***
Он запихнул ее в Шиккоцу на необходимый период пополнения запасов. «Запихнул» было самым подходящим словом, потому что Сакура в тот момент была словно мертвый груз. Обычно именно она следила за их провизией и давала ему указания, что и в каком количестве заготавливать. Теперь он должен был сам просмотреть ее записи. Он обнаружил, что она разработала какую-то систему сокращенных символов, и ему потребовалось несколько часов, чтобы расшифровать ее. Сама Сакура не могла помочь — даже когда он присел рядом с ее постелью и положил открытый блокнот перед ее лицом, задавая конкретные вопросы, она не отвечала. Она вообще перестала с ним разговаривать. Или делать что-то еще. Она отказывалась вставать с футона, ему приходилось силой ее усаживать, и даже тогда, с тарелкой супа на коленях и ложкой в руке, прошло несколько часов, прежде чем она закончила есть. Оглядываясь назад, он должен был радоваться, когда она ела. Потому что примерно через неделю она перестала. Долгие часы уговоров, чтобы она взяла еще кусочек и положила в рот, были напрасны. В какой-то момент он решил направлять ее руку с ложкой. — Сакура. Пожалуйста, съешь еще немного. — Та же тишина и пустой взгляд, что и обычно. Она его ненавидит? Не хочет иметь с ним ничего общего? Она должна. — Сакура, пожалуйста. Он схватил ее руку и поднес ложку ко рту. — Открой рот. Открой хотя бы рот. Или мне тебя покормить? — Он осторожно высвободил ложку из ее пальцев (Она ненавидела, когда он к ней прикасается? Конечно, ненавидела…) и зачерпнул новую порцию рагу, потому что предыдущая уже вылилась обратно в миску. — Я могу накормить тебя, если ты предпочитаешь так… Ничего. Тишина. Никакой реакции. Мадара сжал ложку так сильно, что дерево треснуло. Ему хотелось вмазать по чем-нибудь кулаком. Ему хотелось вмазать ей. Он вскочил. Ему нужно было на воздух. Если такие мысли возникли в его голове, ему определенно нужно было проветриться. Он побежал вниз по склону к реке и ополоснул в ней лицо. Слава богам, вода оказалась холодной. — Кацую-сан, — обратился он к призванному маленькому слизняку. — Может, ты попробуешь повлиять на нее? Может, у тебя получится лучше. Я… я больше не могу. Он отступил в измерение собак. Кацую вызовет его обратно, если у нее возникнут реальные проблемы с Сакурой, — рассудил он. Или, в худшем случае, она на два дня останется без еды. Она сможет это пережить. Потому что Мадаре нужен был небольшой перерыв. Когда он вернулся с пятью пойманными оленями (этого, вероятно, было слишком много, но он обнаружил, что убийство принесло ему определенное облегчение), несмотря на то, что в Шиккоцу была ночь, клон среднего размера Кацую ждал его у входа в измерение. Его тут же захлестнул адреналин — что-то не так с Сакурой? — Кацую-сан, все в порядке? Кацую пошевелила щупальцами. — Все нормально. Ну, насколько это возможно… Но я подумала, что Вы хотели бы узнать, как обстоят дела, сразу же после прибытия. Мадара сглотнул. — Да. Спасибо за предусмотрительность. Тебе… тебе удалось заставить ее что-нибудь съесть? — Она съела совсем немного. Там был котелок с рагу, который Вы оставили. И мы принесли ей фрукты — их она тоже съела. — Как тебе это удалось?! Она ничего не ела, когда я пытался ее накормить! — О, может быть, она просто проголодалась. Вы же знаете, я все делаю довольно медленно, поэтому я не возражала против того, чтобы проводить с ней время. Может быть, она устала от моих постоянных придирок? — Слизняк сделал такое странное движение головой вверх-вниз, которое было для нее эквивалентом смеха. Мадара попытался улыбнуться. Ему очень хотелось верить, что именно отсутствие аппетита у Сакуры и его собственное нетерпение были причинами его неудачи. И не факт, что она не хотела иметь с ним ничего общего. Он задержался у реки еще на некоторое время, пока наконец не решил подняться к пещере. Сакура спала. Он забрался в постель и лег, как всегда, лицом к ней. Он подумал, что такое положение означало бы, что она может прийти в его объятия, когда захочет. Но она