Жизнь и честь

Когда Джейме договаривался по поводу Тормунда, он совершенно забыл, что решение принимает не он один. Это выяснилось после того, как Орл отправил Эдит за братьями Джейме. Когда Джейме объявил, что они отправятся к королю одичалых, Лось застонал. Куорен сказал: — Нет. Джейме начал объяснять, что они могут узнать от Тормунда про Плакальщика, ему казалось, что лучше начать с этого, а не с упырей. Но Куорена это не тронуло, и Джейме пришлось выкладывать остальное. Когда и это не возымело действия, Джейме признался, что именно упыри нападали на него в том сне под чардревом. Это заметно встревожило всех присутствующих одичалых, но Куорен не уступал. — Мне было велено научить тебя дисциплине. Мы не должны отклоняться от нашей цели, и мы должны вернуться в Сумеречную Башню в течение месяца, — сказал Куорен. — Если мы поступим по-твоему, мы не уложимся в срок. — Он посмотрел взгляд с Джейме на одичалых и добавил. — И я задаюсь вопросом, с чего бы это они решили отвести Цареубийцу к королю. — Ему понятнее будет, если ты ему все объяснишь, как нам объяснил, — сказал Орл. Джейме клялся хранить тайны своего короля, и он опасался, что что-то из сказанного может дойти до Роберта. Одичалых мало волновало, что творится на юге, они все равно все скоро позабудут, но Куорен и Лось — другое дело. Неохотно он начал пересказывать то, что говорил Орлу и Эдит, стараясь не смотреть на Куорена. Когда он перешел от дикого огня к клятвам, он отвел взгляд, будучи уверенным, что Куорен сейчас начнет ему возражать. Но Куорен молчал, и в завершение Джейме повторил то, что Орл говорил ему о Тормунде и упырях. Красивая получилась история, подумал Джейме, закончив свой рассказ. Мансу бы понравилось. Отравленный белый плащ в обмен на черный, и если первый он потерял, спасая невинных от огня, то второй получил, возможно, чтобы вступить в битву против льда. Манс бы сказал, что кто-то должен сложить об этом песню. Куорен, по всей видимости, не восхитился. Он с минуту, наверное, молчал, и по лицу его ничего нельзя было прочесть. — Я подумаю над этим, — сказал он наконец и ушел, не вымолвив больше ни слова. Лось поплелся за ним. Орл озадаченно смотрел, как они уходят. После затянувшейся паузы он вздохнул и сказал. — Забудь про них. Раз он собрался думать, может, что-нибудь и надумает. Оставайся, ешь, пей. Садись сюда, справа от меня. Если хочешь, я расскажу клану о твоей доблести. — Делай как знаешь, — сказал Джейме устало. Шатер постепенно заполнился людьми. Жена Орла налила Джейме медовухи, крепкой, но сладкой и пряной. Еще какая-то женщина принесла ему кусок медового пирога с лесными орехами. К этому времени Эдит вернулась с Игритт, и теперь Игритт сидела рядом и таскала у него кусочки. Орл пересказал своим людям историю Джейме, но он то ли не понял чего-то, то ли решил, что рассказ как есть выйдет скучным. В его изложении выходило, что Джейме победил всех шестерых рыцарей Королевской Гвардии и прошел сквозь огонь, чтобы убить Безумного Короля, и Джейме не стал его поправлять. После рассказа Орла одичалые начали относиться к нему с толикой уважения, еще больше одобрения он заслужил тем, что пел с ними песни вольного народа, которые узнал от Манса. К тому времени, как Эдит уболтала его на песню на древнем наречии, через которую он с трудом продрался, вместо мрачных взглядов он уже получал только приветливые улыбки. Но скоро ему стало неуютно среди громких детских криков, разговоров о любовных ссорах, родах и всей той домашней чепухи, которая была теперь чужда ему. Дым, жар и медовуха только горячили кровь, и женщины на него бросали такие взгляды, что Серсея начинала казаться слишком далекой, а его обеты — пустыми словами. Когда хорошенькая копьеносица сообщила ему, что его мужское естество отвалится, если он не будет им пользоваться, Джейме сбежал, обескураженный тем, как сильно ему хотелось остаться. Утро следующего дня выдалось ясным и солнечным, теплым, насколько теплым оно могло быть за Стеной. Братьев нигде не было видно, и Джейме, которому за эту неделю до смерти надоело тащиться по грязи, улизнул к ближайшему озеру, чтобы искупаться. Выйдя из воды на берег, он развел костер, чтобы согреться, надел обратно рубаху, штаны и куртку. Потом он побрился, почистил зубы, расчесал волосы и начал приводить в порядок остальное снаряжение. Джейме как раз чистил кольчугу жесткой щеткой, жалея, что нет возможности почистить ее в песке — он давно этого не делал, и кольчуга уже не блестела, как он любил, — когда появился Куорен. Он уселся на траву напротив Джейме и сказал: — Мы отправимся к Тормунду. Джейме поднял брови. — Правда? — Обстоятельства этого требуют. Джейме был слишком удивлен, чтобы придумать ответ, поэтому он продолжил молча отчищать пятно крови на кольчуге, которое, по-видимому, пропустил в прошлый раз. Кровь на черном плохо была видна. — Но ты все равно перешел границы. Ты должен учитывать мнение своих братьев и считаться с ним. В следующий раз тебе стоит опять отправиться со мной или, может быть, с Эббеном. — Мне не нравится, как действует Эббен. — Не хочешь быть под его началом? — Боги, нет. — В следующий раз пойдешь с ним. Я сам на это напросился, подумал Джейме и, бросив пятно крови, начал отчищать засохшую грязь. — На твоем месте, — сказал Джейме, — я бы не утруждался давать мне советы. Ты же понимаешь, что сир Денис готовит меня для роли, которую ты, определенно, заслуживаешь больше? Налетевший порыв ветра бросил Куорену в лицо прядь волос, выбившуюся из его длинной косы. Куорен тряхнул головой, чтобы волосы не лезли в глаза, и сказал. — Я доволен тем, что имею. — Я говорю сиру Денису то же самое, но он отвечает, что я боюсь ответственности. — Мы в разном положении. Длинный меч годится для одного дела, топор для другого. Так же и люди. Настаивать на том, что у тебя нет иного будущего — это ленивый лорд мог бы так заявлять, что его меч из валирийской стали предназначен для того, чтобы резать мясо, потому что обедать ему больше по душе, чем сражаться. Рука Джейме застыла над кольчугой. — Тебе не нужно мне врать. Ты ведь знаешь, что я не лидер. — Я говорил сиру Денису это когда-то, — слова Куорена заставили Джейме нахмуриться, — Но после вчерашнего вечера я стал думать иначе. В будущем, когда опыта у тебя будет побольше, я готов служить под твоим началом. С таким же успехом Джейме мог представить под своим началом Барристана Селми. Он усмехнулся, совершенно сбитый с толку. — Я превысил свои полномочия и лишил смысла эту вылазку. Что заставило тебя передумать — дикий огонь? — Из этой истории я не узнал о тебе ничего, чего не знал бы раньше. Меня впечатлило то, что ты сказал о предназначении Дозора. Впечатлило. Подобная похвала звучала странно из уст человека, которого, по словам Манса, дети леса вырезали из железного дерева и оживили в помощь Дозору. Он, конечно, говорил это в шутку и при Куорене, но Джейме не удивился бы, если бы это было правдой. Джейме попытался скрыть бушевавшие в нем эмоции — Это бессмысленно. Ты же не согласен с моими выводами, я это точно знаю. Манс так же относится к своим обетам, и ты его этим постоянно попрекаешь. Куорен перевел взгляд на гладь озера. — В твоих словах есть что-то от Манса, да. Но ты говорил и о долге, говорил, что будешь служить. И в тебе достаточно от рыцаря, чтобы служить, поступившись гордостью. Разве это похоже на Манса? — Пожалуй, нет. — Джейме снова сосредоточился на кольчуге. — А что ты думаешь о том, что я сказал? О том, чтобы служить и Северу, и одичалым? — Мне надо еще поразмыслить над этим. Джейме попытался не думать о братьях в белых плащах, которые никогда не прислушивались к тому, что