* * *
— Кого я вижу! Сам Геральт из Ривии. Снова сидишь в углу, хмуришься, окутанный мрачноватой таинственностью… изредка цедишь эль, скучающе поглядывая на прохожих. Мне так нравится, как полумрак скрадывает твою фигуру, Геральт. Я должен сочинить об этом балладу. — Ты уже насочинял достаточно, чтобы меня узнавали даже со спины. — Да? Значит, я отличный бард. Цени. Работы прибавилось моими стараниями? Ты же не против, если я выпью из твоей кружки? Горло пересохло ужасно. — Пей. Давно не виделись, Лютик. Я соскучился. — С каждым разом твой прием становится все теплее и теплее. Может, мне надо пропадать подольше, чтобы ты наконец признал, что мы хорошие друзья? — Мы — друзья, Лютик. — Но не хорошие? — Близкие. Устроит? — А можно еще ближе? — …Ты не меняешься. Руку убери. — Ладно, ладно, я понял! Это была шутка, шутка, Геральт. Ты тоже ни капли не изменился. Разве может быть иначе? Но, по крайней мере, теперь ты признаешь, что мы близкие друзья. При следующей встрече я смогу безбоязненно положить руку на твое плечо и снова натереть твой зад ромашкой, даже при условии, что ты не будешь измазан в кишках шелки? — Ты не натирал мой зад ромашкой. — Но спину точно. Куда ты? О боги, ну какой ты обидчивый, Геральт! Погоди, я с тобой! Ладно, я обещаю, что больше не буду говорить о твоей заднице. Хотя, знаешь, о ней я тоже мог бы сложить балладу. И даже не одну. — Не советую. — Но мне не устоять перед искушением. Ты хоть знаешь, как выглядишь сзади? Поистине вдохновляющее зрелище. Неудивительно, что тебя узнают со спины. — Лютик. — Что? — Заткнись, пожалуйста. — Ты упражняешься в вежливости?.. Все-все, я молчу! Не надо так хмуриться! Поедем вместе? — Если ты будешь действительно молчать. — Уже заткнулся.* * *
— Лютик? — Геральт! Ты тоже тут? Какими судьбами! Не ожидал, что увижу тебя на этом скучном приеме, который оживляет лишь моя чудесная музыка. Честно сказать, на кладбище и то веселее. Здесь даже поговорить не с кем, все такие снобы. И дамы на удивление страшны как смертный грех. Я уже подумывал слинять отсюда, так как мое выступление скоро закончится. — Я здесь по делу. — Даже не сомневался. Что на этот раз? За каким монстром ты охотишься? — Разыскиваю суккубу. — Да? Ты не говорил, что такие существуют. И чем они опасны? — Они пьют человеческие души. — Звучит жутко. Б-р-р-р. И как охота, успешно? — Пока я нашел только тебя. — Пойдем, расскажешь мне об этом твоем суккубе побольше? Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь. Я могу, например, сочинить скромную балладу о том, как славный, отважный ведьмак, Геральт из Ривии… — Ты же не успел еще здесь оприходовать ничью булку? — О боги, Геральт! Никаких манер! Мы все-таки на светском приеме. Тут высокие господа. Ты мог бы быть несколько сдержаннее… — Лютик, я серьезно. — Нет, нет! Я же говорю, все дамы тут страшные как грех прелюбодеяния. О… Беру свои слова назад. Посмотри, посмотри! Она просто… она невероятна. — Кажется, суккубу мы нашли. — Очень красива. Я бы сочинил балладу в честь ее глаз. Хотя с твоими ей не сравниться. — Лютик, помолчи, будь добр. Мне нужно… Никуда не уходи, понял? — Да, но… Геральт! Геральт, постой!<…>
— Лютик, скажи мне одну вещь. — Какую? Я много каких вещей знаю. Например, что у… — Почему она не смогла загипнотизировать тебя? — Что? О чем ты? — Суккуба. Не было похоже, что ты сходишь с ума от похоти и сейчас накинешься на нее. — Может, потому, что она не в моем вкусе? Ой, Геральт! Меч-то зачем? Боги, ведьмак, ты рехнулся?! Ты мне кровь пустил! Не нечисть я, не нечисть! Убедился?! Ты мне испачкал новую рубашку! Я отдал за нее двадцать оренов! Ну, знаешь ли, это просто… — Чары суккубы не действуют только в двух случаях. Если ты сам нечисть или если ты по-настоящему влюблен. Занятно. — Что именно? Между прочим, ты напугал меня! Это было очень грубо с твоей стороны по отношению к близкому другу! Что, я достаточно друг, чтобы зваться близким, но недостаточно, чтобы не заподозрить меня в том, что я нежить?! — Не думал, что ты способен влюбиться искренне и надолго. — Пф! А вот это было обидно. Ты бестактный и толстокожий увалень, Геральт. Но я все равно пойду с тобой в ближайшую таверну пропустить кружку эля и отпраздновать победу над очередным монстром.* * *
— Так и знал, что беловолосый ривянин — это ты. Здравствуй, Геральт. — Лютик. Не ожидал увидеть тебя в такой глуши. — Да, я предпочитаю места повеселее и пошумнее, но выбирать нынче не приходится, война идет по пятам, и лучше уж в глуши, чем в самой гуще пугающих событий. — Я рад, что ты цел и невредим. — А я… я рад, что ты тоже цел, Геральт. Ведь не может быть иначе. Знаешь, мысль о том, что ты где-то путешествуешь и сражаешься с чудовищами, успокаивала меня все это время. Несмотря на все ужасы этой треклятой войны. — Она на тебе сказалась. Ты не так беспечен, как обычно. — А ты все такой же бестактный. Куда направляешься? — Туда же, куда и ты. Подальше от гущи событий. — Поедем вместе? — Конечно.* * *