ни разу не пришла. Она спала на краю постели, повернувшись к нему спиной. Следующие несколько дней Сакура то спала, то тупо смотрела в потолок. Или плакала. Независимо от ее состояния, им нужно было определиться с дальнейшим маршрутом. Он хотел, чтобы Сакура приняла это решение, он просто хотел перенести ее туда, куда она желала. Но как он мог это сделать, если она не разговаривала с ним? В течение следующих дней он обсуждал стратегию с Кацую. — Я хочу сосредоточиться на последней оставшейся ветке. Полностью пропуская четвертую. — О, конечно! Это измерение без чакры было ужасным, просто ужасным! Пожалуйста, и близко не подходите к нему. — Теоретически мы могли бы обойти его, — задумчиво произнес Мадара, поскольку мысль о том, чтобы пропустить все направление, немного раздражала его, — но кто знает, не существует ли там скопления подобных миров. И принимая во внимание, что структурная аномалия также была в этом районе, я не уверен, что смогу правильно сориентироваться, — рассуждал он скорее для себя, чем для Кацую, у которой уже твердо сформировалось мнение. — Пожалуйста, Мадара-сама, не рискуйте, насколько это возможно. Я считаю, что ваши поиски бесконечно опасные, и в глубине души хочу, чтобы вы вообще их прекратили. Особенно теперь, когда в них больше нет смысла. Мадара поджал губы. — Ну, пункт находится в пещере. Я уверен, что в долгосрочной перспективе ты, как и я, не сможешь долго смотреть, как она пребывает в таком состоянии. Есть еще шестая ветка, которую нужно проверить. И я ее проверю. — Но как Вы представляете себе путешествие с ней? Вплоть до 81-го измерения, если Вы будете осторожны, чтобы не порвать каналы чакры, я смогу залатать Вас. После этого — это сможет только она. Мадара побарабанил пальцами по колену. — Даже не знаю. Остается лишь надеяться, что она придет в себя.***
Он схватил ее за запястья и прижал ладони к своей груди. — Исцели меня. Сакура, тебе нужно меня вылечить. Это была специально организованная авантюра. Не очень рискованная, но все же авантюра. Они были на краю диапазона Кацую Сакуры, и он намеренно разорвал два узла в системе чакры. Он мог бы пойти медленнее и попросить Кацую залатать повреждения до разрыва, но ему нужно было знать, готова ли Сакура контактировать с ним. Она не могла точно знать, где они находятся, она не проявила никакого интереса к своему блокноту, и Мадара сомневался, что она запомнила маршрут перемещений. При малейшем шансе, что она это сделает, он несколько раз переносился в сторону, чтобы создать у нее впечатление, что они находились в матрице куда глубже, чем на самом деле. Он не стал бы рисковать их безопасностью, покидая зону обратного призыва, не будучи уверенным, что она способна и готова помогать ему хотя бы по минимуму. — Сакура, пожалуйста. — Он прижал ее руки к своей груди. — Пожалуйста. Ты нужна мне. Очень медленно она подняла подбородок. Впервые за несколько недель он увидел, как ее глаза встретились с его глазами. Она смотрела на него, а не сквозь него или мимо. Она несколько раз моргнула. Крошечная ниточка ее чакры проникла в его организм. Мадара сдержался, чтобы не зарыдать от безмерного облегчения. Ощущение того, как ее чакра течет по его каналам, было самым лучшим на свете. Глаза Сакуры наполнились слезами. Она направила больше чакры в его систему, когда заблестели первые слезы и покатились по ее щекам. Ее чакра внутри него была такой же резкой, как и всегда, но сейчас, но все равно это было похоже на нежную ласку. Как будто она гладила его изнутри. — Прости, — прошептала она. — Прости меня. Я не думала, что кто-то еще может нуждаться во мне… Она чувствовала себя так странно. Так неуместно. Лагерь выглядел как обычно, но Сакура вдруг почувствовала себя чужой. Блокнот лежал рядом с рюкзаком Мадары, как и список припасов. Заготовленные на ночь дрова были уже распакованы и сложены рядом с костром. Рис был приготовлен и разделен на порции. Все это было не ее рук дело. Она оставила все на него, и ему пришлось справляться в одиночку. Сакура закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться на его Вратах Предела, которые все еще были отключены от системы, но даже тогда кровь прилила к ее щекам от стыда. Как она могла быть такой эгоисткой? Как она могла оставить его одного? Она взглянула на него — его брови были нахмурены, как будто он испытывал дискомфорт. Последний узел был соединен — Сакура убрала руки с его груди и отошла в сторону. — Где мы находимся? Куда идем? Кажется, я не обратила на это внимания… — На шестой ветке. — Он подошел к своему рюкзаку. — Мы находимся в измерении 51. Вот, — он протянул ей блокнот, — я изо всех сил старался, чтобы записи были четкими. — О. Понятно, — медленно произнесла Сакура, принимая блокнот и садясь у огня. — И почему? — Что «почему»? — Почему мы идем по шестой ветке? — Потому что я выбрал именно этот путь. Ты ничего не говорила, и я понял, что просиживать в Шиккоцу бесполезно… Ты бы предпочла пойти в другое измерение? С сотами, например? — Я не знаю, — плечи Сакуры безвольно опустились. Инерция и пустота, которые были ее единственной реальностью в течение последних недель, угрожали снова завладеть ею. — Я не знаю, что я предпочитаю… я не могу придумать ничего, что бы я хотела… — удивленно прошептала она и посмотрела на Мадару. Она чувствовала, что тонет, и ей нужно было, чтобы кто-то ее спас. Он протянул руку и похлопал ее по колену. — Тогда давай просто пойдем вперед и доберемся до конца этой ветки. Это один из самых логичных вариантов действий, так что мы можем просто продолжить. В ту ночь она забралась в его объятия и вспомнила, что это было очень приятно. На следующий вечер она заставила себя сосредоточиться и просмотреть записи Мадары в блокноте — все прошлые измерения были ничем не примечательны, но тем не менее Мадара подробно описал их. Она заметила, каких усилий ему это стоило. О, как же ей хотелось ощутить драйв, снова обрести стимул. Он до сих пор был на это способен. Почему она так не может? Раньше ее желания были подобны пылающему огню, но теперь, о чем бы она ни пыталась думать, она ничего не чувствовала. Сакура вздохнула и закрыла блокнот. Возможно, на данный момент ей достаточно было должным образом выполнять свои обязанности. Через день у нее нашлось достаточно энергии, чтобы пролистать список припасов. Она увидела, что некоторые строки перечеркнуты резкими линиями, явно сделанными на скорую руку, так отличающимися от аккуратных прямых, которые оставляла она. Среди новых пунктов, написанных почерком Мадары, было явно слишком много мяса. И значительно меньше фруктов и овощей. «Ну конечно. Это так предсказуемо», — подумала она. Укол раздражения, смешанного с нежностью, удивил ее, как вспышка света во мраке. Впервые за последнее время она почувствовала что-то еще, кроме горя! Все это время Мадара осторожничал с ней больше, чем прежде. Она заметила, что он тоже не заводит разговоров. И с тех пор, как ее обычная болтовня исчезла, они провели много вечеров, сидя в тишине. Они двигались вдоль ветки, плавно возвращаясь к их обычному порядку, и Сакура с усилием напоминала себе, что должна быть благодарна за то, что осталась жива. Иногда по вечерам она смотрела, как он делает свои дела, и думала, что рада его присутствию. Что он был таким хорошим компаньоном. Но почему-то все казалось таким тусклым и унылым.***
А потом случилось это. Скопление смертельных измерений. Сначала океан лавы. Как и в основном измерении Кагуи, они падали, бешено мчась к расплавленному озеру. Они переместились прежде, чем коснулись лавы. В облако кислотного тумана. Сакура закричала, и пар обжег ее легкие. Еще один перенос. На раскаленную металлическую плоскость. Еще один. В сухую темноту без воздуха. Сакура хотела крикнуть Мадаре, что он должен изменить направление, но, возможно, он так и сделал. Она могла только отчаянно ухватиться за его талию, когда они наполовину погрузились в какую-то горящую субстанцию, чтобы быть отброшенными в следующий мир, который вращался вокруг своей оси слишком быстро. Другой