***
Она нашла его под каменным утесом. Его руку придавил огромный булыжник, который, должно быть, упал при ударе. Она отодвинула его – единственное, что она могла сделать, чтобы облегчить его страдания. Окаменевший участок на боку Какаши-сенсея достиг его ребер. Сакура могла точно определить момент, когда его дыхание потяжелело – момент, когда его легкие начали каменеть. Осколок костяной пули Кагуи попал ему в правое бедро, так что окаменение шло со стороны, противоположной сердцу. Это означает, что оно займет еще некоторое время. Сакура рассеянно подумала, чувствует ли он боль или просто онемение. Потому что если это действительно больно, то ей, вероятно, следует сломать ему шею. Но она не хотела этого. Он всегда был рядом. Сакура не могла представить себе мир, в котором их сенсея просто не существовало. Теперь война закончилась, но все было таким... чужим, в таком подвешенном состоянии – он, тот, кто должен был быть ответственным взрослым, их наставником, их лидером – он был тем, кого она не хотела потерять. Сейчас даже больше, чем когда-либо. Он был надеждой на то, что все будет хорошо. – Сакура… – Да? – она улыбнулась и смахнула прядь волос, прилипшую к его лбу. То, как он вспотел, говорило о том, что ему действительно было больно. – Они справились? Сакура остановилась. Стоит ли ей лгать умирающему? Нет, ему бы это не понравилось. – Они исчезли вместе с богиней. Какаши сощурил глаза в знакомой гримасе. – Не волнуйся, все будет хорошо. С ними все будет в порядке. – На долю секунды она ему поверила. Как верила еще во времена, когда была еще генином и он уверял ее, что с Саске все будет хорошо. Должно быть, он прочел это на ее лице, она всегда была как открытая книга, особенно для своего сенсея. – У меня есть подарок, который я наконец-то могу подарить своей любимой ученице. Мятежнику он больше не нужен... – он начал хихикать, но тут же умолк. Его легкие больше не слушались. – И если быть честным с самим собой, я должен признать, что если бы он нуждался в нем, то получил бы этот подарок. Я знаю, что уделял ему много внимания, а тобой пренебрегал. И мне очень жаль. Но, в конце концов, он будет для тебя. – О чем Вы говорите, Какаши-сенсей?– Сакуре не понравилось, куда повернул их разговор. Ни в малейшей степени. Но не имело значения, нравится ей это или нет. Умирающим было позволено попрощаться, кем бы они ни были. – Мои глаза. Возьми мои глаза. Ну конечно. Глаза Учих. Дело всегда в глазах Учих. Снова и снова. Сакура поджала губы. Но у него был пунктик – шаринган никогда не должен пропасть зря. Такое ценное и редкое достояние ... Кто-то получит новые глаза, как только все это закончится. – Ты что, ничего не понимаешь? На этот раз они для тебя... возьми их, запечатай и помалкивай об этом.– Какаши послал ей озорную улыбку. – Они тебе понадобятся лет через десять-двадцать. – Для чего? О чем ты говоришь? – Сакура-чан, может быть, я никогда этого и не показывал, но моя вера в тебя никогда не ослабевала. И я верю, что после того, как все закончится, – он обвел рукой дерево и коконы, – ты получишь то, чего всегда желала. Ты будешь с Саске. Так, как всегда и мечтала. А когда родятся ваши дети ... Ну, тогда этот маленький подарок от вашего старого сенсея очень пригодится, когда шаринган в их глазах изменится... Сакура могла только изумленно разинуть рот. Образ черноволосых детей на ее руках, которому она никогда не позволяла вырваться наружу, медленно прорисовывался у нее в сознании. Может ли такое случиться на самом деле? Для нее это всегда было лишь потаканием своим желаниям. – Извлекай их сейчас, пока я еще жив, – настаивал Какаши. – Ты видела, что случилось с Обито – в тот момент, когда он умер, окаменение ускорилось, и его тело рассыпалось в прах. – Хорошо.– Сакура вздрогнула. – Хорошо. – Неважно, для кого эти глаза должны быть сохранены. – Я сделаю это быстро. – Да, надо быстрее. Не думаю, что смогу продержаться дольше. Из своего медицинского свитка она извлекла стерильный контейнер и несколько бинтов. Контейнер был слишком велик, и повязка не понадобится, поняла она. Покачав головой, она применила дзюцу онемения к его лицевым нервам, и после пары быстрых движений скальпеля чакры оба его глаза оказались в контейнере. Сакура закрыла веки Какаши. Ее ладони оставили кровавые пятна на его лице. – Все будет хорошо, Сакура. Подумай о будущем, которое у тебя есть. Сакура кивнула, чувствуя, как по щекам текут слезы. Его тело содрогнулось на ее коленях, когда окаменелость достигла его груди.***
