***
Однако на следующий день он вернулся. Он решительно шагал вверх по склону. — Ты желаешь продолжить поиски? — Это были его первые слова, прежде чем она успела что-то сказать. А ей так много нужно было сказать. Но когда она кивнула в ответ, он завалил ее кучей вопросов. — Даже зная о новых рисках? Мы можем застрять в другом таком же измерении. Или еще в гораздо более худшем. Я рассчитал долю вероятности: пока что это был один мир без чакры из пяти тысяч. Ты хочешь пойти на такой риск? Стоит ли оно того для тебя? Сакура захлопала глазами в замешательстве. — Стоит? Да! Конечно же, стоит! — Ты в состоянии теперь регулярно меня лечить? — Думаю, да… — Хорошо. Тогда пора начинать готовиться к перемещению на следующую ветку. Потому что я твердо убежден, что нам следует пока пропустить левую ветвь. Надо проверить еще две. Мы должны избегать всю эту область. Боги знают, не окажется ли там скопление этих лишенных чакры миров… У Сакуры голова пошла кругом. Он вот так сразу выдавал огромное количество информации, ожидая от нее решений, требуя ответов прежде, чем она могла озвучить вопросы, которые она хотела задать… — Да… — сказала она, прижимая пальцы к вискам. — Да, пропустить левую ветку — хорошая идея… Но… — Тогда почему бы тебе не подумать о том, чтобы снова упаковать припасы? — Мадара открыл свиток для хранения. — Мы должны быть готовы к тому, что можем попасть в еще одну ловушку. Легкая, но калорийная еда и необходимое оборудование будут храниться здесь. — Он протянул ей два рюкзака. — Столько, сколько сможем унести. И не пытайся изображать из себя героя и класть себе вещи потяжелее, ладно? Слегка ошеломленная, Сакура взяла рюкзаки, которые ей сунули в руки. Мадара повернулся и направился к реке. — Подожди! Куда ты собрался? — Мне нужно заготовить много мяса. Сакура потерла лоб. — С чего вдруг такая спешка? Мадара остановился, но не повернулся к ней. — Вчера ты спрашивала про древо. Я ходил его проверять. Сакура сглотнула. Она понимала, что означала пауза в его голосе. Страх, словно удавка, сдавил ей горло. — Сколько… Сколько их осталось? — Пара сотен. Может, тысяча. Ее руки дрожали, когда она распечатывала и опять запечатывала всевозможные припасы. Кто еще был в коконах? Скорее всего, Цунаде-сама. Ямато-сенсей? Чоуза-сан? Отец Хинаты? Будет… будет ли в этой тысяче Хината? А Шикамару? Ино… Сакура потерла глаза. У Ино никогда не было такого большого запаса чакры, даже ее дзюцу переноса сознания всегда тяжело давалось ей. Во время войны, когда она подсоединялась ко всем шиноби Альянса, отток чакры, должно быть, был огромным. Она так и не нашла Ино. Сакура знала, что это невозможно и было бы пустой тратой драгоценного времени. Но она никогда и не пыталась. Может, ей все же следовало это сделать. Они не успеют вовремя — теперь она предельно ясно это понимала. Еще не до конца приняла, но такая мысль у нее была. Может быть, вместо того чтобы отправляться на очередную безнадежную миссию, лучше было бы найти Ино, посидеть с ней и поболтать. Вспомнить все хорошее. То, как началась их дружба, еще в детском саду, их идиотские ссоры из-за Саске, времена Академии… Добрая дюжина миссий, которые они выполнили вместе… День рождения Тентен, когда… Нет. Это было бы не лучше. И у них все еще был шанс, как бы он ни был мал. Сакура посмотрела на свитки, в беспорядке валяющиеся вокруг нее. Она была совершенно бесполезна в этом отношении; ей нужна была ясная голова, чтобы стратегически выбрать припасы, которые они понесут в рюкзаках… Поднявшись на ноги, она пошла подышать свежим воздухом. Справа виднелось место, которое Мадара выбрал для приготовления мяса. Она отвела глаза. Похоже он принес десять оленьих туш. Примерно. Сакура не могла точно сказать, потому что те уже были разделаны на куски. Он стоял на коленях в луже частично свернувшейся крови, и она чувствовала зловонный запах даже там, где стояла. Когда он вернулся вечером, от него так сильно несло кровью и внутренностями, что она послала его умыться, как только он переступил порог. Должно быть, она заснула до того, как он вернулся. На следующий день они отправились в путь.***
