сокджин же в это время продолжал, точнее пытался соблазнительно двигать своим телом, недвузначно выпячивая упругую задницу, так и напрашивающуюся на звонкие шлепки от своих донсенов, которые в шутку кидали в него березовые листочки на манеру денег, смеялись, комментировали каждое движение хена, точно в настоящем стриптиз баре.       Но никто из них, даже отчаянно сопротивляющийся Юнги не знал, в какой момент все пошло не так, как планировалось до этого. Не понимал, когда Тэхен успел незаметно покинуть свое место, неспешно, словно под чарами покрывая свое обнаженное тело маслом из душистых трав, уводя за собой одурманенного жаром и желанием Сокджина. Не понимал Юнги также, в какой момент упустил из виду Чимина, что уже покрывал свой член тем же маслом, что и Тэ себя, по всей длине проводя скользкими ладонями по эрегированной плоти. Как и отчаянно не мог понять, каким образом Тэхен оказался уже на выложенном досками полу под извивающимся над ним Чимином, и как умудрился второй, от боли, контрастирующей с неудержимой страстью, томно выстанывая и давясь слюнями, вместить в себя возбужденные члены двух своих друзей, а Хосоку, очень удобно пристроившемуся спереди, отсасывать, как в последний раз в жизни, не без удовольствия слухом ловя томные выдохи.       Наблюдая за всей этой вакханалией, граничащей с настоящей оргией, Намджун, Юнги и раскрасневшийся скорее от смущения, нежели от жары, Чонгук растерянно хлопали глазами, забившись в уголок подальше от явно сбрендивших согруппников. И удивляло их не то, что они все, на минуточку, парни, а то, что эта картина маслом развилась несколько неожиданно и странно. Да и самого Намджуна куда больше возмущало, что его Джин, с которым он как ни с кем другим любил проводить время, трахал Чимина, у которого глаза от наслаждения могли вот-вот закатиться в черепную коробку, а голос сорваться в громких хлюпающих стонах. И это все под ту дурацкую мелодию для стриптиза.       — Я, пожалуй, сбегаю за камерой, — прохрипел Чонгук, выбегая из душной бани.       — Ну, — протянул Намджун Юнги, смотря, как двигаются четыре тела в бешеном темпе. — Чего делать будем?       — Не знаю как ты, но мне противно смотреть на это, — с искренним отвращением пробормотал тот, старательно избегая смотреть в сторону дружно выстанывающих друзей. — Хочу свалить отсюда.       И Намджун хотел бы тяжело вздохнуть в ответ, слезть со скамьи, чтобы затем выйти из этого пристанища разврата, но всякие мысли об этом разом выветрились из головы, когда Джин ловко притянул его к себе, впиваясь в пухлые уста нетерпеливым поцелуем, так за себя и говорящим: «Возьми меня». И сказать, что тот поддался искушению — значит промолчать и удрученно наблюдать за тем, как мгновения спустя извивался под телом младшего мать всея бантан, закусывая до боли губы, чувствуя инородное горячее тело в своей отшлепанной кем только можно заднице.       А Юнги, казалось бы, уже не мог охеревать больше, чем до этого самого момента. Видимо, ошибкой было все это время думать, что его друзья полностью вменяемы.       — Испанский стыд... — сокрушался Юнги, не веря своим глазам. — А ты зачем это снимаешь?! — вскинул брови он, заметив сидящего с камерой Чонгука неподалеку.       — Не каждый день наблюдаешь за тем, как твои хены устраивают оргию в русской бане, — пожал плечами тот, игнорируя ошеломленный взгляд старшего. — А ты чего сидишь? Присоединиться не хочешь?       — С чего бы мне вообще к ним присоединяться? Я не хочу участвовать в этом балагане!       — Зато когда каждую ночь кувыркаешься на кровати с Хосоком-хеном, очень даже хочешь.       Поджав губы, Юнги перевел взгляд на крайне возбужденного Хосока, тонкие пальцы которого путались в блондинистой шевелюре Чимина, увеличивая темп. Да кого он, в сущности, обманывал? Подсознательно Юнги отчетливо понимал, что его безумно раздражал факт того, что на месте Пака находился не он. Нет, дело не в том вовсе, что тот прыгает на членах двух своих друзей. А в том, кто позволяет ему вот так просто отсасывать себе с самым что ни есть блаженным лицом. Только Юнги, мать вашу, может трогать его придурошного Хосока, а тем более отсасывать ему!       