он говорил. Он потер пятнышко пальцем. — И ты полагаешь, что я могу вести за собой… потому что я переживаю из-за своих клятв? — Это говорит о том, что тебе не все равно. — Серые глаза Куорена обратились на Джейме. — И последнее. Я утром говорил с Орлом, и он хочет послать с нами своих людей. — Он упоминал это вчера вечером. — Дальше ты возглавишь вылазку. Ты лучше годишься для того, чтобы иметь с ними дело и говорить с Тормундом. — У каждого оружия свое назначение? — сухо переспросил Джейме. — На этот раз ты, пожалуй, прав. Не могу представить, чтобы ты поладил с королем одичалых. — Мы должны поговорить с ним, а не поладить. Помни об этом. — Куорен встал. — Хватит чистить перышки. Мы отправляемся через час. — Разве не я теперь главный? Отправимся, когда я захочу. — Куорен бросил на него такой испепеляющий взгляд, что Джейме расхохотался и испортил всю шутку. — Но раз уж я чуткий лидер, который прислушивается к мнению своих подчиненных, то пусть будет час. К тому времени, как Манс перевернул последнюю страницу книги, горевшая на столе свеча превратилась в огарок. Глаза у него уже болели от напряжения, и он обвел взглядом библиотеку. Здесь все было в пыли, паутине и мышином помете. Проходы между стеллажами были такими узкими, что он едва мог втиснуться, книги лежали на полках, на столах, грудились стопками в проходах. Манс торчал тут с самого утра. Он не был рожден для того, чтобы корпеть над книгами. В детстве он любил читать, потому что ему нравилось узнавать новое, но с годами он понял, что от людей можно узнать гораздо больше, чем из книг. Но кое-что из этих пыльных фолиантов все же можно было извлечь. Вот поэтому Рейгар и спятил, подумал Манс, запихивая несколько книг и свитков в ящик поменьше, чтобы унести с собой. Так жить нельзя. Когда он поднялся из червоточин, уже стемнело, но из общего зала доносился шум. Манс с удовольствием провел бы свой последний вечер в Черном Замке у очага, играя на лютне и рассказывая истории. Он задружился с бывшим членом Братства Королевского Леса, который оказался кладезем разных побасенок, и рассчитывал еще послушать его перед отъездом. Но у него было еще одно неоконченное дело, так что вместо того, чтобы идти в общий зал, он поплелся в птичник, впрочем, не с такой уж неохотой. Хотя он и был утомлен долгими часами в библиотеке и предпочел бы сейчас разбойничьи байки под медовуху, но и поговорить с Эймоном он был не прочь, вопреки своим ожиданиям. В детстве он был слишком непоседливым, чтобы слушать болтовню старика. Если он и искал компании Эймона, то чтобы что-то рассказать ему, не наоборот. Теперь он понимал, как был не прав. Эймон жил в три раза дольше, чем сам Манс, уже поэтому ему было, что порассказать. Эймон сидел за столом, закутанный в меха, и слушал, как Клидас ему читает. Когда Манс вошел, стюард умолк, и Эймон выпрямился и посмотрел в его сторону. — Манс, — улыбнулся Эймон, — Ты был в библиотеке. Я чувствую запах пыли. — И мышиного дерьма, полагаю. — Манс уселся в свободное кресло. — Эти твари там повсюду. Я убил нескольких, но это капля в море. — Заметив, что Клидас смотрит на него почти с ужасом, Манс добавил. — Я не для забавы на них охотился. Они едят книги. — И чем же ты занимался помимо истребления мышей? — спросил мейстер Эймон. Манс отодвинул свое кресло и задрал ноги на стол. — Тебе обязательно это делать? — спросил Клидас. — Мне это сейчас просто жизненно необходимо, — ответил Манс Клидасу и обратился к Эймону, — Вообще-то я искал информацию о драконах. Подумал, что вам это понравится. Глаза Эймона загорелись, почти мальчишеское любопытство оживило его умудренные черты. — Нашел что-нибудь? — Ничего конкретного, но я сделал некоторые выводы, которыми хотел с вами поделиться. Но сначала… — Манс вытащил из коробки с книгами увесистый том и положил его на стол. Это Неестественная История Барта. Помнится, вы когда-то очень просили меня принести ее, если она мне вдруг попадется. Эймон придвинул к себе книгу дрожащими руками. Даже у Клидаса глаза стали как плошки. — Где она была? — спросил Эймон. — В куче книг про детей леса в углу. Не удивлюсь, если она была там, когда Бейлор приказал уничтожить все копии, но никто не стал в них копаться. — Ты читал ее? — Малую часть. Честно говоря, она меня разочаровала. В детстве я думал, что это волшебная книга, и если я найду ее, то научусь плеваться огнем. Но она такая же, как вся эта писанина септонов. Много пустых слов, а полезного почти ничего. — Заметив, как Эймон прижимает к себе книгу, Манс спросил. — Сможете оторваться от Барта ненадолго? Я хотел о другом поговорить. — Книга никуда не денется, это люди приходят и уходят. Говори, я тебя слушаю. Манс спустил ноги со стола и оперся на локти. — Если помните, когда мы беседовали, я заметил, что это странно, что в истории о последнем герое упоминается драконья сталь. — И я согласился с тобой, да. — Я так и не нашел, откуда это пришло. Может быть, Валирия имела дела с Вестеросом еще до Долгой Ночи. Это значило бы, что Рассветная Битва произошла не так давно, как принято считать, и тогда странно, что нет никаких свидетельств. Но когда речь идет о тех временах, ни в чем нельзя быть уверенным. Эймон кивнул. — Вся наша история до того момента, как септоны стали вести свои записи, сокрыта и искажена временем. Мы можем строить лишь догадки и предположения, основываясь на хрониках, написанных спустя многие годы после того, как произошли сами события. — Про сталь мне ничего найти не удалось, а про драконов вы сами говорили, что когда-то они жили везде. Даже в древнем наречии есть свое слово для драконов. Я решил, что драконья сталь мне ничего не даст, и вместо этого стал искать, что известно про Иных. Это было где-то неделю назад. — Неужели ты не нашел ничего стоящего за это время? — Кое-что нашел, но я ждал, пока подвернется что-то действительно важное, — усмехнулся Манс. — И так уж вышло, что драконья сталь снова всплыла. Дважды в записях истории о Последнем Герое, а третье упоминание я нашел в списке того, что может ранить Иных. — Существует такой список? — Если можно назвать его списком, слишком уж он мал. Они не любят огонь, и их убивает драконья сталь и драконье стекло. После этого я стал обращать внимание на упоминания драконьего стекла и нашел их с десяток. Дети леса когда-то передавали драконье стекло Дозору для борьбы с Иными. Мягкая улыбка осветила лицо Эймона. — В древности северяне связывали драконов с тем, что может убить Белых Ходоков. — И значит драконы все-таки какое-то отношение к Долгой Ночи имеют, — признал Манс. — Если подумать, что-то в этом есть. Вы знаете, как клялись Первые Люди? Землей и водой, бронзой и железом, льдом и огнем. Если были ледяные чудища, наверное, были и огненные. Выражение лица старика стало странным. — У вольного народа есть песня, в которой звучат эти клятвы? — Никто бы не посмел сложить такую песню. Это священные слова. Произнося их, человек заключает нерушимый договор с богами. — Интересно, — сказал Эймон, на этот раз обращаясь скорее к себе самому, чем к Мансу. Заметив, что мейстер готов погрузиться в собственные мысли, Манс встал. — Мне, в общем, нечего больше добавить. Я просто подумал, что вам будет интересно это знать. Эймон протянул ладонь и мягко коснулся руки Манса. — Спасибо тебе. Манс отвернулся. — Я уезжаю завтра. Маллистер дал мне две недели, и в этот раз я не буду игнорировать его приказ. Я уже скучаю по Застенью. Да и книг я начитался еще лет на пятнадцать вперед. — Зачем же ты берешь с собой эти? — спросил Эймон, указывая на ящик. — Для Цареубийцы. Я решил, что они ему понравятся. — Заботливый жест с твоей стороны, — Эймон