Without umbrella

Christina Aguilera — You lost me Я пролежала два дня дома, сильная слабость, которая не позволяет пошевелиться. Я игнорирую звонки Лукаса, игнорирую маму, которая беспокоится о моем эмоциональном состоянии, но я говорю ей, что простыла, когда ждала пересадки на следующий рейс в кафе, под сильно дующим сплитом. Верит мне, с трудом, но верит. Писал Майкл, спрашивал как я, ответила что отлично, только мучает акклиматизация. Я отгоняю всякие мысли о Хеммингсе, но они иногда застают меня врасплох, и кричат о том, как все могло бы сложиться иначе. В какой бы мы не были точке, и какое бы мы не приняли решение, наш мозг будет думать, что правильно то, что все же не случилось. Зачем это так работает? Я не узнаю себя, я не вижу себя. Как будто он выпил все мои силы, даже на обычную жизнь, и поменял мое сердце, которое слишком болит и постоянно дает знать об этой боли. Мое так не умело. Я хочу вернуть прежнее. Энджи не может вытащить меня даже на пляж, молчу уже о клубах и о возвращении в компанию наших друзей. Ей это надоело и она завалилась ко мне с Кейном. — Лили, господи ты видела себя? Всегда буду умиляться ее суетливости и умению заполнять все пространство вокруг так, что для других просто не остается места. Кейн принес мне кофе в красном стаканчике, из кофейни, рядом с моим домом. И плитку горького шоколада. — Открывай, ты же тоже любишь — я искренне улыбаюсь. Он всегда так делает, и всегда съедает больше, чем половину.Энджи ненавидит темный шоколад, а Кейн под видом, что это мне, всегда приносит с собой. Просто Энджи воротит даже от запаха. — Да как вы можете это есть? Я делаю глоток горячего капучино с лесным орехом и чувствую, что это единственное за сегодня, что оказалось в моем желудке. — Лили, пожалуйста, ты можешь прекратить убиваться по своему Хеммингсу? Вон, развлекись с Джоном, которого приметила себе на лето, — она ходит по комнате, отчитывая меня. — Энджи, правда? Кто же говорил мне, что любовь это прекрасно? — кривляю ее, а Кейн смеется, смотря в окно. — Любовь, — она перебирает в руках пояс от своей смешной красной юбки, — это не любовь, Лили, любовь всегда взаимна. — Взаимности нет, — я чувствую, что из великой раздолбайки и пофигистки превращаюсь в унылую пессимистку. Ставлю стаканчик на пол, около кровати, и ощущаю спазм в желудке и тошноту. Ничего не произнося, чтобы успеть добежать, я срываюсь в туалет. Вырвало. Нажимаю на кнопку смыва, и меня посещает ужаснейшая мысль, которая ввергает меня в дикий шок. Я спешу обратно в комнату и судорожно ищу свой телефон. — Лилс, с тобой все в порядке? — игнорирую вопрос Энж. Открываю календарь менструального цикла. — У меня задержка, — звучит как приговор, и я перевожу взгляд с Кейна на Энджи и наоборот, пытаясь найти в их глазах инструкцию, что делать дальше, но они оба ошарашенно молчат. — Кейн, — Энджи берет ситуацию в свои руки, — срочно за тестами. — Я? — Быстро, Кейн! — он закидывает в рот кусок шоколадки и вылетает из комнаты. — Лили, — видимо, мои глаза по-прежнему выражают страх и панику, — вы не предохранялись? — У меня закончились гормоны, и я понадеялась на него. — Лили! — она схватила руками мое испуганное лицо, — мне ли тебе рассказывать, что никогда нельзя ни на кого надеяться? Я не узнаю тебя. Телефон в моих руках завибрировал. Люк. -Дай мне трубку, я выскажу этому уроду! — Эндж, нет. Еще ничего не известно. Я выхожу на балкон, чтобы Энджи ничего не выкрикнула с ее вспыльчивостью, и набираюсь смелости поднять трубку. — Да, — закрываю глаза. — Лили, выслушай меня. — Люк, я прошу тебя, я очень прошу не звонить мне. Совсем, Люк. — Ты слышишь себя? После всего? — я слышу его севший бессильный голос, — я сижу сейчас на этом чертовом уже нашем пляже Лили, он уже не мой. — Лукас, у каждого своя жизнь, — слезы катятся по щекам, и стекло телефона становится мокрым. Отбиваю. И не понимаю от чего я плачу, от того что могу быть беременна от него или потому что услышала его голос. *** 5 seconds of summer — Wherever you are Я отвезла Энджи домой, и сижу в машине под своим домом. Уткнулась головой в руль. Я не хочу заходить туда и смотреть маме в глаза. Почему нужно было добить меня этой чертовой новостью. Если раньше я не видела нашего с Лукасом будущего, то сейчас я не вижу даже своего. Тесты положительные. Абсолютная потерянность в пространстве. Я бы очень сейчас