Одним рывком слазя с полки, парень, наплевав на свою гордость, протестующий здравый смысл и обращенную на него камеру, притянул в астрале пребывающего Хосока к себе и раздраженно произнес, глядя ему в глаза:       — Меня бесит, что ты принимаешь участие в идиотских затеях этих мудозвонов! — И увел в дальний угол бани, попутно сбрасывая с бедер полотенце. — Я, конечно, думал, что ты ненормальный, но не до такой степени!       — Хен, ты чего?.. — недоумевал Хосок, позволяя ему делать с собой все то, что он хочет.       И прежде чем тот начнет возмущаться или орать, как это бывало обычно, Юнги поспешил заткнуть рот младшего своим членом, резко усадив его коленями на теплые доски. Резко и быстро вбиваясь в горячий рот под дрожащий стон одногруппника, Юнги шипел едва слышно:       — Если ты еще раз позволишь вытворять с собой такое кому-то кроме меня, я в асфальт закатаю и тебя, и того сраного ублюдка, ясно?       Хосоку оставалось лишь покорно кивнуть и, стараясь двигать головой под заданный темп, подавлять наружу рвущуюся улыбку вкупе с безудержно слетающими с уст приглушенными стонами.       Чонгук же в это время, краснея и облизывая пересохшие губы, дрожащими от волнения руками пытался заснять сию оргию, под полотенцем ощущая твердость и мучительно тянущее возбуждение. Ведь от одних лишь ритмичных влажных шлепков кожи о кожу, хриплых обрывистых стонов, наполняющих помещение, и без этой удушающей духоты дурно становилось — в хорошем смысле. И Чонгук не мог превозмочь рвущиеся наружу порывы, без сожаления с бедер сбрасывая до того лишнее сейчас полотенце, настойчивым желанием выпирающее в зоне паха. Свободной ладонью он нежно провел по своему члену, едва в руке удержав трясущуюся камеру, выгибаясь в до того приятном и головокружительном экстазе.       Он никогда не позволял себе чего-то большего, чем обыкновенная и приевшаяся дрочка. Чонгук не знал, что это было — быть может, дело в страхе, а может и в неготовности на такой уверенный шаг в его-то уже довольно зрелом возрасте, несмотря даже на многочисленные намеки со стороны Чимина. Хотя достаточно было парню и просто наблюдать за своими хенами, лаская себя там, и получать свою скромную долю наслаждения. Ведь зная их, присоединиться к ним у него будет еще уйма возможностей, нужно было лишь время, чтобы набраться уверенности и отбросить смущение и неловкость.       Кто-то, возможно, задастся вопросом: «Как все пришло к такому?»       Вся проблема была лишь в том, что их агентство однажды решило набрать мальчиковую группу, состоящую из одних лишь представителей гей-сообщества. Бан Шинхек назвал это экспериментом. Хоть и не все рады были участвовать в этом сумасшествии, на первом месте все же стояла любовь к музыке, а потому и приходилось на каждом интервью и выступлении держать язык в узде и ни в коем случае не перешагивать границы дозволенного, ведь каждый отчетливо понимал, что это огромный риск как для компании, так и для участников группы в целом. Один неверный шаг, одно лишнее слово могло привести к необратимым последствиям.       Впрочем, нельзя сказать, что в этой затее мало хорошего. За все те годы, проведенные вместе, парни понемногу стали чувствовать некоторую симпатию друг к другу. А ввиду того, что до окончания контракта им запрещено заводить какие-либо отношения, научились приспосабливаться, находя сексуальное удовлетворение друг в друге, а это значило, что групповой расслабляющий секс в укромных местах после концертов имел место быть, хоть и не особо некоторые этому рады были — тот же до чертиков ревнивый Юнги, допустим, который тайно с ума по Хосоку сходил. Или Намджун, что хоть и не до конца осознавал это, но все же питал симпатию к Джину, хотя и не такую собственническую, как у Шуги.       Так что даже сейчас, в этой влажной, пропитанной запахом секса, мускуса и масла бане, очередной раз Чонгук, мысленно шутя, что это пойдет в их новый клип, вновь заканчивает запись и отключает камеру, всецело с нетерпением ускоряя движение руки по эрогированной плоти и с извращенным удовольствием наблюдая за своими друзьями.       Страшные секреты их, как и это видео, навсегда останутся в тайне, покоящейся в недрах за семи печатями сокрытых воспоминаний. И когда-то, возможно, все вместе они шутить будут над этой нелепой ситуацией, пропитанной ароматом березовых веников. Ну а пока... Да здравствует разврат?