Она заставляла его проходить измерение за измерением быстрее, чем следовало, учитывая состояние их здоровья. Ей потребовался весь диапазон действия призыва Кацую и некоторые измерения после него, чтобы успокоиться и понять, что нужно продвигаться медленнее. Ее нервы были на пределе, но Сакура заставила себя вспомнить их обычный распорядок. Они должны были делать столько, сколько могли. Ничего хорошего не выйдет, если они умрут от истощения чакры в каком-нибудь далеком мире. Как легко забылся суровый урок чуть не случившейся смерти от голода. Сидя у костра, Сакура попыталась воспроизвести тот сформировавшийся настрой, когда она вернулась в Шиккоцу. Постоянное беспокойство, которое она испытывала, не меняло того факта, что она была жива. Она должна была это ценить. Считать, что ей повезло. А ей и правда повезло. Она подползла к Мадаре, расположившись между его ног. Обычно именно в этот момент она поворачивалась, но то, что они делали в прошлый раз, сильно все изменило. Поэтому, вместо того чтобы повернуться, она села на его бедро и положила руки ему на талию. Она уже чувствовала, как тепло растекается у нее между ног. Сакура мельком взглянула вверх. — Эм… Мы можем сделать это, ну, одновременно? Ты можешь прикоснуться ко мне, когда я…? — Она не закончила, но прикусила губу, — ну ты понял… — она все еще немного стеснялась говорить это вслух. Но он ведь знал, что она имела в виду, в этом не было никаких сомнений. Не дожидаясь ответа, она принялась расстегивать его брюки. Мадара отбросил ее руки. — Нет. Она резко вскинула голову. — Что «нет»? — Нет, мы не можем сделать это одновременно. — Его тон был на грани сарказма, как будто он объяснял очевидное очень глупому ребенку. — Но почему? — Недоуменно нахмурилась Сакура. И еще она чувствовала раздражение. Ей не понравился этот его тон. — Потому что я больше не хочу, чтобы ты делала это для меня. Как в замедленной съемке, она убрала руки и выпрямилась. — Почему? — Повторила она, чувствуя, как вся кровь отхлынула от ее лица. — Что в этом плохого? — Она ненавидела, как это слово прозвучало из ее уст. Как может быть что-то «плохо»? Ведь все было так хорошо! — Я больше не хочу. Но я могу сделать это для тебя, если тебе это так жизненно необходимо. Повернись, если хочешь. — Что?! Нет! — Его нога, находившаяся между ее бедер, внезапно стала ей мешать. Мадара пожал плечами. — Нет так нет. — Он схватил ее за талию и потянул к спальнику. Она плюхнулась на задницу и тут же вскочила. Все логические мысли исчезли из ее головы, вытесненные нарастающей паникой. — Мадара. Что такое? Что случилось? Почему так вдруг? — Я изменил свое мнение. — Ты изменил свое мнение?! Почему? Что я сделала не так?! — Мадара лег и поплотнее укрылся одеялом. Сакура начала его трясти, но безрезультатно. — Скажи мне, что не так! Почему ты отталкиваешь меня? Поговори со мной! — Не о чем говорить. Желание либо есть, либо нет. Ты же не ждешь, что я сделаю это, если не буду хотеть, правда? Она нашарила его руку и грубо потянула вверх. Должно быть, он не ожидал такой силы, вызванной чакрой, поэтому благодаря эффекту неожиданности ей удалось поднять его. — Нет. Мы будем говорить. Мадара склонил голову набок. — Это мы еще посмотрим. Пульс Сакуры участился. Что-то было очень, очень плохо. Это было повторением ее худших кошмаров — не только получить отказ, но и наткнуться на стену, стену упорного молчания, которая не позволяла ей достучаться. Только не сейчас. Боги, пожалуйста, только не снова… Она знала, каково это — она будет говорить, говорить и умолять, а в ответ получит лишь молчание. Она придумает сотни параноидальных сценариев и сведет себя с ума. Так было всегда. Так было всегда с Саске. — Не. Затыкай. Меня. Скажи, почему ты вдруг так странно себя ведешь? — Дело выходит из-под контроля. И это должно прекратиться. Сакура замолчала. Она никогда не думала об этой сфере как о той, которую можно или нужно контролировать. Она всегда считала, что это выбор. Как прыжок в глубокую воду, как шаг в пропасть. А не то, от чего нужно активно