вежливо улыбнулся, хотя он и не любил, когда Манс упоминал Джейме. — Если я еще что-нибудь узнаю, то напишу. Взгляд Эймона стал мягче. — Будь добр. И Клидас, конечно, тоже напишет, если я обнаружу в Барте что-нибудь важное. Без какой-либо причины Мансу вспомнилось выражение лица Джейме, когда тот получал письмо от кого-то из семьи. — Даже если и не найдете, пишите. Я не против. Старик моргнул, словно борясь со слезами. Он так ценил письма от Рейгара, который теперь червей кормит. Письма, которые были посвящены примерно тому же, о чем сам Манс говорил с мейстером и сегодня, и до этого. Эта мысль почему-то рассердила его. Эймон уцепился за его запястье, сдавил его и сказал: — Я напишу. Манс резко выдохнул. Совсем расчувствовался, старый черт. Он неловко высвободил руку, забрал свой ящик и быстро распрощался, слишком сбитый с толку, чтобы сказать что-то еще. Орл отправил с ними шестерых одичалых на невысоких косматых лошадках. Куорен держался с одичалыми вежливо, но Лось старался на них лишний раз даже не смотреть. Если кто-то из них пытался втянуть его в разговор, он краснел, начинал запинаться и в итоге прятался за Джейме или Куорена. Джейме, в свою очередь, находил их общество приятным, несмотря на полное отсутствие манер. В разговоре они норовили распускать руки, хватались и толкались, и общались в таких выражениях, что уши вяли. На третий день пути выпал снег, и они принялись бросаться снежками, как Джейме когда-то с Серсеей. Подобные детские забавы были ниже его достоинства, но на четвертый день Эдит все-таки втянула его в снежную битву, и вскоре он уже и сам распускал руки и зубоскалил, не стесняясь в выражениях, наравне с остальными. Орл говорил о десяти днях пути, но Лось не мог бы двигаться быстрее, даже если бы речь шла о его жизни, да и одичалые никуда не спешили. Только один из них бывал в Красных Палатах, и постоянные споры о том, куда дальше, еще сильнее замедляли их продвижение. В результате, лишь спустя две недели их отряд поднялся на холм, с которого Джейме различил в отдалении деревянные стены. Он остановил Крапинку, чтобы полюбоваться видом. Нормальных стен за Стеной ему еще видеть не приходилось. Некоторые деревни Варамира имели ограды, которые могли бы защитить от волков, но эти стены были рассчитаны на то, чтобы удержать снаружи людей. Может, что-то в этом самозваном короле и было. Эдит настояла на том, чтобы сначала она отправилась к Тормунду с парой людей Орла, остальные остались ждать их на холме. Крапинка паслась на жесткой траве, Куорен был мрачнее обычного, и Джейме решил, что он боится, что Эдит предаст их, а может, что Тормунд убьет Эдит и пошлет своих людей выследить и прикончить их. Но Эдит и ее спутники вернулись вовремя. — Он не то, чтобы рад, — сказала Эдит, — но он готов с вами поговорить. Джейме нахмурился. — Почему он не прислал своих людей сопровождать нас? Или оружие забрать? — Что же он тогда был бы за король? Если бы он испугался нескольких ворон, это уже никуда не годилось бы. Еще хуже было бы, если бы он показал, что не верит Орлу, который прислал вас с миром. — Эдит припустила свою лошадь вперед, словно и минуты лишней не могла терпеть этот вздор. Джейме послал Крапинку вслед за ней, зная, что остальные скоро их нагонят. Снаружи стены охраняли два человека, но ни тот, ни другой и слова не сказали, когда их отряд проехал мимо. Внутри были беспорядочно разбросаны небольшие домики с соломенными крышами. Деревня насчитывала около ста домов, в центре был загон, в котором держали свиней. Куры и козы свободно расхаживали по деревне, как и собаки, путаясь под ногами у людей. Многие одичалые останавливались и разглядывали Джейме и остальных, другие спешили поскорее скрыться, не привлекая к себе лишнего внимания. Сами Красные Палаты являли собой крепкий сруб, крытый соломой, и, пожалуй, пока это было самое большое строение, виденное Джейме за Стеной. — Только вы втроем и я, — сказала Эдит. Они оставили лошадей и вошли. Внутри был очаг, в углу женщины резали мясо и овощи, и Джейме понадеялся, что ему доведется попробовать то, что они собирались готовить. Встревоженный возглас Лося заставил его обернуться, но, проследив за его взглядом, он увидел, что причиной были всего лишь засоленные окорока, подвешенные под балками. — Это оленина, — сказал Джейме. — Лосятины не вижу, так что бояться тебе нечего. Лицо Лося исказила обиженная гримаса. — С чего ты взял, что это смешно? Не обращая на него внимания, Джейме продолжил осматриваться. Длинные скамьи были пусты, возле женщин крутилось несколько дворняг. Возле огня сидел человек поперек себя шире, с длинной серебряной бородой, он был в кольчуге, явно снятой с мертвого разведчика, а на его огромных ручищах красовались золотые браслеты. Это, должно быть, сам Тормунд, подумал Джейме. Рядом с ним сидел стройный, поджарый мальчик, ему не могло быть больше тринадцати, но на нем, как и на отце, была черная кольчуга. Тормунд оживленно говорил с ним, размахивая жареной куриной ножкой. Мальчик тихо что-то сказал ему, и Тормунд отложил мясо и повернулся к воронам, которые стояли в дверях. — А я уж надеялся, что девчонка все врет, — громко заявил он, не обращаясь ни к кому конкретно. Пробормотав что-то нечленораздельное, он встал и, обойдя стол, остановился прямо напротив них. Джейме поначалу готов был счесть его обычным грубияном, который заслуживает скорее смеха, нежели страха или уважения, но двигался он хорошо, и он был куда мощнее, чем Джейме показалось с первого взгляда. Король или не король, это был могучий воин. Тормунд сначала смерил взглядом Лося, сказал: «Хар!» и повернулся к Куорену. Джейме не потрудился скрыть свою ухмылку. Хотя лицо одичалого, казалось, было создано для улыбок, он помрачнел, получше разглядев Куорена. — Мы встречались. Ворону, который машет мечом, как ты, так просто не забудешь. Ты снял голову одному из моих лучших людей лет так восемь-девять назад, и еще двоих убил. Куорен ничего об этом не говорил, должно быть, он не помнил или не знал имени Тормунда. Но сейчас на его лице не отразилось ни страха, ни удивления, взгляд его был спокойным. — Ты убил половину людей из моего отряда. — Если бы в тот день все сложилось немного иначе, ты бы положил половину моих. У нас у обоих руки в крови. Пока вы здесь, больше крови не прольется. С этими словами он подошел к Джейме. — Ваша милость, — сказал Джейме. Тормунд громогласно расхохотался. — Я что, похож на милость? Я Тормунд Великанья Смерть, Говорящий с Богами, Медвежий Муж, Медовый Король Красных Палат — вот это по-моему, не то, что какая-то там милость. — Его улыбка померкла, и он оглядел Джейме сверху донизу. — До меня не так давно стали доходить слухи о тебе. — Тормунд приподнял плащ Джейме за меховую опушку. — Как по мне, так небылицы. Я видал немало таких мальчишек, как ты, даже убил нескольких, и ни один меня не впечатлил. — Я не мальчишка, — сказал Джейме мягко. — Ну пусть будет просто таких, как ты. — Таких, как я, больше нет. Я один в своем роде. Тормунд рассмеялся так громко, что Джейме вздрогнул, потом хлопнул его по плечу. Джейме еще не успел толком прийти в себя после этого, но одичалый уже схватил его за плечи и как следует встряхнул, ухмыляясь. — Хар! А ты мне нравишься, ворона. Давайте, усаживайтесь. Не хочу, чтобы про меня говорили, будто Тормунд Великанья Смерть не знает, как принять гостей. Ада! Принеси им что-нибудь поесть, что найдешь, чтобы у них поджилки так не тряслись. Пока они ели и пили, Тормунд и его сын, Торегг, разглядывали их. Торегг казался полностью противоположностью Тормунда: он не проронил ни слова, а на Джейме и Куорена смотрел как на сумеречных