Умный и довольно сообразительный

      Желтый чай – самый любимый Исаком напиток. Он действует как антидепрессант и улучшает умственную деятельность. Желтый чай обладает терпким вкусом и специфическим кисловатым запахом. Его ферментируют примерно на десять процентов.       Как и любой другой чай, желтый чай, нужно заваривать строго следуя определенным инструкциям. Например, температура воды не должна превышать восьмидесяти пяти градусов, а настаивать чай следует в течении десяти минут. В этом есть свое очарование, как в заварочный чайник (обязательно стеклянный, чтобы наблюдать в последствии завораживающий танец чаинок внутри) изящным движением опускается четыре грамма чая на двести миллилитров воды. И напитком можно наслаждаться в любое время суток, но не следует пить его на голодный желудок, до или сразу после еды, а оставшуюся заварку можно использовать повторно до девяти раз. Просто прекрасно.       Так вот Исак бы с большой радостью проследовал всем этим волшебным инструкциям, только сейчас он сидит в школьной столовой и вынужден довольствоваться имеющимся. Поэтому он берет неизвестный чайный пакетик с жутковатым названием «Слезы мертвого моря», наливает в одноразовый стаканчик кипяток и следит за тем, как прозрачный напиток не меняет особо цвет даже спустя три минуты нахождения «слез» внутри. Зато на вкус они, на удивление, не так уж плохи. По всей видимости, гибель сказывается на него положительно. Хотя, если рассматривать все с точки зрения…       – Парни, парни, слушайте, – выдергивает его из размышления Магнус, уткнувшийся в экран телефона, размахивая руками, чтобы привлечь общее внимание. – Первая: «Мне наплевать, что вы обо мне думаете. Я о вас не думаю вообще». Вторая: «Будьте собой. Все остальные места уже заняты». И третья: «Они не смогут напугать меня, если я напугаю их первая». Леди Гага. Коко Шанель. Оскар Уайльд.       На мгновение за их столом повисает тишина, Юнас и Махди, не прекращая жевать, раздумывают над ответом, который Исак уже знает. Потому решает просто наблюдать.       В конечном итоге первый подает голос Юнас:       – С начала Шанель, второй Уайльд, последняя Гага, – уверенный в своей победе, тот не сводит глаз с лица Магнуса.       – Это было слишком просто, – друг не готов согласиться с таким быстрым проигрышем, – давайте еще раз.       – Магс, напомни, как все это началось, – вмешивается в их гляделки Исак. – Ты искал цитату для эссе, которое сдавать через двадцать четыре минуты. Не хочешь немного поторопиться? – советует он наставительным тоном.       В широко распахнутых глазах Магнуса пропадает всякий огонек веселья, заменяясь безжизненным принятием своего безвыходного положения.       – Эй-эй, долой отчаяние, – сложно наблюдать за такой расстроенной физиономией без чувства вины, даже если фактически его вины в ее появлении нет. – Ты напишешь, давай, я помогу тебе.       – Правда? – поразительно, как легко разбудить эту надежду. И будь Исак нехорошим человеком, он бы так же легко ее загубил, но он не станет.       – Да. А теперь заканчивай уже со своей цитатой, – в неопределенном жесте он указывает на телефон и снова возвращается к своему чаю.       – Ты же понимаешь, что не можешь написать за него? – Махди полушепотом обращается к Исаку, пристально следя за его реакцией.       – Я просто направлю и откорректирую ошибки. Все законно. Девяносто процентов сделает он сам, и при этом я еще и лучший друг на планете, который придет на помощь в любую минуту. В конечном итоге все в плюсе.       Парень не успевает отреагировать, потому что Магнус громко хлопает ладонью по столу. Исак в очередной раз убеждается, что его методы привлечения внимания слишком агрессивны.       – «Я розовая овца в семье» – Александр Маккуин. Что думаете? – звучит при этом очень взволнованно.       – Чушь какая-то, – безэмоционально заявляет Юнас.       – Ну, почему, это же все о том, что нужно оставаться собой, несмотря на мнение окружающих, следовать собственным стандартам, – парирует Исак, – но так – да, я бы процитировал кого-нибудь другого.       Юнас вскидывает брови, полностью выражая, как сильно он невпечатлен, даже не отрываясь от своей тарелки.       – Чушь, потому что все эти модельеры носили странные шарфики и вводили новые стандарты в моду. Они действительно отличались. Почему если быть собой, то сразу значит быть особенным, почему нельзя быть собой и быть обыкновенным? Часто, по сути, люди такими и являются. Почему про это цитат нет? Скучных больше, и они усерднее остальных пытаются казаться кем-то другим, – его голос, не смотря на смысл слов, остается ровным и незаинтересованным, сам Юнас лениво размешивает сахар в своем кофе.       – Ага, и смысла в этом все равно нет, – Махди полностью копирует тон друга, – все мы притворяемся лучшей версией себя перед теми, кому хотим понравиться. Это нормально, хоть и бесполезно – вся правда о тебе всегда вскроется.       Исак согласен с ними обоими, но от их слов почему-то остается осадок, как от накипи в его стаканчике. Неприятно.       Скрываться от этого он собирается в своем чае, отвернувшись куда-нибудь в сторону.       – И что мне делать со всем этим? Ребят? – беспомощность возвращается уже в компании с паническими нотами. – Мне уже нравится эта цитата, но она странная, так что я не могу ее взять или… Исак? Исак, ты меня слушаешь?       Нет.       Первое, что меняется в восприятии мира – вкус. Ошибочно мнение о том, что глубина глаз – это всегда самое первое. Между ними слишком большое расстояние, чтобы Исак вообще мог различить хотя бы их цвет. Но вот вкус изменился, потому что именно в этот момент он сделал глоток из своего стаканчика, и на ярчайшее мгновение в его жизни блеклая столовская вода кажется ему идеально заваренным желтым чаем.       Самым любимым Исаком напитком.       Он волшебный.       Следом за вкусом, действительно, идет цвет – теперь картинка мира объемнее, она блестящая, как в детских книжках, и отливает перламутром. А потом Исак понимает, что звук вовсе не воспринимает. Никаких сигналов из реальной жизни пока Он молчит. Из-за этого признания он вынужденно и неосознанно возвращается к диалогу с ребятами. Запоздалой мыслью Исак подмечает, что остался еще как минимум запах из того, что он непременно должен прочувствовать.       – Иса-а-ак… Исак! На что это он уставился? – все три головы одновременно поворачиваются в ту сторону, за которой следуют перемены в собственном мировоззрении. И не менее одной сразу же догадывается, в чем дело. Куда это он так неотрывно смотрит.       – О, нет, бро, – предупреждает сразу всех Юнас, – нет-нет-нет. Только не говори мне что ты… – Исак, в конце концов, переводит взгляд на друга. Ясный взгляд, он заранее удостоверяется, что это ясный взгляд, у него и не может быть иного. – Не смотри так на меня! Твои щеки не врут, – вразумительного ответа на такое заявление даже если бы захотел, все равно бы не нашел. – Щеки, Исак, твои щеки. Они розовые, Исак, ты покраснел. Меня не проведешь.       Пока только две пары сощуренных глаз какое-то мгновение сканируют его не-такое-уж-и-красное лицо.       – Что значит, что он покраснел? – естественно, что Магнус ничего не понял.       – Это тот парень, да? – Махди все еще смотрит туда. Исак все еще прожигает Юнаса.       – Какой парень? Что происходит? – Магнус – чистая и добрая душа. И слишком наивная для таких тонкостей.       – Вон тот, видишь – незаметно указывает в нужном направлении, – который светится.       