отбиваться с помощью самоконтроля. — И что же в этом плохого? — Боюсь, что я не смогу держать себя в руках. Так вот чем он занимался все это время? Контролировал себя? А теперь не мог? Должна ли она быть польщена? — Я уже сделал то, чего делать был не должен, — продолжал он. — И я сожалею об этом. Я извиняюсь за это. Сакура мельком взглянула вверх. Он не выглядел так, будто искренне извинялся. Скорее, он кипел от ярости. Неужели все дело было только в этом? Чувствовал ли он свою вину? С ней она могла справиться. По крайней мере, она на это надеялась. Она схватила его за руку. Он не отстранился, но и не ответил на рукопожатие. — Насчет этого… Я не против. Правда. — Она очертила неясный круг большим пальцем. — Это… это просто удивило меня, вот и все. Но не в плохом смысле! А потом ты сбежал. А потом надо было отправляться на эту ветку, и мы так не поговорили об этом… Но мне понравилось! Даже если бы мы не обсуждали это заранее… Хотя, наверное, следовало бы… Но все случилось так, как случилось, и так тоже хорошо. — Нет. Это нехорошо. — Почему? Иногда такое случается. — Не со мной. — Он вырвал свою руку из ее. — Так вот оно что? Тебя бесит, что ты не можешь это контролировать? Неужели ты так этого боишься? Только этого? — Это отвратительное чувство — потерять контроль. Сакура горько рассмеялась. — Да? Что ж, добро пожаловать в мой мир. Я никогда ничего не могла контролировать в своей жизни. Я только наблюдала, и ни на что не могла повлиять… Ты сможешь пережить такую малость, — добавила она с улыбкой, пытаясь показать, что она так шутит. Он не понял шутки. Или не находил ее смешной. — Дело не в том, что мне нравится или не нравится, — он все еще был абсолютно серьезен. — Мы не зайдем дальше, потому что для тебя это не самое лучшее. Сакура сжала кулаки. Она старалась, правда старалась. Но такое отношение выводило ее из себя, как ничто другое. — Ты не имеешь права рассуждать о том, что для меня хорошо, а что плохо! Это моя жизнь! Мой выбор! И я его делаю! — Как и я — свой. Ты больше не прикоснешься ко мне. Сакура плакала, пока не уснула. Как и много лет назад, на первой ветке, совсем одна в своей постели.***
Подъем по ветке был почти невыносим. Они спали порознь. Они не разговаривали. Больше не было даже случайных прикосновений, когда Сакура прижималась к нему спиной, заполняя блокнот, или подстраивала свои ноги под его, когда те замерзали. Сакура пыталась отвлечься тренировками — она восстанавливала свои силы как с помощью традиционных упражнений, так и путем стимуляции метаболизма мышечных клеток с помощью чакры. Но вся скованность и знакомая боль только что натренированных мышц не могли компенсировать отсутствие прикосновений к ее коже. Между ними повисло тяжелое молчание. Не то чтобы оно само по себе было чем-то редким-они никогда особо много не разговаривали. Сначала это было молчание между незнакомцами, потом-между людьми, которые в присутствии друг друга чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы не тратить время на разговоры. Но теперь между ними воцарилось молчание, полное отторжения и отсутствия взаимопонимания. Сознание того, что каждое перемещение может отправить их в смертельное измерение без чакры, также не улучшало психическое состояние Сакуры. Как и неизменная мысль, что время уходит. Или, может быть, времени больше не осталось. Может быть, все уже кончилось. Может быть, все уже умерли. Когда они достигли конца ветки - быстро, после 351 измерения - и Сакура, вместо разочарования, почувствовала странное облегчение. Четыре из шести направлений были проверены. Конечно, она не могла исключить, что два оставшихся не были значительно длиннее или даже бесконечными, но это было бы настоящим невезением. Им удалось проверить две трети того, что должны были. Будет ли это иметь какое-то значение для погибших? Конечно, нет. Единственное, что эта информация могла сделать, так это успокоить ее чувство вины… Все это заставило ее принять решение вернуться тем же путем, которым они пришли, пропустив поиски параллельной ветви. Рано или поздно ей придется взглянуть