Привязанность

Ягерь понятия не имел, почему Бандит так часто посещает его мастерскую. Нет, разумеется, Штрайхер не был против присутствия сотрудника в своей обители изобретений. Они иногда даже очень мило разговаривали. Доминик порой интересовался идеями, чертежами и разработками мужчины. И если раньше такое внимание бы напрягало военного инженера, то сейчас он испытывал к другу благодарность. Да, именно другу. Из-за редкого общения с людьми (зачастую, лишь по работе) Ягерь испытывал к своим сотрудникам из GSG 9 тёплые чувства. Особенно к Бандиту. Ведь постепенно тот начал приносить кофе, когда Ягерь очень долго засиживался за приборами, а затем и часть обеда, который инженер также успешно пропускал в ходе кропотливой работы. Впрочем, как-то раз Мариус всё же спросил у Доминика, почему тот бывает в его компании чаще, чем с другими. На что Брунсмайер ответил что-то из разряда "Мне интересна техника". Больше эту тему Штрайхер не поднимал, боясь того, что мужчина поймёт это как упрёк. Даже хуже, если он заметит, как инженер наблюдает за ним, как тот засыпает прям в его мастерской. На стуле напротив стола Мариуса. Так близко. Ягерь старался незаметно коснуться рукой его плеча, руки. Почти невесомо, чтобы тот не проснулся и не заметил, с какой симпатией смотрит на него Штрайхер. Немец давно признался себе, что присутствие мужчины в его жизни вызывает в нём чувства. Не желание по быстрому переспать и уйти раньше рассвета, как это бывало с девушками. Эти чувства уходят куда дальше. Кажется, в бульварном ширпотребе сомнительного качества талантов писателя это называлось "любовью". Впрочем, сам Ягерь называл это чувство всего лишь "привязанностью". Временами, в обеденный перерыв они выходили в курилку вместе. Даже если оба молчали. Даже если Мариус Штрайхер не собирался курить, а всего лишь хотел проветриться. Он стоял рядом с Бандитом, который дымил, словно паровоз и смотрел в одну точку, боясь поднять взгляд на друга. Да и вообще Мариус стал замечать, что не смотрит больше в глаза Доминика. Ему становится неловко, хотя мужчине и было далеко за тридцать. Он боялся отторжения вкупе с отвращением, словно не было других вариантов развития событий, если он вдруг решит поделиться с другом своими чувствами. Брунсмайер, казалось, ничего не замечал и продолжал составлять компанию Мариусу, когда заканчивал свою работу или же приходил, чтобы пообедать вместе с инженером. Это длилось около трёх месяцев и Мариус начинал увереннее касаться спящего Доминика. Ему хотелось бы потрогать и бороду мужчины. Узнать, какая она на ощупь. Но это было бы слишком рискованно и при пробуждении не так понято. Ведь Бандит очень тщательно следил за гигиеной и каждый волосок, скорее всего, чувствовал даже во сне. Мариус усмехнулся этим глупым мыслям. Но однажды это всё таки случилось и, казалось бы, Штрайхер множество раз проигрывал эту сцену у себя в голове. Но та ночь, когда Доминик заметил его касания изменила мнение инженера. Бандит всё же проснулся, но в его взгляде не было отвращения. Он непонимающе посмотрел на Мариуса сонным взглядом, задумчиво погладил свою бороду и не попрощавшись ушёл. В эту ночь у Ягеря не появлялось никаких гениальных идей об улучшении очередного проекта. Следующий месяц Доминик и вовсе не заходил к нему. Нет, он не игнорировал. Их команду часто посылали на различные операции, и Штрайхер был благодарен своей работе за такую мобильность на заданиях. И проклинал свою неосторожность ночью, сидя за столом. Место напротив пустовало и Мариус чувствовал раздражение и обиду на друга. Неужели тот всё же решил отдалиться от него ни сказав ни слова? Через две недели кофе на столе Ягеря снова начал появляться, но лишь тогда, когда тот отходил. Немец долго гадал что же всё-таки происходит в мыслях Бандита, что он хочет этим сказать. Но работа не ждёт, и, откидывая тревогу на задворки сознания, Мариус принимался за работу с горячим кофе. Доминик объявился внезапно. Он пришёл в кабинет Мариуса поздней ночью, когда тот с энтузиазмом что-то чертил. Ягерь же не сразу заметил появление постороннего у себя, а когда заметил, замер. Его сердце забилось чаще, хотя внешне не было видно его волнения. — Привет, — сказал Бандит как ни в чём ни бывало. — Привет, — неуверенно ответил Ягерь, с вопросом смотря на мужчину. Брунсмайер поставил на стол два стаканчика с кофе, которые Штрайхер не сразу заметил, так как был удивлён приходу того, чьё внимание, интерес и присутствие уже не надеялся больше узнать. — Было много работы, — пояснил Доминик, садясь напротив и глотая кофе из своего стаканчика. Ягерь отзеркалил его действие. — Я думал, что отвратителен тебе, — честно сказал Мариус, который устал уже держать эти чувства в себе. Возможно, настала пора поделиться ими с "объектом своего воздыхания"? Бандит ответил не сразу. Он размеренно пил кофе маленькими глотками. По-видимому, тоже растягивая момент серьёзного разговора. Слишком много лет ему приходилось играть роль других людей, чтобы так откровенно делиться собственными эмоциями, чувствами, мнением... — Ты меня удивил, — после десяти минут молчания признал Доминик, — но я не считаю это противным. По правде говоря, ты дал мне повод взглянуть на наше общение иначе. Штрайхер смотрел в глаза мужчины, стараясь понять, шутит ли тот. Но Бандит смотрел на него совершенно серьёзно. Видно, всё же правильно понял эти странные касания Ягеря, когда он спал. Они оба молчали, и Мариус уже начинал чувствовать себя неловко, желая узнать в каком же плане на него взглянул Доминик, который уже успел выпить весь свой кофе. Но не дождавшись ответа от инженера, немец встал со стула, в это время сердце Ягеря словно упало и он хотел было сказать вслух о своих чувствах. Но его друг просто обошёл стол и, наклонившись к застывшему Мариусу и сначала мягко коснулся его губ, но затем приподнял правой рукой подбородок мужчины, углубил поцелуй. В этот момент Ягерь был ни жив, ни мёртв. Нет, он целовался далеко не в первый раз и не считал, что это проявление высшей формы любви или доверия. Но именно этот поцелуй был для него особенным. Даже непривычно колючая борода не вызывала у Мариуса неприятных чувств. Впрочем, долго так целоваться всё равно не получилось, начал заканчиваться воздух. — Я к тебе потом ещё загляну. После этого Доминик ушёл, оставив Мариуса с чувствами радости, растерянности и смущения в груди, словно он не работал весь день. Впрочем, когда эти чувства немного спали, немец всё же решил последовать примеру "друга" и тоже отправиться спать. Он закрыл кабинет и вышел на улицу, чтобы перед сном подышать свежим воздухом. Хотя в свежести на военной базе он, всё же, сомневался.