мир. И она кричала, когда гравитация начала давить на нее со всех сторон, хотя вокруг них не было воздуха. Еще один перенос. Они ударились обо что-то настолько сильно, что пальцы Сакуры разжались, и она отпустила ремень Мадары. Острые иглы паники пронзили ее мозг. Они не могут разлучиться! Сакура дернула головой — он не переместился. Мадара лежал в паре метров от нее, крича и корчась от боли. Задыхаясь от собственной боли, Сакура поднялась на колени. Они находились на небольшой скале, окруженной бурлящей лавой. Высвободив Печать Возрождения Инь, Сакура поползла к Мадаре. Кислотные ожоги. Горящие от лавы ноги. Кровоточащие глаза, лопнутые барабанные перепонки — печать разрывала тело Сакуры, собирая его заново. Ей хотелось упасть на землю и закричать во все горло, но на это не было времени. Ей нужно было помочь Мадаре. Сначала кислота. Она должна была смыть ее. Руки тряслись так сильно, что она едва ими двигала. Сакура еле смогла достать бутылку с водой и вылить ее ему на лицо. Что-то попало ему в глаза, и он снова закричал. Сакура перевернула его на бок и плеснула еще воды. Она положила руку ему на лицо. Глаза. Его глаза — вот что самое важное. Отдых может подождать. Она влила чакру в роговицу и слизистую оболочку его глаз. Потом настал черед ушей. У него тоже лопнули барабанные перепонки, но она это быстро исправила. Теперь он мог слышать ее. Мерцающие линии от печати Инь покрыли и его тело, связав их вместе. Быстрый осмотр его жизненно важных органов показал, что у нее было достаточно времени, чтобы призвать три контейнера с водой. Сакура сняла с себя рубашку. И облилась водой. — Мадара. Двигайся. Тебе нужно раздеться. — Она потянула его за рубашку. Застонав, он подчинился. Она вылила на него еще один контейнер. Ожоги не коснулись его тела так, как ее, доходили только до груди. Он был намного выше ее, и эта едкая жидкость не накрыла его с головой. — Не трать попусту воду. Сакура облегченно вздохнула. Если у него хватает сил делать ей замечание, то с ним все в порядке. — Я не трачу ее попусту. Нам нужно смыть эту гадость. — Ладно. Но не трудись стирать одежду. Давай возьмем себе другую. — Ляг. Мне надо исцелить тебя. Она восстановила его кожу, не слишком аккуратно, шрамы останутся, но ее чакра была нужна для других целей. Повреждения его чакросистемы были огромны. У пяти узлов чакры были разорваны соединения с общей сетью. — Сколько перемещений ты сделал? Кажется, я сбилась со счета. — Восемь. Но после третьего я изменил направление, а начиная с пятого, целился далеко. — Ты хоть представляешь, где мы находимся? — Дай мне свиток, я попробую записать, пока ты меня лечишь. — Ну? — она спросила после того, как его состояние стало достаточно стабильным. — Я шел направо до четвертого измерения. Потом двинулся вверх. Между номерами пять и шесть, а также шесть и семь я сделал двойные перемещения… Я также целился через одно в последнем, и, думаю, у меня получилось, потому что это правда было похоже… Но, возможно, я уже просто был истощен. — Хорошо. — По телу Сакуры пробежала дрожь. Мадара очень редко бывал в чем-то не уверен. — Как нам отсюда выбраться? Мадара закусил губу. — Я бы сказал… Тем же путем, что и пришли. Сакура ахнула. — Нет, ни за что! Мы этого не переживем! Разве мы не можем обойти те измерения? — предложила она, видя, какое решение он принял. — Как мы поступили с измерением Кагуи с кислотой во втором слое? — Я не стану рисковать. Кто знает, с какими сюрпризами мы столкнемся, если попытаемся обойти их, находясь внутри скопления смертоносных миров. — У нас ничего не получится. — Сакура вздрогнула. — Один раз уже получилось. — С трудом. Это горящее вещество… Если бы оно было на метр выше… Ты действительно думаешь, что мы сможем выжить? — Не исключено. — Почему бы нам не переместиться вперед? Наша стратегия больше не привязана к веткам. — Откуда ты знаешь, насколько велико скопление? — Может, оно заканчивается здесь. — Или только начинается. У нас еще есть шанс вернуться. Сакура закрыла лицо