правде в глаза. Она предпочла бы сделать это раньше. Сакура ненавидела жить в подвешенном состоянии, ей нужна была определенность хотя бы в чем-то в своей жизни. Даже если это была определенность встречи с концом. Потому что все, на что в тот день был способен Мадара, — это сохранять между ними молчание. Они быстро преодолевали известный участок пути, так как Мадара мог перепрыгивать через два и даже через три измерения, когда знал, куда перемещается. Никакие дополнительные поиски также не ускорили события. Они вернутся домой меньше чем через месяц, и Сакура поняла, что перспектива в одиночку встретиться лицом к лицу со своим самым большим страхом была слишком невыносимой. Она совсем не спала. Лица ее близких возникали в темных уголках ее сознания, независимо от того, были ли у нее закрыты глаза или нет. Ей хотелось плакать, хотелось утешения. Она не могла пройти через это одна. Она снова должна была с ним поговорить. Она должна найти способ достучаться до него. В последние недели она пыталась это сделать, мягко переводя разговор на тему о «них». Только для того, чтобы быстро получить то же самое предложение об удовлетворении ее потребностей с очередным заявлением, что сам он не желает никакого взаимодействия. Она попыталась сказать ему, что они могут вернуться к тому, что делали вначале, что «как» не имело для нее значения, пока они были вместе. Все напрасно. Она должна была попробовать еще раз. Но не знала, как это сделать. И она злилась на себя за эту неспособность… Сакура заглянула в свое сердце — она была так зла на него за то, что он все разрушил, за то, что отгородился от нее, за то, что вел себя, как… О, это сравнение укололо. И так больно, что она даже не хотела думать об этом. Гнев… Она редко испытывала его. Может быть, это и был ответ? Он тоже был разгневан… Как же избавиться от гнева между ними? Как это делал Наруто, когда пытался достучаться до Саске? Она вынуждена была признать, что в этом он преуспел больше, чем она. — Ты злишься? — Спросила она, когда они приземлились в каменистом, бесплодном измерении в ста пятидесяти прыжках от дома. Мадара удивленно посмотрел на нее. — Нет. — Ответил он. — С чего бы мне злиться? — Я не имею в виду сейчас, а в целом. — Ответа не последовало, ей нужно было надавить на него еще сильнее. — Вся эта ветвь длинная. Почему ты так ведешь себя со мной?! Ты злишься? Ответь мне! — Она схватила его за локоть и встряхнула. — Я так больше не могу! Он позволил ей встряхнуть себя. Это ее удивило. — Да. Я зол, — тихо сказал он в конце концов. — На меня?..- Прошептала она. На кончиках пальцев чувствовалась тонкая, словно паутинка, нить разговора. — По большей части на себя… — Но и на меня тоже… Верно? — Не отпускай эту ниточку. Только не позволяй ей ускользнуть! Мадара отвел взгляд в сторону. — Не совсем на тебя. Скорее на вызванные тобой обстоятельства. Не…не принимай это на свой счет. Я ничего против тебя не имею. В первую очередь я злюсь на самого себя. Ниточка была зажата между ее пальцами. — Что я могу сделать…? — Наверное, ничего. Ты не можешь изменить то презрение, которое я к себе испытываю. Не можешь разрушить Цукуеми, не можешь отменить то, что я организовал. Ты не можешь повернуть время вспять. Я не могу, а ты и подавно. Мы ничего не можем сделать. Так вот в чем дело? Он держал ее на расстоянии из-за собственного чувства вины? Сакура сглотнула. — Мы ничего не можем сделать с реальностью, это правда. Но то, что ты чувствуешь –с этим мы можем что-то сделать… — Не теряй нить! Мадара покачал головой. — Что, например? Гнев не утихнет от простых объяснений. Сакура расправила плечи. — Сразись со мной. — Что? — Сразись со мной. Когда Саске и Наруто злились друг на друга — они выплескивали свой гнев в драке. — Я же сказал, что не злюсь на тебя. — Я слышала. И все же здесь только я. Сразись со мной. — Об этом не может быть и речи. — Почему? — В прошлый раз, когда мы сражались, я сломал тебе руку. На спарринге. Глаза Сакуры загорелись. — Именно. Это был спарринг. Думаешь, ты единственный, кто владеет дзюцу? — Ты же не всерьез. Я