хотела набрать папу и рассказать о том, что случилось. Я чувствую, что он очень нужен мне. Я не смогу спокойно сказать об этом маме, не выслушав потом гору осуждения. Смотрю на экран телефона, с заставки улыбается Энджи. «Судя по тому, что там твоя фотография с, возможно, подругой, возможно, с сестрой — ты самовлюбленная тупая и грубая девчонка». Всплывают в памяти его слова, когда я в самом начале застукала Люка с моим телефоном в руках. Угадал, Лукас, с сестрой. Как бы я хотела сейчас вернуть эту самовлюбленную и грубую девчонку. Мне не помешала бы ее уверенность в себе и былая стойкость. Я разбита. И теперь позволяю плакать себе всегда, когда только слезы подступают к горлу. Больше не работает нлпишная программа папы, п.о. устарело. Выдыхаю. Телефон завибрировал в руках. Смс от Лукаса. Вздрагиваю, я же просила его не появляться больше. У меня есть желание удалить это сообщение, даже не прочитав, но в нем прикреплено видео, и мое любопытство берет верх. Шмыгаю носом и нажимаю на плей. На экране появляется лицо Хеммингса, он снимает себя на фронтальную камеру, сердце замирает, проваливается и перестает биться, в преддверии его голоса. «Лилиан, я не знаю, полюбила ли ты это имя, но я всегда буду тебя так называть. Я не могу прийти в себя, правда. Я не могу смириться, что тебя тут нет» Он открывает дверь на балкон, и я понимаю, что это моя комната. «Ты видишь этот чертов дождь? Я вспоминаю тот раз на трассе, когда не поцеловал тебя». Отводит голову и бессильно улыбается, он пьян. Я чувствую на своих щеках слезы. «Тогда я первый раз понял, что причиняю боль, и что случайно могу еще, если не остановлюсь. Я не могу свыкнуться, что тебя тут нет, Лилиан. Так не должно быть!» Люк кричит в телефон, но берет паузу и успокаивает свое дыхание. «Ты бы никогда не выслушала меня по телефону, поэтому я решил сказать так. Знаешь, я понял. Ты просто выбрала свою чертову свободу. Лили. Ты так любила ее! И я не смог заменить тебе ее. Черт с ней. Надеюсь тебе комфортно, честно.» Я рыдаю, как белуга, прикрыв рот рукой. Плачу, если бы ты знал, Лукас, если бы. «Я причинял боль с самого начала, но я не был уверен в том, что тебе это важно. Важно то, что я чувствую. Да! Я не стану оправдываться сейчас насчет Дакоты, потому что я полный мудак, Лили, я признаю. И это совсем не то, что я хотел сказать тебе сейчас». Он присел на мою кровать и поставил телефон так, чтобы было видно его. Достал гитару. «Я должен был сделать это раньше». Он стал перебирать аккуратно струны, и я узнаю знакомую мелодию. Уже знакомую. Сердце выпрыгивает из груди от переизбытка эмоций. Он начал петь. «Сначала мы притворялись, но знали, что когда-нибудь придется попрощаться. Когда в аэропорту закрыли дверь самолета, ты плакала, я еле сдержался. Разорванный надвое, я знаю, что не должен говорить тебе, но я не могу перестать думать о тебе, где бы ты ни была». Какой же ты идиот, Хеммингс! Это та песня, которую я слушала втихаря, под его дверью, по частям. Он писал ее мне? Сейчас я разорвана надвое. И безумно хочу телепортироваться в Австралию. Почему все не было сказано вовремя, Хеммингс? «Это далеко не все, что я хотел сказать тебе. Лилиан, ты просто сучка, посмотри, что со мной?» Я улыбнулась, потому что увидела его ямочку. «Черт, я не знаю, хватит ли смелости у меня это отправить, но если ты смотришь видео, значит я в полное говно, Лили. Я люблю тебя, кажется». Он приближается к экрану и отключает запись. Нет! Лукас еще! Любовь? Да откуда ты знаешь, что такое любовь! Меня переполняет злость и слезы, я не знаю на кого, на него или на себя. Я должна позвонить ему немедленно, но вместо этого я набираю Энджи. — Ты плачешь? — сходу слышу в трубку. — Я … Энджи я снова должна улететь к нему, понимаешь? — Ты что несешь, Лилс? — Я не могу всего рассказать, я просто должна улететь, Энджи! — Тебе что на голову давит? Ты где? Кидаю трубку в истерике, кладу голову обратно на руль и рыдаю. Мое сознание путается, и я даю выплеск всему, что было у меня внутри все это чертово время, всем эмоциям, всем недовышедшим слезам, которые были под замком. Не обращаю внимание на входящие от мамы и Энджи. Я должна побыть одна. Мне слишком больно, и я слишком разбита, чтобы показываться кому-либо в таком состоянии. Эта жгучая боль сожжет меня и останется только прах, от той Лили, которая улетела в Сидней. Зачем все так?