руками. Шанс. Шанс. — Насколько большой? — Сама видела. Я бы сказал, вероятность того, что мы выберемся живыми, тридцать процентов. Сакура вздрогнула. — Я… мне нужно закончить исцелять тебя, — выдохнула она. Ей необходимо было разобраться в своих мыслях. — А потом мы поедим. И ляжем спать. Мы должны быть в форме. Они достали запасную одежду и спальные мешки. Сакура перебирала свитки, пока не нашла консервированного тунца. Судя по ее записям расходов, это был последний. Он ведь любит рыбу, правда? Они съели ее с рисом и двойной порцией крекеров. Сакура еще раз пожалела, что у них нет саке. Они не нуждались ни в огне, ни в барьерных печатях. Лава, бурлящая вокруг них, давала достаточно тепла и защиты. Все, что оставалось, — это спать и восстанавливаться. После получаса неподвижного лежания в его объятиях Сакура встала и села на большой валун. Она знала, что он не может заснуть, когда она ворочается с боку на бок. Может, так он хотя бы немного поспит. Последний сон. Это и называется смертью, не так ли? Люди дома тоже спали в течение этих трех лет. Или, возможно, то был не сон. Может быть, это была безмолвная пытка. Сакура запустила руки в волосы. Она не смогла им помочь, не смогла их спасти. А теперь она сама погибнет в каком-то море кислоты. Нет. Все было не напрасно. Их путешествие не было бессмысленным. Они не нашли мальчиков; они не нашли способа разрушить Цукуеми. Но они нашли друг друга. В своем горе она забыла об этом. Ее жизнь, казавшаяся такой никчемной в последние недели, в этот самый момент вновь обрела свою ценность. Она оглянулась на Мадару, спящего в своей постели. Даже сейчас, когда все ушло — он еще был с ней. Она не собиралась упускать последний шанс быть вместе. Какие бы глупые или, наверное, разумные причины у него ни были. Она встала и подошла к нему. Обычно она не будила его перед таким тяжелым испытанием, какое ожидает их завтра, но сейчас она была слишком поглощена своими мыслями. Когда она потянула его за плечо, он неуверенно развел руки, показывая, что она может забраться в постель. — Нет, — ответила Сакура. — Просыпайся. Мадара приоткрыл один глаз. — В чем дело? — Я хочу сделать это. — Сделать что? — Я хочу заняться сексом. — Теперь она завладела его вниманием. Он резко открыл глаза. — По-настоящему. Как положено. Мадара выпрямился в своем спальном мешке. — Что на тебя нашло? Неужели ты так боишься умереть? — спросил он, не дождавшись от нее ответа. Сакура прикусила губу. — Давай сделаем это. Мадара смотрел на нее так, словно видел впервые в жизни. — Подумай об этом, — сказал он после очень долгого молчания. — Ты едва оправилась после шока; ты не в том состоянии, чтобы принимать такое решение. После всего, что случилось, я — последний человек, с которым.… — Остановись. Прекрати пороть чушь. — Это не чушь. А правильная оценка нашей ситуации. — Ты прекрасно знаешь, каково мое мнение о «нашей ситуации». Мы уже об этом говорили, и я действительно думаю, что теперь наши обстоятельства, — Сакура сделала широкий жест в сторону моря лавы, — немного изменились. — Она придвинулась к нему и положила руку ему на колено. — Ведь так? — По ее мнению, он уже должен был сделать первый шаг. Конечно, он понимал ее логику. Но он не делал ничего. — Скажи же что-нибудь… Он оценивающе смотрел на нее прищуренным взглядом. — Если мы выживем завтра и найдем твоего Саске, что ты ему скажешь? — спросил он в конце концов. Сакура сглотнула. Она правда не знала ответа на этот вопрос. Сказать Саске-куну, что она была… с другим…? Что за абсурдная идея. Не то чтобы ей когда-нибудь пришлось столкнуться с этой дилеммой. — Ничего. Не вижу причин, почему я должна говорить ему, с кем, когда и при каких обстоятельствах я спала. — А ты когда-нибудь учитывала мое мнение? — Твое мнение? — Что я не хочу спать с женщиной, которая хочет быть со мной только перед лицом смерти. — Как ты можешь?! Я ведь уже говорила, что люблю тебя! — Это было раньше. А потом, как и ожидалось, твои чувства изменились. И это вполне понятно. — Неправда, — она покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Все это неправда! Я просто… я просто… я горевала! У меня было на это право, не так ли? Это не подразумевает, что мое отношение к тебе изменилось! Мадара приподнял бровь. — Как ты можешь мне до сих пор не верить? И даже если бы речь шла о моем страхе смерти — ты откажешь мне? Я не могу в это поверить. Просто не могу. Ты говоришь, что заботишься обо мне, а потом так себя ведешь, отказываешь мне… Неужели ты действительно хочешь потерять наш последний шанс? И по каким причинам? Какова истинная причина? Ты можешь сказать мне хотя бы это? Мадара поджал губы. — Потому что я не могу перестать думать о том, — сдался он, — не будешь ли ты мечтать о нем, пока я тебя трахаю. Сакура прикусила губу и почувствовала вкус крови. — Что ты закроешь глаза и представишь, что я — это он, — очень тихо сказал Мадара. — Ты что, ревнуешь? И это все? Все это время? — Все? О, у меня есть много других причин… Но я не люблю, когда меня используют. — Этого не будет. Не будет никакого использования. И клянусь всеми богами, что не буду думать о нем. Он смотрел на нее так долго, и на его лице было столько печали и усталости. Как будто, глядя на нее сейчас, он вспоминал все, что они пережили вместе. — Хорошо, — сказал он в конце концов. — Тогда сделай что-нибудь такое, чтобы не забеременеть. Сакура заморгала. — Ты действительно веришь, что мы выберемся отсюда живыми? — это было первое, что пришло в голову Сакуре после его абсурдной просьбы. — Конечно. Иначе я перережу себе вены прямо здесь и избавлю себя от лишних хлопот. Сакура нашла его руку, погладила ее внутреннюю сторону и переплела свои пальцы с его. Она улыбнулась, глядя на их соединенные руки, а затем снова подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Она хотела что-то сказать, заверить его, что она так счастлива, что это он сделал ее такой счастливой, но слова застряли у нее в горле. Страх смерти ушел, и осталась только радость. Каким-то необъяснимым образом он всегда мог принести ей успокоение. Даже если она чувствовала себя маленькой и бесполезной рядом с ним, он находил способ заставить ее забыть свои страхи. Покачав головой, Сакура села и попыталась взять себя в руки. Она сложила печать над своим животом и приложила ладонь к тому месту, где была матка. — Это должно сработать. — Барьерная печать? Так просто? Разве это для тебя не вредно — замкнуть так? — Я позабочусь о лучшем методе, если мы выберемся отсюда. — Сакура сняла трусики и дернула рубашку. Мадара схватил ее за запястье. — Подожди. Позволь мне это сделать. Даже в таких обстоятельствах речь не должна идти о выполнении механических движений. Не торопись. У нас есть время.***
Он убрал руку с ее запястья, когда она отпустила подол. Снял с себя рубашку, но ее оставил. На какое-то время. Вместо этого он подвинулся так, чтобы их лица оказались как можно ближе. Он наклонил голову и прижался губами к ее скуле. И еще раз, чуть ниже. Его щека коснулась ее щеки, и очень нежно он скользил по ней губами. Его нос задевал ее щеку, и он чувствовал жар ее дыхания в изгибе своей шеи. Она дышала так часто, она нервничала. Мадара запечатлел очередной поцелуй на ее щеке и еще один на виске. Он позволил своим губам задержаться дольше. Наконец, она ответила и прижалась губами там, куда смогла дотянуться — к линии его челюсти. Мадара замер — они действительно собирались это сделать. Его отточенные рефлексы сработали и заставили его остановиться. Ему пришлось активно отбросить мысли, к которым он все эти годы прибегал, чтобы сдерживать себя — мысли о том, как он не хотел, чтобы она потеряла надежду. О том, что он не сможет жить без ее надежды, с пустотой в ее глазах и безразличием. Но теперь надежда все равно умерла. И то же самое, с большей долей вероятности, скоро случится и с ними. В ретроспективе им так повезло. Они посетили тысячи миров, и это был только второй случай, когда они оказались в смертельной опасности. Все могло пойти не так. При перемещении они могли