разнес весь Альянс Шиноби. — Ты был под Эдо Тенсей. Мадара закатил глаза. Что-то внутри Сакуры щелкнуло. — Не надо! Не корчи мне такие рожи! По крайней мере, не отвергай то, что я предлагаю. — Она сделала глубокий, успокаивающий вдох. — У тебя разрыв в системе. И глаза, которые даже не твои собственные. — Для меня это не в новинку. — Ты никогда не использовал их в бою. У меня есть Сендзюцу. Сразись со мной. — Прекрати. — Неужели я настолько никчемная для тебя? — Прекрати. — Тогда почему? Ты никогда ничего не рассказываешь, не объясняешь, ты просто отталкиваешь меня! Мне это уже осточертело! И знаешь что? Я тоже злюсь! Если ты не в состоянии выговориться, то выплесни то, что тебя гложет, через действие. Позволь мне, по крайней мере, хоть как-то помочь тебе! — Побыть грушей для битья? — Может, я не буду грушей? — Ты не понимаешь. Я просто не в состоянии поднять на тебя руку. Я бы не смог, даже если бы попытался. Я не могу причинить тебе боль. — Я не настолько хрупкая. — И все же. Я вижу тебя, и моя рука останавливается. Я не могу. — Хорошо. А вот так? — Сакура сложила быструю последовательность ручных печатей. С клубом дыма она преобразилась. Она увидела, как уголки рта Мадары слегка приподнялись. У нее получилось? Она видела Шодая только в Эдо Тенсей… — Хорошая попытка, — сказал Мадара. — Но он не был таким высоким. И у кожи не тот оттенок. Но что еще важнее, он больше не вызывает во мне агрессии. Он скорее напоминает мне обо всех моих ошибках. Обо всем, что привело меня сюда… Сакура снова скрестила пальцы в печати Баран. — А вот так? Длинные пепельно-серые одежды. Пепельно-серые волосы, волочащиеся по земле. Бьякуган. Острое и красивое, но такое инопланетное лицо. И жуткий красный глаз посреди лба. — Что это? — Хрипло спросил Мадара. — Это кроличья богиня, — ее голос изменился. Сакура не помнила, каким голосом говорила эта сука, но, конечно же, она не должна была использовать свой собственный голос. — Вот истинная причина, по которой мы здесь. Не ты. Все это не твои ошибки. Ее. Сразись с ней. Она подняла руки и протянула их к нему раскрытыми ладонями. Природная энергия поднималась от земли толстыми лучами. — Сразись со мной. Она сосредоточила чакру в ладонях. Она это умела. Она провела несколько недель, маневрируя чакрой во время своей реабилитации. Теперь она могла схватить любой предмет и швырнуть его, непосредственно не прикасаясь к нему. Она могла противостоять Мадаре. Какое-то время. Она надеялась, достаточно долгое. — Сразись со мной. Я не буду сдерживаться. — Она позволила сферам чакры вращаться перед ее ладонями. — Сразись со мной. Мадара сощурил глаза. — Хенге спадет первым, прежде чем ты сможешь по-настоящему ранить меня. Ты узнаешь, когда все закончится, — добавила она. Печать бьякуго поползла по щекам Сакуры. От знакомого жара, охватившего ее конечности, она чувствовала себя немного увереннее. — Ты разрезал мою шишоу пополам, и она все равно выжила. Как ты думаешь, мне будет проще причинить боль? Сразись же со мной. Выкинь все из головы. — Она видела, что он колеблется. — То, что ты демонстрируешь мне сейчас, — вовсе не забота. Это неуважение, — крикнула она ему. Чужой голос странно звенел у нее в ушах. — Ты не уважаешь меня сейчас, и ты не уважаешь меня, полагая, что лучше знаешь, что для меня хорошо! Она едва успела перенаправить щит природной энергии, прежде чем последовал удар. Но она справилась. Она отступила на пару шагов, но устояла на ногах. Еще один удар. Быстр. Он был быстр. Она увернулась — мышечная память натасканного на бой медика выполняла эту работу за нее. Сакура позволила своим рефлексам справляться с его ударами — пока он нанес ей только один, в ее бок и сломал ей ребро — и сосредоточилась на потоках природной энергии. На этот раз это сражение будет отличаться от их спаррингов. На этот раз она будет атаковать. Ее тело согнулось, чтобы увернуться от его кулака. Сакура воткнула ему в туловище луч природной энергии. Она видела, как выбила воздух из его легких. Он приземлился, закашлялся и снова бросился на нее. С такого расстояния он был