— Лютик. — М-м? — Я заметил кое-что. — Ты много чего замечаешь. Ты же ведьмак. — Этого я бы не заметил, если бы не ты. — Выходит, я не такой уж и бесполезный попутчик. И что же ты заметил? — Ты красивый. — … — Геральт… — Ты… ты, кажется, впервые заставил меня потерять дар речи. Ты упражняешься теперь в комплиментах? Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы принимать их всерьез. Нельзя так внезапно говорить такие вещи. Это смущает, да, ты в курсе? Нет, конечно же, ты не в курсе. Разве может быть иначе? Но, к твоему сведению, просто чтобы ты знал, тебя могут понять превратно, особенно если ты говоришь это другому мужчине, особенно своему близкому другу, и я… — Это был факт, Лютик. Сколько мы уже знакомы? Сколько тебе лет? — Ах, теперь ты интересуешься моим возрастом! Что, не разглядел морщин? Это неприлично — напоминать артисту о его возрасте! Я всегда говорил, что ты абсолютно бестактное существо. Я должен выглядеть всегда красиво и презентабельно, слышишь, пре-зен-та-бель-но. Я ведь выступаю. — Ты увиливаешь от вопроса. — Сорок два, Геральт. Доволен? — А выглядишь как в тот день, когда мы впервые встретились. — Я… рад, что ты заметил. Особенности генетики, видимо. Не слышал о таком? Или опять заподозришь меня в том, что я нечисть, и будешь тыкать своим серебряным мечом? Лучше бы другим потыкал, честное слово. Ты просто… — Предпочитаешь стальной? — Третий. — Что? — Твой третий меч, о котором проститутки, краснея, шепчутся в каждой чертовой таверне наутро после твоего ухода. — Лютик… — Да, Геральт, да, не делай такие удивленные глаза, как будто только сейчас осознал, почему я за тобой таскаюсь. Хотя я бы предпочел другое слово. О боги, знаешь, не пойми меня неправильно, я, разумеется, более чем впечатлен твоими потрясающими… м-м… глазами. Глазами, да. И, признаюсь, неравнодушен к… Ты же не станешь бить меня? Хотя, наверное, после того, как твой меч познакомился с моим горлом, мне уже не должна быть страшна трепка даже в твоем исполнении. Просто я… — …всегда много болтаешь, когда нервничаешь, я помню. Эта твоя искренняя и большая любовь, из-за которой суккуба не смогла тебя одурманить пять лет назад, это… я? — Геральт… Да. Хотя я бы назвал тебя моей музой. У всех жрецов искусства музы как музы: хариты, прекрасные и высокодуховные, а моя… А моя высокая, широкоплечая, с гривой белых волос, затянутая в кожу, с двумя мечами за спиной и взглядом, поражающим в самое сердце. О, кажется, я придумал новую метафору. Геральт, ты знаешь, что твои великолепные янтарные глаза — как стрелы точно в сердце? — Не знаю, как насчет стрел, но у моего третьего меча все еще нет добротных ножен. —…Я думал, ты меня ударишь. Геральт, я… — Твоя муза состоит из плоти и крови, Лютик. К счастью для тебя. И даже готова одарить тебя дозой вдохновения. Может быть, даже не одной. <Звуки глубокого поцелуя> — Действительно… дозой. Геральт. Ты как дурман-трава, ты знаешь, Геральт? — Лютик, ты можешь хотя бы в такой момент помолчать? — Так заткни меня, тем более у тебя есть чем.<…>
— Лютик? — М-м? — И все же, если бы я не знал тебя, я подумал бы, что ты чародей. Законсервировал себя в юном возрасте. — Я не чародей. Я адепт искусства. И с некоторых пор твоего члена. — Хм. — А еще я… люблю тебя, Геральт. Нет, не отвечай ничего. Тебе ведь не обязательно отвечать. Я все и так знаю. — Что ты знаешь? — Ты слышал что-нибудь о родственных душах? — Предназначение, любовь через века и прочая чушь? — Не совсем так. Бывает так, что две души связаны настолько тесно, что ни одна из них не может переступить порог смерти, пока жива вторая. Но это происходит только в тех случаях, когда чувства их взаимны. — Чушь. — Но мы ведь здесь. И я все так же молод, как и двадцать четыре года назад. И я тебя люблю. А ты любишь меня. Не спорь, Геральт. — Даже не думал. — Знаешь, я заподозрил, что небезразличен тебе давно, но… все равно мучился сомнениями. — Почему? — Ты ни разу не предложил мне остаться с тобой. — Со мной опасно, Лютик, ты же знаешь. Я в любой день могу сдохнуть где-нибудь на болоте в пасти очередного монстра. — Это можно расценивать как «Я хочу, чтобы ты был в безопасности, Лютик»? Как мило. Геральт, ты такой душка. Только ты можешь так очаровательно признаваться в своей душевной привязанности. — Это была констатация факта. — Ну да, конечно. Я раскусил тебя, ведьмак. Ты не такой уж и непробиваемый. Впрочем, я понял это давно. — Почему же сам не остался? — Я просто хотел, чтобы ты попросил меня. Сам. Чтобы это было… Чтобы я знал, что нужен тебе. И ты знал, что нужен мне. — Ты нужен мне. Останешься? — Разве я могу иначе, Геральт?