Дневник неудачливого попаданца. Или поиграем в стратегию?

---Двадцать пятое сентября--- Вот и начался активный сезон сбора урожая. Убирают рис с наших небольших полей. Собирают и заготавливают впрок растения с огорода. Солят капусту там, и прочее. Я в этом мало что понимаю. Все так же тренируюсь. По чуть, но что поделать – есть хочется всегда, а на пустой желудок не особо то и потренируешься. Но по крайне мере я научился сносно метать свой бронзовый нож с двух десятков шагов. Думаю, в случае чего лишним не будет. Так же хоть и немного, но стал сильнее. Молоточком в кузне работать стало легче, а значит и быстрее. Так же вчера с отцом ходили на деревенский склад, где подсчитывали нашу долю. Впервые за все время он похвалил меня, когда я даже быстрее управляющего амбаром подсчитал все требуемое. Хоть где то пригодились мои знания. Так же отец спросил – зачем я постоянно рублю бамбук. Пришлось ответить что для деревянных свитков – учусь каллиграфии дальше. Тогда отец задумался о чем то. А вечером сообщил мне, что он договорился со старостой деревни, что если того устроит качество моих «свитков», то он будет их у меня покупать по три штуки за плошку риса. Не так уж и мало. Надо будет постараться. Отец обещал что этот рис пойдет на питание мне и старикам – как добавочная порция. Все же отец хоть и жесткий, но по своему справедливый человек. На следующий день я принес ему свой пустой, четвертый из имеющихся готовых, свиток. После чего он ушел к старосте. Вернулся после обеда – и обрадовал что старосту устроила моя поделка. Вот только четыре свитка – за плошку. И то неплохо. Плошка риса – это порядка десяти его горстей. По крайне мере в нашей деревне. Дед рассказывал что в других землях есть специальные меры для риса и прочих надобностей. В то же время мои медитации дали наконец хоть какой то результат. Я почувствовал наконец текущую во мне энергию. Это было трудно, и... Безнадежно. Свободная энергия хоть и была в моем организме – но чудовищно мало. Да и текла она по телу медленно, как то лениво что ли. И была очень сильно разряжена. Как дым или туман. Но и то результат. Может смогу с этой «силой» делать хоть что то. ---Седьмое октября--- Начались дожди. Затяжные и очень холодные. Наверное я не смогу часто наведываться в эту свою хижину что бы делать записи. Но в то же время мои тренировки продолжались. Благодаря новой подработке, я хоть немного, но зарабатывал «себе» на жизнь. Восемь деревянных свитков в неделю. Две плошки риса. Что очень даже весомо по сравнению с моим прошлым меню. И ерунда, что плошку отдаю старикам. Им то же надо хорошо есть, что бы не болеть. Тем более, что они относятся ко мне даже лучше чем вечно устающая на поле мать. Да и истории дед рассказывает забавные и поучительные. Хотя я наверное мог бы и лучше, но в этом языке нет многих понятий из того, забытого языка. Я понимаю, что это за явление, но дать ему название не могу. От этого сильно болит голова. Так все в деревне очень боятся сверкающих вспышек во время дождя. Но я то помню, что они не опасны, что они далеко. Но вот вспомнить как эти вспышки называются – никак не могу. Так же я нашел интересны факт во время своих медитаций. Та сила, что течет по ненастоящим каналам в теле, может накапливаться. Что очень и очень многообещающе. Так я смог немного силы волевым усилием оставить внутри каналов – не дав ей уйти за пределы моего тела, как бывало ранее. По крайне мере – все излишки силы до этого оказывается постоянно уходили через странные «отверстия» в тех каналах. По которым текла сила. И именно из за этого я был таким болезненным. По крайне мере, теперь я перестал так быстро уставать. Но все же на удержании силы в себе требуются усилия. И не малые. Так что