котов, пожирающих свою добычу. Когда с едой было покончено, Тормунд сказал. — Ну выкладывайте, зачем вы здесь. На этот раз Джейме не стал пересказывать всю историю целиком, а перешел сразу клятвам и финальным выводам. Дозор был создан не для того, чтобы удерживать одичалых за Стеной, потому что появился он задолго до того, как возникла Стена. — Мы слышали, что тебе что-то может быть известно об упырях, — закончил он, — Если это все не выдумки, это наш общий враг, и то, что Дозор о них узнает, пойдет и вам на пользу. Тыльной стороной ладони Тормунд вытер жирную бороду. — Ты столько красивых слов наговорил, ворона. Я даже верю, что всерьез. Если бы все вороны были похожи на тебя, я бы о них был мнения получше. Но на деле-то все по-другому. Торегг, скажи нам, что ты слышал о разведчиках, когда еще пешком под стол ходил? Торегг поглядел на Джейме, потом на Куорена и, наконец, на Лося. — Что они сожрут меня живьем, если я буду плохо себя вести, — сказал он, косясь на отца, словно был не уверен, это ли он хотел услышать. Тормунд жестом велел ему продолжать. — Что они снасильничают наших девочек и женщин, а может, даже и парней заодно. И если я увижу человека в черном, — сказал он, — я должен бежать, и если он меня поймает, то пырнуть его ножом. А если ножа нет, пускать в ход хоть зубы. Тормунд серьезно посмотрел на Джейме. — Эти истории не на пустом месте родились. — Я не прошу доверять всему Дозору, — уточнил Джейме. — Видишь ли, если кто-нибудь покажет мне кучу мамонтового дерьма и скажет, что там внутри зарыто сокровище, копаться в нем я не буду. У меня же все руки будут в дерьме, а если что-то там и есть, так и оно все будет изгажено к тому моменту, как я докопаюсь. Сейчас ты еще пару лет с нами повоюешь, придет суровая зима… и если тебя не убьют, так и будешь ты таким же, как все остальные вороны. Джейме медленно выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. — От вас же не убудет, если ты просто поделишься тем, что знаешь. — А ты представь, что к тебе заявится человек из отряда Гремучей Рубашки с такими словами? Ты бы как ему ответил? — Ну это же не то же самое! Даже если бы этот человек сам не участвовал в набегах, он бы сражался на одной стороне с… — Джейме заткнулся и мысленно выругался, но было поздно, сказанного не воротишь. — Ну ты продолжай. — С ворами, насильниками и убийцами. — Нравишься ты мне, — сказал Тормунд, — но я не буду с тобой говорить о серьезных вещах, пока от тебя дерьмом несет. Ты говоришь, по-твоему, остальные вороны плохо понимают свое воронье дело. Ну так, может, тебе стоит слетать обратно в свое гнездо, вычистить там все и тогда вернуться ко мне, а пока что твои слова — ветер. О том, чтобы «вычистить» Дозор речи не было, и Тормунд, конечно же, знал это не хуже Джейме. Сжав зубы, Джейме думал, чем можно попытаться спасти положение. Глупо сейчас спрашивать, где Плакальщик. Я не в том положении, чтобы просить о чем-то. Но я не дам ему выставить меня за дверь с поджатым хвостом. — Ты справедливо рассуждаешь, — сказал Джейме, растягивая каждое слово. — Но все-таки не стоит совсем уж отнекиваться от того, что я говорю. Ты же называешь себя Говорящим с Богами? Со старыми богами? — С какими же еще, — ответил Тормунд осторожно. — Тебе что за дело? Тут Эдит подалась вперед, встревая в разговор. — Как же я забыла! Джейме дело говорит о мертвяках, потому что он видел их во сне, видел, как дерется с ними. Он спал под чардревом, — добавила она значительно. Это был довольно слабый ход, и Джейме не был уверен, стоит ли ему благодарить Эдит за вмешательство или наоборот, но выражение лица Тормунда внезапно изменилось, в глазах засветился интерес. — Это правда? — Да, — подтвердил Джейме. — Матушка Кротиха живет под сердце-древом, — сказал ему Тормунд, — она видит всякое, и люди к ней отовсюду идут, чтобы послушать, что она скажет. Со мной тоже случалось время от времени, я не на пустом месте это имя заработал. — Он с сомнением посмотрел на Джейме. — Но не знаю, что старым богам могло понадобиться от тебя. Ты же с юга, ты в них разве веришь? — Я чту Семерых. — И плохо же я их чту, подумал Джейме. Тормунд хмыкнул. — Хоть кровь Первых Людей в тебе есть? — Среди моих предков были и Первые Люди, и Андалы, — терпеливо ответил Джейме, — А что, боги ведут отсев? — Да я просто подумал, может, у тебя тогда кровь какая-то особенная. — Я не лгу по поводу сна, — сказал Джейме. — Да я и не думаю, что ты врешь. Но если это не твоя кровь и не вера в старых богов, должно быть что-то еще. Но мне, похоже, сейчас этого не понять. — Тормунд встряхнулся, но голос его сохранял серьезность. — На твоем месте я бы хорошенько подумал о том, какие боги за Стеной сильнее. Особенно, если деревья и дальше будут с тобой говорить. — Конечно, — соврал Джейме, думая о том, что если с ним снова заговорит дерево, он скорее топор поищет. — Ну, а раз я сам себе голова, — продолжал Тормунд, — можешь заявляться в Красные Палаты, когда тебе заблагорассудится. Я свой дом от того, за кем боги присматривают, закрывать не буду. Слушать всю эту твою болтовню про вороньи дела я не собираюсь, но когда придет зима, здесь можно будет погреться. Это несколько уменьшило разочарование Джейме, но оставило его в замешательстве. — Прими мою благодарность, Тормунд Великанья Смерть, — сказал Джейме, стараясь казаться любезным. Тормунд отмахнулся и громогласно велел принести им еще медовухи, а Джейме воспользовался моментом, чтобы взглянуть на Куорена и Эдит. Куорен по-прежнему спокойно смотрел на Тормунда, но Эдит поймала его взгляд и улыбнулась. По крайней мере, ей будет, что рассказать остальным, и, вернувшись к Орлу, она не скажет, что я все провалил. Это не слишком-то утешало Джейме, который ничего из того, что хотел, от этого разговора не добился. Но это было хоть что-то. Тормунд предложил им остаться на вечер и попировать с ним, но Джейме знал, что Куорену это будет не по душе, и решил хотя бы сделать вид, что ему небезразлично мнение его братьев. Он поблагодарил, Тормунда, но отказался, и взгляд Куорена, заметившего и оценившего это, был ему наградой. Прежде, чем они отправились восвояси, Тормунд отвел Джейме в сторону для разговора, и когда они отошли достаточно далеко, протянул ему бронзовое кольцо с выгравированной на нем руной. — Мой тебе подарок. Подарка Джейме ожидал меньше всего. Он хмуро взял кольцо. — Надеюсь, ты не пытаешься ко мне клинья подбивать? — Даже если бы у тебя между ног было то, что нужно, я предпочитаю спать с теми, у кого и мяса на костях, и волос на теле побольше. Да и от этих твоих кудряшек у меня мурашки по спине, с чего бы это они так блестели после долгой дороги? Что-то тут нечисто. — Я пользуюсь щеткой, — ответил Джейме, на что Тормунд только усмехнулся. Решив не обращать на это внимания, Джейме стянул перчатку с левой руки. — Не туда ты его собрался надевать, это на член. Джейме надел кольцо на мизинец, больше оно никуда не налезало. — Боюсь, только здесь ему и место. Не хочу тебя смущать, но, похоже, ты судишь по чему-то очень уж маленькому. Улыбка Тормунда стала такой широкой, что, казалось, у него рот сейчас порвется. — Хар! В жизни не встречал человека, из которого бы столько дерьма лилось каждый раз, как он рот раскроет! Никто еще никогда не сомневался в размерах моего члена! Джейме поразглядывал кольцо и надел перчатку обратно. — А если серьезно, к чему это? Что значит эта руна? — Я не умею читать древние руны. Что-нибудь уж значит. Когда я сказал, что не буду говорить с тобой, пока Дозор не исправится, ты это воспринял, будто я тебе велел не возвращаться, пока солнце не взойдет на западе. По лицу было видно. Это не так. Займись