попасть в глубокий океан лавы, и не было бы никаких прощаний. Никаких последних шансов. Этой ночи бы не было. Не было бы последнего шанса испытать обоим что-то хорошее. Он провел едва ощутимыми поцелуями по ее щеке. У нее было такое красивое лицо, сейчас изможденное и угловатое, но все еще прекрасное. Как он мог не заметить этого с самого начала? Во время войны он ни разу не обратил на нее внимание, поначалу он не находил ее особенно привлекательной. Мадара подумал, не ослеп ли он. Он остановился, прижавшись губами к ее губам. Их по-прежнему разделяло совсем небольшое расстояние. Каждый выдох, который она делала, становился его вдохом. Губы Сакуры задрожали, и он накрыл их. Их губы были такими сухими: воздух здесь был как в пустыне. Они прижались друг к другу губами. Мадара поднял глаза, чтобы увидеть выражение ее лица. Должно быть, она почувствовала это, поскольку тут же открыла глаза и отпрянула. — Спокойно… — сказал он, не подумав. Сакура кивнула. Он нашел край ее рубашки и приподнял его. На ней не было никаких обвязок, она никогда не ложилась спать в них. Он много раз видел ее полуголой и даже полностью обнаженной, но, за исключением того единственного раза в Шиккоцу, когда они оправились от голода, в такие моменты он никогда не позволял себе думать о ней в сексуальном плане. Теперь он это мог. Может быть, он нашел какое-то искупление в глазах богов, раз они так одарили его перед смертью… Улыбнувшись своим мыслям, он наклонил голову и поцеловал ее в плечо. Затем он снова прижался губами к ее губам — все еще не настоящий поцелуй, все еще просто контакт. Он скользнул руками по ее бокам, от талии вверх. Он добрался до ее груди, когда она открыла рот. Он чувствовал, как она втягивает воздух. Он обвел вокруг ее сосков, не касаясь их, и накрыл ладонями ее груди. Она расслабилась. Ему хотелось ласкать ее груди, ощущать их округлость или то, что от нее осталось, узнать, каково это — сосать ее соски. Но, возможно, для нее это было слишком. Он скользнул правой рукой вниз, между ее ног. К такому они оба привыкли, для нее в этом не было ничего нового. Его пальцы нашли знакомый путь между ее нижними губами. Ему не нужно было думать, он точно знал, как прикоснуться к ней именно так, как ей нравилось. С каждым кругом, который он делал с ее клитором, он видел, как выражение ее лица становится все более умиротворенным. Ее ждала неизвестность. С застенчивой улыбкой она наклонила голову и прижалась губами к его губам. Его рука кружила вокруг ее отверстия. Сколько раз он делал это, и никогда не входил в него? Сотни? Она доверяла ему, и он никогда не нарушал этого доверия. Теперь он наконец получил ее разрешение. И разрешение своего собственного сознания. Он погружался все глубже и глубже, пока не перестал ласкать вокруг. Пока не оказался внутри. Сакура застыла, но продолжала прижиматься губами к его губам. Он мягко провел языком по ее губам, а мгновение спустя его палец вошел до конца. Сакура застонала. Он просунул палец внутрь нее. Теплая, влажная теснота отступила под его давлением. Сакура издала еще один звук, и он поглотил его, вплотную прижавшись губами к ее губам. Он поймает все звуки, которые она будет издавать. Он медленно ввел и вынул палец, и Сакура прервала поцелуй. Свободной рукой он схватил ее за шею и притянул к себе. Ее рот был широко открыт, и на этот раз он без колебаний проник в него языком. Ее стон стал еще более отчаянным, как будто то, что он сделал, еще больше подтолкнуло ее; теперь она пела. Время от времени она даже отвечала на поцелуй, когда не издавала всех этих чудесных звуков. Мадара согнул палец и вслепую начал искать точку ее наслаждения. Другой рукой он держал ее за талию, не давая ей вывернуться. Он провел пальцами по передней стенке, и она замерла, вся напрягшись. Он почувствовал, как она сжала его палец, ее глаза закатились, а рот открылся в безмолвном крике. Ее бедра двигались навстречу его руке. Он углубил поцелуй, решив заставить кончить — было бы лучше, если бы она уже получила оргазм, кто знает, как все сложится, когда дело дойдет до настоящего соития. Но прежде чем она смогла достичь своего пика, она резко дернула головой, одним решительным движением положила ладони ему на плечи и посмотрела прямо на него. — Не так. Давай сделаем это по-настоящему, — сказала она и поманила его к себе, одновременно откинувшись назад. Как в замедленной съемке он видел, как она опустилась, ее руки все еще крепко держали его плечи, привлекая его к себе. Она распахнула объятия, приглашая его. Она приоткрыла губы, раздвинула ноги, чтобы принять его.