Не пара

Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжёлый шар земной Не уплывёт под нашими ногами

Пока в номере отеля съёмочная команда настраивает оборудование, Кирилл выходит перекурить на балкон. — Не боишься, что голос испортится? И не возьмут больше тебя на ведущие роли в мюзиклах? — слышит он слегка ехидный вопрос из-за спины и оборачивается. — Кто бы говорил, — усмехается Кирилл, когда Наталия закуривает рядом с ним. — А мне-то что? Ещё несколько лет, и в любом случае не возьмут. Скажут, что уже не тяну на молодую красотку, а других главных женских ролей обычно и нет, ну или их недостаточно. — Не говори ерунды, ты отлично выглядишь. — Кир, у меня уже того и гляди, сын институт закончит и играть пойдёт, так что я прекрасно осознаю свой возраст… и он лет на 20 больше, чем хотелось бы. — Эй, — Кирилл берёт её за руку в приободряющем жесте, — Мы вот прямо сейчас вообще молодожёнов тут изображаем, а ты вдруг решила себя на пенсию отправить. Он лучезарно улыбается, глядя Наташе в глаза, до тех пор, пока она, наконец, не возвращает улыбку. — Пойдём, кажется, нас уже зовут. Наталия тушит окурок в пепельнице и задумчиво смотрит вслед уходящему Кириллу. Он сейчас как никогда хорош, и, наверняка, сотни поклонниц будут вздыхать над этими снимками. Но ему на это будет наплевать, потому что ни самолюбование, ни самодовольство от таких вещей абсолютно ему несвойственно. Она невольно задумывается о том, как Кирилл всегда безукоризненно мил и деликатен. И главное, так естественен в этом. Он может играть психа, «насиловать» и «убивать» тебя на сцене, и зрители ни на секунду не подвергнут происходящее сомнению, но при этом оставаться деликатным и внимательным к партнёру. Одному богу известно, как ему это удаётся. Большинство «заигрывается», раскручивает себя на эмоции и неизменно отпускает контроль. Чуть сильнее или слабее, как пойдёт. Но только не Гордеев. Ничего личного, только драматический талант и высочайший уровень самоконтроля. Всегда. Страшно подумать, сколько лет они уже знакомы и насколько тесно всегда работают в спектаклях. Между ними на сцене уже было всё: и мимолётное увлечение, и серьёзная романтическая влюблённость, и болезненное пристрастие, насилие и секс… Она знает и «любит» его на сцене разным — элегантным парижским судьёй, интеллигентным викторианским врачом, сумасшедшим маньяком и прочее, и прочее, и прочее. Она привыкла видеть его разным — в идеальном гриме и костюмах на спектакле и, напротив, в каком-нибудь дурацком спортивном костюме, нечёсанным и помятым на репетициях. Мало кто умеет также контрастировать по производимому впечатлению на окружающих, как Гордеев. Мало кто обладает способностью быть настолько разным. Но несмотря на всю разницу его образов и внешнего вида, неизменным всегда оставалось и остаётся одно — сам Кирилл однозначно «хороший». Причём настолько, что порой начинает казаться, что он просто идеально, до зубовного скрежета, положителен. Но всё равно, он человек со своими демонами и скелетами. Наташа вспоминает Хайда — да, однозначно, с «демонами». И главное, что он мужчина. А в своей способности соблазнить практически любого из них Наталия не сомневалась. И в данном вопросе абсолютно не важно было, он на десять лет старше или моложе, занят или свободен. Так что если?... Нет, нельзя. Никак нельзя. Если ей удасться, то она ведь разрушит этот миф и идеальный образ своими же руками… Стоит ли оно того? И наоборот, что если вовсе ничего не выйдет? Выдержит ли она такой удар по самооценке? Да и зачем вообще это нужно? Он всё равно не твой, и одна или даже несколько ночей вряд ли это изменят. Но все доводы разума отступают, когда он смотрит на неё таким влюблённым взглядом, вне каких-то ролей. Пусть и всего лишь ради фотосессии, но сейчас Кирилл это Кирилл, а не Джекилл, Аристид или Иван Карамазов. И Наташе так хочется, безумно хочется, сделать его своим. Хотя бы попытаться. Он обнимает её, берёт за руку, смотрит так нежно и вдумчиво… Они то радостно дурачатся, то вместе стараются скрыть усталость от целого съёмочного дня за наигранными улыбками. — Может, зайдём куда-нибудь поужинаем? Я чертовски голодна, подозреваю, что ты тоже, — задаёт она вопрос, когда все уже почти расходятся, стараясь, чтобы он прозвучал максимально невинно, просто дружеское предложение поесть после работы, не в первый раз, всё как обычно. — Извини, не смогу. Вера звонила, она уже дома, заказала еду на двоих, так что мне пора. — Ну тогда хорошего вечера, до скорого — До скорого, позвони как будешь дома, — Кирилл целует Наташу в щёку на прощание, и они расходятся в разные стороны. Но она оборачивается и какое-то время зачем-то смотрит ему вслед. Он, конечно, не оборачивается. Она вздыхает то ли с разочарованием, то ли с облегчением…