легкой мишенью — она заставила его снова откатиться назад. Когда он поднял на нее глаза, в них отражался процесс расчета. В настоящей битве под таким взглядом она бы стратегически отступила. Или, скорее, сбежала, спасая свою жизнь. Сакура расставила ноги чуть шире. Не в этот раз. Сейчас она была здесь, чтобы принять на себя его гнев. Он встал и улыбнулся, показав ей зубы. И шагнул к ней. Она посылала один заряд природной энергии за другим. Он уклонился от всех. Мог ли он их видеть? Это невозможно! Еще один заряд. Он увернулся. И вошел в зону ее досягаемости. Теперь она снова была в обороне. Черт, черт, черт. Его Мангеке вращался. «Но Шаринган не видит природную энергию, даже я не могу «видеть» ее», — подумала Сакура, отчаянно пытаясь избежать ударов. — «Мои ладони! Он понял, что я посылаю ее прямо из своих ладоней!» По спине Сакуры побежали струйки пота. Ей нужно было согнуть эти лучи! Концентрация, которая для этого требовалась, выбивала из легких воздух, и все это посреди боя. Еще один удар — в голову сбоку. На долю секунды мир погрузился во тьму. Но хенге выдержало, заключила Сакура, поднимаясь и видя серое одеяние, растекшееся вокруг ее ног. Мадара снова ее атаковал. Заряд энергии вырвался из ее руки, и она почувствовала, как та изогнулась и ударила его там, где он меньше всего ожидал. Она усмехнулась, просто не могла удержаться. Возможно, это было ошибкой. Вокруг Мадары материализовалась синяя броня. Сусаноо прихлопнул ее, как муху, и на этот раз она даже не попыталась нанести ответный удар. Она не могла терять время на уклонение — она должна была атаковать. Она направила оба потока энергии на нагрудную броню Сусаноо. Как она и думала — то не было устойчиво к природной энергии! Она сорвала синие слои так же легко, как могла бы прорвать металлическую броню с помощью своей увеличенной чакрой силы. Сусаноо взмахнуло крыльями и отскочило назад, чтобы парить над ней. Дерьмо. Теперь он был слишком далеко. Следующее, что она увидела, было обрушившееся на нее адское пламя. Стена из земли, которую она призвала, треснула, зашипела и задымилась над ее головой. Но пламя было нормального цвета, красное. Как и следовало ожидать, он не станет использовать против нее Аматерасу. Она бы обиделась, если бы не почувствовала облегчения. Обычный огонь означал, что она могла сквозь него пробиться. Она выскочила из своего укрытия и побежала. Одежда хенге не загорелась, в отличие от ее собственной. Она применила простую технику Суитона, одновременно направляя всю природную энергию в ноги. Если бы она высвободила ее достаточно быстро, то, возможно, смогла бы приподняться над землей? Он не ожидал увидеть ее в воздухе. Она прорвала отверстие размером с человека на левом боку Сусаноо, прежде чем он переместился назад. Но потом отлетела от удара. Обычно это была бы боль от падения на землю, но на этот раз она была вызвана ударом кулаком. Или и им тоже, так как столкновение с поверхностью, вероятно, тоже причиняло боль. Возможно. Потому что она, должно быть, опять потеряла сознание. Сквозь боль Сакура заставила себя подняться. Еще одна попытка. Она все еще могла справиться с еще одной атакой. Вытянув вперед руки, Сакура бросилась прямо на Сусаноо. Она надеялась, что сможет выполнить сразу несколько задач — все ее внимание было приковано к энергетическому лучу, мчащемуся параллельно с ней. Удар меча. Уклонение. Второй меч. У этой штуки, должно быть, четыре руки! Природная энергия проникла в бок Сусаноо. Сакура схватила меч и удержала его. Еще чуть-чуть. Слишком мощный. Слишком сильный, чтобы его удержать. Но это неважно. Ей нужна была всего лишь доля секунды. Она обернула поток энергии вокруг лодыжки Мадары и потянула. Все еще находясь внутри Сусаноо Мадара скрестил пальцы в печать. Сусаноо ударило кулаком. Отлетая назад, Сакура изо всех сил потянула за нить чакры. Камни на земле встретили ее на пару секунд раньше, чем его. Краем глаза она заметила, как он крутанулся в воздухе и приземлился на ноги. Не очень изящно, но приземлился. Она — нет. На этот раз она действительно что-то сломала. Несколько