Сказ о насущных проблемах

      В преддверие окончания долгой и снежной зимы, в одном уездном городе всё живое проснулось и пришло в движение. Первые птицы уже вовсю щебетали на голых ветках, пряча лапки от прохладного ветра, солнце всё чаще появлялось среди туч и облаков, и освещало тёплыми лучами продрогшие улицы, покрытые ледяной коркой. Огромные снежные горы, выросшие за зиму по сторонам от прохожих и проезжих дорог, стали понемногу уменьшаться, превращаясь в тонкие ручейки, и протачивать себе путь во льду. Через эти ручейки перешагивали, перепрыгивали и переезжали занятые (и не очень) горожане.       Улицы были переполнены: весь честной народ в эти дни вышел из своих домов, чтобы погреться на солнце, которого, всю зиму, почитай, не видели. Некоторые горожане относились к потеплению настороженно, и шли медленно, аккуратно ступая по раскисшему снегу и намокшему щербатому льду, другие же, неслись во весь опор, наступая в лужи, поскальзываясь на льду и падая под ноги более осторожным соседям. Город менялся на глазах, оживляясь и поблёскивая в солнечных лучах.       Этот весенний день в одном из домов, близ бывшего села Зыково, с самого утра обозначился проблемами: соседский дворник отгрёб от усадебного забора весь снег, и большим бруствером уложил его в палисаднике, отделяющим дома друг от друга. -Надо же что-то решать с этим снегом, Надежда Сергеевна…- обеспокоенно говорила дородная дама, поглядывая в окно на чернеющую кучу, неровно развалившуюся между заборами. -Да что же вы сделаете-то? Неужто пойдёте и сами этот снег им обратно подложите?- ответствовала строгая дама в летах, потягивавшая чай из изящной пёстрой чашечки, тонкого фарфора. -Почему это я должна перекладывать их снег!? Где наш дворник? Мы за что ему деньги платим? Чтобы на это уродство смотреть? Ах, какой же был палисадничек чудный, пока они его грязью не забросали… -Дворника нет сегодня…- мрачно парировала дама с чашкой, однако, не успела она договорить, отчего дворник-таки не явился сегодня на службу, как её прервал тихий стук в дверь. –Войдите!- важно пропела она, отмечая про себя, что ей, на счастье, теперь не придётся оправдываться за нерадивого служащего, перебравшего намедни с беленькой.       Дверь медленно отворилась, и на пороге появился сухой, низкий старичок. Его маленькие, растрескавшиеся кровавыми ранками, руки мяли серую тонкую шапочку. От собственной неуверенности мужичок сгорбился, и вжал голову в плечи, сокращая свою и без того короткую шею, пряча подбородок в старом шарфе. -Чего нужно?- смерив визитёра недовольным взглядом, проговорила пышнотелая дама. Старикашка помялся с ноги на ногу, скрипя потёртыми сапожками, и неловко переступая на месте. Он не решался войти- тем более, обе хозяйки всем своим видом показывали, что дальше двери этакому отребью проходить не следует. -Б-беда тут… У нас… Небольшая, скажем…- замялся дед, походивший сейчас на смешного, ободранного воробья. –К нам бы… Того… Этого… Служащего вашего послать.       Обе женщины, не сговариваясь, окинули на гостя усталым и раздражённым взглядом: ишь ты, пришёл с утра пораньше со своими проблемишками. От дел отрывает, топчется теперь в прихожей, вон-а какая лужа натекла с сапог, ведь он даже ноги перед входом не отряхнул, балбес!       Выказав мужичку всё своё отвращение и раздражение одним лишь взглядом, дородная барышня достала белой, холёной, пухлой ручкой большую книгу, открыла её, и степенно спросила: -Фамилия? -Жданов. –Немного удивлённо пролепетал старик -Жданов- Жданов… Сколько можно ходить? Ни одно, так другое! И чего вчера не явился?- барышня говорила строго, с явным раздражением в голосе, сдвинув тонкие брови к переносице. -Так ведь это…- Начал было старик, но его тут же оборвала дама в летах, доселе, мирно попивавшая чай: -Вчера воскресенье было! Будут они ещё к нам по воскресеньям шастать, и так от них житья никакого нет! - Дед покраснел и замолчал, смущённо опустив взгляд в лужу талого снега, образовавшуюся под его сапогами. Полная барышня что-то записала в книге и устало произнесла: -Какого служащего-то требуете? -Так ить… Электрика!- лицо старичка осветила наивная улыбка. -Электрика… Это платно, между прочим! Вот вчера бы пришёл- сегодня бы уже электрик был, а теперь ещё три дня его ждать надо будет. -Да я подожду!- скромно ответил дед- Вы же записали меня, да? Придёт же он, правда? -Придёт- придёт. –хозяйка медленно закрыла свою книгу и направилась, покачивая пышными бёдрами, к полке. -Тогда я пойду! До свидания! -Ага! И дверь за собой, будьте любезны…- презрительно проговорила одна из барышень в спину старику, натягивающему свою серую шапочку.       Погода стояла прекрасная. На улицу из подвала, где находилось домоправление, вышел, прикрыв за собой дверь, старичок в поношенной одежде. Он медленно пошёл прочь, доставая на ходу мобильный телефон. -Ало, Настя! Настя, ты слышишь!? Я был в домоправлении! Ишь, барынями себя возомнили, куры наглые! Разговаривали со мной, как с котом облезлым, будто бы я к ним не за электриком пришёл, а за милостыней! Да чтоб я ещё раз пошёл перед этими дурами краснеть- нет уж, увольте!       Маленькие, стоптанные сапожки шлёпали по ручейкам и лужам, удаляясь. Удалялся, растворяясь в городском шуме и старческий голос, который теперь звучал геройски и гордо, ругая управдома, удалялись прохожие и машины, утекала по тротуарам талая вода… А в подвале жилого дома, близ бывшего села Зыково, решались проблемы планетарного масштаба: вызов электрика к Жданову, поиски пропащего дворника, и снежный бруствер, украсивший рано утром чудный палисадник.