частенько, в том числе во время сна, я упускаю контроль и вся набранная сила уходит наружу, оставляя только свой обычный минимум. На этом завершу описание и отправлюсь домой. Собирается новый дождь, и надо успеть до него. А там, не знаю когда снова возьму кисть в руки. --- Тринадцатое ноября--- Большой пропуск. Все же сезон дождей – не самое лучшее время для прогулок. Так что раньше сделать записи я не мог. А нести домой свои свитки – не хочу. Мало ли отец прочитает? За это время я переработал все свои запасы бамбука, и изготовил четыре десятка свитков. Много конечно. Четыре решил оставить себе, а тридцать шесть продать старосте. Рис лишним не бывает. Тем более что я сильно продвинулся за это время в освоении своей силы. Не сказать что бы я стал силен, здоров и красив, но сила из меня теперь просто так не утекает. Только тогда, когда ее становится слишком много в каналах, и приходится сбрасывать часть ее во внешний мир. Так как я не знаю пока. Как ее можно тратить. Кстати, заметил, что если силы в каналах слишком много – они начинают по не многу, но расширятся. А следовательно и количество доступной силы становится больше. Правда я пока не знаю, как ускорить ее выработку. Все же каналы становятся больше, а скорость наполнения остается та же. Так что, я перестал быть таким бледным как обычно, и в этот раз дошел до леса всего за час и даже не запыхался. В кузне тем не менее я пока не работал – заготавливал бамбук и делал свои свитки. Жаль, что дома нельзя нормально тренироваться. Да и нож свой я не свечу, взяв для работы старый отцовский. Так прошло это время, тихо и неторопливо. ---двадцатое декабря--- Наступила холодная пора. Дожди закончились – но на улице холодно. Дома иногда просто так топим небольшую глиняную печку, что бы выгнать сырость. Обычно на ней только готовят, не переводя зря дрова, но жить в сыром холодном доме... Так что меня часто посылают в лес за хворостом. Все в доме заметили, что я начал поправляться от своего недуга. И хоть я все равно напоминал собой бледный черноволосый призрак с серыми глазами, но теперь я стал в разы сильнее и выносливей. По сравнению с собой прежним. Все же когда телу хватает и еды, и внутренней энергии, оно восстанавливается гораздо быстрее. Что радует. Так же во время походов в лес, я набрав полную заплечную раму для ховороста, оставался в нем для тренировок. Но к хижине не ходил. Наверное зря, но все же. Ну так вот. Я научился метать отцов тяжелый нож уже с сорока шагов в дерево – и попадал. Хоть этот старый нож и не такой удобный и ухватистый как мой, но и его можно было метнуть довольно прилично. Так же во время очередной тренировки с поднятием камней, я задумался и заметил, что в то время, когда мышцы работают – они потребляют гораздо больше силы, чем обычно. А следом понял, что когда сила тратится на что то, то она начинает быстрее течь по каналам. И из-за этого скорость выработки новой силы увеличивается. Не сильно, но заметно. Стоит пожалуй принять это к сведению. Может это мне чем поможет. ---Второе января--- Еще одна запись. Мои тренировки продолжаются. Я кажется начал понимать, как работает эта система энергии внутри меня. И хоть это пока только догадки, но они подтверждаются. Я пока не смог заставить силу вливаться в мышцы и усиливать их, но зато я научился просто так разгонять силу по каналам при медитации. Что востанавливало ее в каналах в разы быстрее. Чем быстрее разгоняю, тем быстрее она вырабатывается. Правда, чем больше я ее вырабатываю, тем сильнее хочется есть. Так что сильно разогнать ее не получалось. Что обидно – так как нынешние обьемы каналов и скорость выработки этой силы у меня явно еще не конечны. Но я ограничен в развитии уже из-за недостатка пищи. Хоть