своим Дозором. Измени его. И возвращайся. — Тормунд схватил руку Джейме и так сжал ее, что кольцо впилось в кожу и кости затрещали. — Пусть это служит напоминанием. Сейчас время еще не пришло, но это не значит, что оно не придет никогда. Ты, главное, сам постарайся не изгадиться. — Я ничего не смогу сделать с Дозором. Я всего лишь… — Ты всего лишь зеленый мальчишка с летней кровью, который на Стене еще и одной зимы не провел. Я знаю это, поэтому не слишком на тебя рассчитываю. — Тормунд пристально посмотрел Джейме в глаза. — Но ты же сам говоришь, что таких, как ты, больше нет. Так докажи мне это. Шла пятая ночь с начала их обратного пути. Джейме и Эдит бодрствовали, неся дозор. Они встали лагерем на поляне близ Молочной, отсюда реку было не видно, но хорошо слышно. Джейме пытался вырезать игрушечного льва из небольшого куска дерева. Это занимало руки, и он надеялся подарком для Игритт порадовать Эдит. Занимаясь игрушкой, он размышлял о своем разговоре с Тормундом, как бы это ни было глупо. Некоторые из братьев Джейме действительно были не самыми приятными людьми, но какой-то разбойник не имел права рассуждать об этом. Особенно, если он собирался стать королем остальных разбойников, которые всяко были хуже любого на Стене. Он же не пытается исправить вольный народ. С чего он тогда ждет, что я буду исправлять Дозор? Джейме пришлось напомнить себе, что это он пришел к Тормунду, это ему нужны были сведения. Тормунд мог ставить условия, вот он их и поставил. Джейме отложил незаконченную игрушку, у него не получалось одновременно резать и думать. Он потер глаза и стал вглядываться в лес. Его не столько тревожили пробелы в доводах Тормунда, сколько его правота. Внутри Джейме жил мальчишка, который хотел бы, чтобы служба в Дозоре действительно была почетной, как мнили северные дома, чтобы на Дозор никто не смотрел свысока. Но изменить его — это было бы задачей сложной, почти непосильной. И этим он заниматься не хотел. Но и перестать думать об этом он не мог. Невозможно было убедить Дозор в том, что они должны защищать одичалых. Но можно же было начать с малого. Если бы хоть кто-нибудь из командования имел хоть какие-то устремления, можно же было бы найти массу возможностей управляться лучше. Они совсем перестали пытаться строить, улучшать. Они только пытались удержаться на плаву. Это отравляло Дозор. Это приводило к тому, что они выпрашивали людей, любых людей, не думая о том, на что они могут сгодиться. Новобранцев готовили кое-как, как будто и неважно было, сколько времени и ресурсов ушло на то, чтобы привезти их в замок, одеть, накормить, снарядить. Что касается снаряжения, неплохо было бы написать отцу и посмотреть, готов ли он будет расщедриться на что-то получше, чем у Дозора было сейчас. Когда Деймон Таргариен возглавил Городскую стражу в Королевской Гавани, он полностью переменил отношение к ним, выдав им лучшее вооружение и доспехи вместе с знаменитыми золотыми плащами. Джейме не считал Таргариенов образцом для подражания, но Деймон всегда был среди его любимых героев — на всех изображениях, которые Джейме попадались, он выглядел опытным, опасным, внушающим страх воином, и всегда в его руке была Темная Сестра, и за его спиной Караксес. И с плащами он отлично придумал. Дозорным же разрешалось брать замену из хранилищ лишь тогда, когда их вещи совсем приходили в негодность, вот они и выглядели, по большей части, так, словно Дозор был на последнем издыхании. Джейме сжал и разжал пальцы на левой руке, чувствуя кольцо под перчаткой. Это как раз можно было бы обсудить с сиром Денисом. Не одичалых, не клятвы, а настрой, снаряжение и все остальное. И в тот момент, как я заикнусь об этом, я все равно что объявлю, что согласен на его безумные планы относительно меня. Стоит ли оно того? Эдит положила руку на его предплечье. — Джейме, ты слышишь? Тут же все мысли из его головы улетучились, и он успокоился. Он внимательно прислушался, вглядываясь в темноту. В лесу было слишком тихо, и он различил едва слышимый шорох. Блеснул серебром лунный свет среди деревьев. Джейме встал, держа руку на рукояти меча. — Засада, — прошипел он достаточно громко, чтобы разбудить остальных. Куорен проснулся сразу, он стоял на одном колене, смотря по сторонам, словно все это время ожидал сигнала. Джейме еще сильнее зауважал его за это. Одичалые почти так же быстро оказались на ногах. Но Лось слишком поспешно вскочил и споткнулся, пытаясь сохранить равновесие. Ничего не происходило. А потом Лось закричал. Джейме в ярости обернулся к нему, чтобы отчитать за трусость, и увидел, что мальчишка — нет, не мальчишка, мужчина, он старше меня — стоит на коленях, а его шею сзади захватил коренастый светловолосый одичалый. Прежде, чем Джейме успел пошевелиться, Плакальщик оттащил Лося назад, приподнял его и прикрылся им, как щитом. Эдит поймала взгляд Джейме, но он покачал головой. Угол для выстрела был неподходящий, и он в любом случае хотел поговорить с разбойником. — Тебе есть, что сказать? — спросил Джейме. Кивнув на Лося, он добавил. — Полагаю, что есть, иначе он уже был бы мертв. Лунный свет отразился в глазах Плакальщика. Они слезились, и от этого казалось, будто он плачет. — О да, — сказал он, — я же о тебе столько слышал, жаль было бы упустить случай поболтать перед тем, как ты сдохнешь. — Ты так быстро меня узнал? — спросил Джейме непринужденно. Теперь он видел и других, судя по всему, они были окружены. Сколько их было — десять, двадцать? — Я, видишь ли, послал своих людей побалакать с Тормундом о том, что творится к югу за Стеной и о том, что вы, вороны, затеваете. Был в ваших краях не так давно, если помнишь. — Я помню, — ответил Джейме с пылом. — И что ты думаешь — они возвращаются и говорят, что ты, оказывается, у него побывал. Цареубийца — и у короля. Правда, по их словам выходило, что ты там был с людьми какого-то вождя, и ворковали вы, как пара голубков, — Плакальщик перевел взгляд на Эдит и остальных. — Вы что же, забыли, что это вороны? Вы гляньте на них. — Он схватил Лося за волосы и вздернул его голову вверх. — За это вот хотите драться? Если у вас хоть капля ума есть, вы сейчас должны свое оружие в другую сторону развернуть. — Они дали слово нас защищать, и среди них нет ни трусов, ни предателей, — сказал Джейме. На самом деле он не всех настолько хорошо знал, чтобы безоговорочно им доверять, но чем увереннее он сам будет в том, что они на его стороне, тем увереннее в этом будут и они. И что хорошего им это даст? Это охотники, а не воины, Орл их отправил не для того, чтобы защищать нас. У них даже доспехов нет. Никто из одичалых не оспорил слова Джейме, и Плакальщик сплюнул. Джейме попытался направить разговор в другое русло, надеясь, что подвернется что-нибудь, что заставит Плакальщика бросить Лося. — Так ты выследил нас потому, что думал, что мы пришли к Тормунду, разыскивая тебя? — Старый дурак меня никогда не любил. Знаешь, что он сказал моим людям? Сказал, что мне не нужно оставлять вам подарочки. Что у него будут проблемы, если я ваше воронье гнездо растревожу. И я должен ему после этого доверять? После того, как он распекает меня, а вас отправляет восвояси с шуточками и прибауточками? Если он предал вас, тогда почему, седьмое пекло, мы не выследили вас и не напали? Но судя по тому, что люди Плакальщика так быстро к нему вернулись, он был где-то совсем рядом. По-видимому, достаточно близко для того, чтобы неверно истолковать передвижения их отряда. — Про тебя в разговоре вообще речь не шла, — сказал Джейме. — Вообще речь не шла? — Плакальщик помолчал, обдумывая это. — Какая жалость. Похоже, мои головы вас не достаточно впечатлили. Он