ребер, тазовые кости и, возможно, позвоночник. Она не могла точно сказать из-за тошнотворной боли. Печать уже исцеляла ее, заставляя ее вновь испытывать жгучую агонию. Сакура закрыла глаза. Хенге спало, она чувствовала, как в ее икры, не защищенные одеждой, впивается острый гравий. Она хотела повернуть голову, но не смогла. Что у нее еще повреждено? Все мышцы шеи? Сухожилия? Боги, как же больно. Она услышала, как он приближается. Но с ним тоже было не все в порядке, его шаги были неровными. Он что, хромал? — Подойди сюда… — ей удалось протянуть к нему руку. Кровь текла из открытой раны на ее ладони — там, где она высвобождала природную энергию. С болезненным любопытством она сфокусировала взгляд — в ее руке была дыра, сквозь которую можно было смотреть… — Я тебя вылечу… Только подойди ближе… Мадара опустился возле нее на колени. — О боги. — Ей не понравилось, что у него такое лицо. Ей следует поторопиться с исцелением. Она терпеть не могла, когда он так хмурился. — Я в порядке. Со мной все хорошо. Печать меня подлатает. Иди ляг рядом, чтобы я могла вылечить и тебя. Он подчинился; хмурый взгляд все еще был заметен на его лице. Она не могла перевернуться на бок, поэтому он лежал на животе, одной половиной тела — на земле, другой — на ней. Она обвила его рукой и позволила печати распространиться от ее тела к его. Потом она, должно быть, заснула. — Какие у тебя травмы? — Спросила Сакура, открывая глаза. Был уже вечер; двойные солнца этого мира садились в унисон за горным хребтом. — Сломанная лодыжка и боль в левом легком. И думаю, что разорвал несколько узлов чакры. — О. Хорошо. Я этим займусь. От ее чакры почти ничего не осталось, и она все потратила на него. Пару раз она задремала от усталости, но он все время держал ее в объятиях, и пробуждение было похоже на прежнее блаженство. — Тебе уже лучше? — Спросила она. — Да. Ты вылечила меня. — Нет. Я имею в виду… Ты все еще злишься? — Даже не знаю. Я очень устал. И я ненавижу то, что причинил тебе боль. Может быть, в этом и был секрет ее мальчиков? Может, если доводишь себя до полуживого состояния, уже не остается энергии на гнев? Она тоже больше не злилась на него. Вся обида, которую она испытывала из-за того, что ее игнорировали и отвергали, испарилась. Теперь она хотела только, чтобы он был рядом. Неважно как. Но то, что он сказал… Сакура заставила свой разум сосредоточиться. Про то, чтобы не причинять ей боль… Возможно, в этом и была проблема? — Но ты не причинил мне боль. Видишь, я здесь. Ты всегда думаешь, что ранишь меня, но это не так. — Существуют и другие способы тебя ранить. И так или иначе причинить тебе боль. — Какие? — Я отнял у тебя жизнь. Отобрал всех твоих близких. Когда мы вернемся в наш мир, ты меня возненавидишь. Обычно она спорила, отрицала, кричала, что это неправда. Но теперь она услышала его. Не просто слушала, а действительно слышала. — Я не знаю, что буду чувствовать к тебе, когда увижу, что все умерли… Но я знаю, что сегодня я не ненавижу тебя, — сказала она единственную правду, которая у нее была. — Я видел, как люди теряют своих близких. Я сам через это прошел. Это меняет людей. После Изуны… Я так и не стал прежним. Даже когда подписал перемирие, даже после того, как основал деревню. Между мной и Хаширамой все изменилось. Она кивнула ему в грудь. — Нет, все уже не будет так, как прежде. Но как насчет прощения? — Может быть, ты сумеешь даровать мне его. А может, и нет. Только время покажет. Она крепче прижала его к себе. — Только время покажет. — Вот почему было бы очень эгоистично лишить тебя этого, даже если бы ты «позволила этому случиться». На этот раз Сакура завозилась в его объятиях, чтобы получше рассмотреть его лицо. — Под «лишением» ты подразумеваешь мою… э-э… девственность? — Да. Занимаясь этим с тобой, я уже оказал тебе медвежью услугу. Конечно, наши обстоятельства экстремальны, но все же… Для тебя это плохо. Разве ты не хочешь сохранить хотя бы часть своего целомудрия для брака? Сакура прижала обе руки к его лицу. — Мадара… Остановись. И перестань говорить об этом, как будто это