– Сакура-чан…– нежный голос Кацую вывел Сакуру из ступора много часов спустя. Она разжала кулаки, которыми все еще сжимала пепел, в который превратилось тело Какаши-сенсея. – Сакура-чан ... Есть еще один. – Где?– Сакура с силой потерла глаза рукавом. Лечить. Спасать жизни. Именно это она и должна была делать. В конце концов, одна жизнь стоила ровно столько же, сколько и другая. Она ничем не могла помочь Какаши-сенсею. Но она может помочь другому. Стенания от жалости к себе никого не спасут... – Где? – Далеко. Возле дерева. Но ... Сакура повернула голову. На горизонте белый силуэт был устремлен в небо. Торчал из поверхности матери-земли, слишком высокий, слишком выделяющийся. Чужеродный. Из другого измерения. То, чего здесь быть не должно. – Но, Сакура-чан ... Это ... – Поговорим позже! Мне надо спешить! Солнце уже перевалило за зенит, и в его свете она отчетливо видела разоренное поле боя. Комья земли, вырванные техниками дотона, почерневшие участки, куда попали стихиями молнии и огня. Лужи воды, теперь уже гнилой, в углублениях местности. И тела. Распластанные или скрученные в пароксизмах, с выражением боли, навечно застывшем на их лицах. Они уже начали вонять, но, к счастью, мухи их еще не нашли. Все мертво. Все. Где-то в паре километров от дерева, настолько близком, что когда Сакура захотела посмотреть на него, ей пришлось неудобно согнуть шею, ее ждала другая часть Кацую. – Где выживший?– потребовала Сакура. – Вон там. – Кацую указала своими антеннами налево. – Но Сакура-чан. Будь осторожна, когда подойдешь к нему. – Почему?– Сакура дернула головой. – Это Учиха Мадара. И он в сознании. Сакура чуть не споткнулась, почти успев сделать шаг. Она прикусила нижнюю губу. – Я не позволю себе потерять бдительность, – ответила она, тщательно контролируя себя. Она пошла в указанном направлении. Медленно. Следя за своими шагами. Глядя, куда ставит ноги. Сканируя периметр. Через мгновение стало ясно, куда ей нужно направиться. Три клона Кацую окружили – с большим, даже слишком большим радиусом – тело, лежащее на земле. Первым ее побуждением было бросить кунай ему прямо в лоб. Вторым – медленно перерезать ему горло и слушать, как он захлебывается собственной кровью. Она подавила и то, и другое и замерла, оценивая ситуацию. Он выглядел нормально – черные волосы, без рогов, без третьего глаза, нормальные грудные мышцы там, где раньше было то странное лицо Шодая. Закрытые глаза. Кацую сказала, что он в сознании – тогда почему его глаза закрыты? Почему он не двигается? Может быть, его каким-то образом вывели из строя? Это было бы подарком судьбы. Он повернул голову в ее сторону. – Я знаю, что ты там. Сакура напряглась. Нападет ли он? Как только она заговорит, то раскроет ему свое местонахождение еще точнее. И позволит ему распознать ее. Потому что, возможно, он до сих пор не знает, кто к нему подошел. Но нападения не последовало. Следует ли ей убить его? Может ли она вообще убить его? Или ее попытка только спровоцирует его? Он остался лежать на земле, вытянув руки вдоль туловища, никаких признаков ни оборонительной, ни наступательной позиции. Может быть, с ним действительно что-то не так. Сакура зажала в кулаке кунай. И сознательно расслабила пальцы. Она отступила на несколько метров и села в тени валуна, чтобы следить за ним.***
После двух часов бдения раздражающее зловоние достигло носа Сакуры. Она встала и обошла камень, обнаружив разлагающиеся тела четырех ниндзя из Ивы и одного из Песка. Она похоронила их – ее чакра достаточно восстановилась, чтобы расколоть почву для импровизированной могилы. Ей было неприятно хоронить их безымянными в общей могиле, поэтому, прежде чем опустить их вниз, она проверила их карманы и собрала все личные вещи, которые смогла найти. Затем она сложила камни в небольшую гору, спрятала их пожитки под последним слоем, произнесла молитву – не особенно подходящую для похорон, но единственную, которую она могла вспомнить, и почувствовала себя немного лучше. И тут ее захлестнула волна паники – она так надолго оставила Мадару без присмотра! Конечно, Кацую была там, но... Сакура обогнула валун. Мадара лежал на том же самом месте, он не сдвинулся ни на сантиметр, даже не пошевелился. Может быть, ей следует убить его. Оставлять его в живых было рискованно. Но был ли это оптимальный курс действий? Что, если он узнает ее намерения и нападет на нее в