погрузил нож в глазницу Лося и начал резать. — А теперь? Теперь я завладел вашим вниманием? Не обращая внимания на крики дозорного, Джейме обнажил меч и бросился на Плакальщика. Дальше бессмысленно было переживать по поводу судьбы Лося, переговоры кончились. Плакальщик вогнал свой нож в другой глаз Лося по рукоять, и мертвый Лось рухнул к его ногам. Джейме почти достал Плакальщика, когда на него выскочил другой разбойник. Из-за деревьев появились остальные. Увернувшись от удара копья первого разбойника, Джейме плечом увел древко в сторону и вонзил меч ему в живот. На него бросился еще один с копьем, и Джейме выругался. Ну почему именно копья? Копейщики еще хуже, чем эти треклятые лучники. Джейме не собирался ждать, пока какому-нибудь болвану с длинным копьем повезет им удачно ткнуть. Он шагнул в сторону, укрывшись за стволом дерева, обошел его вокруг и вернулся к убитому им разбойнику. Левой рукой он подхватил выпавшее у разбойника копье, одновременно убирая меч в ножны, а следующим движением он отразил удар и направил острие своего копья в бедро одичалого. Выдернув копье, он снова ударил — на этот раз, целясь в горло. Заметив приближение еще одного противника, он поставил блок древком, подался назад и в сторону, после чего вонзил копье в место, не защищенное никудышными доспехами одичалого. Его кровь пела, как всегда во время боя. В такие моменты время замедляло свой бег. Он улучил минутку, чтобы оглядеться по сторонам. Плакальщик достал свою косу и вместе с двумя другими разбойниками сражался с Куореном. Копьеносица из лагеря Орла и человек, которого звали Уланд, были мертвы. Эдит он нигде не увидел. На другую копьеносицу, Магу, сзади нападал разбойник с кистенем. Три шага — и копье Джейме вошло ему в поясницу. Разбойник кричал, пока Мага не перерезала ему горло бронзовым ножом, после этого Джейме выдернул свое копье из трупа и рванулся на помощь к Куорену. Плакальщик заметил приближение Джейме и бросил Куорена, поспешив ему навстречу. Коса махнула так быстро и так непривычно, что Джейме не сумел отразить удар. Он увернулся, и лезвие прошло мимо шеи, но руку задело. Кольчуга и кожа сдержали удар, рука осталась на месте, на остальное в пылу битвы Джейме не обратил внимания. Он позволил силе удара развернуть себя и оказался в положении, из которого было бы удобно нанести решающий удар, но Куорен крикнул «Копье, слева!», и Джейме пришлось уйти в сторону. Острие копья пронзило воздух там, где он только что стоял, едва не задев Плакальщика. Чтобы не попасть в него, нападающему пришлось неловко увести копье вверх, выиграв Джейме время для того, чтобы пырнуть его в шею. Джейме снова поднял копье и повернулся к Плакальщику, но его отвлек очередной копейщик. С ним Джейме быстро разделался, но Плакальщик воспользовался этой возможностью, чтобы ускользнуть от него. Какой-то бородатый мужик с ржавым мечом помчался на Джейме с воплем. Джейме развернулся и вытянул копье вперед, чтобы посмотреть, хватит ли разбойнику ума остановиться. Он действительно остановился в последний момент, уставившись на наконечник копья в нескольких дюймах от своей груди, словно не мог понять, что же пошло не так. Прежде, чем он опомнился, Джейме вогнал ему копье в грудь. Еще кто-то застонал совсем рядом, и, обернувшись, Джейме увидел Куорена, который отступил от мертвого разбойника в каком-то полушаге от спины Джейме, из рук разбойника выпал костяной нож, красный в лунном свете. Джейме посмотрел на Куорена. — Куда он... сзади! Куорен вытащил левой рукой кинжал, увернулся и вогнал кинжал в горло нападающего. — Просто царапина. Джейме попытался вытащить свое копье из груди разбойника, но оно застряло намертво. Тогда он обнажил меч и встал спиной к спине Куорена, осматривая поляну. Спустя мгновение он обнаружил Плакальщика, который поодаль наблюдал за сражением, лицо его было искажено гримасой ярости. Увидев, что Джейме смотрит на него, он издал длинный и громкий свист и бросился бежать. Джейме успел сделать несколько шагов за ним, когда услышал крик. — Ворона! Он обернулся на зов. Герек, один из людей Орла, лежал на земле, над ним нависал разбойник с дубиной. Выругавшись, Джейме побежал на него. Он схватил разбойника за волосы и рубанул по оголившейся шее. Только отшвырнув голову в сторону, он осознал, что разбойнику было лет пятнадцать от силы. Ему пришлось напомнить себе, что тот тоже убил бы его, не задумываясь, будь у него шанс. Джейме осмотрелся. Плакальщик скрылся в лесу, остаток его людей, по-видимому, тоже. Подошла Эдит, сжимая в руках лук, Герек, кряхтя и держась за бок, поднялся на ноги. Заметив взгляд Джейме, он сказал. — Ничего не сломано. С меня должок. — Забудь об этом, — ответил рассеянно Джейме. К ним медленно шел Куорен. Джейме посмотрел на него и сказал. — Из твоей царапины вообще кровь капает. Куорен хмуро взглянул на свою правую руку. — Нужно будет швы наложить. — Мага, — попросил Джейме, увидев, что она на ногах, — разведи костер. У них был костер, они разжигали огонь каждый вечер — возможно, из-за костра Плакальщик их и обнаружил, — но его затоптали. Обычно одичалых было бесполезно о чем-то просить, но копьеносица послушалась беспрекословно. Куорен снял свой плащ и сказал: — Я плечо правое вывихнул. Джейме схватил его за руку, стараясь не задеть глубокий порез, и стал поворачивать, пока не почувствовал, что сустав встал на место. Куорен сделал шаг назад и спокойно оглядел его, словно они только что просто обменялись дружеским рукопожатием, — Это твоя кровь? — Кажется, нет, — ответил Джейме. Он не сомневался, что боль его вскоре нагонит, но сейчас он еще был в пылу битвы и плохо ощущал свое тело. Лошади были привязаны неподалеку от того места, где они с Эдит несли дозор. Все были целы. Разбойники, вероятнее всего, рассчитывали увести их. Джейме уткнулся лбом в бок перепуганной Крапинки, которая смотрела на него дикими глазами. Спустя мгновение он встряхнулся и стал искать в седельных сумках то, за чем пришел. Он вылил вино в котелок и поставил его на огонь. К тому времени, как вино достаточно нагрелось, Эдит уже срезала всю ткань вокруг раны Куорена. Глубокий порез на его правом предплечье был похож на зияющую кровавую улыбку. Куорен скривился, когда Джейме начал промывать его рану, но швы его, казалось, даже не побеспокоили. Пока Джейме возился, остальные укладывали все в седельные сумки. Они посовещались, нужно ли сжигать тела, но убитых было слишком много. Прежде, чем трогаться, Джейме подошел к телу Лося и посмотрел на него. Потом снял с него пояс с ножнами, плащ и сапоги, потому что они были лучше, чем у большинства дозорных, и кто-нибудь захочет взять их себе. — Я ведь просил сира Дениса не посылать тебя, — сказал Джейме мертвецу. Они хотели убраться подальше от поляны, но все очень устали, и к тому же рана на руке Джейме, где по ней прошлась коса Плакальщика, начала очень сильно его беспокоить. Поэтому как только подвернулось подходящее место для ночевки на скалистом обрыве, Джейме объявил, что они остановятся здесь. — Я покараулю, — сказал Джейме, но Куорен покачал головой. — Ты караулил до этого. Ты вообще еще не спал. Джейме стянул шапку и провел рукой по волосам, с отвращением обнаружив, что волосы, которые не были закрыты шапкой, все слиплись от засохшей крови. — Я не устал. Куорен долго смотрел на него и наконец кивнул. Джейме подошел к Эдит, которая устраивалась на ночь. Она села, когда он приблизился. Ее движения были замедленными, лицо — бледным. Ниже скулы начинал темнеть огромный синяк. Джейме опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с ней и видеть ее глаза. — Из твоих спутников трое погибли. Прости меня за это. — Не думай об этом. — С грустной улыбкой она погладила его по щеке.