Его голова находится ровно позади розовой неоновой лампы с логотипом на стене у кассы, так что парень по-настоящему светится.       – Ох.       – Ага.       Исак не собирается отрицать свой явный интерес. Это же его друзья. Люди, которым можно доверить все. Так что он уже планирует под каким предлогом подойдет к этому парню прямо сегодня.       – С чего ты вообще решил?.. – начинает Махди, но Исак его строго перебивает:       – Я не решил.       – Ну… – Махди неловко переглядывается между ним и Ним, будто решает продолжить настаивать или нет. В последний раз оценив решительное спокойствие на лице Исака, все-таки продолжает, – я имею в виду, как ты понял?       – Я знаю-знаю, – Магнус влезает в разговор активно размахивая ладонью перед их лицами, что совсем не оставляет шанса ответить самому. – Это у него гей-радар сработал, – важно кивает в подтверждении, – у тебя пищит на него, а?       Все молча пытаются понять насколько серьезен Магнус в том, что исходит из его рта. Достаточно, учитывая, искреннюю веру в утвердительный ответ Исака, изображенную в его самодовольной усмешке.       – Да ничего у меня не пищит, – выходит более раздраженно, чем следовало бы.       – А… – друг кажется вовсе не замечает этого и действительно собирается разобраться во всех причинах его утверждения. – Это что-то типа… – останавливается чтобы дожевать свой сэндвич и проглотить. Исака это могло бы напрягать, но он уже просто привык. Просто ждет пока Магнус закончит свою невероятную мысль, – обвиняемый считается невиновным… пока его виновность не будет доказана? – медленно разъясняет, пытаясь верно выстроить формулировку. – Как там это называется?       – Презумпция невиновности, – отвечая этим только на второй вопрос и успешно переводя тему разговора.       – Да точно! Вот она.       – Погоди, ты хочешь сказать, что тот парень или кто-либо еще «виновен» из-за того, что гей? – внезапно довольно эмоционально вмешивается Юнас.       – Нет, конечно, – пытается отстоять свою честь Магнус. – Господи… – но, видимо, не может подобрать нужных аргументов, – Махди помоги мне.       Тот лишь на секунду бросает взгляд на друга, прежде чем вступает:       – Он имеет в виду что-то вроде… – вероятно эта формулировка довольно непривычна для обычных подростков на обеде в столовой в середине школьного дня. Но очевидно, только не для них четверых. – Предположение, признается истинным, пока не доказано обратное. Обычная презумпция. Без обвинений.       – Что значит «обычная прузимпция»? – недоумевает Магнус.       – Не прузи-…       – Парни! Вас не туда уносит, – самое время прекратить этот спор. – Я понятия не имею, гей этот парень или нет. Окей? – Исак говорит уверенно и достаточно прямо, что внутри ощущается не совсем так, но дать волю собственному волнению сейчас было бы просто неразумно. Это вроде как еще необоснованно. – Просто пока не существует каких-либо факторов против того, чтобы я прямо сейчас встал и подошел к нему, не вижу причин, почему я не могу этого сделать.       На какую-то абстрактную минуту за их столом все молчат.       – Бро, да ты крут, – Махди оценивает.       – Исак, ты уверен? – Юнас… сомневается?       Магнус еще не решил, как он к этому относится. Это нормально.       – Уверен, – Исак отодвигает стул. – Постарайтесь не очень явно пялиться.       Путь от их места до кассы – метров восемь. Достаточно, чтобы сделать несколько вдохов, сконцентрировать мысли, на мгновение запаниковать и так же быстро себя успокоить. Сейчас говорить что-то на самом деле необязательно, сейчас важно именно подойти поближе. Убедится, что та блестящая картинка не галлюцинация от жутковатого столовского чая.       Удостовериться, что вблизи он по-прежнему волшебный.       … вдох: межреберные мышцы сокращаются, грудная клетка расширяется, диафрагма опускается. Давление ниже атмосферного...       Это обычный человек. Парень. Школьник. Не может быть так много старше его самого.       … выдох: межреберные мышцы расслабляются, грудная клетка сужается, диафрагма поднимается. Давление выше атмосферного...       Исак не может подойти слишком близко и остаться незамеченным, поэтому он задерживается возле витрины, притворяясь, что что-то хочет купить, не осмеливаясь бросить даже мимолетный взгляд в сторону кассы. Остается только прислушаться. Сердце гулко стучит в ушах.       …систола предсердий – ноль целых одна десятая секунды, систола желудочков…       Весь мир начинает вращаться, а сознание улавливает только один звук…       – … считаю, что она проделала невероятную работу с ними обоими. – Его голос. Глубокий и чувственный, – Крис… Кристофер, ты меня слушаешь?       Оказывается, Крис Шистад тоже с ним в очереди, и именно с ним волшебный голос что-то обсуждает.       Интересно.       – Да-да, я понял уже. Тебя заводит его образ плохого мальчика, он горячий, а ты бы его трахнул, если бы имел возможность. Я понял, – беззаботно отмахивается Крис, – только к реальности это разве хоть какое-то отношение имеет, потому что ты…       – Нет, ты не понял, – перебивает его «неоновый» парень, – дело не в том, что он горячий, или как ты там выразился, – останавливается, шумно вздыхает и продолжает уже мягче: – просто представь, как это выглядело. Школьный двор. Ступеньки. Вокруг толпа учеников, а он медленно спускается, и на фоне играет Radiohead. Солнцезащитные очки и косяк за ухом. Как вызов, понимаешь? И словно все внимание было сконцентрировано на нем. Он и дерзкий, и спокойный. Вот, что меня зацепило. Это мне понравилось, – с каждым словом все тише и тише. Не потому что кто-то посторонний может услышать, а потому что это нечто действительно важное. – Он очень крутой. Ты просто обязан его…       – Нет. Не-а, это уже без меня, – Крис звучит так, будто только упоминание предмета их разговора – невероятно скучное дело само по себе. – Слушай, я уже встал на «путь истинный». Ладно, я приступил к нему. Ведь приступил же? Но этого уже достаточно! Я не собираюсь тратить еще и вечер пятницы, наслаждаясь этим твоим…       Дальше разобрать что-либо уже сложно. Это из-за шума вокруг, или слишком большого расстояния, или, нет, скорее из-за шепота. Да. Никак не из-за того, что Исака поразил смысл слов. Не из-за того, что его как отрезало этими образами, окатило ледяной водой и отбросило в самый дальний угол.       Ну что же, это… тоже интересно. Наверное. Пока сложно сказать, это просто… просто…       На обратном пути Исак старается думать о чем-то второстепенном. Например, ступеньки. Во дворе Ниссена нет ни лестниц, ни ступеней, соответственно, спускаться тоже неоткуда. Значит действие происходило не здесь. И значит, что парень из рассказа тоже не отсюда. Не отсюда этот совершенно невероятно крутой парень, который так сильно понравился Ему. Парень, который просто… просто…       … полная противоположность тому, кем является Исак.       – Ему нравятся плохие парни, – Исак вернувшись, с тяжелым грузом падает на свое место.       – В смысле… – пытается смягчить повисшую драматичную паузу Магнус, скорее всего ее даже и не почувствовав.       – В смысле плохие мальчики. Опасные. Крутые. Bad boys. Джеймс Дин в пятьдесят пятом. Я не знаю!       – Но ведь это вовсе не значит, что это обязательно кто-то в косухе и на байке, так? – что в целом все равно не сильно обнадеживает.       – Нет-нет. Не соглашусь, – встревает Махди. – Я смотрел «Плаксу». Черная кожаная куртка – это пятьдесят процентов харизмы.       