… Он позволил себя притянуть. Он не был уверен, достаточно ли для нее того, что он сделал, или нет… Но он уже был — над ней, скользящий по ней, погружающийся между ее ног… Они уже были на одном уровне, он чувствовал ее жар, он был всего в миллиметрах от того, чтобы оказаться внутри нее. Он осознал, что хочет видеть ее. Ему хотелось смотреть на нее, когда он войдет в нее. Они были нос к носу и снова дышали одним воздухом на двоих. Медленно, так медленно, как только мог, он скользнул внутрь. Вместе с тем, как ее тело медленно уступало под его напором, ее глаза стали огромными, а рот превратился в круглую букву «О». Ее веки отчаянно затрепетали, и она задохнулась. Он закрыл ей рот своим, чтобы поглотить этот вздох. Когда они оторвались от глубокого поцелуя, он был погружен в нее полностью. — Как ты? — спросил он и убрал прядь волос с ее лба. Почему-то он не знал, что делать. Сакура втянула нижнюю губу, не сводя с него глаз. Он мог смотреть в эти глаза до конца своей жизни. Он всегда думал, что захочет любоваться ее телом, если дело дойдет до совокупления. Теперь он обнаружил, что не может заставить себя отвести взгляд от ее лица. — Хорошо, — сказала она и погладила его плечи. — Все хорошо. Он осторожно качнул бедрами. Какое бы сопротивление ни было внутри нее, он преодолел его парой толчков. Она раздвинула ноги шире, давая ему больше пространства. Он сосредоточился на том, чтобы двигаться ровно. Он знал, что как только они войдут в нужный темп, она не захочет, чтобы тот изменился. И судя по звукам, которые она издавала, он, возможно, уже нашел его. Так что теперь он был полон решимости его поддерживать. Может быть, ему удастся заставить ее кончить? Он доведет ее до оргазма в любом случае, позже, если это будет необходимо… Но это была его мечта — увидеть, как она получает наивысшее наслаждение, кончая на его члене, почувствовать, как она сжимается и дрожит… Мадара потряс головой, прогоняя фантазии, иначе он сам сейчас кончит. Сакура скрестила ноги за его спиной. Казалось, что она тоже хотела обнять его, но ему нужна была опора, чтобы придать импульс своим толчкам. И ему хотелось наблюдать за ней. Тем не менее он наклонился и поцеловал ее. Она охотно откликнулась и даже на мгновение просунула язык ему в рот. — Вот так? — спросил он и покрутил бедрами, меняя угол вхождения. Он не знал, почему это прозвучало как шепот. Может быть, потому, что она была так близко. — Оох-ооо… так хорошо. Просто… продолжай… Что он и сделал. Он сконцентрировался на том, чтобы не кончить, и не сбавлял темпа. Ее глаза были крепко зажмурены, и Мадара решительно выбросил из головы вопрос о том, кого она сейчас представляет. Она подбрасывала бедра ему навстречу, и ее движения становились все более неистовыми. Она была уже близка к оргазму. Она выгнула спину, выпятив грудь, и судорожно вцепилась в его плечи. Мадара стиснул зубы. Еще немного. — Ма… Мадара! — Она произнесла его имя, не открывая глаз, заключил он с бьющимся сердцем. Произнесла в самый последний момент, прежде чем кончить; произнесла так, словно ей необходима была его помощь. Ну, та и правда была ей необходима, и он сделал то, что требовалось — он резко вошел в ее влагалище, когда то начало сокращаться, схватил ее за бедра и притянул к себе, когда она больше не могла делать ответные движения, врезался внутрь так, что их тела сталкивались снова и снова, пока с пронзительным криком она не содрогнулась и не сжалась вокруг него.