- Эта кровь на руках Плакальщика, в этом только его вина. — Все равно. Если бы не я, они бы здесь не оказались. — Помнишь песню, которую любит петь Манс? — спросила Эдит. — Мне не жаль умирать… — Коль дорнийка любила меня, — закончил Джейме. — Бери от жизни все, чтобы не бояться смерти. Вольный народ это знает. Я оплачу их и буду жить дальше, как делаем мы все, когда за кем-то приходит смерть. — Эдит сцепила с ним руки. — Не беспокойся обо мне, сир Ворона. Иди карауль. Когда Джейме оставил ее, Куорен не спал, он сидел чуть поодаль от остальных. Джейме опустился на землю рядом с ним и сказал: — Это был большой отряд, и только несколько человек от нас ушли. По крайней мере, Плакальщик теперь на время прекратит свои набеги, это уже хорошо. — В славе разбойника половина его силы, — сказал Куорен. — Люди Плакальщика теперь могут уйти от него, перестанут ему доверять. Его уже не так будут бояться. — Да, я думал об этом. Когда он оклемается, ему придется заново доказывать, что он чего-то стоит. — А еще у него зуб на тебя. Он же из кожи вон лез, чтобы поговорить с тобой. — Может, мне стоит попытаться выследить его? — В одиночку? Раненому? Я же вижу, как ты держишь руку. Ничего сейчас не поделать. Джейме нужно было чем-то занять руки, и он вытащил из сумки своего незаконченного льва. Начав вырезать лапу, он сказал. — Ты подставился под этот нож из-за меня. — Это была случайность. Я не заметил его вовремя, пришлось делать выпад под плохим углом. Его нож достал меня прежде, чем мой меч достал его. — И все равно я тебе благодарен. — Может, Джейме на самом деле устал больше, чем ему казалось, или же он просто проникся Куореном после того, как они сражались бок о бок. Неожиданно для себя самого, он сказал: — Странно, что я совсем тебя не знаю. Я о Лосе больше знал. Если ты и впрямь собираешься впредь меня таскать с собой, как грозился, наверное, всем было бы проще, если бы я хоть немного тебя понимал. Куорен поднял голову и посмотрел на луну, на лицо его легли свет и тени. — Я на Стене оказался еще мальчишкой. Мне было лет двенадцать-тринадцать или около того. — Приподняв край своего изношенного черного плаща, он добавил, — Вот в этом я весь. Больше понимать и нечего. Вырезан из дерева, чтобы служить Дозору, подумал из Джейме. Но он помнил, как Куорен насмешливо фыркнул и покачал головой, когда услышал эти слова от Манса. В нем было еще что-то помимо одержимости долгом, и Джейме было любопытно. — Ты так отмалчиваешься, что это только разжигает интерес. Значит, тебе есть, что скрывать. Погоди, тебя что, сослали сюда за какое-то преступление? Я был уверен, что ты здесь из-за этой вашей северной чести или чего-то подобного. Но если речь о каком-то ужасном злодеянии, я, конечно, не буду дальше расспрашивать. Куорен почти улыбнулся на это. — Я не с Севера, Цареубийца. — Ну вот, видишь. А я был готов поклясться. Ты чем-то на Старков смахиваешь. Серые глаза, темные волосы… -Джейме поразглядывал его и пожал плечами. — Лицо у тебя, впрочем, не такое длинное, как у них. Скажи хоть, откуда ты родом. — Оркмонт, — ответил Куорен, и Джейме уставился на него, полагая, что тот шутит. Но Куорен сохранял серьезность. — Оркмонт, — повторил Джейме, наморщив нос. — Но сир Денис о тебе такого высокого мнения. Как тебе это удалось? — Не уверен, что он знает. На Стену я попал не с Железных Островов. — Ты не можешь ограничиться только этим. Ты же не выплыл просто так однажды на Стылый Берег. Должна быть какая-то история. — Ты слишком много времени проводишь с Мансом, — сказал Куорен. Но после взвешенной паузы он сдался. — Я ушел из дома, когда мне было лет одиннадцать, и отправился в главную гавань острова. — Почему… — Об этом не спрашивай, — сказал Куорен тоном, не предполагающим возражений. — Через несколько дней я услышал, как один человек говорил, что собирается пиратствовать на Ступенях. Я попросил его взять меня с собой. Он попытался прогнать меня, и я запустил камнем ему в голову. После этого он передумал. — Он испугался ребенка с булыжником? — Ему понравилось, что я не побоялся его бросить. — Ну конечно. — Да они там все недоумки, подумал Джейме, — А потом что случилось? — Потом было непростое плавание на ладье. Я выполнял самую тяжелую и грязную работу, раз уж ничего все равно не умел. Капитан снес одному голову из-за какой-то обиды, еще двоих избил, потому что они косо на него посмотрели. Мальчишка, который был чуть постарше меня, попытался научить меня танцу пальцев, но потерял половину ладони, и рана воспалилась. Они отрубили ему руку топором, и на утро он помер. А у меня еще и морская болезнь была вдобавок ко всему. Только страх удерживал меня на ногах. Джейме издал изумленный смешок. — Как же ты выдержал плавание до Ступеней? — Я сбежал, когда мы пристали в Старомест, чтобы пополнить запасы. Решил, что если останусь, то точно или помру, или стану как они. Несколько месяцев я там ошивался, а потом стражник поймал меня, когда я пытался ограбить какого-то жирного лорда, и я оказался в городской тюрьме. — Ты грабил? — Я есть хотел, — сказал Куорен, словно это было что-то само собой разумеющееся. — Потом появился черный брат и забрал нас. Когда я попал на Стену, мне дали меч, еду и теплую постель. Я думал, что должен заслужить их. Это было самое странное, что Джейме когда-либо слышал. В кои-то веки он не нашел, что сказать. — Я пользовался хорошей славой, когда сир Денис принял командование Сумеречной Башней. Он никогда не спрашивал, откуда я. Да и никто обычно не спрашивает, если сам о себе не рассказываешь. — Куорен многозначительно глянул на Джейме. — Не надо меня выставлять этаким зверем, который везде сует свой любопытный нос. Я бы из тебя слова не вытянул, если бы ты сам не захотел. Это тайна? — Несколько братьев знают кое-что. Манс знает больше, чем я рассказал тебе. Сир Денис наверняка слышал слухи, но предпочел не обращать внимания. Если бы он спросил, врать я бы не стал. Ты не так уж ошибся, посчитав, что я с Севера. На Стене я провел большую часть своей жизни. — Твоя преданность Дозору это ведь не только честь и чувство долга, — сказал Джейме. — Ты так серьезно к нему относишься, потому что это твой дом. Поэтому тебя огорчает то, что Манс Дозор не ценит, и поэтому ты изменил свое мнение обо мне только тогда, когда понял, что я не такой. — Не думал об этом, но, может, ты и прав. Больше они не говорили, но теперь Джейме не чувствовал потребности заполнить чем-то тишину. Он продолжил вырезать льва, вслушиваясь в ночные звуки и время от времени поднимая взгляд. Плечом к плечу они несли свой дозор. Манс рассчитывал на холодный прием, явившись к Маллистеру с докладом после своего возвращения в Сумеречную Башню, но старый рыцарь был, как обычно, сама вежливость. Либо он решил делать вид, что никакой размолвки между ними и не было, либо же для него эта размолвка имела куда меньшее значение, чем для Манса. Мансу это было как кость в горле, но раз Маллистеру было плевать, то и Манс не собирался по этому поводу ничего предпринимать. На какое-то время он вернулся к обычной рутине — тренировался, ходил в патрули, любезничал с Маллистером, разучивал песни Братства Королевского Леса, услышанные от Ульмера. Когда его братья не вернулись в срок, он, хоть и заметил, не придал этому значения. Все разведчики время от времени задерживались. Невозможно было предсказать погоду, лошадь могла потерять подкову или сломать ногу, при таких дождях некоторые тропы могли стать непроходимыми. Когда миновали две недели от назначенного срока возвращения, Манс начал беспокоиться. Он с трудом удерживался