ответ? Может быть, он не двигается, потому что не видит в этом необходимости? Сакура снова села. Она достала две солдатские пилюли и съела их. Было жарко, и даже в тени Сакура вспотела. Она порылась в своих свитках с припасами – у нее оставалось еще четыре фляги воды. Если она постарается, их хватит на два дня, а затем ей нужно будет найти источник воды. Бездействие сводило ее с ума. Клоны Кацую были разбросаны по огромной площади, так что если парни вернутся, она сразу же об этом узнает. Слизняк также не сообщил о других выживших. Были ли все убиты или пойманы в Цукуеми? Сакура вздрогнула. Кроме нее, только четверо из них – Саске, Наруто, Какаши-сенсей, Обито – избежали действия красной луны. Последние двое были мертвы. Первые двое исчезли... осталась только она. И Учиха Мадара, который чудом выжил, будучи выплюнутым этим кроличьим чудовищем. Сакура снова посмотрела на него. Пережил монстра, но похоже, что не переживет воздействия стихии. Его губы были полуоткрыты и слегка надуты. Вокруг глазниц у него запеклась кровь. И его кожа начала гореть на солнце. Сакура переместилась – теперь она могла смотреть и наслаждаться тем, как человек, который стал причиной всего этого, который был ответственен за бесчисленные смерти, умирает от жажды. Может быть, это будет достаточным возмездием. – Я знаю, кто ты, – равнодушно сказал Учиха. Сакура дернула головой. – Ты та женщина-медик. – Откуда ты знаешь?– выпалила она прежде, чем смогла собраться с мыслями. Она только что подтвердила ему свою личность. Ей хотелось дать себе пинка под зад, но, если взглянуть на общую картину – что это меняет?.. Он был недееспособен, а она все еще стояла у валуна. – Тебе хотелось бы это узнать, не так ли? Ну, я могу удовлетворить твое любопытство. Я тебя слышал, глупая девчонка. Ее молитва! Он слышал, как она молилась за мертвых! Глупая, действительно, глупая– вот какой она была. Но все же она была тут, в тени, со своими солдатскими пилюлями и фляжками с водой, а он там – лежал сломленный на земле.***
Наступил вечер, и после того, как Сакура забралась в призванный спальный мешок и отогнала все мысли прочь, ей удалось заснуть. Еще до рассвета она проснулась от холода. Взобралась на валун и стала ждать восход. А пока она забавлялась, наблюдая за Мадарой. Должно быть, он мерз всю ночь. Появится солнце, он будет жариться. Пройдет совсем немного времени, и он умрет от обезвоживания. Это была не самая мучительная смерть, которую могла преподнести судьба, но и она была достаточно ужасной. Наступил полдень, и выдержка Сакуры снова начала слабеть. Они так и не вернулись. Они ушли Бог знает куда, и она ничего не могла сделать. Где же они были? Все ли с ними в порядке? Почему они не возвращаются?! Как долго ей придется ждать? Как долго ей придется ничего не делать, только продолжать существовать на этом бесплодном пустыре в полном одиночестве и просто ждать? А что, если она им понадобится? Что, если один из них был ранен? Израсходовал почти всю чакру? Умирает?! И она, она, тренировавшаяся всю свою жизнь с единственной целью уберечь их от опасности, – была здесь. Застряла. Неспособна добраться до них. Снова оказалась бесполезной. Осталась позади. Сакуре хотелось выть. Кричать, пинаться, махать кулаками, зарыться в землю руками и впиться ногтями в щеки. И все это было бы напрасно. Так что она не стала этого делать. Сакура села в тени валуна, распаковала содержимое своей сумки и внимательно осмотрела свои припасы. Маленький пакетик солдатских пилюль – из тех, что усиливают чакру. Пустая фляга для воды. Два свитка хранения, содержимое которых она точно не помнила. Почему они не вернулись? Три куная, десять сюрикенов, горсть сенбонов, несколько взрывных печатей. Что же их удерживало? Бинты, которые она не использовала для Какаши-сенсея. Могло ли случиться так, что они могут быть... Сакура сморгнула от зуда в глазах. Три куная, десять сюрикенов ... нет, они не могут. Они вернутся. Они должны вернуться. Три куная… Ее руки дрожали, когда она беспорядочно заталкивала содержимое обратно в сумку. Она встала и пошла вдоль валуна. Где же они были? На краю тени Сакура остановилась, развернулась и пошла в обратном направлении. Повторив маршрут четыре раза, она поняла, что ходьба заставляет ее нервничать еще больше, так что она села. Заставила себя подумать о чем-то другом. Подумать обо всех реконструкциях, которые нужно будет провести. Коноху придется заново отстраивать. Может быть, на