I Like The Way He Smokes His Cigarettes.

Хмурым февральским утром ты вдруг ощущаешь резкую необходимость покурить. Тебе семнадцать, ты вовсю готовишься к экзаменам и никогда в жизни не брала в рот сигарету. Желание неосознанное, скорее инстинктивное и до ужаса сильное. Так ты понимаешь, что зож тебе больше не светит. Достать сигареты в Москве сейчас не сложно, пусть ты и выглядишь максимум на пятнадцать со своими двумя короткими хвостами. Ты открываешь пачку почти тут же, даже не отходя от ларька, и прислоняешься к нему плечом небрежно, натягивая капюшон худака. Губы привычно зажимают конец, а пальцы ловко выкручивают зажигалку из кармана. Складывается ощущение, что ты проделываешь это далеко не в первый раз. Твоя родственная душа, похоже, не слишком заботится о здоровье собственных лёгких. Ты даже не пытаешься пускать дым по ветру — твоя мама все равно рано или поздно узнает. В конце концов, ты куришь не по своему желанию, а твоего соулмейта она разыскать вряд ли сможет. Кстати, о поисках соулмейта. Гробить свое здоровье сигаретами, конечно, очень весело и увлекательно, но куда более весело и увлекательно делать это в компании предназначенного тебе человека. Где только этого пидораса искать? В мире больше половины людей сидят на никотине, миллионы из них прямо сейчас выкуривают, как и ты, свою первую сигарету, и ничего необычного в этом нет. Заядлых курильщиков, к которым, по видимому, относился твой соулмейт, и того больше. Ситуация предвиделась безнадёжной. Первым делом твой взгляд падает на задиристого мудака из параллельного класса. На дворе конец марта, пачка Парламента или Винстона является одним из самых привычных аксессуаров, и на перемене перед последним уроком ты мрачно куришь за школой, гоняя ногой в потрепанных конверсах жестяную банку из-под пива. Задиристый мудак, или, попросту, Валера, составляет тебе компанию. Ты скользишь по нему рассеянным, ничего не значащим взглядом, а затем замираешь на ладонях, крутящих зажигалку. Точь-в-точь, как это делаешь ты. Его исполнение едва ли можно назвать средним, но тебе это даже в голову не проходит. Облизнув пересохшие губы с табачным привкусом, ты интересуешься, как давно он начал курить. Небрежно брошенное «в начале февраля» выбивает у тебя землю из-под ног и мысли из головы. Так просто! Вот он — твой соулмейт, и не надо его искать, и ждать его тоже не надо. Жизнь решила подкинуть тебе подарок сама, не дожидаясь каких-либо действий с твоей стороны. Валера, видимо, далеко не дурак. Он окидывает тебя оценивающим взглядом, кивает одобрительно и предлагает пойти к нему. Так случается твой первый провал. Вы осознаете свою ошибку довольно быстро, просто потому что… Не так. Всё между вами не так. Разбегаетесь тоже достаточно легко. Да, лоханулись, да, бывает. Пока, до свидания. Удачных поисков, будь счастлив. Спокойно и осознанно, без слез и драмы. Вам всего-то семнадцать, ещё успеете настрадаться. А пока что — экзамены. Готовишься. Зарываешься в пробники и конспекты. Учишь. Пишешь. Не получается. Пишешь ещё. Времени немного. Стараешься. Сдаёшь наконец эти ебаные экзамены. Выдыхаешь. Можно расслабиться. В конце августа ты выгружаешь чемодан на питерском вокзале, прикидывая, насколько ужасной будет жизнь в общаге. Разумеется, у тебя нет денег на нормальное жилье, зато есть бешеное желание учиться в культурной столице и называть бордюр поребриком. Вечером ты гуляешь на Невском в лёгком платье и все тех же грязно-сероватых кедах. Много читаешь. Рисуешь разводные мосты и людей, в основном, приезжих. Они так искренне заворожены окутавшим их великолепием старого города, их глаза буквально сияют любовью ко всему, что они видят, их сердца распахнуты навстречу ледяным ветрам с Невы и мрачным дворам-колодцам. Ты хочешь любить кого-то также, как они любят Питер, и ты находишь его. Голубоглазый и светловолосый, он словно сошёл с постамента в Эрмитаже. Его черты лица, кажется, созданы лучшими мастерами античной Греции, а все его тело исполнено грацией движений. Актёр театра, он пророчит себе великое будущее, картинно простирая руки к светлому предзакатному небу. Ты влюблена в него, в его изящные пальцы, зажимающие тончайшие, почти дамские сигареты, в его строго очерченный подбородок и плавный изгиб скул. Тебе кажется, что он — идеал, совершенство, ангел, пришедший в этот холодный и пустой мир для того, чтобы стать твоим, чтобы вдохнуть смысл в твою жизнь. Ты восхищаешься им так искренне и наивно, что совершенно точно выглядишь со стороны полной дурой. Но тебе нет дела, ведь ты уверена — это тот самый. Вы расстаетесь через четыре месяца твоего слепого обожания и его холода. «Ты не очень-то и хороша», — говорит он на прощание, раня куда-то в область грудной клетки. Ты чувствуешь себя никем сейчас, простой уличной художницей, по счастливому стечению обстоятельств попавшей в Репинку. Теперь ты куришь почти постоянно, чувствуя, как горький дым постепенно въедается в лёгкие. Едва не заваливаешь экзамен, с трудом поступаешь на следующий курс. Домой на каникулы не возвращаешься — остаёшься в полупустом общежитии среди разбросанных черновиков и окурков. Тебе кажется, что ты не заслуживаешь своего соулмейта, и что-то ты сделала не так, и теперь тебе предстоит быть одной до конца своей жизни. Вечером ты бредёшь по дворцовой площади, разглядывая плитку под ногами так увлечённо, словно это самое гениальное, что ты когда-либо видела. У тебя развязались шнурки и пара прядей выбилась из пучка, но тебе, в общем-то, не очень это интересно. Первое, что ты чувствуешь — чуть терпкий, невероятно приятный запах сигарет. Ты такого ещё не встречала ни разу. Второе, что ты видишь — присевшего перед тобой парня, аккуратно завязывающего тебе кеды. Всё это кажется таким до боли правильным, что ты даже не осознаешь весь абсурд ситуации. У него сероватые глаза, крашеные волосы, проколотые уши и выцветшие татуировки. Высокий, чуть сутулится и выглядит абсолютно родным. Близким. Своим. — Ваня, — улыбается он, протягивая руку и пачку сигарет. — Зацени, это наши любимые. Наши. Наши. Ты крутишь в голове это слово, ощущая привкус на языке, абсолютно новый и в то же время абсолютно привычный, и наконец осознаешь. Вот он — твой соулмейт. Ваня. Теперь точно и наверняка. Теперь все наконец правильно. Теперь можно забрать вещи из общаги. Ваня. Четыре буквы, выгравированные у тебя на сердце, твоя судьба и твоё предназначение. Такой знакомый и такой неизвестный. Он привычным, твоим жестом выкручивает зажигалку из кармана и протягивает тебе сигарету. С первой же затяжкой слезы брызгают у тебя из глаз — он наконец-то нашёл тебя.