от того, чтобы просить разрешения Маллистера отправиться на поиски, но было еще рано. Если бы речь не шла о Куорене, он вообще бы не волновался. Но Куорен не пренебрегал полученными приказами, к тому же целью этой вылазки было, среди прочего, отучить Джейме своевольничать. Спустя пятьдесят два дня с начала вылазки Манс лупил во дворе тяжелым мечом по чучелу, стараясь не думать о том, что случилось с теми, с кем он обычно тренировался, когда длинный сигнал рога заставил его застыть на месте. Он ждал второго сигнала и мысленно клялся прикончить разбойников, подавших ему ложную надежду, всех до единого. Но прошло пять секунд, потом десять, а второго сигнала так и не было. Манс заставил себя вернуться в арсенал и оставить там оружие и доспех, с которыми он тренировался, потом направился к воротам со всем спокойствием, которое смог собрать. Маллистер уже был там. Он поймал взгляд Манса и сказал: — Дозорный разглядел сира Джейме и Куорена. Оуэна с ними нет. — Жаль, — ответил Манс. Он вообще забыл, что с ними был кто-то третий, но говорить этого не стал. Когда ворота открылись, Манс первым делом принялся разглядывать их на предмет потерянных конечностей или чего-то подобного, что могло бы оправдать такую задержку. Но оба, по виду, были в полном здравии. Сначала я сожгу книги, которые привез для Цареубийцы, потом отделаю Куорена на площадке так, что он стоять не сможет, пообещал себе Манс. — Скажите мне, что вы хотя бы нашли Плакальщика, — произнес Маллистер, когда они спешились. Джейме скривился. — Скорее это он нас нашел. Он от нас ушел, но почти все из его отряда мертвы. Он убил Лося. — Лося? — Мальчишку Хорнвуда. — Джейме стянул шапку и взъерошил волосы. — Куорен был ранен, поэтому мы медленно возвращались. Хотя мы бы все равно опоздали. Нужно было еще кое с чем разобраться. Манс вышел вперед и бросил на Куорена мрачный взгляд. — Ты что-то размяк совсем — позволил зеленому юнцу сбить себя с пути. Ты же должен был… — Научить его дисциплине, — закончил за него Маллистер, и Манс почувствовал себя так, словно на него ушат помоев вылили. Куорену хватило наглости ухмыльнуться, хотя он и посерьезнел, встретившись взглядом с Мансом. — У нас была веская причина. — Вот сейчас мне об этой причине все и расскажете, — прервал его Маллистер. — Пойдем. Манс хотел настоять на том, чтобы сопровождать их, и уже открыл рот, но Куорен покачал головой: — Потом. Он сказал это таким тоном, что Манс спорить не стал. Он собрался было насесть на Джейме с расспросами, но мальчишка скривился, словно ему что-то кислое на зуб попало, и сказал. — Куорен настоял на том, чтобы мы отчитывались вместе. Скрипя зубами, Манс смотрел, как они втроем уходят, потом поплелся в свою келью, предположив, что братья будут его искать сначала именно там. У него руки чесались врезать им обоим за то, что они оставили его за бортом, и в то же время он испытывал огромное облегчение. Время ожидания тянулось неимоверно долго, но наконец он услышал голоса на лестнице. —…не нарушил никаких обетов с рыжей. — Я этого и не говорил. — Ты же знаешь, что он мне до сих пор дочь Крастера припоминает. Он и так считает меня каким-то похотливым животным, а тут еще ты влезаешь со своей неподобающей привязанностью. Куорен распахнул дверь Манса, смотря на идущего позади Джейме. — Я имел в виду игрушку, которую ты подарил ее ребенку. Это привязанность. А они спелись, с удивлением отметил Манс. — Да чтоб Иные побрали твою привязанность. Если мне предстоит снова выслушивать лекцию на тему целомудрия, я хочу хоть заслужить ее. Войдя в комнату, Джейме умолк и сразу направился к койке, но Манс, схватив его за руку, сдернул его, не давая улечься. — Ты два месяца в лесу провел, провоняешь мне тут все. Тем более, в плаще, который ты замарал нарушенными обетами. — Ты же знаешь, что ничего такого не было, — Джейме пнул его локтем, вырвался и растянулся поверх одеяла. Его глаза блестели. — Я готов убить сейчас за возможность вздремнуть немного. Мы очень гнали после лагеря Орла. Куорен переживал, что мы так задержались, и …. — Вы были у Орла? Я же говорил тебе… — … что опасно соваться к вольному народу без моей дорогой мамочки. Я тебя слышал. Я решил, что риск того стоил, и так оно и вышло. Я его уболтал. — Джейме приподнялся на локте. — И короля, между прочим, тоже. — Короля, — повторил Манс. Его словно под дых ударили. Джейме сел нормально и, довольный собой, начал рассказывать. Манс молча слушал, то и дело косясь на Куорена в тщетных попытках понять, что он думал по этому поводу. Но лицо Куорена было непроницаемо, как и всегда. — И Маллистер… все это выслушал? — спросил Манс, когда Джейме закончил. Джейме состроил гримасу. — Мы ему и половины не рассказали. — Мы рассказали ему все, — поправил его Куорен. — Ну мы просто передали ему, что говорят одичалые. Если бы мы утверждали, что мы в это верим — при том, что даже среди одичалых пока мало кто верит, — он бы решил, что мы совсем спятили. Нужны доказательства. Но вы рассказали мне, подумал Манс. Он уселся на койку рядом с Джейме. С тем самым Джейме, который стал желанным гостем в палатах короля и сумел расположить к себе Орла. Бичом Манса была гордость, а не зависть. Ему было жаль, что он не поучаствовал в этой вылазке, но он был рад тому, что Джейме попытался наладить отношения с вольным народом, и тому, что Куорен позволил ему это. Время от времени, особенно, когда Маллистер отказывался думать своей тупой башкой, Манс готов был поклясться, что на Стене ему не место. Но сейчас, хотя бы лишь на мгновение, он почувствовал обратное. Ему не нужно было настаивать и убеждать своих братьев, чтобы они поверили вольному народу и приняли бы их страхи всерьез, они делали это без его указки. Я никогда бы не подумал. Джейме — возможно, но не Куорен. Манс вытащил из-под кровати кожаную сумку с книгами, которые он стащил из Черного Замка. — Полагаю, чтобы убедить Маллистера, нам придется поймать упыря, заковать его в цепи и притащить в Сумеречную Башню. Но у меня есть для вас кое-что, чтобы было над чем поразмыслить на досуге. — Сверху лежали его заметки, и он забрал их. — Я был в Черном Замке, пока вы были за Стеной. Нужно было поискать кое-что в книгах. — Это из-за Рогоногих? — догадался Джейме и нахмурился. — Ну и поганец же ты. «Да это все басни…», — передразнил он Манса. — Я так и думал. А потом передумал. — Манс залез в сумку, вытащил оттуда дневник в кожаном переплете и вручил его Джейме. — Это не про упырей, но может помочь тебе совладать со своей развратной натурой, о которой так тревожится сир Денис. Дневник Лукамора Любострастника. После того, как ему член оттяпали, он стал смотреть на мир совсем по-другому. Джейме раскрыл дневник и рассмеялся, увидев, что Манс не шутит. — Его-то ты с чего решил захватить? — Подумал, что тебе будет интересно. Там еще кое-что есть. Записки какого-то септона о паре других рыцарей Королевской Гвардии, которые оказались на Стене. Немного о Кровороне. И о других воронах, про которых никто отродясь не слышал. — Пылью пахнет, — сказал Джейме, перелистывая страницы. Манс и не ожидал слов благодарности, он знал, что Джейме в долгу не останется. Куорен прокашлялся. — Что ты говорил там про Иных? — Я нашел кое-что. В основном обрывочная чепуха. Несколько историй. Пророчество… Джейме оторвался от своей книги. — Пророчество, которое упоминал Эртур? — Во всех тех историях, которые я когда-либо от кого-либо слышал, пророчества никого до добра не доводили, — предупредил Манс. — Но кое-что может быть связано. Сам сейчас увидишь. — Он отпихнул Джейме плечом, освобождая место для Куорена. — Куорен, сядь уже наконец. Нам есть, что обсудить.