этот раз они учтут свои ошибки и установят более широкие дренажные трубы. Предыдущие всегда засорялись и облетали после каждой более сильной грозы. И она хотела бы, чтобы больница была в центре. Разумеется, для собственного удобства, но также и по стратегическим соображениям. Она вытащила кунай и начала рисовать на утоптанной земле. После двух часов и тщательного плана новой Конохи, развернувшегося перед ней, Сакура почувствовала себя достаточно уверенно. Достаточно, чтобы рассмотреть ее самую непосредственную проблему – Учиху Мадару, лежащего в пятидесяти метрах от нее. Он до сих пор не двигается. Солнце палило вовсю, а он даже ни разу не пытался защититься от него. Сакура осторожно подошла ближе. Его дыхание не было нормальным. Похоже, он старался дышать, не задействуя при этом ребра. Может быть, они были сломаны? Его руки лежали под немного странным углом к телу – не невозможным, но определенно не таким, как можно было бы расположить их рефлекторно. Мадара выглядел гораздо хуже, чем вчера – его щеки ввалились, и солнце сделало с ним свое дело. Сакура наклонила голову – так ему и надо. Она смотрела на него еще пристальнее, впитывая боль, которую он, должно быть, испытывал. Он пошевелил губами, возможно, пытаясь что-то сказать, и его нижняя губа треснула. Он втянул ее в себя, всасывая кровь. Сакура моргнула. Нет. Она не будет этого делать. Она не будет смотреть, как человек медленно умирает у нее на глазах. Даже если это был худший человек в мире. У ее обиды был предел, и он был достигнут. Она скрестила пальцы в печать Каге Буншин. Когда появился ее клон, Мадара повернул голову в ее сторону. Но он сделал это гораздо медленнее, чем вчера. – Я принесу тебе воды, – объявила Сакура, передавая флягу клону. – Если ты хочешь ее получить, не нападай на клона. – Она отравлена?– Его голос был хриплым. -Нет. А ты бы предпочел, чтобы была? – засмеялась Сакура, но в этом смехе не было веселья. – Нет. Почему? Клон опустился на колени рядом с ним и поднял его голову, одновременно поднося флягу к губам. – Потому что это должно быть ужасно больно. Разве не так?– Какой бы сдержанностью ни обладал великий Учиха Мадара, она не проявлялась в том, как жадно он пил эту воду. – Так и есть. Но это не имеет значения.– Он сглотнул и сразу же почувствовал себя лучше. У него почти получилось сказать это тоном знакомого высокомерия, который она помнила. Она дала ему сделать еще глоток. – Я все еще могу наслаждаться мыслью о том, что положил конец страданиям человеческой расы.– О да, он восстановил свое отношение к тому, что хорошо. Настоящая Сакура сжала кулаки. – После смерти все мысли исчезают, поэтому я хочу наслаждаться сознанием своей победы так долго, как только смогу. – Конец страданиям? Ты с ума сошел?– Она хотела, чтобы ее клон его пнул. Ей очень, очень хотелось пнуть этого лживого, беспомощного, недееспособного человека. – Теперь ты гордишься собой?– выплюнула она вместо этого. – Тебе стоило бы увидеть, что все уже мертво. Все! Трупы разлагаются, а мух нет! Почему здесь нет мух? А где же мухи?! Растения мертвы, как будто что-то высосало из них жизнь. Все заперты в этих коконах. Так вот что ты планировал? Полное уничтожение жизни? – Нет. Это не входило в мои планы. Но детали не имеют значения, пока они спят. – Откуда ты вообще можешь знать, что они спят? Она думала, что он пожал бы плечами, но, очевидно, он не мог... или, может быть, он и не собирался – как она вообще могла знать, чего он хочет?.. Сакура сделала долгий успокаивающий вдох. Она сохранит ему жизнь, пусть даже с единственной целью– предать его суду. Чтобы он понял, что натворил. Да, это будет подходящее наказание. Смерть – слишком просто. Значит, ей нужно его подлатать. Не говоря уже о том, что было бы интересно узнать, что с ним не так. – Мой клон сейчас тебя осмотрит, – сказала она самым профессиональным и непринужденным тоном. Клон равнодушно опустил руки ему на грудь. Когда ее клон рассеялся, передав результаты в мозг Сакуры, та не сдержала вздоха. Все его кости были раздроблены, включая позвоночник. Мышцы в основном превратились в фарш. Ее ехидные замечания по поводу его боли вдруг показались совершенно неуместными. Сакура создала еще одного клона. – Я начну тебя лечить. И начну с твоего позвоночника. Позвоночник, а затем мышечная структура. И на этом все. С переломами всех конечностей он не сможет двигаться.Не будет представлять никакой опасности. Это будет очень удобно.