что-то, что определяет, кто я есть. Времена изменились, это уже не столь важно… — Хорошо. — Он помолчал. Она видела, что он переваривает ее слова. Он казался более открытым для ее точки зрения, чем обычно. — Хорошо. Но разве ты не хочешь сохранить что-то для того, кого любишь? Мы найдем твоего сокомандника, — добавил он, когда она не ответила. Сакура закусила губу. Когда он так выражался… Любит ли она Саске? Она полагала, что да. Что та Сакура, какой она была три года назад, действительно любила того Саске. С тех пор она его не видела, так как же она могла в его отсутствие его разлюбить? В отсутствие, в котором он был не виноват… И дело не в том, что он решил бросить ее. Просто его разлучила с ней судьба. Ее чувства к Саске не изменились. Да и как они могли? На каком основании? Вот только… они померкли. Стали слабее по сравнению со всеми теми великими, большими событиями, которые происходили вокруг нее. А за последние три года произошло так много. Много ужасного. Много… прекрасного, как бы неподходяще это ни звучало. Ее любовь к Саске была не особенно значимой во всем этом… А когда ее любовь угасла, в ее сердце освободилось место. Можно ли любить двух людей одновременно? Было ли такое вообще… допустимо? — А если у нас не останется выбора, мы отправимся в измерение с сотами, — сказал Мадара, рисуя круг между ее лопатками. — Это целый мир, полный людей. В нем ты кого-нибудь себе найдешь… Я не лишу тебя шанса быть с тем, кого ты любишь. Было ли ему больно говорить такое? Должно быть, да. Его блокнот был последним подтверждением, но даже без него… Как она могла этого не почувствовать? За все эти годы, проведенные вместе, стало так очевидно, так естественно, что он любит ее. Ей казалось, что она знала это с незапамятных времен. Знал ли он, что она знает? Мало что могло от него ускользнуть, но, возможно, этого он не знал. — Ты и не лишаешь, — сказала Сакура. — Ты ничего у меня не отнимешь. Скорее… Даешь возможность сделать это с тем, кто любит меня… — Обычно ей было бы стыдно и неловко сказать вслух такое утверждение. Это прозвучало бы как хвастовство. И словно бы разоблачение его тайны. Но сейчас… Сакура всем сердцем надеялась, что он оценит ее слова. — Я бы никогда не потребовала большего. — Она наклонила голову, чтобы посмотреть на него. Он был так близко, что она не могла сфокусировать свое зрение на чертах его лица, поэтому она ткнулась носом в его щеку. — Все потому, что слишком низко себя ценишь. Но ты должна требовать большего. Должна требовать всего. И пока мы находимся в такой ситуации, у тебя нет другой альтернативы, кроме меня. Это не выбор. Я не хочу, чтобы ты приняла меня из-за отсутствия выбора. Сакура обняла его еще крепче. У нее не было правильного ответа на этот вопрос. Еще минуту назад она надеялась, что ее заявления будет достаточно. Что ее распростертых объятий будет достаточно. Но, очевидно, для них нужна правильная причина. — А как насчет тебя? Ведь в отношении меня у тебя тоже никогда не было выбора, — это было единственное, что она смогла придумать. — О, но у меня он был. Мне не нужна была любовь. Я прожил без нее всю свою жизнь. У меня был выбор. И я ничего не хочу от тебя, если это будет не по любви. Иначе это съест меня заживо. Сакура прижалась губами к его груди. Признание в любви. На бесплодной каменистой земле в десятках измерений от дома, когда все ее близкие умерли и исчезли… Признание, которое никак не было неожиданностью. И все же услышать это… Она будет бережно хранить этот момент до конца своей жизни. Даже если это, в конечном счете, означало отказ. Она не собиралась бороться с его убеждениями. У него были на то свои причины. Серьезные причины. Она не собиралась торговаться, умолять и спорить. Любовь нельзя завоевать. Она может быть дана только добровольно. На нее снизошло озарение: вот почему он отступил — он не собирался бороться за ее любовь. — Хорошо, — сказала она. — Я… Я поняла тебя… — Спасибо. — Просто… Не уходи. Никогда больше не уходи. — Она провела пальцами по его щекам. — И так или иначе, я все равно найду способ, чтобы был выбор.