***
Геральт, уже уставший от бесполезных поисков загадочной девушки постучал в очередной дом. Поиски не увенчались успехом, двери попросту не открывали. Что б не мозолить лишний раз глаза временным соседям, он наконец решил заскочить в таверну. Оттуда ведьмака уж точно не погонят. На их несчастье. Дверь вымученно заскрипела, извещая каждого посетителя о приходе ведьмака. Что было совершенно необязательно, с его то целью — не привлекать внимание. Сделав заказ, Геральт подсел к двум местным, сидящим за трухлявым столом. Реакция была синхронной и ещё менее дружелюбной, чем он ожидал. Оба взглянули на ведьмака с и слепому видимым недовольством. — Чё тебе? -, гнать ведьмака духу не хватало, но вот наезжать им нельзя было запретить. С таким отношением он мирился уже давно. Потерпит и сейчас. — Ко мне девушка вчера заходила. Овца у неё пропала. Не знаете, где живет? — Пха, овцу мы и сами нашли. Так что нечего тебе к ней, этого, яйца свои подкатывать. -, настолько явный намек уже и нельзя было намеком назвать. Очевидно, у сельчан не было никакого желания иметь дело с ошибкой природы. — Меня животные и не интересуют. Обычно Геральт бы съязвил про интерес к девушке и, обязательно, намерение таки подкатить к красотке. Но не сегодня. Почему-то не сейчас. Да и пора бы уже возвращаться, оставалось только забрать заказ.***
Так и таращился на дверь бард проводил много времени в размышлениях о том, как изменилась его жизнь с появлением Цири в жизни ведьмака. В его, их. В памяти ворочались времена, когда их было всего двое, когда всё между ними было как на ладони. Они были связаны друг с другом заказными боями, пустыми интригами и дурной славой. Мир казался ясным и понятным. Однако, с появлением этой малышки, всё стало меняться. Может не так заметно, неприметно для привыкшего к более явной опасности барда. Никто не знал, откуда она пришла и что она принесла с собой. Никто, кроме Геральта. Про себя бард возмущенно буркнул. Брюнет колебался. Волнение не давало определиться, что было важнее. С одной стороны, его мучила головоломка, кто же эта девочка, какие тайны и опасности она принесет с собой. С другой стороны, другой вопрос беспокоил его ничуть не меньше: как изменятся их отношения с ним после её появления. Будущее отдавало смешанными чувствами. Надежда и тревожность, страх и отчаяние. Он всё пытался предугадать, какие препятствия принесёт с собой эта малышка, вот только до сего дня ничего и близко схожего он не испытывал. Успокаивало одно: как бы ни сложилась их дальнейшая судьба, она неизменно будет полна неожиданностей. Девочка — лишь одна из них. Да и такая уж плохая? Дверь вывела из размышлений настырным скрипом. Теперь уж точно пора вставать. Кое-как скатившись со скамьи, он смог встать на ноги и проковылять до кухни. Там, одной рукой придерживая Цири, ведьмак угрюмо мучил детскую смесь. Конечно, оставить всё как есть совесть барда — и незаменимого компаньона в приключениях — не позволяла. — Э-эй, давай я. Лютик качнулся в попытке отобрать миску, но несчастная попытка закончилась на том, что брюнет повис на жилистой руке. — Что, материнский инстинкт проснулся? — Может. И что с того? Ведьмак пропустил вопрос мимо ушей, не желая продолжать и без того трудный разговор. Такое бывало, когда он был особенно изнурен. Однако в этот раз не было ни боя, ни долгой дороги — ничего, что могло бы объяснить его поведение. Возмутительное, по версии Лютика. — Вообще, тут ты должен уже был в мамку преобразиться, а готовишь непонятно-что ребенку. Он чуть сполз вниз, ухватиться за мужчину как следует не хватало сил. Ведьмак что есть сил размешивал ингредиенты, силясь не отвлекаться на пустую болтовню. Наконец-то закончив с едой, он перехватил Цири поудобнее и взял заготовленную железную кружку с молоком. — Молчишь, как обычно. А ведь теперь это не только тебя, и даже не меня касается. Она же совсем малышка, а относишься к ней как-попало. Нападки уже стоявшего на своих двух брюнета Геральт всё так же игнорировал. Но бард не собирался отступать. Набравшись непонятной, зато неоспоримой решимости, важно заявил: — Не ты, так я буду за ней ухаживать. К счастью пустая кружка встретила пол звоном. Неуместно громко, совершенно не вовремя. — Не хочешь, ну и не говори ничего. Плевать на эти все твои тайны... Она тут ни при чем! Жёлтые глаза, обычно настойчивые и холодные, впервые выражали нечто большее, чем просто присутствие. В них неуверенной рябью мелькала осознанность, интерес к чувствам кого-либо другого. К чувствам Лютика. Что бард, что ведьмак, захлестнулись в шторме мыслей. Непривычных, бессмысленных и, самое страшное, новых. Как повернуть всё так, чтобы он ничего не заподозрил, не понял его беспокойства? Бард требовательно смотрел на ведьмака, ловил в глазах множество сумбурных отражений. И в кое-то веки понял: ситуация намного сложнее, чем он думал. Наваждение спало. Вместо секундой ранее непреклонного мужчины перед ведьмаком снова стоял его так хорошо знакомый и... родной Лютик. Лицо его покрыто румянцем, руки, как всегда, слегка взмокли от нервов. Ноги неловко топтали скрипящую древесину пола, а глаза безнадежно искали укрытия где-то в углу комнаты. Описание как на это все смотрел Геральт. Ситуация и изменения Лютика его глазами. — Геральт, я... — Она не просто ребёнок. Я описать не могу, как всё это странно и по-дурному вышло, но, поверь на слово, тебе без этого спать спокойнее будет. Мне-то деваться и так некуда. Нянчить буду, что тут делать, вот только выйдет ли. — он сглотнул, но мысль закончил. — Ты меня видел? Какой там из меня отец. Удивительно, что ведьмак не выпалил обычно риторический вопрос. Может из-за Цири, которую скоро готовить бы ко сну, а может причиной были опасения из-за состояния барда. И всё же, простым порывом эмоций Геральд подтвердил очень непростое: он был в панике. Раскрасневшееся лицо брюнета очертило непонимание, бесконечное множество вопросов. Когда-нибудь он обязательно получит на них ответ, но сегодня ведьмак так смутился от собственного откровения, что довольствоваться придется ничем. С другой стороны, отдельным удовольствием можно было считать бегающие по комнате желтые глаза. Неловкая пауза переросла в примирительную тишину. Разгоряченный вечер казался диким: откровения, эмоции, разговоры —, всё то, к чему не привык ни один из них. Настало время передохнуть. Точно вспомнив о, пускай и риторическом, вопросе, Лютик сделал шаг к беловолосому. — Видел. Но не отцом. Приметив на полу неподалеку игрушку, Лютик наклонился к полу. Подняв кролика, он задумчиво рассматривал неровные швы. Затем перевёл взгляд на Геральта. — Куда деваться, будешь пробовать. А я буду смотреть. Он протянул игрушку к девочке. Цири чуть ли не выскочила с рук ведьмака, только бы растоптать и уничтожить плюшевое отродье преисподние. Не ведающий бард списал неожиданный каприз на голод. Обменял игрушку в своих руках на малышку, осторожно перехватив её у ведьмака. Поднял на него глаза и будто впервые за день увидел перед собой знакомого. Вечно бледное лицо побагровело, губы сжались в линию. Брюнет находился во всех смыслах слишком близко, долго для непривыкшего к подобным разговорам мужчины. Как говорят: лучшая защита это нападение. — Хорошо устроился, смотреть он будет. Раз легче стало, сам с ней сиди сегодня. Ворча уже неразборчивые упреки, седовласый побрёл готовить постель. Лютик же стал осторожно кормить малышку. Цири смотрела на него своими большими мохово-зелёными глазами. С доверием и нежностью. Когда хоть кто-то б смотрел на него так? А тут она, беззаветно доверилась барду и ведьмаку, неволей сделав их связь ещё крепче. Тут-то Лютик осознал: жизнь меняется. В ней появилась новая забота и ответственность за девочку, которая стала для него неожиданно приятным испытанием. Тепло свечей бегало по комнате, повторяя ветер от открытого напротив окна. Уставший после долгого дня, бард медленно засыпал на неудобной скамье с Цири на руках. Он держал маленькую девочку бережно и нежно. Он так и продолжил нежно обнимать младенца, пока весь мир плавно отходил на задний план. Смешанное дыхание барда и маленькой девочки создавали искусную иллюзию уже забытого умиротворения. Закончив в спальне, Геральт вернулся к уже дремлющей компании. Взгляд задержался на подрагивающих веках барда, зачем-то густых ресницах. Черт его знает, отчего мужчина был сегодня так внимателен к, казалось, надоевшему компаньону. Ничего, сон его отрезвит. Подняв двоих, словно ничего не весивших, ведьмак перенес пару в постель. Сам же сменил караул на неудобной скамье. Как и полагал, сон быстро сморил измотанного морально мужчину. Тем же лучше. Перед глазами наконец потухнет образ краснеющего на кухни Лютика.***
— Интересно получается. Очень интересно. — вслух рассуждал друид, только что выслушав отчёт рядовой Синички. Он был доволен, что ведьмак не заподозрил его прямого участия в постановке с овцой или внезапного изменения самочувствия Лютика. Внимательный и чуткий Геральт, обладавший недюжинными навыками и живым инстинктом, мог бы раскрыть тайну, но маг сумел скрыть свои следы так искусно, что даже профессиональному ведьмаку было трудно обнаружить улики. Гордость разделялась с Синичкой, которая прокараулила за парочкой весь день. За скудную плату в три тыквенных зёрнышка, она выкладывалась на сто процентов, чтобы удостовериться, что к ведьмаку не закрадуться никакие подозрения. Её бдительность и преданность долгу сыграли решающую роль в успехе этой мистификации. Маг признавал её умение как надежного союзника в этой шалости. — А бард далеко не так безнадёжен, каким Геральт его описал. "Может, это его стоит подтолкнуть?"