Исак начинает выходить из обычного состояния равновесия, и Юнас вовремя почувствовав это, останавливает всех сразу:       – Разве это важно сейчас? – когда он хмурит брови так, как сейчас, они выглядят по-настоящему внушающими. И нескончаемыми. – Я имею в виду… мы даже не знаем, как его зовут.       – Эвен.       Магнус бросает имя так безразлично, словно оно ничего не стоит. Словно ничего не значит. Он даже не переводит взгляд от ванильного пудинга, в котором так небрежно копается ложкой.       – Что?       – Эвен, – он наконец-то отрывается от своего десерта и смотрит прямо на Исака. – Ага, как футболиста.       – Нет, Магнус, что – как «какого хрена»?       – А?       Ложка выскальзывает у него из рук и падает на серый пластик поверхности. Брызги светло-желтой субстанции разлетаются возле нее вокруг.       – Какого хрена ты сразу не сказал, – подсказывает Махди, сильно пропитанный сарказмом.       – Я… – сразу же теряется парень.       – Спокойно, – Исак опускает градус интенсивности за столом. – Магс, расскажи все, что ты знаешь про него. Пожалуйста.       Магнус напряженно смотрит наверх, где сейчас розовый неон никто, естественно, уже не загораживает, и снова прямо на Исака.       – Эвен Бэк Насхайм. Третий курс. Перевелся в начале сентября, они с семьей переехали летом из… не помню уже. Он...       И будто только сейчас Магнус понимает контекст происходящего. Его забавное лицо еще более забавное, когда он удивлен. Глаза и рот широко распахнуты, брови потерялись за его челкой.       Дальше он уже шепчет:       – Эвен очень-очень-очень классный, – а следом Магнус непродолжительно стонет, две раскрытые ладони подпирают подбородок, локти на столе. Счастливая, мечтательная улыбка буквально освещает его лицо. – Серьезно, он классный парень.       Вопрос «какого хрена?» снова повис в воздухе.       – Откуда ты его вообще знаешь?       – Ты в курсе, что это жутко. Ты что, сталкер?       – Нет! Я не жуткий сталкер. Эвен практически сразу вступил в кружок ко всем этим крутым творческим студентам.       – Магс, – вздыхает Юнас, – все еще ничего не объясняет.       Но Исак уже понял.       – Это группа Саны и девочек, да?       – Ага, я же, ну вы понимаете, – даже легчайший румянец легко разглядеть на его бледной коже, – добровольно помогаю им иногда.       – И Вильде ни при чем, – соглашаются хором парни.       – Вильде меня об этом не просит, я сам хочу проводить больше времени вместе, вот и все, – приятно знать, что мечтательная-счастливая улыбка при упоминании Вильде все же больше, чем при разговоре о Нем. Эвене. Его зовут Эвен. – В любом случае, я познакомился с ним именно там, заполнял его анкету, и мы разговорились. И как я уже говорил, оказалось, что он действительно классный.       На столе перед ним стаканчик. Его забытый чай. Полный только наполовину и уже полностью холодный. Да, желтый чай – его любимый напиток, но найти его не так просто. Не у многих на кухне просто так лежит лишний пакетик, не всем он нравится, и далеко не каждый знает, как его правильно заваривать. Даже не во всех магазинах можно купить хороший сорт. Его вкус…       Сенсорные микроворсинки на поверхности вкусовой клетки вступают в контакт с растворенным веществом. Информацию от вкусовых рецепторов проводят волокна лицевого, языкоглоточного, блуждающего и тройничного нервов. Поступает она в продолговатый мозг, далее – в таламус, и заканчивается все в соответствующей зоне коры больших полушарий головного мозга.       … он особенный.       Желтый чай трудно достать, но это стоит того.       – Я попытаюсь.       Он задумывается о своих собственных способах привлекать их внимание, так как это довольно эффективно. Все трое замирают на том, чем заняты.       – Попытаешься, – Махди пробует это слово, растягивая гласные в середине. – И что же?       – Привлечь внимание Эвена, – он впервые произносит Его имя, но вкус этих слогов как-то неверно ощущается на его языке. Он еще попрактикуется. – Я не…       Все трое внимательно следят за ним. Это его друзья. Лучшие люди в его жизни. Его команда. Он может доверить им все. Вместе они прошли через такое дерьмо раньше, так что он определенно доверит им все.       – Слушайте, он обычный парень, так? И я тоже, – глубокий вздох быстро проносит его через все элементы механизма дыхания, – вроде как просто парень, верно? Так почему бы нет, это же школа, а мы подростки, верно? – он не знает хочет ли на самом деле получить честные ответы на все эти вопросы, но Магнус коротко кивает после каждого в знак поддержки, так что Исак продолжает. – Я попытаюсь. Я знаю, что я не… но я попытаюсь.       – Звучит как план, парень, – Махди слишком быстро дает свой ответ. Исак хочет сказать, что тот не чувствует то, насколько ситуация серьезна, как он, но быстро отдергивает себя. Никто не может чувствовать что-либо также, как он. Верно.       – Да! – энтузиазм Магнуса никогда не сможет остаться в стороне. Это неожиданно подбадривает. Словно все не так уж и обречено с самого начала. Ему просто нужен шанс. – Знаете, когда Исак сможет замутить с третьекурсником, то это откроет перед нами новые двери, если вы понимаете, о чем я, – он играет своими бровями, что быстро приводит к смеху парней.       Исак спотыкается на полпути к счастливой улыбке, когда разворачивается в другую сторону и видит, что Юнас не разделяет их положительный настрой. Друг хмурится.       – Исак, ты уверен, что это хорошая идея? – незнакомые нотки пронизывают родной голос. – Просто этот Эвен, – в его версии имя звучит совсем невкусно, – ну знаешь, он...       – Очень-очень-очень классный только что переведшийся старшекурсник, участник очень клевой группы Саны, которому очень нравятся крутые плохиши, – на одном выдохе четко резюмирует Исак.       – Да. Именно. Ты же понимаешь, что это значит. Я знаю тебя давно, Исак. Ты ведь…       Ботан. Фрик. Нудила.       Звонок на урок звенит точно согласно часам на телефоне Исака, прерывая мысли каждого истеричными переливами. Первый с места вскакивает Магнус:       – Мое эссе!       – Безнадежно, Магс, – спокойно отвечает Исак, неспешно поднимаясь и собирая свои вещи. Маленький синий конвертик, в котором лежал его чайный пакетик, он забирает с собой, складывая его между страницами тетради, – попроси отсрочить до следующей недели. Я помогу, обещаю, ты напишешь его.       Ему в отличие от парней нужно совсем в другое крыло здания, так что он уходит, не дожидаясь никого.       – Исак, погоди, – уже на входе Магнус ровняется с ним, опуская тяжелую ладонь на плечо Исака. Его методы привлечения внимания все еще слишком агрессивны. – Я с тобой. Ис-с, я помогу тебе с Эвеном. Честно.       Он успевает только благодарно кивнуть, прежде чем Магнус полностью переключается на другую тему, концентрируясь на подошедшем Махди:       – «Думаю, награда за конформизм — то, что вы нравитесь всем, кроме себя». А? Рита Мей Браун. Что думаешь?       – Ты хоть что-то про конформизм знаешь? – скептически спрашивает тот.       Очередной спор рождается буквально на глазах. Крайне эмоциональный ответ звучит следом:       – Эй, я знаю! Между прочим, Эрих Фромм назвал конформизм защитной формой поведения человека в современном…       Юнас все еще хмурится, когда Исак поднимает на него взгляд.       Ты задрот. Лузер! Неудачник!       Прежде чем свернуть в нужное крыло, Исак останавливается и делает большой вдох.       Выдох.       Нужно начать с чего-то простого. Номер. Нужно получить номер Эвена.