еды у меня и стало больше, чем было, но такое чувство, что я снова вернулся в ту пору, когда и не зарабатывал ничего... Все так же учусь метать нож, теперь уже снова свой. Теперь я его постоянно ношу с собой. Учусь метать в движении, в прыжках. И хоть мне всего семь лет, и мой потолок по силе броска пока всего в сорок моих шагов – но втыкается он уже всегда туда, куда хочу я. А это достижение. Так же вчера первый раз в жизни подрался с ровесником. Не скажу, что победил. Скорее наоборот. Но зато трезво оценил свои силы. Я еще слаб. Нужно развиваться дальше. Нужно расти. ---Девятое января--- Все плохо. Соседнюю деревушку разграбили разбойники. А это очень плохо. Как бы наша не стала следующей. Надеюсь – их не заинтересует бедная деревушка простых крестьян, у которых и взять то нечего. ---Девятое января--- -Вечер- Я ошибся! Разбойники все же пришли в нашу деревню. Я не знаю кто они, и сколько их, но я ясно вижу дымы со стороны деревни. Мне плохо. Там же мать, отец, братья и старики... Наверное, мне надо туда, но я боюсь. Боюсь снова умереть и окончательно потерять себя. Какой же я все таки трус. Ненавижу себя за это. Но не могу сделать и шага в сторону деревни. По этому сижу сейчас в своей хижине и молю всех ками что бы никого из разбойников не принесло в сторону леса. Я отвратителен. ---Тринадцатое января--- Еще одна запись. Наверное последняя. Разбойники ушли. Ушли. Оставив на месте деревни пепелище. Было очень больно видеть родных мертвыми. Понимать что больше их не увидишь. Не услышишь строгого голоса отца, наставлений матери и рассказов деда. Не будешь торговаться со старостой за плошку риса. Ничего этого больше не будет. Они убили почти всех. Увели с собой, как я понял, только молодых женщин и девочек. Знаю, зачем они им, но не хочу думать об этом. В душе пусто. Холодно и одиноко. По этому я вернулся сюда, в свою хижину что бы хотя бы в своем дневнике выразить хотя бы часть того – что испытываю сейчас. Выразить – и не забыть. Что бы помнить. Помнить эту боль. Эти рваные раны в душе, что кажется никогда не заживут. Как же больно. Холодно и одиноко одному в долине... Я презираю себя за то, что не пошел и не умер там, вместе с родными. Что не попытался хотя бы чем-то помочь им. Завтра пойду похороню всех, кого смогу и будупытаться найти хоть что то сьедобное и полезное. И надо будет уходить. Хоть этому телу и всего семь лет, но я смогу. Смогу. Выживу. Обрету силу. И отомщу. Пускай пройдут годы. Но. Я. Найду этих тварей, и они пожалеют, что родились на свет. ---Четырнадцатое января--- И вот она последняя запись в моем бамбуковом дневнике. Завтра я ухожу из долины на поиски лучшей доли. И – в первую очередь – учителей. Шиноби. Мне нужен наставник шиноби – что помог бы мне освоить свою силу. Я не смог похоронить всех умерших в деревне. Лишь устроил огненное погребение своим родным. В нашем родном доме. И хоть его не сожгли, но разграбили. Повезло лишь в том – что не обнаружили мой тайник. Две плошки риса. Маленький медный котелок. Кремень и бронзовое кресало с трутом. Кресало я нашел завалившемся за печку. И небольшой, плетенный из крепкой травы и лозы наспинный короб. В него я и сложил свои невеликие пожитки. Свою старую рубаху и штаны. Котелок. Кресало и кремень с трутом. Запасные деревянные сандалии на платформе. Несколько локтей тонкой но прочной веревки. А сверху на крышку закрепил скатку найденной во втором уцелевшем доме циновки. Больше я не нашел ничего. Разбойники выгребли все под чистую. Все, пора в путь. И пускай со стороны деревни еще тянет дымом от погребального костра, но мне пора уходить. Как сложится мой путь, и смогу ли я продолжить свои записи – я не знаю. На этом все. ( Не конец произведения, вы не подумайте)